««Проходи, Дагон, внутрь, и я тебе покажу, что у меня есть нового» – продолжила видимо начатый ранее разговор женщина. Она махнула рукой девочке, и та зашла вслед за гостем.
В руках у старухи непонятным образом оказался запотевший кувшин с водой. Она налила оттуда гостью воды, и тот выпил все залпом. «Вкуснее твоей воды, Иверия, я ничего не пил!» – воскликнул он, после чего довольно устроился рядом с очагом. Колдунья, тем временем, доставала самые разные предметы, которые хранились за циновками в специальных деревянных нишах под потолком. Что это были за штуки я, признаться, позабыла, уж больно сложные они были» – сказала Шуе и затихла, растерянно подняв седые брови с хитро поблескивавшими из-под них глазами. Слышно было как жужжит отогретая теплом огня муха. Она сонно ползла по бычьему пузырю, натянутому на окно.
«Это были карты» – внезапно сказал мужчина. Дети сглотнули – они не поверили своим ушам! Теперь все их внимание до мельчайшего вздоха было обращено на говорившего. «Это были карты» – снова повторил он. «Я брал их много лет. Откуда они были у колдуньи, я не знаю. Ведь во всем свете было лишь несколько мест, где их можно было достать. Когда мы впервые познакомились с Иверией, мне было чуть больше пятнадцати, и я мечтал открыть новые миры. Она давала мне удивительные карты, которые могли переносить в миры с неведомыми цивилизациями».
«На этот раз она дала мне на выбор несколько карт с водными мирами. Я как раз хотел в тот день преподнести ей дары. Как обычно, это было оливковое масло, ткани из тонкой шерсти и льна, да камни, что сияли как солнце. Она из них делала убранство своей хижины, вставляя как рыбью чешую, – камень за камнем. Мои ребята несли вверх железные украшения и оружие, которые колдунья переплавляла в кузнице, скрытой в скале за хижиной».
«Кузница…Удивительное это было место…изнутри корпус хижины казался цельным, полностью сделанным из дерева, но на самом деле дальняя стена была скалой, скрытой под шкурами. Под одной из таких шкур располагался вход, заслоненный огромным валуном. Чтобы попасть внутрь, этот валун приходилось убирать. Он был невероятно тяжелым! Как старуха убирала его без моей помощи, сложно представить. Видимо, она была не так слаба, как казалось. Эх, помню, как я упирался, пытаясь отодвинуть камень, а она только и посмеивалась надо мной. Но моих ребят звать на подмогу не велела. Когда я наконец справлялся с ним, мы входили внутрь. Помещение представляло собой грот примерно пятнадцать шагов в длину и тридцать в ширину. Сверху через небольшие отверстия бил солнечный свет. Посередине лежал большой валун. Вода, капавшая сверху, за много тысячелетий со временем превратилась в причудливый сталактит.
В углу грота стояла сама кузница. Сверху располагались меха, а в углубление, что было еще одним подарком природы, ведунья клала стволы железного дерева, которые я привозил ей в дар. От него в печи поднимался особый жар, который позволял делать сплавы удивительной прочности. По желобам тек металл, попадавший в песчаные формы. Что это были за детали, мне неизвестно.
При мне колдунья единственный раз работала в своей кузнице, это было очень давно. Помню как серебряный свет, шедший сверху и окрашивавший грот в необычный мистический цвет, был внезапно пробит лучами раскаленного металла, лившегося по желобам. Подобно солнечным змеям текло железо, озаряя полумрак, притягивая к себе взгляд, выливаясь в таинственные формы. Рядом вилась морская колдунья, которая раздувала меха все сильнее и сильнее. Какая неведомая сила вселялась в нее в эти моменты? Я не знаю…Когда весь металл, что я ей тогда привез, был переплавлен, мы вышли из мастерской. Она запретила мне говорить об этом месте кому бы то ни было, а чтобы я не нарушил обещание, наложила заклятие на мой рот. И я до селе еще никому об этом не рассказывал».
«Видимо, за столько лет ослабело колдовство…» – при этих словах Шуе незаметно усмехнулась.
Рассказчик продолжил свое повествование. «В то утро, когда я приплыл, Иверия снова попросила открыть вход в грот. От этой просьбы, в животе все будто зажглось нетерпением, переворачивавшим большой лопатой внутренности. Меня тогда, признаться честно, мало волновал запуганный ребенок, стоявший у входа. Отважная была девчонка…» – внезапно лицо говорившего погрустнело. По нему как будто тень пробежала. «Мог бы, ни за что не отпустил…Да что уж там говорить».
«В общем, завела меня колдунья в грот. Там, в каменной чаше на дне что-то серебрилось. Иверия кивнула мне, и я, погрузив руку в каменную чашу с водой, достал оттуда медальон с чудесными рунами. «Это тебе, Дагон. Медальон удачи. Куда бы ты ни шел, за какое дело бы ни взялся, тебе всегда будет везти. Но страшись потерять его или продать… Много лун лежал амулет в этой чаше. Мимо проходили небесные светила. И великая мудрость отражалась в призме воды. Все впитал медальон в себя. Впитает он и везенье, отведенное тебе. Умножится оно внутри него, и сфокусируется на нужном тебе деле. Вот почему опасно его потерять – твоя удача уйдет вместе с ним». Я попросил подумать немного, перед тем как надеть его. Потом отрезал полоску от ремня, на которой висел бурдюк с водой, и повесил медальон себе на шею. И только когда мы вышли спросил, что колдунья хочет взамен. Та кивком указала на девочку. «Ей нужно добраться в одно место. Я дам карту. Ты должен ее довезти» – и, понизив тон, добавила: «Только смотри, береги ее, ей и так досталось трудностей сверх меры, она брата ищет».
Я тогда кивнул, но потом быстро забыл об этом». Человек замолчал, оскалив в гримасе досады зубы.
«Через неделю наш корабль отплыл от берега. На борту прибавилось три пассажира. Девочка, худая, как рыбная кость, непонятный зверь тархе и орел. Орел мне не понравился, но я не стал ничего говорить. Было видно, что он очень хотел попасть на борт, удрать от колдуньи. Но Иверия настояла, чтобы поехали все трое».
«Я был немолод, но весьма любопытен. Новые карты жгли мой мешок. Мне не терпелось попасть в новый мир. Я, каюсь, был немного раздосадован тем, что мне придется задержаться в моем деле. Думаю, вам стоит пояснить…» – прервался мужчина, глядя на озадаченные лица ребятишек. «Я был торговцем. Новые миры открывали небывалые возможности для торговли. Меня интересовали те места, где можно было достать дерево, экзотические специи или другие ценные товары и обменять их на топливо и металл в других местах».
«Так вот, в этот раз я вез воспламеняющуюся черную воду, обменянную мной на сушеное мясо, купленное за бесценок на краю Ойкумены, для торговли в одном из дальних островов, что за чертой этого мира. В штиль нагруженный корабль шел медленно. Дряхлые ионные двигатели, расположенные в хвостовой части киля, почти полностью разрядились. Мы теперь старались использовать их крайне экономно, сберегая энергию для скачков. Признаться, в эти дни я был очень зол на колдунью – ее амулет не действовал! И еще эту девчушку надо было сперва отвезти, хотя нам было совсем не по пути. Тем более корабль не двигался в ту сторону. И тогда я решил – раз амулет не действует, значит, сделка отменяется. При этой мысли меня буквально вытолкнуло на палубу и стошнило приказом: «Разворот на 170 градусов! Эту карту на штатив. Идем сперва по ней, надо избавиться от груза!» Я тогда побоялся посмотреть на детскую фигуру, одиноко стоявшую у кормы. Спустившись к себе, я долго маялся, перебирая карточки с фотографиями, карты течений и учетные книги, пока не уснул».
Глава 5. Продавцы Порроков
«Проснулся я от стука в дверь. «Капитан, мы, кажется, на месте!» В каюте стоял удушливый запах сгнивших водорослей и тухлой рыбы. «Ну и вонь!» – посетовал мой помощник, пока мы поднимались наверх. На палубе пахло еще хуже. «Чем воняет?» – спросил я и тут же увидел ответ на свой вопрос – все море вокруг нас было покрыто зеленой тиной. Я удивился, как быстро корабль дошел до нужного места. «Нам дул попутный ветер, и весьма сильный, так что мы быстро добрались»-было поспешно доложено мне. Мою совесть больно кольнуло. Но я решил, что надо скорее завершать начатое».
«Сверившись с картами, я включил защиту корабля и активировал пульт штатива, на котором стояла карта, как делал это уже сотни раз. Внезапно подул знакомый ветерок с запахом серы из вулканов, и корабль окутало туманом. Включился парус, который накрыл корабль сверху полупрозрачной пленкой. От этого корабль стал походить на мидию. Мы все завернулись в биопротекторные комбинезоны. Туман все сгущался и сгущался. Оболочка завибрировала, и внезапно растворилась. И на нас обрушился серый поток частиц корабля. Все исчезло. Сперва исчезло зрение, потом слух, потом ощущения. Осталась лишь душа, которую притягивала волна уже прибывшей на место карты. Вокруг стенами лились вверх струи серого дыма от наших тел, который улетал так же стремительно как появлялся. Мы не видели их глазами, но видели разумом. Потом, на мгновение, наступило иное состояние. Это было ощущение разрыва Вселенной. Тысячи игл пронеслись сквозь душу, протаскивая ее наизнанку через обратный поток пространства. Мы воспарили над телами, а потом вошли в них – корабль плыл по пространству, находя свой путь во мгле. Внизу показалась вода».
«Судно с плеском село на воду, мгла начала рассеиваться. Над парусом все еще оставались ошметки тумана, но вскоре они исчезли. Счищая оболочку, в которую превратился биопротекторный комбинезон, люди теперь с интересом прильнули к бортам. Корабль входил в порт, сиявший в лучах солнца золотисто-красным цветом».
«Поспешно спустив шлюпку на воду, я, несколько членов команды и девочка, которая очень просилась поехать с нами, поплыли к пирсу. Вскоре лодка пристала к брусчатому причалу. Прогнившие доски вели к городу, утопавшему в медном свечении.
«Город, на первый взгляд, состоял из нескольких уровней. Верхний был менее населенным. Он располагался в чаше полуострова на вертикали скал, где карабкались редкие деревья. За желтоватыми оградами притаились такого же цвета дома, увитые ползучими красными растениями. Крыши их сверкали красно-оранжевой медью. Чуть ниже гнездились дома попроще. Их грязноватые стены уныло смотрели на нижний город. Договорившись держаться вместе, двинулись мы в путь».
«На нижнем уровне, как и во многих других мирах, которые мне довелось посетить, было особо людно. По улочкам стекались к порту странно разодетые люди в конусообразных головных уборах. Их одежда развивалась на ветру. Сквозь нее просвечивали тощие белесые ноги и жилистые руки. На первый взгляд, внешне они мало чем от нас отличались. Разве что глаза у них были маленькими и блестящими. Из-под шапок свисали черные вьющиеся космы. Бороды ни у кого из мужчин не было, только длинные черные усы».
«Мы двинулись вперед, вверх по улицам, застроенным деревянными домами, крытыми соломой. Крыши были украшены живыми фиолетовыми цветами, а на маковках их конусообразных концов красовались крупные медные листья».
«По переулкам тянулись невероятные запахи, описать которые как вкусные, было бы слишком далеко от истины. Как сейчас помню эти дурманившие ароматы, от которых желудок начинал трепетно урчать, а рот наполнялся слюной, заставляя голову думать только об одном – о еде. Я понял, на что буду обменивать свой товар в этом городе».
«Вскоре мы дошли до рынка. По обыкновению, он располагался в центре поселения. В пестром потоке прилавков висели разнообразные товары – сверкали чешуей рыбы с острыми янтарными гребнями; блеяли рогатые желтые козы с черными бородавками; завлекали блеском кружевные металлические украшения с зелеными камнями; цветастые покрывала нагло висели на боках больших богатых домов, стоявших неприветливыми стенами вдоль узких грязных улиц; разделяли, как призрачные ворота, улицу газовые пологи из невесомых тканей; разливались ароматом благовоний мелкие желтые фрукты; позвякивала посуда. Вокруг всего этого копошились люди, бегали маленькие зверьки с длинными облезлыми ушами и тонкими крысиными хвостами, играли дети. Винный дух привлекал рой красных пчел и местных пьянчуг. Из-за этих прилавков выглядывали презрительные глаза продавцов, которые тут же начинали течь маслом при виде новых покупателей. Все это напоминало насекомых, ползающих по сладкому яблоку. Мы шли молча, продвигаясь сквозь толпу. Внезапно я почуял тот самый запах, который вился между домами. Он шел с торговых рядов, расположенных чуть в стороне. Всюду здесь был навес, и даже стояло несколько деревянных магазинчиков. В один из них мы зашли».
«Внутри сквозь прогнившие, наспех сколоченные доски, бил дневной свет, слабо освещавший помещение. В проем, что находился в углу комнаты, завешенный грязным полупрозрачным розовым пологом, виднелась другая темная, видимо, складская комната, заставленная каким-то товаром. Через нее шел лишь узкий проход к торговому помещению. Посередине стоял дощатый стол, на котором что-то мерцало. Здесь особенно пахло знакомым запахом с улицы. Только в этом месте он превращался в могущественный поток, круживший голову. Сперва у нас даже немного заслезились глаза, и я приказал остаться со мной только одному из людей, а остальные остались снаружи».
«В ответ на наши голоса из темного угла вышел человек. Он был крупным мужчиной средних лет с длинными черными усами, в сальном халате, полы которого были слишком коротки для его роста. Оттого открывались толстые ноги, которые так отличали его от его тонконогих односельчан».
«Заговорил он с нами на абсолютно непонятном языке. Поняв, что мы ничего не понимаем, мужчина довольно кивнул куда-то в сторону, из тени вышел еще один человек. Он очень недобро посмотрел на нас и вышел из хижины.
Я попытался жестами объяснить, что хочу знать, откуда идет запах. Тот кивнул на стол. На столе лежали различные коробочки, из которых лился странный свет. В одних емкостях он был оранжевым, в других – голубым, в третьих – красноватым. Я подошел ближе. Оказывается, на коробках были крышки, но они были прозрачными. На дне шевелились странные слабые создания. Казалось, на них не было кожи. А прозрачная плоть светилась призрачным цветом – у каждого представленного существа он был свой. Мне сделалось противно, и я отошел. Однако любопытство, что за прозрачный материал служил крышкой для емкостей, заставил меня подавить приступ неприязни. Это было не стекло и не пластик. Скорее, он имел волновую природу. Я указал на коробочки. Продавец кивнул и позвал за собой.
Мы прошли в темный угол, в котором, оказалось, были сложены пустые коробочки. Я достал из мешочка различные монеты и стал демонстрировать их перед незнакомцем. Но тот отрицательно качал головой, пока, наконец, я, раздосадованный, не сложил деньги обратно в свой мешок. Тут продавец кивнул на мой бок, на котором была прикреплена золотая пряжка с крачкой. Эта пряжка была мне дорога, и я прикрыл ее рукой, давая понять, что не согласен на сделку. Мне ведь, в конце концов, была неизвестна истинная ценность этих коробков, вдруг они здесь были широко распространены, тогда и стоить они не могли дорого. Хотя я и не видел таких, пока шел по рынку, но в соседней хижине эти коробочки могли стоить дешевле. Тогда я вежливо улыбнулся, поклонился и вышел. Вслед за мной вышел и мой помощник. Однако на улице ни девочки ни наших людей не оказалось. Я не на шутку встревожился.
Мы долго бегали по рынку в поисках пропавших, пока солнце не покатилось к горизонту. Тогда я принял решение вернуться на корабль. Долго шли мы по пустеющему рынку, потом петляли в улочках, пока к закату не спустились обратно на причал. Вдали стоял наш корабль».
«Лодки были не тронутыми на своем месте, что означало, что мои люди пропали бесследно. Ночевать было решено на корабле. Когда мы подплывали к судну, на корме сидел орел. Увидев, что девочки с нами нет, он неслышно упорхнул прочь».
«На следующее утро, чуть только в небе занялся рассвет, я и еще два члена команды приплыли к причалу. Там было пусто, ни единой живой души. Только было слышно как стрекотали местные цикады. В воздухе стоял невообразимый цветочный аромат, который доносился из хижин и домов, стоявших в окрестностях».
«Порт представлял собой полумесяц земли, раскинувшейся между волосатыми горами, поросшими какими-то местными растениями и деревьями. Причал уходил в город, который рос на возвышении. Из ближней хижины вышла старушка с грубо сплетенным неводом. Она, подозрительно глядя на нас, двинулась к морю.
«Женщина, стой, нам нужно знать, кто здесь вождь!» – обратился к ней я, но она, низко наклонив голову, отшатнулась в сторону. Полы ее одежды порхнули, как у встревоженной вороны, а остроконечная шляпа слетела с головы. Только тут я обратил внимание на интересное строение черепа незнакомки – он был несколько приплюснутым и вытянутым на затылке. Лицо старушки казалось, было сделано из кости: на нем не было щек, только выпуклая кость, которую обтягивала кожа. Нос был несколько смещен вверх по сравнению с нашим, и, казалось, маленькие круглые глаза прятались за широкую переносицу. Подцепив шляпу, эта прохожая ловко вильнула между зарослями растений темно бордового цвета и скрылась из виду. Больше на помощь местных мы не рассчитывали».
«Было решено разделиться на две группы по трое человек. Одна шла с запада, другая с востока, встретиться должны были у хижины продавца коробочек, как мы его назвали. Вторую группу вел мой вчерашний помощник, поскольку он знал дорогу.
Проходя между хижин, я обернулся и увидел на горизонте край беззаботного розового солнца. Тут в небе показалась точка, которая стремительно приближалась. Воздух разрезал протяжный птичий крик, и передо мной на полотно пыльной дороги опустился орел. Он напряженно осмотрелся и начал странно прыгать. Его нелепые ужимки сперва смутил нас, но потом стало ясно, что он зовет нас за собой. Недолго думая, двинулись мы за ним. По пути я все размышлял, как странно ведет себя птица морской колдуньи. Сразу было видно, что она необычайно умная для животного. Столь странное существо могло быть только из рода древних…Но тут мои мысли внезапно прервались. Мы остановились у какой-то хижины. Снаружи она была обмазана глиной, что было несвойственно местным домам. Сверху на соломенной крыше не было ни цветов, ни медного листа. Дверь была плотно заперта. Орел вспорхнул и уселся на ветхий козырек».
«Я дал сигнал, и один из моих ребят, конопатчик, постучал в дверь своим огромным кулаком. Отличный был малый. Огромного роста, сильный, преданный. В бою этот парень стоил десятерых. Звали его Верак. На стук дверь отворилась, и к нам навстречу вышел заспанный щуплый человечек. При виде нас его лицо резко расслабилось – видимо, он боялся, что мы не придем. В отличие от местных жителей, его ноги были крепкими, но под носом красовались традиционные длинные усы. Они, пожалуй, и были главной достопримечательностью его лица. Мужчина довольно усмехнулся и, жестом показав на меня, пригласил пройти внутрь. Верак тоже вошел следом, а третий из моей группы, Католоу, остался стоять снаружи».
«Внутри оказалось довольно просторное помещение, все в различных коробочках, наполненных светящимися существами, от чего внутри помещения лился неяркий свет. В углу сидели двое моих матросов. Только теперь их было не узнать. Конечно, выпивать они любили, и я не раз пил вместе с ними, но сейчас они походили скорее на пьяниц, что лежат в деревнях у дороги в состоянии успокоения от очередной порции спиртного, чем на порядочных матросов. Рядом с ними сидела Лидия, маленькая и напуганная. Я хотел кинуться к ней, но двое мужчин, местных, которые тоже находились в хижине, резко подскочили на ноги. Один из них выхватил из коробочки слабое существо и бросил на одного из моих ребят, сидящих на полу. Существо кинулось на него и испарилось над головой. Тут же несчастный поднялся и стал искать что-то в комнате, пока не нашел предмет, похожий на табачную трубку и не затянулся. Жуткий кашель сдавил его горло. Мужчина давился, но продолжал затягиваться сквозь кашель. Все стало ясно. Эти существа были очень могущественными паразитами, способными управлять сознанием человека. И вся комната была наполнена ими…Мне стало действительно не по себе. Жестами я спросил чего хотят эти хозяева паразитов. Те опять покосились на мою пряжку. Я кивнул на пустые коробочки, девочку и на моих людей. Но они указали лишь на коробочки и мужчин. Я дал понять, что не согласен. Потом указал на пряжку и на людей с девочкой. Но в ответ получил лишь кивок на мужчин, пустые коробочки и на этот раз было предложено несколько коробок с существами. Я не согласился. Эти существа были мне ни к чему. Хоть я и был торговцем и гонялся за выгодой, но торговать чем-то столь нехорошим было против моих правил».
«Поняв, что я не соглашусь на их условия, мужчины посмотрели друг на друга. По какому-то свистку вдруг из-за их спин вылетели две твари красного цвета, они прыгнули на мою голову, и тут же мой разум словно помутнел».
«Очнулся я через несколько часов на холодном полу с ужасной головной болью. Пряжки не было, не было и шкуры, которую она удерживала. Рядом со мной сидела девочка. Она что-то мне говорила и давала пахнущую плесенью воду. Я осмотрелся. Мы были заперты в каменном погребе. В углу стоял бочонок, похожий на винный. Вверху виднелось все еще розовато-медное небо. По стенам и потолку гнездились твари, излучавшие различное свечение. Как потревоженные насекомые, роились они повсюду, цепляясь за каменные выступы желтоватых сырых стен. В углу сидел еще один из моих людей. Я сквозь страшную боль подполз к нему. Тот уже был бездыханным. Смятение. Злоба. Страх…Как еще можно было назвать те эмоции, которые я испытал, глядя на труп товарища? Погруженный во внезапно нахлынувшие чувства, я почти забыл про то, что происходило вокруг. Но резкие движения по стенам вернули меня назад. Сознание прислушалось к тому, что говорила девчушка. «Я не успела. Он в припадке выпил что-то стоявшее на полу в закупоренной бутылке, по всей видимости, старое перебродившее вино, превратившееся в уксус, оставшееся от этого» – рукой она указала на еще одни человеческие останки, лежавшие на полу.
«Почему он не тронул тогда вино из бочонка?» – спросил я. Девочка отвела глаза. «Ну, говори!» – приказал ей я, хотя уже догадывался об ответе. «Вы оба были одержимы, стали драться за бочонок. Вы, Дагон, победили…» Я сел и закрыл лицо руками».
«Все. Вот оно. Я убил одного из своих друзей за вино. Сколько храбрых ребят погибло из-за этого проклятого напитка…не счесть. И вот теперь смерть дошла и до меня. Смерть не физическая, но духовная. Я был фактически умерщвлен осознанием тяжести своего преступления. Горячая волна стыда, горечи и вины уксусной кислотой теперь шла через меня, как шел настоящий уксус по пищеводу друга до этого. Только…она не могла убить…к сожалению».
«Им можно противостоять» – внезапно сквозь пелену мыслей как лечебное снадобье заговорил детский голос. В нем было сочувствие, прощение, надежда. Я начал прислушиваться к тому, что он говорил: «Когда в меня вселился один такой, я начала слышать его волю как свою, как будто меня ждала большая радость, облегчение. Я постаралась сопротивляться. Тогда он разъярился, выворачивая тело наизнанку, против воли заставляя что-то искать. Казалось, будто мой разум вынули из тела и тащат его по комнате, а тело при этом кричит страшным голосом. Но я внезапно поняла, что он разъярен из-за того, что теряет контроль. Значит, я могу этому противостоять. Тогда разум полностью вернулся, и я вытащила существо из своей головы. Думаю, из-за этого меня и не хотели отдавать».
«А почему они сейчас меня не трогают?» – задал я вопрос.
«Боятся. Сперва эти твари ссорились, кто будет на вас паразитировать. То существо, которое сидело в вас, защищало свою территорию. А потом, когда вы напились и заснули, я вытащила его. Теперь оно на стене» – она указала на особо крупную красную тварь. Она поднабралось плоти по сравнению с остальными, но выглядела очень голодной. У нее не было лапы. «Я когда вытаскивала, оно не хотело вылезать, и у него оторвалась кисть».
Я сидел пораженный. Сила воли этой девочки оказалась сильнее воли двух взрослых мужчин. Искренне поблагодарив ее за чудесное спасение, я впал в своего рода беспамятство, словно мой мозг искал способ уйти от реальности. Тошнотворное, гадкое чувство червем ползало по внутренностям. Словно пыталось отрицать мою причастность к смерти члена команды. Я смутно догадывался, что мог и управлять собой в то время. Только верить в это не хотелось. Помню, как взгляд тщательно старался игнорировать мерзость на стенах и невольно был притянут к решетке на потолке. Небо сделалось пунцовым. Тяжелые темно-перламутровые облака быстро перемещались по небосклону. Собирался дождь.
А тем временем Лиид как маленькая птичка рассказывала мне, что она узнала за то время, пока сидела в ожидании помощи. «Помните, капитан, тот вкуснейший запах, исходивший от домов в поселении? Так вот, исходил он от медных листьев на крышах. Из этих листьев делают порошок, который отпугивает тварей, называемых Порроками. Я видела, как мужчины, похитившие меня, его перетирали и потом пугали существ ради забавы».
Наконец в камеру спустилась ночь. После обильного ливня, шедшего остаток дня, на полу скопилась целая лужа воды. Нам пришлось влезть на бочонок, чтобы не намокнуть. Труп, погруженный почти до сомкнутых глаз в дождевую воду, одиноко торчал камнем с черными волосами, колебавшимися как тина на болотной кочке от движений воды. Хотя дождь уже прекратился, было холодно. Изо рта шел пар. Он клубился от дыхания. И поднимаясь вверх, за миг до исчезновения, окрашивался слабым светом тварей в разные цвета. Порроки нерешительно зависли возле нас, сиротливо сбившись в кучу над головой, но нападать не решались.
Кто породил их? Кто обрек на такое существование?… Задвижка снаружи была снята и дверь приоткрылась. Я резко, как по команде, осел в воду, опрокинув голову на бочку, и притворился спящим. Послышалась ругань – при открытии плотной двери камеры вода из помещения хлынула на пришедших холодным потоком. Потом внутрь зашли трое рослых мужчин. Сперва они угрожающе выставили вперед кинжалы и стали сыпать медный порошок, но потом быстро расслабились. Обнаружив, что один из нас был мертв, люди взяли меня под локти и выволокли вон. Лиид повели вслед за мной.
Вероятно, каменные пещеры в известняке, служившие нам местом заключения, были подарком местной природы. Податливая порода позволяла адаптировать пространство для нужд обитавших здесь людей. Я предполагаю, что здесь именно жили местные люди – я видел множество дверей и несколько больших пустых помещений с лавками по стенам, служившими, вероятно, для мест общего сбора.
