Христофор Колумб

Жуан II гасил мятежи, собирал деньги для капитана. Время для встречи с Колумбом было неподходящим. Впрочем, все зависело от того, как на это посмотреть. Человек, выдававший себя за генуэзского купца, предлагал королю дешевый путь в Индию к несметным сокровищам.

Свободный доступ ко двору имели только дворяне, простолюдину требовалось высокое покровительство. Колумб использовал родственные связи, в короткий срок добился встречи с королем. Жуан II принял капитана в присутствии епископа Сеуты, испанца Дьоги Ортисаде Вильегас-Кальсадильи, возглавлявшего Комиссию математиков, занимавшуюся рассмотрением проектов морских экспедиций.

Современники сравнивали Жуана с Юлием Цезарем, потомки – с Суллой, а он хотел походить на Генриха Мореплавателя, носил темную строгую одежду, остроносую обувь, следил за своей внешностью. Король принял гостя в кабинете, с простыми белеными стенами и черным резным потолком, где скромная старинная мебель не загромождала пространство. Монарх сидел за столом, Кальсадилья стоял рядом.

– Рад видеть вас, сеньор капитан, – тихим ровным голосом ответил на приветствие Жуан. – Я много слышал о вас.

Король не обманул Колумба. Он интересовался судьбой человека, породнившегося с наследниками сподвижников Генриха Мореплавателя, внучкой молочного брата инфанта; человека – получившего от Аффонсу V доступ к секретным архивам. За что, за какие заслуги, предшественник короля позволил ему пользоваться записями и картами морских экспедиций? Злые языки говорили, будто генуэзец выдает себя за другого человека, а на самом деле принадлежит к знатному роду, запятнавшему себя пиратством. Жуан смотрел на свободно стоявшего перед ним рослого белокурого капитана и думал о том, что враги Колумба недалеки от истины.

– Вы плавали в Гвинею к Золотому берегу, в гавань Сан-Жоржи-да-Мина, где капитан Азамбуж заложил крепость?

– Да, Ваше Величество, в прошлом году. С тех пор я пришел к выводу, что это не лучший путь в Индии.

– Мне говорили: вы предлагаете искать дорогу на западе. Изложите кратко суть проекта!

– Скоро исполнится семьдесят лет, как Португалия пытается обогнуть Африку, делает робкие шаги в поисках Антилии, – смело начал Колумб, зная, что новый король не любит критики, жестоко расправляется с врагами. – А ведь самый короткий путь до острова Сипанго и страны Великого ха на находится на западе. Сложите расстояние от Лиссабона до Сан-Жоржи-да-Мина и от не го до Индийского океана, – вы по лучите цифру, значительно превышающую расчеты географов протяженности Малого моря[14]. Космографы Комиссии математиков подтвердят мои слова. Обычно человек выбирает короткий путь. Никто не поплывет в Венецию через Западную Африку, но войдет через Геркулесовы столпы в Средиземное море. Почему, зная о шарообразности Земли и расположении Индий, Португалия упорно стремится на юг?

– Там есть указанный Геродотом проход, – перебил его богослов. Король повернул голову к епископу, взглядом прервал Кальсадилью.

– Продолжайте, – велел Жуан капитану. – Мне нравится ход ваших мыслей.

– На пути между Лиссабоном и Кинсаем (Гуаньджоу), описанном Марко Поло, лежат земли, способные служить опорными базами в продвижении на Запад, – сказал Колумб. – Это Антилия и Сипанго, а между ними – тысяча двести островов! Мы знаем, что на западе на расстоянии в шестьсот лиг от континента нет земли, но это не беда. Надо проплыть вперед, найти Антилию, или землю Кортериала, далее лежат Сипанго и побережье Индий. Мои расчеты показывают правильность утверждений Сенеки и Плиния, будто отделяющее Европу от Азии море не широко, при попутном ветре его можно пересечь за несколько дней. Вспомните, как капитаны принца Энрике боялись опускаться за Бохадор. Одолев его, они убедились, что там не прячется смерть. Так и с Антилией. Нас страшит неведомый путь, людям кажется, будто они не вернутся назад. Плыть на запад так же безопасно, как на юг. В отчетах ходивших на запад капитанов я читал о ветрах и течениях, способных вынести корабли к земле.

– Как вы вернетесь в Португалию? – не выдержал епископ.

– С помощью других ветров и течений. О них тоже есть упоминания в документах экспедиций.

– Вы знаете, где искать их? – спросил богослов.

– Да, – уверенно ответил Колумб. – Дайте мне флотилию из трех кораблей, и я за две недели дойду до Сипанго!

– Всего две недели? – усомнился король.

– При свежем ветре этого достаточно, – подтвердил Христофор. – Сенека говорил о более коротком сроке.

– Сенека занимался поэзией, а не географией, – заметил Кальсадилья.

– Геродот тоже мог ошибиться в описании дороги в Индийский океан, – усмехнулся Колумб.

Широкая, открытая улыбка капитана понравилась королю. Он не сомневался, что проситель не обманывает его.

– Что вы хотите получить за открытие западного пути в Азию? – спросил Жуан, пресекая готовую вспыхнуть дискуссию.

– Титул Главного Адмирала Моря-Океана, должность вице-короля новых земель, десятую долю доходов с их территорий, восьмую часть от грядущей торговли с обретенными странами, дворянское звание, золотые шпоры.

– У вас очень большие требования, – покачал головой король. – Мои кормчие на свой кошт исследуют побережье Африки, получают за это титул капитанов-донаториев (правителей земель) с правом на часть доходов.

– В отличие от них, я положу к вашим ногам целый континент, усыпанный золотом и драгоценными камнями, – пообещал Колумб. – Экспедиция Кана собирается исследовать берега Африки. В случае успеха она привезет полсотни рабов с дешевым золотом. Я дам вам богатства Индий! Здесь есть разница.

– Вы правы, – согласился монарх. – Передайте ваши расчеты главе Комиссии математиков, мы подумаем о предложении.

– Благодарю вас, Ваше Величество! – обрадовался Колумб.

– Мне не понятно лишь одно… – нахмурился Жуан. – Неужели вы не дворянин?

– Мой отец вышел из простого сословия, – скромно пояснил капитан, расправляя складки на подбитой мехом короткой суконной куртке, непременной принадлежности мещан.

Стражники закрыли за Колумбом дверь. Король взял бумаги капитана, аккуратно разложил на столе, принялся внимательно изучать. Пропустив цитаты из Библии, книг географов и путешественников, Жуан увлекся вычислениями генуэзца. Убедившись в добросовестности моряка и соответствии цифр расчетам Тосканелли, монарх отложил свитки, спросил епископа:

– Что вы скажите о капитане?

– Сеньор Колумб производит приятное впечатление, – ответил придворный. – Он явно не тот, за кого себя выдает, ибо нельзя представить ткача, владеющего латынью, как родным языком, имеющего благородные манеры, способного держаться с достоинством в королевском дворце.

– Вы правы, – кивнул монарх. – Что вы думаете о его просьбе?

– Заманчиво найти то, чего нет, – съязвил богослов.

– Моряки видели землю Кортериала, – возразил Жуан. – Она находится там, где капитан обещает найти Сипанго.

– Значительно южнее, – поправил монарха Кальсадилья.

– Он сказал: рядом с ней лежат сотни островов, – напомнил король – Кортериал мог наткнуться на них.

– Хотите принять предложение капитана? – догадался епископ.

– Мне не подходят его условия. Вице-король Индий и Сипанго станет самым богатым человеком, создаст армию и флот, поработит мир.

– Дело в условиях или есть иные причины? – насторожился придворный.

– Мне нужно точно знать протяженность Малого моря, – признался король.

– Это легко проверить, – пообещал Кальсадилья. – Жозе Визиньо и маэстро Родриго найдут ошибку в расчетах или подтвердят их истинность. Епископ назвал имена двух еврейских врачей и астрономов, членов Комиссии математиков.

– Какого вы мнения о Мартине Бехайме?

– Он выступит в поддержку идеи Колумба. Бехайм утверждает, будто протяженность Атлантического океана на запад весьма незначительна.

– Аристотель, Сенека, Плиний, кардинал де Айи, Кортериал, Тосканелли, Бехайм, Колумб… Не много ли заблуждений? Или наша дорога вокруг Африки неверна?

– Геродот не ошибся, – убежденно заявил Кальсадилья.

– Я знаю, – согласился монарх, – но ведь и это (он кивнул на бумаги Колумба) никто не опроверг! Значит, в них есть доля истины.

– Возможно, – не стал спорить придворный.

– Снимите копию с вычислений, попросите капитана составить подробную сопроводительную записку с указанием ветров и течений, – велел Жуан. – Я хочу знать все о его замысле.

– Ваше Величество желает снарядить свою экспедицию на запад? – сообразил епископ.

– Не сейчас. Сначала отправим Кана в Африку, потом подумаем об Антилии.

– Для этого хватит одного корабля, – подсказал придворный. – Если Сипанго находится так близко, как утверждал сеньор Колумб, то любой моряк доплывет до острова. Однако у меня есть одно возражение.

– Говори! – приказал король.

– Почему семья Перестрелло не снарядила судно для генуэзца?

– Вероятно, торговцы и капитаны не верят в затею Колумба.

– Или не могут дать того, чего он просит, – добавил Жуан. – Родственникам не оснастить три судна.

– Боязнь Колумба плыть на одном корабле выдает его сомнения.

– Скорее, свидетельствует об осторожности, – поправил король. – Вы отправитесь в одиночку разыскивать Антилию?

– Я священник, а не кормчий, – тактично заметил Кальсадилья. – Я найду вам отважного капитана, способного проверить расчеты Колумба.

– Надеюсь, он не станет болтать о том в Лиссабоне?

– Нет, Ваше Величество.

– Не спешите с ответом итальянцу, – решил монарх.

Созданная Жуаном II Комиссия математиков (Junta dos Ulateinalicos) представляла маленькую лиссабонскую академию под управлением архиепископа Сеуты, Дьего Ортиса де Вильегас-Кальсадильи. В ней заседали не средневековые схоласты, а заслужившие европейскую известность теоретики и практики. Комиссия математиков опробовала и распространила на кораблях астролябию, простой и чрезвычайно важный навигационный прибор. С ним познакомил португальцев Мартин Бехайм, ученик великого Региомонтана, изобретателя «посоха Иакова» (астролябии). Члены академии занимались переводами книг, рисованием географических карт, оказывали помощь отправлявшимся в Атлантический океан капитанам и кормчим. Ученые не гнушались грязной работы, плавали на кораблях, прокладывали маршруты. За это их любила и уважала вся страна. Два «академика» готовились принять участие в экспедиции Дього Кана: молодой немец Мартин Бехайм и пожилой еврей Жозе Визиньо, начавший карьеру при Генрихе Мореплавателе. Визиньо перевел с древнееврейского языка на латынь астрономические таблицы Авраама Сакуты, ставшие настольной книгой капитанов.

За годы жизни в столице Колумб познакомился с членами комиссии. Особенно он уважал Визиньо, его непререкаемый авторитет в области космографии. Подстать прославленному мэтру был врач и астроном еврей маэстро Родриго. Оба ученых знали в совершенстве труды древних и современных географов, вычисляли протяженность океанов и материков. Епископ Кальсадилья передал документы Колумба знаменитым космографам.

Первое знакомство с расчетами генуэзца вскрыло вопиющие ошибки в определении пространств. Мы говорили, что Христофор заменил арабские мили итальянскими, что привело к сокращению протяженности водного пути от Европы до Азии на 11 339 км. Астрономы заметили халатность, указали, что из-за вольного пересчета полученные цифры не соответствуют действительности на 25 %, и то лишь в том случае, если верны первоначальные посылки.

Отправные точки расчетов капитана тоже вызвали сомнения, что снизило коэффициент точности вычислений до 50 %. Колумб допустил серьезные ошибки, требующие исправлений. Это пришлось весьма кстати для епископа, попросившего капитана дать подробное описание западной экспедиции, обосновать способы достижения целей.

Молодой Колумб попал на удочку придворного интригана, рассекретил часть своих замыслов. Новые вычисления и аргументы легли на стол Комиссии математиков. Сняв копии для короля, их передали Жозе Визиньо. Старый мэтр все силы вкладывал в подготовку экспедиции Кана, не мог тотчас ответить Христофору, составить заключение для академии. Дело затянулось на неопределенный срок. Мартин Бехайм находился во Фландрии и только летом 1484 года возвратился в Лиссабон.

Между тем, португальцы упорно стремились обойти Африку. Этому способствовало убеждение в истинности слов Геродота. Знаменитый греческий ученый родился около 484 г. до н. э., прожил шестьдесят лет. Он много путешествовал, собирал материалы со всего света. За годы странствий Геродот написал первую, дошедшую до нас, книгу с географическими сведениями, называвшуюся «Историей». Он посетил Египет, северное побережье Черного моря, доходил до Вавилона, говорил о путешествии в Индию. Геродот описывает в книге услышанную в Египте историю похода финикийских мореплавателей вокруг Африки, совершенного по приказанию фараона Нехао около 600 г. до н. э. Беспримерный переход финикийцев занимает особое место в истории географических открытий, заслуживает того, чтобы поведать о нем словами самого Геродота:

«Ливия (Африка), оказывается, кругом омывается водою, за исключением той части, где она граничит с Азией; первый доказал это, насколько мы знаем, египетский фараон Нехао. Приостановивши прорытие канала из Нила в Аравийский залив (Красное море), он отправил финикиян на судах в море с приказом плыть обратно через Геракловы столпы (Гибралтарский пролив), пока не войдут в Северное (Средиземное) море и не прибудут в Египет. Финикияне отплыли из Эритрейского (Красного) моря и вошли в Южное море (Индийский океан). Каждую осень они приставали к берегу, засевали землю, дожидались жатвы; после уборки хлеба плыли дальше. Так прошло два года, на третий год они обогнули Геракловы столпы, возвратились в Египет. Рассказывали также, чему я не верю, а другой кто-нибудь, может быть, поверит, что во время плавания кругом Ливии финикияне имели солнце с правой стороны. Так впервые стала известна Ливия».

В 1959 году возле мыса Гелидони в заливе Анталия на побережье Турции раскопали финикийское торговое судно, построенное 1250 г. до н. э., которое позволило представить, на каких судах плавали мореходы фараона Нехао. Первые финикийские торговые корабли, подобно египетским судам, не имели киля и шпангоутов. Посреди корпуса из досок кедрового дерева высилась мачта с прямоугольным парусом, закрепленным на верхней и нижней реях. Прочные древесные породы не росли в Египте, поэтому мастера использовали для строительства судов двухметровые доски шириной в двадцать сантиметров из сикоморы или акации. Применение кедра позволило финикийцам увеличить размеры кораблей. Их длина доходила до 30 м, ширина – до 10 м, осадка составляла 2 м, что соответствовало средним португальским каравеллам конца XV века. Нос финикийского корабля украшала деревянная резная голова лошади, корма заканчивалась рыбьим хвостом. Маленькие суда не имели палубы, плавали днем, ночью их вытаскивали на сушу. Каждый корабль имел весла.

В правление фараона Нехао финикийские суда оснащали шпангоутами и килем, создававшими обтекаемую форму. Весла применялись в безветрие и для маневров в портах и устьях рек. На крупных кораблях появилась палуба с леерным ограждением. В Сидоне археологи обнаружили на саркофаге рельефное изображение финикийского судна с двумя прямоугольными парусами. Первый находился на грот-мачте с марсом наверху, второй (меньше размером) – на наклонном фоке. Убедившись, что такой парус позволяет идти вперед при боковых ветрах, повышает маневренность судна, римляне поставили его на своих кораблях. Финикийские суда эпохи фараона Нехао представляли вполне маневренные мореходные корабли, способные совершать дальние плавания.

Для военных действий финикийцы использовали длинные остроносые биремы. Они первыми построили боевые корабли с двумя банками для гребцов и прямоугольным парусом в середине судна. Биремы имели таран, заимствованный у критян. На биремах не путешествовали. Они плохо шли под парусом, не справлялись со встречным ветром и высокими волнами. Снаружи у бортов финикийцы крепили щиты. На торговых и военных кораблях мореходы добрались до Балтики, где викинги переняли у них размещение щитов на лодках.

Для своей «Истории» Геродот начертил карту мира, в которой Ливия, то есть Африка, оказалась смехотворно маленькой. Южный берег Черного континента опускался чуть ниже Аравийского полуострова. Потому-то португальцам казалось, что надо сделать последнее усилие для выхода в Индийский океан.

В начале 1485 года экспедиция Дього Кана вышла из Лиссабона в Атлантический океан. Бехайм и Визиньо плыли в ее составе. Первый мечтал достичь южной оконечности Африки, второй – провести астрономические наблюдения в Гвинее. Перед выходом в море ученые написали заключения по поводу предложения Колумба. Бехайм поддержал Христофора, Визиньо высказался против него. Еврей обосновал возражения правильными замечаниями, отчего не обидел итальянца, остался честным человеком. Если бы Визиньо помог Колумбу, общее решение Комиссии математиков могло быть положительным. Уважая мнения коллег, члены академии не сказали ни да ни нет на запрос короля, решили еще подумать над расчетами Христофора и поправками Визиньо. Это служило поводом для епископа вытягивать из генуэзца сведения для подготовки секретной экспедиции на запад.

Вопреки существующему мнению, будто итальянские капитаны в XV веке пользовались почетом и уважением, Генрих Мореплаватель предпочитал им португальских моряков. Опыт освоения африканского побережья показал ему, что южане меньше приспособлены к плаванию в суровых водах Атлантики. Предубеждение инфанта передалось Жуану II. Сам факт, что Колумб выдавал себя за генуэзца, внушал монарху опасения. Придворные короля помнили жалобы покойного принца на итальянцев, а ведь генуэзцы давно служили Португалии.

Под командованием Мануэля Пессано и его потомков лузитанцы осваивали в XIV веке прибрежные воды Атлантики. В 1341 году Николос да Рекко возглавил путешествие на Канары и оставался в должности адмирала островов свыше сорока лет. Незадолго до смерти Генриха Мореплавателя, Антонио да Ноли открыл несколько островов Зеленого Мыса, был их губернатором.

Длительная разработка проекта перехода через Атлантический океан и годовое ожидание заключения экспертов подорвали материальное положение семьи. Колумб не мог в Лиссабоне заниматься торговлей. Появились долги, кредиторы преследовали капитана. Беспокойная жизнь повлияла на здоровье Фелипы, привыкшей к уютному дому и тихому монастырю. Она заболела. Христофор старался спасти жену, обращался за помощью к родственникам и королю. Семья снабжала Фелипу деньгами, монарх ничего не давал, но в виде благоволения позволил Колумбу являться ко двору. Итальянец был нужен ему. В начале следующего года, по записям и расчетам Христофора, готовилось выйти судно под командой капитана, согласившегося плыть на запад за звание донатора открытых земель и маленького дохода с них.

Зима принесла несчастье Колумбу. Жена умерла, он остался с малолетним сыном Диего. Финансовая помощь семьи Перестрелло прекратилась, долги возросли.

Ранней весной вернулся из путешествия Жозе Визиньо. Мартин Бехайм поплыл с Дього Каном на юг вдоль берегов Камеруна, нынешней Республики Конго и Анголы, мимо устья реки Заир (Конго).

По случаю прибытия Визиньо в королевском дворце в конце апреля 1985 года устроили прием, пригласили на него Колумба. Он слушает доклад академика об астрономических наблюдениях в Гвинее. Через месяц Христофор получает отрицательный ответ Комиссии математиков. Говорят, на этом настоял Кальсадилья.

Заканчивается весна. Сраженный несчастьями, Колумб узнает ошеломившую его новость: отправленные королем на поиски Антилии португальские моряки попали в шторм и вернулись назад. Монарх знал, что капитан с темным прошлым не поднимет шума из-за украденных документов.

Так трагично закончился большой период в жизни будущего адмирала. Летом он решил бежать из Португалии с сыном и своим младшим братом Бартоломео.

Колумб не говорил о вероломстве Жуана, сохранил с ним хорошие отношения, писал ему письма, а через три года с позволения короля посетил Лиссабон. Основываясь на этом, некоторые ученые отвергают вероятность попытки португальцев воспользоваться планами генуэзца. О неудачной западной экспедиции мы узнали от сына адмирала Фернандо Колона. У нас нет оснований не верить ему.

Я возьму на себя смелость предположить, что этим капитаном мог быть один из сыновей Кортериала, отличавшихся интересом к западным областям Атлантики. Их отец дважды открывал земли в безбрежных водах океана. По закону наследники имели право на получение доходов с островов, но потеряли Баккалос и прочие земли. Вполне вероятно, что тридцатипятилетний Гашпар Кортериал мог возглавить экспедицию. Свидетельством тому служит патент, выданный ему королем Мануэлом 12 мая 1500 года, в котором говорится о больших заслугах в открытии островов и даже материка:

«Так как Гашпар Кортериал, наш фидальгу (дворянин), много потрудился лично за свой счет с кораблями и людьми, чтобы отыскать и открыть с большими усилиями, расходами, опасностью для своей жизни некоторые острова и материк, мы оказываем ему милость, дарим все острова или материк, которые он найдет или откроет».

Обратите внимание! В документе дважды подчеркивается, что нужно найти старые или открыть новые земли, а также видно, что Гашпар уже пытался это сделать.

Подтверждением изложенного факта является то обстоятельство, что сбежавшего Колумба не преследовали тайные агенты монарха. Жуан не желал огласки своего, мягко говоря, некрасивого поступка. С прочими моряками он поступал крайне жестоко. Его шпионы вылавливали «предателей», располагавших секретами освоения Атлантического океана и Африканского континента, выкалывали им глаза, чтобы не могли читать и видеть карты, отрезали языки, зашивали проволокой рты, дабы не рассказали соседям о тайнах португальских архивов, засовывали несчастные жертвы в мешки, заколачивали в бочки, доставляли в Лиссабон для мучительной казни. Жуан II имел на это право. Моряки, вступавшие под своды арсенала Рибейры Новы, где собирали лаговые записи и портуланы экспедиций, клялись жизнью не разглашать полученные сведения.

Читатели возразят, что выдававший себя за итальянца, Колумб не считался подданным Португалии, поэтому Жуан не имел оснований поступать с ним, как со своими капитанами и кормчими. Вы правы, все же я не думаю, что это обстоятельство спасло бы адмирала от смерти.

Практика наказания беглецов сохранилась на многие годы. Король Мануэл позволил Магеллану и его сподвижнику Фалейре покинуть Португалию, но когда узнал о подготовке испанской экспедиции к берегам Нового Света, пытался разделаться с ними, посылал наемных убийц, устраивал заговоры.

Сообщение Фернандо Колона о португальской экспедиции на запад интересно для нас еще и тем, что указывает место, куда уехал Колумб. Действия монарха так обидели Христофора, что он «осерчал на город Лиссабон, на португальскую науку и ушел в Кастилию».

«Ушел в Кастилию», – написал сын адмирала, а не в Геную или Венецию, куда его посылали сторонники итальянской версии происхождения Колумба. Их легко понять. Куда, как не к отцу, мог направиться молодой вдовец с малолетним ребенком на руках? Какая трогательная встреча! Вот только не понятно, почему Христофор в августе 1479 года, после суда с Паоло Негро, даже не зашел к нему. Эти ученые утверждают, будто Колумб изложил план покорения Атлантики правителям Генуи, а затем – венецианскому дожу, но те холодно отнеслись к предложению соотечественника. Это не удивительно, да и вряд ли могло произойти. Генуя и Венеция не соперничали с Испанией и Португалией в освоении океана за Геркулесовыми столпами. Послать Колумба к итальянцам могло прийти в голову только человеку, плохо разбиравшемуся в истории географических открытий. В 1479–1480 годах в испанском городе Алькасовасе прошли кастильско-португальские переговоры о разделе сфер заморской экспансии. Совместная комиссия разделила географическую карту мира на две зоны: испанскую и португальскую. Южнее Канарских островов через Атлантический океан провели горизонтальную линию. Все земли и моря ниже этой линии объявили португальскими, выше ее – кастильскими. Юг Земли стал формально принадлежать португальцам, север – испанцам. Римский Папа одобрил соглашение. Где тут Генуе и Венеции соперничать с иберийцами!

В пометке на полях книги Сильвия Пикколомини (маргиналия 860) Христофор сообщает, что 11 марта 1485 года «магистр Иосиф» (Жозе Визиньо) сделал астрономические наблюдения на гвинейском острове, о чем сообщил после возращения в Лиссабон королю Жуану в присутствиии придворных, среди которых находился и он, Колумб. Отсюда следует, что до мая или июня капитан жил в столице. Летом мы уже встречаем его в Испании. Когда Христофор успел побывать в Италии – остается загадкой.