Христофор Колумб

В эпоху феодальной раздробленности в Европе возникли частные флоты, занимавшиеся торговлей, перевозкой грузов, пиратством, за плату участвовавшие в сражениях. Усиление абсолютизма наложило отпечаток на вольные флотилии, хозяева судов вели себя с оглядкой на королей. Если древние финикийцы плыли куда хотели, не думали о политических последствиях путешествия, то зашедшая далеко на юг или на север испанская купеческая эскадра могла вызвать международный скандал. Частные флотилии старались быть незаметными, не заплывать дальше оговоренного пространства, не заниматься географическими открытиями. Морская торговля и оплата перевозки грузов приносили судовладельцам крупный доход.

Именитые гранды не гнушались общаться с капитанами и кормчими, охотно давали деньги на строительство и оснащение кораблей.

Одним из них был Энрике де Гусман, герцог Мединасидония, владевший устьем Гвадалквивира и обширными территориями в междуречье Одьеля и Рио-Тинто, где лежал монастырь Рабида. В годы правления Кастилией брата Изабеллы, герцог был значительно сильнее и богаче сюзерена. В своих андалусских владениях он пользовался неограниченной властью, вел себя самодержцем. Изабелла отобрала у соперника часть земель, лишила привилегий, заставила признать свое верховенство, но и после этого герцог обладал доходом в три раза превышавшим королевскую казну, составлявшим ежегодно 20 миллионов мораведи.

За прошедшие пятнадцать лет королевская чета навела порядок в финансовых делах, в несколько раз увеличила поступления в бюджет, однако война и непомерно разросшийся чиновничий аппарат съедали наличные деньги. Герцог Мединасидония считался самым богатым человеком в Испании.

Между Гибралтарской скалой, взятой Изабеллой у дона Энрике, и Канарскими островами простираются воды залива Кобыл, в котором герцог держал свой флот. Лучшие капитаны Палоса, Уэльвы, Сан-Лукарде-Баррамеды водили корабли Мединасидонии в Средиземное море, к берегам Африки, в Северную Европу. Дон Энрике прекрасно разбирался в вопросах торговли, интересовался географией, астрономией. В 1487 году в лагере под Малагой он познакомился с Колумбом, ожидавшим заключения комиссии Талаверы. Идея генуэзца понравилась герцогу. Он мог снарядить суда, но коль за дело взялись правители страны, считал недопустимым посягать на их интересы.

Прошло два года. Европейские короли не захотели вложить деньги в проект Колумба. В лучшем случае моряка обнадеживали неопределенными обещаниями с мелкими денежными подачками. Христофор вспомнил о частных флотилиях и в январе 1488 года приехал к Мединасидонии. Дон Энрике хорошо принял капитана. Два месяца они говорили о тайнах Атлантического океана и азиатских странах, подсчитывали стоимость экспедиции в Индию, ожидаемые прибыли. Герцог колебался. Он не боялся потерять два миллиона мораведисов (через пять лет на вторую экспедицию Колумба дон Энрике займет Изабелле пять миллионов), но не хотел ссориться с королевской четой. Расширять границы Испании стало привилегией монархов. Новые земли должны принадлежать короне. Мединасидония отверг предложение гостя, ограничился незначительной материальной помощью. От дона Энрике Колумб переехал к арагонскому герцогу Мадинасели, графу Луису де ла Серде, ведшему свой род от рано умершего сына короля Альфонса Мудрого (1252–1282). Наследники Альфонса оттеснили от престола предков де ла Серды, после чего корону захватил незаконнорожденный Энрике II, прародитель Изабеллы. У герцога Мадинасели имелось больше прав на Кастильский престол, чем у правящей королевы. В его жилах текла голубая кровь Альфонса Мудрого, а не бастарда Энрике II.

Дон Луис имел гавани и корабли. Он жил неподалеку от Кадиса в принадлежавшей ему гавани Пуэрто-де-Санта-Мария, считавшейся одним из лучших портов страны. Доходы графа вдвое уступали прибылям дона Энрике, но позволяли снарядить экспедицию.

По характеру герцог Мадинасели был независимым человеком, считал свой род ущемленным потомками самозванца. В марте он встретился с Христофором и увлекся проектом. Два месяца они обсуждали детали похода, торговались из-за прибыли, выбирали типы судов, способных пересечь океан, советовались с кормчими и астрологами, сверяли карты. До подписания соглашения оставалось совсем немного, как вдруг все расстроилось.

Королевская чета узнала о вояжах Колумба, переговорах с магнатами. Герцог Мадинасели хотел истратить три-четыре тысячи дукатов на снаряжение трех кораблей с годовым запасом продовольствия. Через доверенных лиц Фердинанд с Изабеллой дали понять вассалу, что не позволят воспользоваться плодами открытий. Опасаясь прогневать королеву, обескураженный дон Луис в последний момент отказался от проекта, но не скрыл от друзей, что сделал это не по своей воле.

Оживленная деятельность братьев Колумбов за пределами страны, поддержка герцогов Мединасидонии и Мадинасели плана Христофора подтолкнули кастильских королей к ответным действиям. В мае 1489 года они вызвали капитана ко двору. Андалусским властям предписывалось предоставить бесплатный приют Кристобалю Колону по пути в Кордову, в ставку монархов. В средине месяца он простился с дон Луисом, покинул Пуэрто-де-Санта-Марию. Отправляясь ко двору, капитан не сомневался, что получит эскадру.

Колумб вернулся в Кордову, где его ждала Беатрис с годовалым сыном Фернандо. Семья молодой женщины радостно приняла незаконного родственника. Все желали ему успеха, молили Господа смилостивиться над грешным капитаном, дать ему корабли. Всевышний не услышал просьб Беатрис, не помог ей и Христофору. Гранадская война вспыхнула с новой силой, Фердинанду с Изабеллой пришлось копить деньги на оплату армии и снаряжения. Властители отложили план генуэзца до лучших времен, с головой ушли в насущные дела. За хлопоты и беспокойства капитан получил очередное пособие.

Заканчивалось лето, начиналась осень. Схлынула жара. Вечерами семья Беатрис собирались в уютном патио, обсуждала планы Колумба. Молодые сыновья Родриго де Араны мечтали последовать за Христофором в необъятные дали океана. Глава семейства советовал «зятю» обратиться за помощью к состоятельным итальянским банкирам. Но кто отважится без согласия монархов вложить деньги в эскадру, если даже герцоги не посмели вызвать гнева Изабеллы?

Христофор пришел в отчаяние. Он потерял в Испании еще один год и ничего не добился. Фердинанд с Изабеллой ведут себя подобно собакам на сене: сами не едят и другим не дают. Под влиянием придворных король вроде бы склоняется к положительному решению, но расчетливая королева одергивает его, указывает на сомнительность и несвоевременность предприятия. Изабелла все просчитала наперед.

Историки утверждают, будто главная причина длительной канители с походом заключалась в отсутствии денег, будто монархи испытывали хронический недостаток средств на оплату военных действий. Действительно, в следующем году Изабелла заложит валенсийским и барселонским банкирам свои драгоценности.

Я возьму на себя смелость заявить, что королевская чета могла собрать Колумбу нужную сумму, но сознательно не делала этого. Если бы монархи дали согласие на поход, сразу бы появились люди, способные вложить средства в рискованное, но выгодное дело. Вспомним герцога Мадинасели! Сохранилось письмо дона Луиса кардиналу Педро Гонсалесу де Мендосе, в котором он сообщает, что хотел отправить Колумба в путь на трех-четырех кораблях, да раздумал, опасаясь гнева королевы. Нашлись бы и другие желающие первыми вкусить азиатского пирога. Дело не в деньгах, дело в войне, но взглянуть на нее надо с иной стороны.

Что произойдет, если Колумб достигнет индийских берегов? Фердинанд и Изабелла по-разному отвечали на вопрос. Король говорил: слава, богатства, дешевые пряности, рабы. Королева зрела в корень: соперничество с конкурентами, защита открытых земель, разорительные войны на суше, морские сражения с корсарами всех стран. Арагон и Кастилия не готовы к такому развитию событий, не могут закрепить за собой водные маршруты и колонии. Война с Гранадой веригами висит на ногах. Колонизация Азии – целый этап в развитии страны. Его следовало начать после завершения предыдущего периода, высвободив армию и флот, накопив достаточное количество денег.

У Колумба нет времени ждать, когда в стране сложится благоприятная ситуация для заморских исследований. Убедившись, что королевская чета опять отложила на год подготовку экспедиции, он собирается уехать из Испании, попытаться уговорить «опекунов» юного Карла VIII отправить в Азию французские корабли. Это трудно сделать. Правители Кастилии связали капитана выплатами денег, обязали подчиняться своим желаниям. В прошлом году они отпустили моряка в Португалию посетить родственников покойной Фелипы, на сей раз у него нет серьезной причины для поездки во Францию. Отъезд без согласия монархов равнозначен измене, Фердинанд с Изабеллой прервут отношения с Колумбом, будут вправе поступить подобно Жуану II, – отправить на запад другого капитана.

Христофор нашел мудрое решение проблемы. Он послал брата во Францию к дочери покойного короля Людовика XI Анне де Боже, старшей сестре молодого Карла VIII, а сам в ожидании ответа остался в Кордове.

Возможно, именно в этот двухлетний период Христофор зарабатывал на жизнь книжной торговлей. Мы говорили, что в те годы в Испании возник десяток мелких печатней, казавшихся современникам крупными. Знаменитая севильская типография выпускала в год 5–7 книг тиражами по 100–200 экземпляров, с большим трудом расходившихся по стране. Первые сто книг раскупались довольно быстро, вторая сотня долго залеживалась в крохотных лавчонках при издательствах. Кастилия не имела специальных книжных магазинов. Книги распространяли по заказам. Торговцы обходили дома состоятельных горожан, показывали списки вышедших в стране и за рубежом рукописей. Люди выбирали нужные тома, давали задаток. Коммивояжер привозил заказанные книги или географические карты.

Большинство испанских книг печаталось на латинском языке, предназначалось для образованных читателей. В связи с успехами мореплавания возникла мода на географию и астрономию, пользовались спросом итальянские издания Цицерона, Вергилия, Горация, Тацита, Тита Ливия, Страбона, Птолемея, Марко Поло. Венецианские, болонские, римские, флорентийские печатни задавали тон в полиграфии.

В поисках товаров и заказов продавцы книг разъезжали из города в город, из страны в страну. Вероятно, Колумб был мелким коммивояжером, потому что не мог позволить себе странствовать по Европе. Два года вынужденного сидения в Кастилии, общение с книгами приучили моряка много читать и еще больше думать. Христофор перечитывает свои старые книги, делает пометки, свидетельствующие о напряженной умственной работе. В раздавленной инквизицией Испании Колумб обращается к Богу.

Особое место в деятельности Христофора занимает изготовление географических карт. Я допускаю мысль, что он торговал картами, но не верю, будто рисовал. Картографическое искусство было даром истинных художников. Колумб красиво писал, но мы не знаем, как рисовал. До нас дошло несколько рисунков мореплавателя на полях вахтенного журнала, по которым нельзя судить о художественных способностях адмирала. Ученые по традиции «заставляют» Христофора составлять и продавать географические карты, поэтому мы кратко опишем их.

Прообраз современных карт возник позже того периода, когда Колумб сидел в Кордове с Беатрис, искал средства для жизни. Его младший товарищ и единомышленник Мартин Бехайм, совершивший путешествие в Африку с Дього Каном, в тот момент трудился над изготовлением первого глобуса – «земного яблока» и закончил работу в 1492 году. А пока географические карты мало отличались от средневековых планов. Характер использования рисунков определял особенности картографического искусства. Картами полагалось украшать жилища богатых горожан, они служили пояснением к популярным книгам.

Прежде всего, поражает неточность карт. Очертания морей и континентов не соответствуют современным представлениям о географии Земли. Античные греки и мусульмане первого тысячелетия делали карты значительно лучше своих последователей. Греческие карты погибли в потоке столетий. Незнание языка Аристотеля не позволило европейским ученым воспользоваться наследием древних греческих географов. Мусульмане многое переняли от греков. Запад считал мавританскую культуру чуждой и враждебной идеологии христианства, уничтожал арабские рукописи, отчего погибли бесценные свитки с очертаниями берегов. Лишь единицы попали в руки средневековых европейских картографов. Приблизительное изображение Земли объясняется отсутствием конкретных знаний, особым отношением к работе. Точность не являлась целью составителей карт, они сильно удивились бы, если бы вы упрекнули их в том, что неправильно изображены даже хорошо известные реки и моря. Карты представляли собой схематические чертежи, на которых в общих чертах наносились очертания земной поверхности. Рисовальщики сознавали, что искажают пространство. Они гордились не точностью расположения географических объектов относительно друг друга, а красотой работы.

Мастера украшали холодные геометрические очертания цветными миниатюрами, занимательными рисунками, вписывали легенды, использовали приятные для глаз линии и составы красок. Географическая карта XV столетия представляла не топографический чертеж, по которому человек получал представление о расстояниях, высоте, местонахождении, характере местности, а художественное произведение. Друзьям Колумба не пришло бы в голову по настенной карте подсчитывать протяженность пути от Генуи до Лиссабона. Для этого в XIII веке возникли чертежи – портуланы.

Насущные проблемы мореплавания потребовали от европейцев точных знаний побережья Средиземного моря. Капитаны и кормчие принялись по кусочкам составлять подробные изображения береговой линии, соответствующие современным географическим картам. Это привело к революции в картографическом искусстве.

Портуланами назывались компасные карты для торгового плавания, указывавшие истинное положение стран по магнитной стрелке, детально повторявшие очертания береговой линии, имевшие сетки вместо меридианов и параллелей. Их рисовали на дорогой плотной бумаге, чаще на китайской, славившейся белизной, качеством поверхности листа. Встречались портуланы, выполненные на телячьем и козьем пергаменте растительными и минеральными красками. Концы карт украшались разноцветными кистями, лентами, восковыми и сургучными печатями капитанов. Пергамент сворачивали трубочкой, завязывали тесьмой, скрепляли замочками.

Индийские и китайские моряки рисовали портуланы горячими красками на шелковых полотнах, накручивали на деревянные палочки или металлические стержни, хранили в искусно вышитых нитками и мелким жемчугом чехлах. Главные особенности портулан: изображение линейного масштаба, подробность очертания берега, наличие от 8 до 22 линий компасной сетки для прокладки курса. Линии расходились из точек, называемых розами ветров, которых могло насчитываться до 16 штук. Розы ветров располагались вокруг изображаемых объектов. Портуланы чертили без учета сферической поверхности Земли, схемы показывали профессионалам конкретные участки мореплавания.

Географические карты, предназначенные для широкого круга лиц, служили иным целям, имели специфические особенности: преувеличенные масштабы отдельных районов за счет уменьшения соседних, неправильное расположение объектов относительно друг друга. Первый недостаток был умышленным, второй – неизбежным следствием предыдущего.

Преувеличения выделяли важные области. Например, Палестина, о которой имелось много исторических хроник и рыцарских романов, соответствовала размерам прочей части Азии. Никто не считал такое соотношение земель точным изображением действительности. Это же касается и городов, чьи планы часто помещали на картах. Столицы государств занимали огромные территории.

Неправильное расположение географических объектов объяснялось несколькими причинами: неосведомленностью мастера, стремлением втиснуть крупную копируемую карту на ограниченный лист бумаги, представлениями об овальном или округлом мире. Нередко массив суши изображался прямоугольным, повторял края листа. Иногда делалась приписка, что если бы размеры полотна были больше, то остров или материк выглядели бы иначе. Представления об округлом мире заставляли художников рисовать острова маленькими кружочками, равномерно расположенными в морях и океанах. На немецких картах острова помещались в бухтах побережий, что позволяло придать суше плавные очертания.

Схематический характер карт отразился на технике мастеров. Они стремились к симметрии, прямым линиям, чертили кривые отрезки с помощью циркулей. Океан рисовали в виде ровной круглой ленты одинаковой ширины. Реки текли по линейкам, изгибались по окружностям.

В картографическом искусстве существовали свои особенности. Восток помещался наверху листа. Это объяснялось влиянием античных римских карт, закрепленным церковной традицией. По мнению священников, сад Эдема с источниками вод находился на востоке. Где же ему быть, как не во главе листа?

В использовании красок соблюдали условности. Моря и реки покрывали голубыми, зелеными цветами. Интересно отметить, что современные ученые утверждают, будто в древности люди плохо различали эти цвета, называли Средиземное море зеленым. Красное море обязательно обозначалось красным цветом. Горы могли быть красными, желтыми, ярко-зелеными.

Каждая географическая карта мира имела традиционные символы, обозначавшие особенности ландшафта, имевшие условный характер. Сегодня на картах символам придают вид, напоминающий рельеф, открывающийся с крыла самолета. На старых картах горы, леса, города изображались видимыми сбоку. Для пояснения деталей пользовались легендами с историческими и любопытными сведениями. В символах, виньетках, легендах заключались различные сюжеты.

Интерес к атмосфере выразился в образах ветродуев, сидящих на мешках с воздухом в углах картинки. Вдоль краев полотна писали названия ветров.

Рыбы, киты, сказочные существа населяли океаны. Моря имели форму узких каналов с прямыми берегами. Ширина рек значительно преувеличивалась, порою достигала размеров морей. Водные потоки пересекались, разделялись, соединяли моря и океаны. Истоки европейских и азиатских рек помещались у горных хребтов. Озера имели форму луковиц, с впадающими или вытекающими из них реками.

Горные хребты обозначались зубчатыми линиями, вершины – пирамидами с характерной для местности растительностью. В редких случаях разные типы земной поверхности имели цветовое обозначение. Обычно писали на материках: «пустынные и песчаные» (deserta et arenosa), «необитаемые», «болотистые» и т. д.

Замки, башни, церкви знаменитых городов, Александрийский маяк, Вавилонская башня помещались в красочных виньетках. В морях рисовали корабли. Двенадцать апостолов делили между собой поверхность Земли. Адам и Ева со змием стояли в центре полотна. Грифоны, кинокефалы, тениноги, загадочные существа украшали Индию и Африку.

Такова краткая характеристика карт эпохи Колумба. Если он участвовал в изготовлении полотен, то в качестве советника, специалиста в области географии.

Минул год. Гранада упорно сопротивлялась. Королевские войска не могли одолеть последний оплот мавров на континенте. Бои проходили с переменным успехом. Фердинанд с Изабеллой все силы вкладывали в подготовку армии, повышение эффективности управления землями, изыскание средств на выплату жалования солдатам.

Инквизиция давала правителям крупный доход. Томас Торквемада расширил структуру организации, создал семнадцать чрезвычайных местных трибуналов, ввел институт фамилиарес и фискалов – светских сотрудников, занимавшихся осведомительством, провокациями, провидением аутодафе, на которых они появлялись в плащах с капюшонами, скрывавшими лица. Фискалы не подчинялись юрисдикции светских судов, действовали безнаказанно, получали долю с конфискованного у еретиков имущества. Среди фискалов имелись представители всех сословий. Нередко под капюшонами прятали лица известные писатели, государственные деятели. Число «родственников» поражает воображение. В Толедо их насчитывалось 805 человек, в Сантьяго – 1009, в Сарагосе – 1215, в Барселоне – 905. Общее число осведомителей первого уровня превышало 15 тыс. человек.

Доносительство стало неотъемлемой частью жизни общества, поощрялось Церковью. Святые отцы внушали верующим, будто доносы являются богоугодным делом, пропуском в райскую обитель. Тайна исповеди исчезла, священников обязывали сообщать о врагах Господних в трибуналы. За сокрытие сведений они подвергались суду. Доносчиков щедро награждали, их имена хранили в секрете. Особенно поощрялись разоблачительства родственников и друзей, отчего эти лица получили название – фамилиарес, а также доносы слуг на хозяев, подчиненных – на начальников. Инквизиция вербовала доносчиков даже среди евреев и мусульман, заставляла сообщать о единоверцах.

По данным секретаря инквизиции Льоренте, за восемнадцать лет Томас Торквемада сжег живыми 10 226 еретиков; 6 860 – фигурально, то есть в изображениях, по случаю их смерти или из-за отсутствия; 97 321 человека подверг позору, исключил со службы на общественных или почетных должностях. Общий итог варварских казней достиг 114 400 уничтоженных семейств. В это число не включены лица, из-за связи с осужденными разделившие их несчастья.[32]

Деньги осужденных текли рекой в королевскую казну, но их не хватало, чтобы сломить упорство голодной Гранады. Только на следующий год правителям удалось обложить столицу области войсками, попытаться взять ее измором. В начале лета 1491 года началось строительство боевого стана, города-крепости, получившего название Санта-Фе (Святой Веры). Восемьдесят дней ушло на осуществление замысла. К осени в лагере собрались все силы Кастилии и Арагона, придворные и знаменитые люди, желавшие первыми поздравить монархов с победой. Ожидания оказались напрасными, Гранада сражалась.

Колумб бродил среди гостей Санта-Фе. Главный эконом Кастилии Алонсо де Кинтанилья выдал ему вспомоществование. Семидесятилетний старик оценил выгоды проекта Христофора, но был не в силах помочь ему в данный момент. Изабелла занималась войной. Она верила в тонкое чутье и огромный опыт финансиста, но мавры спутали планы, грозили затянуть сопротивление на неопределенное время. Главный эконом Кастилии сыграл значительную роль в подготовке экспедиции. Кинтанилья родился в семье обедневшего астурийского рыцаря, рано начал придворную карьеру. В юности он служил пажом, затем наставником наследного принца Энрике. Когда подопечный вступил на престол, учителю исполнилось тридцать пять лет. Кинтанилья хорошо изучил бездарного, слабоумного короля и поэтому переметнулся на сторону Изабеллы. В 1474 году он искусно захватил сеговийский замок Алькосар, ставший центром объединения сил под знаменами претендентки на кастильский престол. После победы Изабеллы Кинтанилья проявил себя талантливым экономистом, способным делать деньги из воздуха, находить доходные статьи; разработал план союза городов – «Святой Эрмандады», послуживший опорой Изабеллы в борьбе с могущественными феодалами. По опыту португальцев, финансист надеялся с помощью Колумба наполнить государственную казну. Через Алонсо де Кинтанилью Христофор познакомился с самыми влиятельными аристократами страны.

Здесь нужно задуматься над тем, почему ближайшие сподвижники правителей хорошо приняли безвестного капитана? Неужели потому, что он вызвался отправиться в Индию западным путем? Этого было недостаточно для того, чтобы перед Колумбом открылись двери могущественнейшего князя испанской Церкви, толедского архиепископа, примаса Кастилии, кардинала Педро Гонсалеса де Мендосы, называемого современниками «третьим королем Испании», а также казначея арагонского королевства Луиса де Сантанхеля, будущего генерального инквизитора Диего де Десы, камергера короля Хуана Кабреры, семьи командора Гутьеры де Карденаса, находившейся в родстве с монархами. Имелся волшебный ключик, помогавший нищему итальянцу. Считалось, будто Колумбу покровительствовали генуэзские банкиры. Это бесспорно, но представляет видимую часть айсберга. Продвигавшие капитана таинственные силы скрыты в глубине.