Охотники за душами

7

Я вижу происходящее словно бы со стороны… извне и сверху. Верховный жрец возвышается надо мной, над моим простертым беспомощным телом, распятым на жертвеннике. Он высоко вознес ритуальный нефритовый нож и неподвижно ждет, когда последние лучи солнца угаснут. Но за несколько мгновений до того, как нож вонзится мне в грудь, один из младших жрецов с лицом, скрытым маской, выхватывает из-под мантии черный обсидиановый кинжал и вонзает его зазубренное лезвие в грудь самого Верховного жреца!

Я тут же выхожу из транса, душа возвращается в тело, и я прерывисто, жадно вдыхаю воздух, воняющий сернистым дымом. Этот горький и едкий запах проникает мне в ноздри, в ушах дрожит рев проснувшегося вулкана. Задыхаясь от ужаса, я отшатываюсь, когда человек в маске резко протягивает мне свою руку.

– Верь мне, – настаивает он. – Твоя жизнь – моя жизнь. Как всегда.

Я медлю, сама не своя от страха и замешательства, хотя транс и прервался, все равно я боюсь своего таинственного спасителя, не могу ему верить. Но, хотя маска и приглушает его голос, я отчетливо слышу язык моего клана Омитль.

– ПРЕДАТЕЛЬ! – успевает яростно выкрикнуть жрец, корчась на земле под статуей головы бога. Он пытается схватиться за кинжал, черное лезвие которого глубоко погружено ему в грудь, лицо с полосами алой ритуальной раскраски кривится не столько от боли, сколько от бешенства. Мой спаситель сквозь прорези маски смотрит на него сверху вниз:

– Чтобы стать предателем, надо изначально быть на твоей стороне. А я никогда не был твоим человеком, Танас.

Когда он называет истинное имя души жреца, в угольно-черных глазах того вспыхивает искра узнавания.

– Так это ТЫ! – рычит он, корчась в попытках подняться. – А я-то думал, что навеки избавился от тебя!

– Как видишь, не навеки. – С этими словами мой спаситель ударом ноги отшвыривает служителя, все еще удерживающего меня, и тот кубарем катится вниз по каменным ступеням пирамиды. А потом он срывает с лица маску ягуара и, отшвырнув ее подальше, снова протягивает мне руку, выкрикнув:

– Дзианья, это я!

Глаза мои расширяются. Я в единый миг узнаю его прекрасное смуглое лицо, покрытое узорами племенных татуировок.

– Некалли! – выдыхаю я, единым движением вырываясь из рук оставшихся двух младших жрецов, остолбеневших в смятении, и бросаюсь в объятия юного воина, бывшего моим лучшим другом с самых ранних моих лет, сколько я себя помню.

Внизу царит чудовищный хаос. Вулкан ревет, извергая потоки лавы, магма летит клочками, как метеоритный дождь, осыпаясь на землю с черного, как чрево преисподней, небосвода. На площади у подножия пирамиды люди племени Тлетл мечутся в ужасе и ярости. В ужасе перед гневом их огненного бога – и в ярости на проникшего в их стан чужака, который похищает жертву прямо с алтаря. Гневная толпа, испуская беспорядочные крики, уже образовала подобие отряда и начинает штурмовать склоны пирамиды.

Некалли лихорадочно оглядывается, прикидывая наилучший путь бегства, но тем временем Танас, простертый возле статуи, начинает поразительным образом приходить в себя. Смерть не берет его. Сил ему придает дух ягуара-оборотня, и жрец умудряется вырвать обсидиановый клинок у себя из груди. Из раны струится кровь, черная, как расплавленная смола. Жрец медленно поднимается на ноги и бешено кричит, указуя на Некалли рукой:

– УБИТЬ ПРЕДАТЕЛЯ!

Двое мускулистых стражей, опомнившись, обнажают свои клинки – деревянные лезвия их по краям утыканы острыми осколками обсидиана, однако Некалли так просто не возьмешь: он хватает один из факелов, горящих вокруг идола, и защищается им от противников, как мечом. И хотя ему удается отбивать атаки обоих охранников, один из младших жрецов – урод с удлиненным деформированным черепом – нападает на меня со спины и заламывает мне руки. Второй младший жрец подхватывает с пола святилища нефритовый нож и заносит его, чтобы вонзить мне в грудь. Глаза его – две ямы, полные абсолютным безумием.

– Я закончу обряд за вас, мой господин! – вопит он и без перехода приступает к страшному ритуальному песнопению: – Рура, ркума-а, ра-ар ард рурд…

Я бьюсь в его руках из последних сил, выкручиваюсь и визжу, как дикая кошка, но мне не вырваться. Но тут – за миг до того, как кинжал вонзается мне в сердце, – с неба падает кусок оплавленного вулканического камня и ударяет его в голову, пробивая в нем дымящуюся дыру. Жрец с воплем падает и корчится у моих ног, воняя паленым волосом. Второй жрец – тот, что держит меня, – в ужасе ослабляет хватку: достаточно для того, чтобы я смогла с силой откинуть голову и ударить его затылком в нос. Я свободна! Развернувшись, я резко толкаю его в грудь, и он, побалансировав несколько мгновений на краю обрыва, падает вниз, прямо в разверзшееся под святилищем озеро лавы.

– Это тебе за Мецтли! – ору я ему вслед, пока вопль младшего жреца утихает в пузырящемся жидком огне.

Я разворачиваюсь – что там с Некалли? Юный воин тем временем, оказывается, умудрился сильно обжечь руку одному из стражей, так что тот от боли выронил меч. Следующим броском вперед Некалли поджигает тунику противника – и здоровенный воин, визжа от боли, как свинья, бросается бежать прочь, на бегу срывая пламенеющую одежду.

Но второй страж ловчее и быстрее первого – и явно лучше управляется с мечом. Он сумел верным ударом перерубить факел в руке Некалли, и тот остается перед ним безоружным. Бешено размахивая клинком, воин бросается на юношу и яростно теснит его к обрыву, намереваясь скинуть в озеро лавы. Вот мой защитник уже на самом краю, и отступать ему больше некуда. Он взмахивает руками, стараясь удержать равновесие на краю пропасти, и притом уклоняется от взмахов меча. Еще мгновение – и враг точно снесет ему голову или же сбросит вниз…

Пусть я молода, пусть я девушка – все равно я происхожу из клана воинов народа Омитль. Я не дам так просто убить моего друга на моих глазах! Выхватив нефритовый нож из руки мертвого младшего жреца, который валяется у моих ног, я подскакиваю к стражу со спины и со всех сил вонзаю лезвие ему в спину между лопаток. Пошатнувшись, страж падает на колени, рыча от боли. Ударом ноги я выбиваю меч из его слабеющей кисти и подхватываю Некалли на полмига раньше, чем он успевает окончательно потерять равновесие.

– А я-то думал, что это я тебя спасу! А вышло наоборот! – едва ли не со слезами смеется он, часто дыша от невероятного облегчения.

Раненый страж на время выведен из строя – но он еще жив. Некалли хватает меня за руку, и мы вместе бросаемся к южной лестнице святилища… только для того, чтобы столкнуться с разъяренной толпой, которая восходящим потоком несется нам навстречу по ступеням.

Я резко останавливаюсь на краю лестницы:

– Что теперь? Что нам делать?

Некалли оборачивается, и взгляд его падает на огромную гору церемониальных даров огненному богу Ра-Ка. В этой груде он замечает большой ритуальный щит. Подтащив его к лестнице, он укладывает его на край наклонной стены пирамиды, чья гладкая кладка убегает вниз, к площади.

– Садись!

Я не без ужаса оглядываюсь на него – его идея кажется чистым самоубийством. Но тем временем сзади к нам уже подползает бессмертный Танас, скаля зубы, как раненое, но все равно смертельно опасное животное. Проползая мимо раненого стража, он выдергивает у него из спины нефритовый нож. У меня нет выбора. Я плюхаюсь на щит, Некалли прыгает сзади, обхватывает меня руками под грудь.

– Держись крепче! – кричит он и отталкивается от края стены ровно в тот миг, когда Танас кидается на нас отчаянным броском. Нефритовый нож мелькает в волоске от моей шеи.

Используя щит как сани, мы бешено летим вниз по стене пирамиды. Остановить нас невозможно – народ на лестнице пытается дотянуться, ухватить, удержать, но мы попросту сбиваем с ног тех, кому удалось к нам приблизиться. С грохотом, на головокружительной скорости мы достигаем низа, влетаем на площадь и летим кувырком со щита, который, последний раз ударившись о плиты, разбивается на сотни кусков.

– НЕ ДАЙТЕ ИМ УЙТИ! – громовым голосом орет Танас с вершины пирамиды. – ОНА – СВЯЩЕННАЯ ЖЕРТВА! Она принадлежит БОГУ!

Толпа разворачивается к нам и катится вниз по ступеням. Некалли вздергивает меня на ноги, и мы, задыхаясь, несемся в джунгли. Однако же мой друг ужасно хромает на бегу – похоже, наше приземление сильно повредило ему ногу. Крики фанатиков клана Тлетл за нашими спинами все приближаются, проносятся стрелы и дротики – пока что, по счастью, мимо. Тем временем сами небеса тоже извергают смертоносные снаряды – куски пылающей магмы.

Наконец мы вбегаем в лес – густые джунгли служат нам укрытием, однако же совершенно не видно, куда бежать, где отыскать тропу: у нас нет никакого света, кроме огней, сыплющихся с небес, а их скрывают переплетенные ветви крон. Кое-где горят деревья, слышатся вопли перепуганных обезьян-ревунов. Со стороны горы слышится ужасный грохот – она раскололась, и земля начинает трястись под ногами от божественного гнева.

– Это все из-за меня, да? – в ужасе кричу я, оглядываясь на разъяренный вулкан.

– Танас хочет, чтобы его народ так думал, – выдыхает Некалли, спотыкаясь на бегу. Несмотря на хромоту, он старается держаться как можно ближе ко мне – чтобы в случае чего послужить живым щитом.

Тем временем позади слышатся крики воинов Тлетл. Вокруг сыплются их дротики и стрелы, чудом не задевая нас, вонзаясь в стволы деревьев. Нас хлещут по лицам и плечам ветви и высокие папоротники – мы пытаемся укрыться в высоком подлеске. Каким-то чудом нам удается выбежать к реке без единой раны, а на реке ждет лодка-долбленка.

Некалли подхватывает меня под руку, чтобы помочь перепрыгнуть на борт. На корме сидит совсем молодая – примерно моих лет – девушка с веслом в руках.

– Береги ее! Спрячь ее, чтобы никто не нашел! – выкрикивает Некалли и отталкивает лодку от берега на самую быстрину.

– Эй, а как же ты? – кричу я, и сердце мое разрывается от боли и страха. – Ты что, не плывешь с нами? Но кто же тогда меня защитит?

Джунгли уже бурлят криками воинов Тлелт. У Некалли есть лишь секунда, чтобы улыбнуться мне в последний раз, но его улыбка полна боли. Течение уже уносит нашу лодочку прочь, но он не делает ни единого движения, чтобы броситься за нами вплавь.

– Разве что в следующей жизни, – успевает ответить он – за миг до того, как упасть лицом вперед в быструю воду со стрелой, вонзившейся ему между лопаток.

8

По моему телу прокатывается волна тошноты. Видение наконец отступает. По ощущениям, оно длилось целые эпохи, но на самом деле заняло пару секунд. Я возвращаюсь в свое тело, и мою руку все еще сжимает ладонь парня с глазами яркими, как сапфировые звезды. А потом их свет угасает, и я думаю, что такой невозможный блеск мне, наверное, померещился… обычные голубые глаза.

– Бежим, – настаивает он и тянет меня к себе, прочь из фургона.

Я осторожно ступаю на тротуар – ноги подгибаются и держат меня с трудом. Возле фургона тем временем собралась толпа зевак – наконец люди разобрались, что происходит нечто необычное. Некоторые снимают сцену на камеры смартфонов, большинство просто пялится – и ни одна сволочь не делает ни шага вперед, чтобы помочь. Двое мужчин, которые недавно заталкивали меня в машину, валяются на асфальте, корчась от боли, рука одного из них выгнута под неестественным углом.

– Это… ты их так? – пораженно выдыхаю я. Конечно, этот американец – крепкий парень… Но все-таки справиться в одиночку с двумя взрослыми дядьками…

– Надо бежать, – говорит он вместо ответа и тащит меня за руку сквозь толпу, тем временем издалека нарастает вой полицейской сирены.

– Нет! – Я пытаюсь вырвать запястье из его хватки. – Сюда едет полиция!

– Вот именно. Нужно обеспечить твою безопасность.

Я непонимающе хмурюсь:

– Но ведь полиция и нужна для того, чтобы обеспечивать безопасность!

В этот момент открывается дверца кабины фургона – и наружу выскакивает молодой парень в темно-сером худи. Черные как смоль волосы, бледное, как у вампира, лицо, а глаза – две угольные ямы… Невозможно сразу не узнать!

Это Дэмиен.

Меня словно бы прошивает от головы до пят дрожь ужаса. Кости превращаются в кисель, ноги разом отказываются подчиняться. Я не могу двинуться с места… Не могу бежать. Вообще ничего не могу – только застыть на месте, в ужасе глядя на своего мучителя.

Дэмиен выхватывает из кармана худи маленький пистолет. Словно в замедленной съемке, прицеливается и стреляет, и я успеваю метнуться под прикрытие почтового ящика, так что пуля попадает в женщину-почтальона, которая как раз подошла вынуть сегодняшнюю почту, и она падает на тротуар, разливая свой кофе из одноразового стаканчика. В толпе слышатся крики, начинается паника, кто-то пытается бежать, толкает других… А я, согнувшись, застываю за ящиком, в ужасе глядя на ярко-красные пятна крови на форменной блузе почтальонши.

– Быстрее! – кричит мой незнакомый-знакомый защитник поверх криков толпы и дергает меня за руку.

Я слишком потрясена, чтобы сопротивляться, и покорно позволяю ему тащить меня за собой. Мы сходим с тротуара и, взявшись за руки, мчимся по проезжей части. За спиной слышен визг шин по асфальту, я оглядываюсь и вижу, как фургон резко разворачивается и прет по встречке. Тому, кто за рулем, явно плевать на правила движения: единственное, что ему важно, – это нас уничтожить.

На бегу я спотыкаюсь обо что-то твердое, едва не падаю и роняю школьную сумку с учебниками.

– Забудь! – кричит мой спутник, дергая меня за руку и не давая остановиться и поднять утерянное.

– Там мой телефон! – отчаянно воплю я, пытаясь вырвать у него свою руку. – Он… совсем новый! Родители меня убьют!

– Если застрянешь, тебя в самом деле убьют! – кричит он в ответ, продолжая тащить меня за собой.

Пропадать так пропадать. Я бегу со всех ног, сердце колотится где-то в горле, за спиной нарастает рев автофургона. Парень делает поворот налево, на уличный рынок, и мы вместе подныриваем под черно-желтый шлагбаум с надписью «ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН». Однако же шлагбаум – ни на миг не препятствие для фургона, который просто сносит его с пути, разбивая в пластиковые щепки.

Мой спаситель все тянет меня за собой, и мы петляем между прилавками, натыкаясь на людей, даже сбивая кого-то с ног. Преследующий нас фургон врезается в рыбный прилавок, и рыбы и куски льда разлетаются во все стороны взрывом осколков и чешуи. Дэмиен – или кто там за рулем безумного фургона – плевать на это хотел, похоже, единственное, что его занимает, – это нас догнать и уничтожить.

Мы уже почти добежали до выхода с рынка, и тут я запинаюсь о бордюр и падаю на колени. Мой товарищ вздергивает меня на ноги, но уже поздно: фургон нависает над нами, догнал, догнал, нам не удалось убежать. Парень обхватывает меня обеими руками, подминает под себя, прикрывая своим телом, и я зажмуриваюсь, готовясь к неминуемой смерти под колесами… Однако же столкновения нет. Я слышу оглушительный и ужасный треск, зажмуриваю глаза еще сильнее… а потом – звук бьющегося стекла и громкий хлопок.

Осторожно, еще не веря в собственную удачу, я открываю глаза. Фургон неожиданно и резко затормозил в нескольких метрах от нас, лобовое стекло его разбито, тело водителя – водительницы – пробило стекло собой и вылетело вперед на дорогу. Сейчас оно остывает кровавой кашей на асфальте. Я вижу, как от разбитого радиатора машины поднимается дым – фургон на полной скорости впилился в оградительный дорожный столбик.

Пару секунд царит оглушительная тишина. Мой спаситель медленно отпускает мою руку. Я пытаюсь оглядеться. Рынок выглядит так, будто посреди него разорвалась бомба. Перевернутые лотки, рассыпанные по земле товары, торговцы попрятались кто куда и осторожно начинают выглядывать из-за прилавков, кто-то собрался в маленькие группы, кто-то в шоке замер у стены… Уже слышатся крики и стоны раненых – люди, преодолев шок, пытаются подать голос.

А машина, послужившая причиной всего этого хаоса, застыла не более чем в метре от меня. Фургон страшно изуродован столкновением, двигатель сдох, радиатор дымится, вместо ветрового стекла – зияющая рваная дыра… Короткая занавеска заляпана кровью.

И тут со скрежетом открывается пассажирская дверь – и наружу выходит Дэмиен. Он выглядит обдолбанным, как наркоман, но, похоже, совершенно цел.

Я невольно издаю короткий стон ужаса. Не больно, но решительно парень-американец вздергивает меня на ноги. От радиатора фургона валят клубы пара, которые создают для нас подобие дымовой завесы. Под этим прикрытием парень тянет меня за собой, толкает под ближайший опрокинутый торговый лоток – и мы, согнувшись, укрываемся там вместе с другими покупателями, которые не ожидали вместо рынка оказаться на поле боя. Рядом со мной сидит на корточках девушка в спортивном топике и велосипедных штанишках – видно, ее все это застало во время пробежки. Она порывисто хватает меня за руку и выдыхает:

– У него пушка!

Ее взгляд мечется между мной и Дэмиеном, лицо выражает крайний ужас, который только подчеркивают розовая помада и яркие тени для век. И вдруг ее лицо изменяется, словно в кошмарном сне, накрашенные губы растягиваются в безумной улыбке, рука, схватившая меня за запястье, сжимается, как наручник, накладные ногти впиваются мне в кожу.

– Девчонка здесь! – пронзительно орет она – и я слышу, что ее голос тоже изменился, стал словно бы старше. – Здесь! Здесь! – хрипит она, как старуха, сжимая мою руку, будто когтями.

Но ее крики вмиг прерываются, когда мой спаситель, парень-американец, ударяет ей по шее ребром ладони. Глаза девицы закатываются, и она без чувств оседает на асфальт.

– Черт… Наблюдатель, – шепчет он лихорадочно, отталкивая ее от меня, невзирая на возмущенные крики наших соседей по укрытию. – Надо бежать. Спасаемся.

– Что… что такое «наблюдатель»? – лепечу я еле слышно, в ужасе отодвигаясь от вырубленной им девушки.

Но времени на объяснения нет. Дэмиен нас уже разглядел. Он направляет на меня свою пушку и стреляет, пуля пролетает в дюйме от моей головы и рикошетит от рыночного лотка. Раньше, чем этот психопат успевает выстрелить еще раз, американец сдергивает меня с места и тащит за собой в ближайший переулок. Дэмиен мчится следом – он бежит молча для экономии дыхания и притом исключительно быстр.

Из переулка мы выскакиваем на широкую улицу, петляем между машинами, едва не попадая под колеса, и бросаемся в очередную узкую улочку. Мои легкие горят огнем, ноги подкашиваются, однако я стойко бегу, стараясь оторваться от преследователя. Мы ныряем в проулки, перепрыгиваем через оградки, парень не отпускает моей руки, помогая не упасть.

– Ну же! Не тормози! – кричит он на бегу, и я, как могу, держусь с ним наравне.

Выскочив на очередную широкую улицу, мы едва не врезаемся в автобусную остановку. Как раз подошел автобус, из которого высаживаются пассажиры. Дэмиен слегка застрял в толпе, и нам удалось выиграть немного времени. Свернув направо, потом налево, потом снова направо, я пытаюсь понять, намеренно мой спаситель выбирает именно эти повороты или просто несется куда глаза глядят… И тут мы вылетаем к ярко-синему мотоциклу, припаркованному на углу. Парень выхватывает из кармана ключи зажигания.

– Что за… вообще… творится? – выдыхаю я, сглатывая слюну и вытирая пот со лба.

Не удосужившись ответить, парень бросает мне в руки мотоциклетный шлем. А потом вскакивает на сиденье и дает по газам.

– Шлем на голову – и быстро садись!

– Ты умеешь… рулить этой штукой? – Я таращусь на него во все глаза. Он вроде бы на вид моего возраста, вряд ли у него есть водительские права, и…

– А то! – обрывает он меня. – В шестидесятых я катал с Ангелами Ада! Садись уже!

– Нет! – кричу я, игнорируя дикий ответ. – Сперва объясни, что вообще происходит! Кто ты такой?! Почему меня пытаются убить… и похитить, и это все?!

Парень бросает взгляд через плечо:

– Давай же! У нас нет времени на болтовню!

Голова моя ужасно кружится, словно я попала в центр циклона. Страх, смятение, замешательство, усталость… Я совершенно выдохлась – но продолжаю стоять на своем. В конце концов, я ничего не знаю об этом парне, понятия не имею, куда он хочет меня увезти!

Видя, что я не собираюсь двигаться с места, он чертыхается:

– Ладно, я расскажу тебе! Я тебе все расскажу – но по пути, хорошо?

Промедлив еще пару секунд, я замечаю, что из-за угла выскочил Дэмиен. Дэмиен с пистолетом в руке. Он с огромной скоростью мчится к нам – и у меня не остается выбора. Стремительно нахлобучив на голову шлем, я прыгаю на мотоцикл за спиной своего незнакомого товарища и крепко обхватываю его за пояс.

– Держись как следует! – кричит он – и с бешеным ревом мотоцикл срывается с места.

9

Мотор байка рычит, мы летим вперед как бешеные, лавируя между машинами. Я еще никогда не ездила на байке, и скорость меня невозможно пугает. Я вижу, как в противоположном направлении проносится несколько полицейских машин и вдобавок «Скорая помощь», их сирены завывают, мигалки вращаются. Наконец меня настигают последствия шока: накатывает тошнота, кажется, вот-вот вырвет. В голове сплошной туман – так много вопросов, страхов, сомнений! А как жутко думать о невиновных ни в чем людях, которых в погоне за мной сбил этот мерзкий фургон, о женщине, в которую попала пуля Дэмиена! Я разрываюсь на части от паники, ярости, чувства вины и замешательства.

Мой спаситель коротко бросает на меня взгляд в боковом зеркальце мотоцикла – он явно понял, что со мной что-то не так. Да все не так.

– Ты не ранена? – орет он во весь голос, чтобы перекричать рев мотора.

Я отрицательно трясу головой, он ободряюще улыбается:

– Ну клево! Кстати, меня зовут Феникс!

– П-приятно… познакомиться… Я Дженна! – с трудом выкрикиваю я в ответ.

– Да, Дженна Адамс, я знаю! – отзывается он, и тут я осознаю, что мы свернули на знакомую улицу.

– Мой дом… тут… за углом! – кричу я ему в ухо, надеясь, что он верно расслышал.

– Знаю! – С этими словами Феникс катит дальше, и не думая повернуть в указанном мной направлении.

– Нам нужно ко мне домой! Родители…

– Там небезопасно, – на ходу отзывается он и заворачивает за угол, направляя мотоцикл в сторону центра. Этот парень столько знает обо мне, а я о нем ничего вообще не знаю!

– Ты обещал рассказать, что происходит! – ору я.

– На тебя идет охота, – коротко бросает он.

– Охота? Что ты имеешь в виду, что такое… охота?!

– Это все я виноват! Я слишком поздно тебя нашел… Воплощенные уже знают, кто ты такая… Их ничто не остановит… Твоя душа…

Ветер срывает с его губ обрывки слов, к тому же шлем мешает мне как следует расслышать. И вообще все это не имеет никакого значения!

– Что? Кто такие Воплощенные?!

Феникс тем временем чуть притормаживает – мы выкатываемся на улицу с плотным трафиком, на перекрестке Элефант и Касл.

– Охотники за душами, – полуобернувшись, поясняет парень. – Древняя секта, чья цель – отыскать Первопроходцев и навеки уничтожить их души.

Что за бред?! С каждым мигом все еще больше запутывается!

– Первых кого? – кричу я отчаянно. – А от меня-то им чего надо?

Я вижу в зеркальце, как Феникс удивленно поднимает бровь:

– Как чего? Твою душу, конечно же!

– Мою душу? Что ты имеешь в виду? Но… зачем?

– Да затем… – Феникс бросает взгляд в зеркальце – и чертыхается. А потом дает по газам, и мотоцикл с ревом срывается с места – так резко, что я едва не падаю, ослабив хватку, но успеваю крепко сцепить руки на его талии и прижимаюсь к нему всем телом, надеясь выжить, потому что наш байк то соскакивает на обочину, то снова вспрыгивает на дорогу, бешено петляя между машинами, застрявшими в пробке.

– Давай потише! – визжу я в панике.

– Нельзя! Он нас выследил! – кричит в ответ Феникс, и не думая замедлить ход.

Наконец, рискнув бросить взгляд через плечо, я вижу, что Дэмиен и правда сел нам на хвост. Теперь он несется за нами на ярко-желтом мотоцикле с красной надписью «Доставка пиццы» – без сомнений, отнятом у безобидного курьера, который, я надеюсь, хотя бы остался жив. По обеим сторонам Дэмиена несутся еще два мотоциклиста в шлемах с затемненными стеклами, так что лиц не разглядеть. Кровь леденеет в моих жилах.

Трое мотоциклистов мчатся за нами, шныряя между автомобилями, как акулы, прокладывающие путь сквозь косяки рыб. Гудят сирены, отчаянно сигналит патрульный, когда мы на красный свет прорываемся вперед и выезжаем в третий выход в сторону Сити. Я сжимаю седло мотоцикла ногами, сердце бьется где-то в горле, когда Феникс совершает на байке жуткий прыжок и проскакивает в щель между легковушками, в которую мы едва проходим по ширине.