– Я «сменку» забыл.
Славик прыснул, сдвинув брови.
– Тебя контузило что ли?! Поднимай жопу! На четвертый этаж переться!
Славик провел Игоря через не слишком прочную живую стенку, высокомерно игнорируя вялые просьбы «показать сменку».
Игорь шел со Славиком, слушая его болтовню, и достраивая по ней картину своей подростковой жизни (как много, оказывается, там было событий), то и дело, натыкаясь на лица знакомых учителей, на двери старых кабинетов, выплывающие из далекого прошлого знакомые коридоры и рекреации.
Звонок зазвенел, когда они входили в класс. Замереть в проеме, ему помешал Славик, настырно подталкивающий его в спину. Данилов шел к задней парте у окна, на ходу озираясь по сторонам, задерживая взгляды на каждом и поражаясь тому, какими юными были те, кого он запомнил хотя и молодыми, но все же гораздо более взрослыми выпускниками девяносто девятого года.
Их 8-й «Б» – наверное, самый скучный и заурядный класс. У них были два классических параллельных класса – состоявший из отличников и преимущественно симпатичных девчонок 8-й «А» и настоящий хулиганский 8-й «В».
Открыв найденную в рюкзаке тетрадь, Игорь увидел свои рисунки и завороженно разглядывал их, пока его локтем пихал Славик, заметив, что учительница бросает на него подозрительные взгляды. Учительница была совсем незнакомая, возможно присланная на замену и замечаний никаких не делала. Впрочем, Игорь с каким-то щемящим чувством и довольно старательно записывал примеры двусоставных предложений под нарисованным когда-то трансформером. Он даже вспомнил тот день, когда его рисовал – коротая ненавистный урок литературы, на котором его периодически мучали. Над трансформером переливались объемные цифры – 15 минут, 8 минут и наконец, 1 минута. Когда это было? Возможно вчера. Но для него это «вчера» было двадцать семь лет назад.
Сидя у окна, Данилов иногда поглядывал на своих одноклассников, иногда бросал взгляды в окно, за которым как на ладони – школьный стадион и их трехэтажка за оградой – последний дом Второй Радиальной улицы. Из подъезда в «лужковской» кепке вышел толстый старик – сосед дядя Костя и согнал занявшую его скамейку парочку. Недолго ему осталось, с грустью подумал Игорь – его жизнь оборвется на первом году двадцать первого века. И тут Данилов впервые задумался – а оборвется ли? Ведь на самом деле дядя Костя уже давно на том свете, но, тем не менее, выглядел он сейчас вполне живым – в руке палка и пакет. Видимо вышел собрать последние яблоки в диком саду.
***
Перемещение в прошлое искушало увидеть еще одного призрака. Данилов задумался, каково это – снова увидеть ту, с мыслями о которой засыпал и просыпался на протяжении нескольких лет. После события, изменившего его жизнь, единственный стимул для посещения школы. Она пришла в их школу как раз в восьмом классе, развеяв раз и навсегда сомнения о существовании любви с первого взгляда. Сглаженное годами разочарование отозвалось лишь бледной тенью тех бессонных ночей, когда он узнал, что в две тысячи одиннадцатом она при странных обстоятельствах тоже покинула этот мир. Странно, очень странно, что все кто имел хоть какое-то значение в его жизни так рано ушли. Все, кроме него, хотя он дорожил жизнью меньше других.
– Славик, какой сейчас урок у восьмого «а»?
Славик поднял глаза к потолку.
– Физра, потом география. А че?
– Да так.
– Ну да, какие у тебя могут быть дела в «а-классе»? Ты же ни с кем не общаешься.
При всей любви к другу, Игорь не хотел, чтобы тот тащился за ним. Он хотел увидеть ее один, как в тот самый миг, когда удар волны едва не снес его в коридоре напротив класса истории.
– Кассету надо забрать.
– Какую кассету?
– Сташевского.
– Че-во?!
– Ну, то есть «Лимп Бизкит».
– Че-во-о-о? – на последнем слоге изумление Славика достигло критической точки, так что на него оглянулась девчонка с передней парты.
– Русский размер? – продолжал «угадывать» Игорь.
– Слушай, ты чего несешь? У тебя же магника нет.
– Батя с работы принес. Слушай, неважно, окей?
Едва зазвенел звонок, Игорь бросился на пятый этаж, и занял место у окна рекреации, откуда хорошо просматривался кабинет географии и при этом он сам не слишком мозолил глаза.
Ученики из параллельного класса постепенно прибывали, но только не та кого он ждал. Сердце замирало, но время шло, в кабинет географии вошли уже все тамошние «ботаны», но она так и не появилась.
Он ждал до последнего, пока не закрылась дверь, и не зазвенел звонок. Может она заболела? Но она никогда не болела – она была спортсменкой, хотя иногда она уезжала на сборы и соревнования, но вроде бы не в восьмом классе. Игорь испытал еще одно дежа вю – разочарование, настигавшее его в те дни, когда ему не удавалось ее увидеть.
С трудом отыскав кабинет химии, и уже прилично опоздав, Данилов открыл дверь и замер, пораженный царившей там тишиной. Воспоминания разом нахлынули. На него взирало сморщенное лицо самого строгого учителя в школе. В немигающем взгляде читалось что-то змеиное. Малой кровью, он здесь точно не отделается – это, в общем, было понятно и по притихшим одноклассникам, предвкушающим экзекуцию. На уроке у этой старушки боялись даже чихнуть, при этом Анастасия Егоровна никогда не повышала голос, хотя посмеяться любила. Ее феноменальное умение внушать страх базировалось исключительно на знании подростковой психологии. Но как через много лет во время многочасовых допросов убийцы Селиванова, понял Данилов – преподавать она совершенно не умела.
Игорь обратил внимание на особые длинные столы и странную рассадку. Анастасия Егоровна любила сама рассаживать учеников на своих уроках, причем исключительно по принципу «мальчик-девочка».
– Наконец-то, Данилов, – произнесла учительница, – без вас урока не начинали.
Игорь улыбнулся, ожидая подвоха – собственно он не мог вспомнить, чтобы на урок Анастасии Егоровны кто-то опаздывал. Уж лучше вообще целый день прогулять и сослаться потом на плохое самочувствие.
– Ну, что же, Данилов, – развела учительница руками, – осталось, как видите только два свободных места. Выбирайте даму сердца.
Школьники сидели плотными рядами, избегая занимать задние парты, пустовали лишь два легальных места – рядом с Софией Самойловой – симпатичной девчонкой в среднем ряду и Юлей Калачевой – настоящей катастрофой и главным изгоем класса за первой партой.
В общем, характер экзекуции понятен – какое бы место не выбрал Игорь, он будет действовать исключительно в роли, которую ему отвела Анастасия Егоровна – жениха, выбирающего «даму». Тут выбор очевиден – сесть рядом с Софией, получить порцию насмешек в свой адрес, но статус жениха будет сглажен всеобщим пониманием, что иной выбор просто невозможен.
Игорь вдруг задумался, как так получилось, что Калачева в тринадцать лет была изгоем? Он помнил ее первоклассницей и знал, что в двадцать два года она выйдет замуж и уедет в Америку, где откроет собственную линию дизайнерской одежды. Наверное, самый успешный ученик в этом классе и все же почему именно сейчас, эти годы средней школы ей давались так тяжело? Да, она странно одевалась, выглядела рассеянной, носила уродливые очки, и задавала дурацкие вопросы учителям, зачастую раздражая их. Такие вопросы, обычно дети задают родителям. Как бы то ни было, Данилов вспомнил их некое подобие дружбы в начальной школе и то, что с ней было интересно почти как с ребятами. Она даже умела играть в солдатиков. Может быть, дело в сожалении? Двадцать семь лет назад Данилов никогда бы так не поступил, но если тебе дан шанс что-то исправить, то стоит ли снова приносить в жертву сомнительному авторитету шанс подружиться с тем, кто тебе по-настоящему интересен?
Игорь подошел к первой парте и сел рядом с Калачевой. Класс взвыл. Юлька, конечно, смутилась. А Анастасия Егоровна, едва сдерживая заинтересованную улыбку, сложила руки, похожие на птичьи лапки и подошла поближе.
– Тихо, тихо. Нет, а что смешного? – с наигранным удивлением возмущалась она. – Игорь и Юлия прекрасная пара.
Данилов смущенно улыбался, а Юлька принялась от волнения что-то писать в тетради – кажется «Классная работа».
– Вот так все и начинается, – продолжала «экзекуцию» Анастасия Егоровна, – потом может быть, Игорь пригласит Юлю на танцы…
Снова смех.
– Анастасия Егоровна, сейчас не танцы, а дискотека, – подсказал кто-то с задней парты.
– Ну, какая разница. Верно же, говорю, Данилов? Пригласишь Юлю? Что же она зря сейчас смущается? Ну, что молчишь?
Данилову почему-то стало жаль Калачеву. Тем более с задних парт уже слышались ее непристойные клички. Игорь подумал, что свою порцию наказания она получала совсем незаслуженно – опоздал-то ведь он. И свалился ей на парту, хотя быть может он ей и даром не нужен.
Данилов прищурил левый глаз.
– Мне кажется, вы делаете бестактные намеки. – сказал он учительнице.
Класс неожиданно притих. Накрашенные брови Анастасии Егоровны поползли вверх. Она молчала несколько секунд, но вскоре снова улыбнулась, тон ее стал еще более елейным, не предвещая ничего хорошего.
– Ну что ж, если даже господин Данилов одергивает нас, остается нам только заняться химией.
В абсолютной тишине, Анастасия Егоровна поднялась на подиум, взяла в крошечную руку мелок.
