«Чудовищный» секрет Авроры, или Магистра не дразнить!

Видимо, пожилая Милли, моя непосредственная начальница, уходя на обед, неплотно затворила клетки. Она уже слаба и зрением, и памятью, но других кандидатур на должность не нашлось.

– Ох… И кто же это все натворил? – нарочито громко сокрушалась я, обходя стол для перевязок и подбираясь к зачинщику. Остальных я знала, они у меня не буйные. Значит, инициатор погрома – новенький. – Неужели призрак Роджер снова взялся за старое?

Медленно наклонившись, я обнаружила серую мохнатую филейную часть с раздвоенным пушистым хвостиком. За него-то и схватила негодника: теперь не уйдет!

Обычно Крысоловы Двухвостые фигурой походят на хорьков, но конкретно этот был размером с упитанного британца. Он что-то басовито простонал и, скребя когтями по доскам, принялся ползти в противоположную сторону. Готов был лишиться своей пушистой гордости, лишь бы не попасть в мои руки!

Хмм, неужели ему про меня рассказывали? Да не так уж все плохо, как выглядит со стороны!

С этим пациентом мы еще не были знакомы, но, судя по волочившемуся по полу объемному пузу, с ним приключилось обычное переедание. Причина побега тоже стала ясна: кому ж понравится сидеть на принудительной диете из капустных листьев?

– Это для твоего же блага, – строго заявила пытавшемуся удрать крысолову. – Мы тебя вылечим, а уж потом…

Стон стал выше на пару октав и приобрел оттенок обреченности. Не верит. Сомневается в моем целительском даре. Я медленно выдохнула: стало немного обидно. Хорошо же ему мозги запудрили!

– Да тот случай вообще единственный был! И почти никто не пострадал… – возмущенно засопела, вставая на колени. Забралась по пояс под стол и получше ухватилась за упитанный зад. – Мы непременно подружимся… – цедила сквозь зубы, сдувая разлохматившиеся волосы со лба. – Не сомневайся…

Может, случай был и не единственный, но я самозабвенно врала – для его же мохнатого блага. Мои экспериментальные методы пока не получили одобрения высших инстанций, и бывали всякие… инциденты.

Загнанный в тупик, крысолов нервно обернулся. Ярко-фиолетовые глазищи в половину морды смотрели так жалобно, что я почти сдалась. Пальцы уже готовы были разжаться. Но я напомнила себе, что если позволю ему наесться какой-либо вредной гадости, то сделаю только хуже.

Минуты моих сомнений хватило, чтобы негодник сделал рывок, выскользнул из рук и забился в дальний темный угол. Тролль побери!

– Его можно приманить порошком валерьяны, – раздалось над моим оттопыренным… всем. Так неожиданно, что я дернулась и ударилась головой о металлическое дно стола.

– Ау-у-у…

– Аккуратнее, Аврора Андреевна, – голос, знакомый до мурашек на пояснице, влился в уши, и я закусила губу, чтобы не застонать громче.

Нет, нет, это не может быть он! Только не сейчас! Не так! За что Судьба ко мне так немилосердна?

– Зная взгляды вашего отца, до свадьбы точно заживет, не сомневайтесь, – крепкие руки ухватили меня за талию и попытались выудить из-под стола. Вот прямо как я недавно крысолова. Теперь-то я его понимала – сама готова была жалобно скулить и забиваться в угол. Я не поддалась, и неожиданный посетитель искристо рассмеялся.

Вот ведь черт. Наверняка он сейчас запрокинул голову, и его забавные каштановые кудряшки подскакивают за ушами. А у серых глаз собираются пучки тонких мимических морщин. На щеках две ямочки, и одна – на заросшем недельной щетиной подбородке…

– Господин Хайв? Что вы тут, ради святого морфа, забыли? – не слишком-то вежливо уточнила я из-под стола, с удивлением осознав, что рук с моей талии он так и не снял.

– Вас не предупредили, да? Я с этого года назначен новым Главным Мастером Заповедника, – с теплотой в голосе ответил он. С большой буквы Он. – Возвращаюсь, так сказать, к истокам… Вам теперь придется часто терпеть мое скучное общество, Аврора Андреевна.

Я снова дернулась. И снова стукнулась. У-у-у-у!

Мы не виделись с Бренданом Хайвом уже пару лет. Но это не мешало мне помнить его голос, и улыбку, и эти дурацкие ямочки, и… Всю ту ужасную неловкость, которая началась после того, как глупая-глупая Ава призналась в любви другу своих родителей. Взрослому, не раз побитому жизнью и, к прискорбию, женатому. О чем он мне в тот же миг деликатно напомнил, лишив всякой надежды и разбив юное, неопытное сердце на осколки.

Любопытный черный нос сунулся ко мне под стол, и Бойз уставился на скрючившуюся хозяйку. Я грозно шикнула на сабера: нечего на меня смотреть с таким укором! Все у меня давно перегорело. Не совсем же я сумасшедшая – грезить женатым мужчиной, которого едва знала и которого два года не видела?

А то, что щеки пунцовеют и руки дрожат, сознание плывет и внутри все жгутом скручивается, – так это от неожиданности. Не готова я оказалась к стихийному бедствию имени кудрявого бравого воина.

– Вы будете вылезать? Или организуете себе там рабочее место? – с ехидством уточнил Брендан, убирая, наконец, ладони с моего платья. Фу-у-у-ух.

Мой пухлый «песец» – спутник по жизни и в прямом, и в переносном смысле – смачно расчихался. Но мне показалось, что он просто ржет надо мной на своем песцовом диалекте.

Медленно, пятясь задом, я выползла из-под стола и, не поднимаясь с колен, уставилась вверх. На него.

Как и ожидалось, господин Хайв оказался неприлично хорош собой. Он был младше отца лет на шесть или семь, но, как любой сильный маг, годами живший в заповедной зоне, выглядел максимум на тридцать пять. Разве что кто-то его недавно уже успел потрепать.

– Вы ранены? – спросила, таращась на шею мужчины, покрытую мелкими розовыми порезами. Будто бы от женских ногтей или тонких коготков вислокрылой сайлы.

– Ерунда. Царапины.

– Кто же посмел на вас напасть? – пролепетала со смущенной улыбкой, поднялась и принялась отряхивать мятую юбку.

Я что, кокетничаю? Тролль меня укуси. Плохая Ава. Очень плохая. Фу!

– Вчера познакомился с одной дикаркой, – туманно пояснил Брендан. И, усмехнувшись над моим обескураженным видом, добавил: – Это не та история, о которой прилично вспоминать в беседе с юной леди, так что… Давайте сменим тему, если вы не против?

– Погода портится, – покорно заметила, скосив глаза в окно.

Питерское небо действительно нахмурилось, словно предвещало проблемы. Одна из них как раз приключалась со мной. Ничего нового.

Я привыкла, что моя жизнь полна происшествий. Магнетизм к разного рода неприятностям передался мне от родительницы (хоть в этом и отец, и мать были солидарны). Уже в год я угодила в свой первый персональный кошмар… Но разговоров об этом все старались избегать.

– Тогда мне стоит поспешить: нужно обойти все корпуса и представиться персоналу. Рад был увидеть вас, Аврора Андреевна, – тепло улыбнулся свеженазначенный Главный Мастер. – Хорошо, что встретил вас первой. Вы подняли мой боевой дух.

Насвистывая военный марш из какого-то смутно знакомого фильма, Брендан покинул здание. Но, кажется, на весь остаток дня заселился в мои мысли. Круговорот чертовых кудряшек в природе.

Я неспешно выдохнула воздух тонкой струйкой и обвинительно посмотрела на лупоглазого крысолова.

– Тебя я буду лечить особо старательно, – пригрозила пальцем, и тот съежился раза в два. Предвкушал.

Ничего удивительного, что Брендан встретил меня первой. На территории Заповедника, помимо Лечебницы для магических тварей, совмещенной с лабораторией, располагались административный корпус, несколько вольеров для адаптации, пункт приема, реабилитационная зона и парочка помещений для ученической практики. Но все они находились дальше по дороге. А вот целительский пункт стоял у самых ворот. Обусловлено это было… кхм… «случайными происшествиями».

Когда два мира – человеческий и звериный – существуют бок о бок, контактов избежать не удается. Несмотря на меры предосторожности, то ученики умудряются пробраться в вольер к иглохвостам – а те, хоть и мирные создания, но в целях самозащиты сами кого угодно в дикобразов превратят. То, наоборот, волшебная фауна топает в Академию. Поди отлови.

Так что, помимо магических хворей вроде выпадения шерсти у шмырлов или отсутствия аппетита у саблезубой тигрицы, приходится лечить ожоги, укусы, обмороки и панические атаки. Иногда добежать до ветлечебницы ближе, чем до больничного отделения в Академии. Так и живем.

Как и при Авроре Мудрой, у нас можно было выбрать специализацию по душе. От теории и истории – до правопорядка и магической дипломатии. С легкой маминой руки в Академии появились и новые направления: целительство магических тварей, сохранение древних видов, адаптация волшебных существ…

Островок былой магии, отделенный от прочего мира – опустевшего, обедневшего… Вот чем по сути сегодня была Санкт-Петербургская Академия. Благодаря восполняемому источнику Сияющей материи (между прочим, озеро на улице по ночам даже слегка светилось! Фантастическое зрелище!) магический фон на территории был необычайно силен. Многие вымирающие виды могли выжить только тут.

Мы же делали все, чтобы создать им комфортные условия. И не быть съеденными невзначай.

Я окинула взглядом пустые полки стеклянного подвесного шкафа. Тролль меня укуси! Или Милли все-таки забыла сделать запрос на новую партию лекарств для магических тварей, или Эстер-Хаз намеренно задерживает поставку! А за лето наши запасы порядком истощились… Одними травками и диетой всех не вылечить.

Но моя начальница уверяла, что отправила им перечень необходимого… Значит, все-таки Верховный Совет. Черт. Да чтоб у них там нашествие плотоядных шурхов случилось!

За окном пролетела оторванная ветка: поднялся ветер. Громко хлопнули ставни с той стороны, заставив вздрогнуть. (Мы их используем в случае непереносимости света у временных постояльцев. Нечасто, но бывает). Что-то снаружи жалобно заскрипело. Раздался тонкий стон, принадлежавший не то сломанному механизму, не то вполне живому существу.

Да что ж такое! Заповеднику еще и двадцати лет нет, а уже все разваливается!

Набросив кофту, я вышла во двор. Небо успело почернеть. Не я ли полчаса назад любовалась бледным питерским солнцем?

Вдалеке у отцовских теплиц маячил высокий, строгий силуэт. Он приковывал взгляд как-то сам собой, этаким навязчивым магнитом. Не отлипнуть!

Мужчина стоял ко мне спиной и разглядывал Академию. Не двигался и словно бы чего-то ждал. Или кого-то.

Кто это? Ученик, преподаватель? Друг отца или кто-то из магинспекции? Последнее было бы совсем паршиво.

Полы темно-синего плаща – по виду, кожаного – хлопали крыльями летучей мыши. Порывы ветра трепали темные волосы, собранные в низкий хвост на затылке. Часть прядей выбивалась и вихрем взлетала над поднятым воротником…

Странный какой-то мужик. Точно не местный.

От разглядывания статного незнакомца меня отвлек повторившийся стон. Всего в паре шагов от меня, в колючих кустах барбариса! Не механизм… Что-то живое пряталось там и просило помощи. Может, даже разумное, раз до ветлечебницы добралось. Я проследила глазами след, оставленный чьим-то брюшком: тут кто-то прополз.

– Эй, малыш… Ты где? – я опустилась на корточки и с опаской заглянула внутрь куста. Беглецы в Заповеднике бывают разные. Некоторые вполне могут оттяпать нос или палец. А другие – и целую голову.

Но следы были маленькие, чем-то напоминающие кротовьи. У нас так выглядят только… Так, стоп. Это ведь не тот, о ком я думаю?!

Я стала активнее продираться сквозь куст и наконец нашла его. Моего шмырла! Почти полностью обескровленного, с запавшими глазками и обреченным взглядом. Который стал еще обреченнее, едва зверек меня заметил и опознал. Ну вот, и этот туда же…

– Я помогу. Тише, тише, – аккуратно взяв в руки безвольное тельце, покрытое короткой дымчатой шерстью, я ободряюще улыбнулась бедолаге. Тот скорбно застонал, сложил сломанные перепончатые крылья и закатил глаза.

Кто мог такое сотворить с драгоценным, вымирающим видом? Во всем мире осталось не больше двадцати особей Шмырлов Зубокрылых, пять из которых обитали у нас. Я активно занималась восстановлением популяции, но пока терпела неудачи на этом деликатном поприще. И вот… Кто-то обескровил одного из них! Можно сказать, убил!

Погладив слипшуюся шерстку, я прижала чумазого шмырла к груди. Тот еле дышал, а при взгляде на меня грустнел и опять закатывал глазки. Во всяком случае те, что на мордочке. Похоже, я была последней, кого он желал видеть в предсмертный час.

– Ну да, признаю, в прошлый раз зелье вышло неудачным. Но я же для вас старалась. Могли бы и добровольно размножаться в неволе, а не вот это все, – примирительно пробубнила, пытаясь вспомнить особенности разведения шмырлов. Только ведь недавно читала трактат, посвященный их чудодейственной крови…

Да, точно! Она у них необычно густая, вязкая и… еще какая-то. Простое кроветворящее снадобье крохе не подойдет. Ему нужен… Черт, черт! Мысли путались, и я решила, что в любой непонятной ситуации лучше бежать. Куда-нибудь. А потом уже разбираться.

Поэтому припустила в сторону теплиц. В голове крутилось название какого-то растения, но слово никак не желало обрести форму. Тролль меня побери, ну вот какой из меня целитель, если я нужную травку вспомнить не могу?

Через пять минут бега я, задыхающаяся и потная, поравнялась с силуэтом. Отсюда было понятно, что это не ученик, а мужчина лет тридцати пяти. Выше меня на голову и с такой прямой спиной, как будто его этой выправке с детства учили в каком-то до неприличия приличном заведении.

Что-то в нем настораживало, пугало, заставляло рассматривать снова и снова – крутую линию плеч, крепкую шею, дурацкий короткий хвост на затылке, повязанный лентой (вот кто сейчас так носит?).

Внутри появилось непривычное щемящее чувство, разгоняющее мурашки за ушами. Словно я что-то потеряла. Или нашла. Тролль его разберет!

– Усадьба Воронцовых довольно интересна, не правда ли? Давно хотел посмотреть, но не складывалось, – густой голос шел от мужчины. Он почувствовал мое присутствие, но не обернулся. – Что-то в ней волнует и заставляет любоваться. Архитектурное чудо…

– Пфф! – не удержала я градус пафосности момента и понеслась дальше, к седьмой теплице.

Именно в ней хранились самые ценные (читать – запретные) волшебные травы. А мой шмырл начал дышать так тяжело, что сердце сжалось. Он не может умереть! Никак нет! У меня на него большие планы!

Я смахнула с щеки непрошенную слезу и жезлом открыла оранжерею. Благо, на меня запирающие чары в собственном доме не действовали. Вбежала внутрь и принялась суетливо разглядывать полки. Так. Не Монстроглаз, не Трясучка, не Ублиум Мортис, не….

– Он уже не жилец, мисс, – сухо проинформировали меня через плечо.

– Выйдите! – шикнула на незваного гостя, следом за мной протиснувшегося в теплицу. – Вам сюда нельзя.

– А вам?

– И мне нельзя, – согласно кивнула и продолжила бешеным взглядом водить по стеллажам. Не Эустома Голодная, не Псевдоеж Листошерстный, не…

– Слишком поздно обнаружили, – продолжал мужик свою нотацию. – Кровь почти вся вышла. Дайте этому пареньку помереть спокойно.

– Это самка! Одна из двух! – обиженно шмыгнула носом. – У нее знаете какая воля к жизни? Не знаете! Потому что не пили мое экспериментальное зелье и…

– Вам так дорог этот зверек? – с любопытством уточнил голос за спиной. Я на мужчину не смотрела – некогда. Травка, травка… какая же мне нужна?

– Дорог, да, – пробормотала отрешенно. – Их очень мало осталось. Мы должны сохранить вид любой ценой. Ну и… просто так – тоже дорог. Прикипела.

Было стыдно признаваться, что я даже имена им дала. Правда, путалась все время. Это была то ли Хлоя, то ли Жюли. У них обеих лоснящаяся серая шерстка отдавала благородной синевой, а на перепончатых зубастых крыльях имелись характерные голубые разводы.

Когда с детства живешь в заповедной зоне, волей-неволей начинаешь воспринимать животных как братьев по разуму. Младших. Сильно младших и крайне мохнатых братьев, да.

– Шмырл не очень-то рад вас видеть, судя по взгляду, – добил меня обнаглевший чужак. – И предпочел бы умереть спокойной смертью.

– Не дождется. И не таких упрямцев выхаживала. У меня это наследственное, – я все-таки подняла на него взгляд. И тут же опустила. Ух, какие глаза! Серые, умные, искристые. Словно в них разрастается ледяное пламя. – Так, отойдите… За вами полки не видно. Надо только вспомнить, что я ищу. И тогда все обязательно найдется.

– Ну… вспоминайте, раз такая умница, – бросил мужик и оперся плечом о стойку стеллажа.

Отец меня убьет, когда узнает, что я впустила чужака в его святая святых. Но вариантов не было: магическое существо, дрожащее в моей ладони, сейчас было важнее. Да и ректора пока нет в Академии. Как всегда, застрял в очередной командировке.

– Кровопотеря у шмырлов… Кровопотеря у шмырлов… – бубнила под нос, осматривая полку за плечом мужчины. Пришлось встать на цыпочки: высокий, гад. – Я читала, что их кровь особенная…

– Синяя и густая, – подсказал тип. Он со смущающим интересом следил за моей умственной работой, выдаваемой морщинками на лбу. – Кто-то сделал ее жидкой, чтобы быстрее набрать. Взял, сколько успел – скорее всего, на продажу, – и бросил животное умирать.

– Как подло! Хорошо, что неподалеку от Целительского корпуса…

– Вам нужно нечто сгущающее кровь и одновременно восстанавливающее магический резерв. Думайте.

– Вы что, экзамен тут решили устроить?! – рявкнула негодующе. – Мне в жизни одного любителя нудных нотаций хватает. Того, который папа. А у меня еще крестный есть, Фридрих, – тот похуже будет. Так что, если знаете, просто подскажите.

– Вряд ли здесь найдется Эхеверия Камнекровая, – с ноткой сожаления произнес мужчина, и пазл в моей голове сложился.

Точно! Эхеверия! Как я могла забыть?

Сбивая на своем пути лейки и ящики с садовыми инструментами, я понеслась в дальний угол, к нише с опасными суккулентами. Чтобы папа – и не завел редкую Камнекровую? Не поверю. Он бы себе такого упущения не простил.

Где же ты, Эхеверия?

– Нашел. Ее переставили в тень. Давайте сюда вашего шмырла, – сухо скомандовал мужчина и, не дождавшись разрешения, отнял зверька от моей груди. – Ваше упрямство выйдет боком. Дайте.

Я заставила себя разжать пальцы, и теперь просто наблюдала, как незнакомец отрывает несколько мясистых листьев от голубого суккулента и сует в рот помиравшей Хлое. Или Жюли.

– Вот. Если еще не слишком поздно… – он хмурился, словно был чем-то недоволен. – Раньше их было как крыс или летучих мышей. Шмырлов считали вредителями, переносившими опасные магические хвори, и уничтожали. А теперь вот – редкий вид. Поразительно.

– Доуничтожались, – пробурчала, забирая зверька обратно.

Шмырл в моих руках затих, увлеченный методичным разжевыванием листа. Со сложенными крыльями он напоминал крота, только вместо двух слепых глаз у него было четыре. И все видели отлично. Правда, одна из пар располагалась… сзади.

Слыхали шутку про глаза на филейной части? Так вот, никакая это не шутка. Случается, но не лечится. Знакомьтесь, Шмырл Зубокрылый. Да-да, «оно» еще и летает, и кусается… в полете.

– У местного садовника неожиданно хорошая коллекция, – мужик цепко огляделся, кивая каким-то своим мыслям.

Монстроглаз на него недобро покосился, но тут же отвернул все свои глаза и даже клиновидными листьями отгородился. Позер!

– «Садовника», – профыркала, вспоминая демоническую наружность владельца оранжерей. – Кто вы вообще такой?

– Узнаете своим чередом. Перед младшим персоналом я отчитываться не стану, – выпрямился мужик, и моя благодарность к нему тут же растворилась в облаке раздражения. – Это, конечно, пока не мое дело, но вам следует привести одежду в порядок. И существ, насколько мне известно, запрещено выносить за ворота Заповедника. Рекомендую вернуть его на место, пока у вас не возникли проблемы, мисс.

Облако раздражения внутри стало таким едким и токсичным, что я закашлялась.

– Вот вас забыла спросить, мистер!

В конце концов, я у себя дома, а он… Тролль знает, кто он такой. Вообще не из наших! Будь он миротворцем, кем-то из Совета или папиным знакомым, я бы узнала. А этот…

Одно слово – чужак.

Нос с небольшой горбинкой, придающей лицу нотку высокомерия. Твердая линия подбородка, скрытая под трехдневной щетиной. Раздражающе прямой взгляд, четко очерченные губы и брови… Парой штрихов художник бы не отделался.

Несколько непокорных темных прядей выбилось из прически из-за ветра и теперь нахально падало на лоб, прикрывая правый глаз. И такой был у него уверенный в себе вид, что хотелось то ли ногу отдавить, то ли в кофе плюнуть. И это как минимум.

Сначала я решила, что длинный кожаный плащ – это совсем уж… архаично. Но сейчас готова была признать: с учетом переменчивой петербургской погоды, это вполне практичное решение. А поднятый ворот просто защищал от ветра. Вероятно, этот маг живет где-нибудь на Юге и немного шокирован местным климатом.

Мужик задумчиво порылся в кармане и выудил оттуда старомодные серебряные часы на цепочке. Придирчиво их изучил и, быстро кивнув мне, зашагал по направлению к Академии. Я же переложила бедолагу-шмырла в карман юбки и принялась запирать седьмую теплицу. Авось пронесет, и отец не узнает, что я взялась за старое.