«Ничего». – Ответил Макс. – «Кто ты такой?»
«Я твой брат».
Макс коротко мотнул головой.
В отличие от родителей, его провести было трудно. На миг показалось, что перед ним не ребенок, но следующий вопрос уничтожил это сомнение.
«Какая твоя любимая еда?»
«Такая же, как у тебя».
«Нет. Только твоя».
Только моя, догадался Данилов. Он знал, что Макс сумел прочитать бы по губам, но ему нравилось отвечать жестами, нравилось говорить с ним на одном языке.
«Яблочный пирог».
«Напиток?»
«Фанта. А твоя доктор пеппер».
«Мой брат не знал этого языка».
Движения рук Макса были быстрыми, отточенными – Игорь никогда не встречал даже среди взрослых глухонемых, с которыми практиковал общение жестами такой скорости. Он едва разбирал его «слова». Они словно поменялись ролями – в детстве отсталым в их детской среде считался Макс, но теперь Игорь пытался угнаться за ним.
Но все это меркло на фоне осознания, что он впервые в жизни говорит с братом.
«Я сам не понимаю, что происходит, но в том, что я твой брат можешь не сомневаться. Ты веришь мне?»
«Да».
Если бы Данилов вообразил себе все это раньше, то решил бы, что именно сейчас лучшее время попросить прощения, но видя тревогу и недоверие в не по-детски умных глазах одиннадцатилетки, понял, что подобные извинения прозвучат как слова, которые пока ничего не стоят.
«Не нравится мне это». – В конце этой фразы Макс сделал непонятное движение, оттопырив мизинец и безымянный пальцы правой руки.
Данилов повторил его, сопроводив вопросом:
«Что это значит?»
«Это ты. Твое имя».
Значит, он сказал «Не нравится мне это, Игорь». Данилов улыбнулся про себя.
«Слушай, я знаю, у тебя нет поводов доверять мне, но меня больше не нужно бояться».
«Я никогда тебя не боялся. Ты всего лишь старший брат-придурок».
Данилов улыбнулся.
«Но тебя что-то беспокоит?»
Макс кивнул.
«Проблемы в школе?»
«Нет».
«Расскажешь?»
«Я сам не знаю, но что-то происходит, Игорь (тот самый жест с оттопыренными пальцами)».
«Что ты имеешь в виду?»
«Не знаю».
Данилов шагнул к брату, положил руку ему на плечо и тотчас пожалел, потому что брат по привычке вздрогнул и в глазах мелькнул испуг – слишком много пакостей в его адрес наделал брат-придурок, чтобы можно было одной доверительной беседой все исправить.
И все же, надо было изо всех сил стараться, пока была такая возможность.
«Макс, если ты расскажешь, я обещаю тебе помочь».
«Спасибо. Давай спать, мне вставать раньше, чем тебе».
Игорь кивнул – еще одна несправедливость – глухонемому брату нужно переться на площадь, ждать автобус и ехать семь остановок до коррекционной школы, тогда как Игорю, чтобы попасть в школу, надо только выйти из подъезда и пересечь школьный двор. Он из тех счастливчиков, кто может себе позволить вставать за пятнадцать минут до начала первого урока и при этом не особенно спешить. Все это конечно в прошлом, десять школьных лет канули в небытие вместе с этим преимуществом, и когда закончится действие наркотика, никакого брата, никаких школ не будет. Но пока Игорь ложился на свою узкую кровать, чувствуя истому, будто целый день провел на улице, катаясь на велике и играя в стритбол, и смотрел на Макса, который лежал, отвернувшись к стене. Он не хотел засыпать, он хотел, чтобы этот вечер продолжался вечно. Чтобы мать, которая заглянула в их комнату, заглядывала так снова и снова, и он всякий раз видел ее молодое обеспокоенное лицо. Но вскоре незаметно и он начал погружаться в сон. Только скрип двери и половиц в прихожей на время вырвали его из дремоты. Отец вернулся с площади, куда ходил звонить по таксофону. Теперь-то Игорь знал, что он звонил любовнице, а не начальнику. Но сейчас это не имело никакого значения. Он лежал, слушая тихий разговор родителей за дверью, их смех.
Да, пускай это всего лишь наркотический сон, думал он, и завтра, когда он «проснется», никого из них уже не будет. Но это, безусловно, самый лучший сон в его жизни.
***
Незнакомый детский голос звал его сквозь толщу воды.
– Иго-о-орь!
Он скатывался с чудовищно огромных горок аквапарка прямо в океан, погружаясь на черную глубину. У него кружилась голова, внутренности выворачивало наизнанку, но спустя время он обнаружил, что сидит на тюремных нарах и давится какой-то гадостью, называемой чифирем. Гадостью в кружке потчевал его бывший сослуживец и друг Саня Протасов.
Данилов рассказывал ему о далеком городе, дорогу к которому невозможно найти.
– Да, ты можешь приехать туда, географически там находится место с тем же названием, но самого города ты не найдешь. И все же он там.
– Но ты ведь нашел туда дорогу, Гарри?
– Мне просто повезло.
– И как же ты попал туда?
– Это сложно, Саныч, нужно уметь пользоваться козьими тропами.
– Козьи тропы – это что-то вроде кротовых нор?
