Кукловоды Третьего рейха

Банкирские круги очень хорошо научились контролировать прессу, а через нее определять и формировать «общественное мнение». Во всех западных странах установилось влияние, а то и полный контроль этих сил над правительствами. Крупный бизнес и политика сращивались, становились двумя сторонами одной медали. А кроме родственных связей, деловые и политические круги различных государств переплетались другими – масонскими. Это тоже было полезно с практической точки зрения. Обеспечивало взаимопомощь, нужные знакомства, координацию действий. Причем масонские связи, как и родственные, были наднациональными, позволяя взаимодействовать структурам в различных государствах.

Вот таким образом к концу XIX – началу ХХ в. сложилось явление «мировой закулисы». Впрочем, до единства «закулисы» было еще далеко. Она оставалась далеко не монолитной. Банкирские и политические группировки разных стран сохраняли собственные интересы, соперничали между собой. Кстати, и масонские структуры весьма ошибочно представляют некой единой могущественной мировой сектой. Нет, это сетевая структура. Различные ложи весьма отличаются и по составу, и по идеологии, и по традициям, и по внутренним правилам. Они могут действовать вразнобой, враждовать, даже уничтожать друг друга.

Но враждуют нижестоящие. А в потаенных глубинах, на высших уровнях посвящения, эти звенья связаны. Существуют режиссеры, определяющие, за какую ниточку дернуть, какую фигуру полезнее выдвинуть, в какую сторону направить. В основе масонства лежит ложь. Соблазн принципами «братства», взаимопомощи и неких высших идеалов. Хотя в действительности «вольные каменщики» всего лишь используются. Они получают поддержку только до той степени, пока это соответствует замыслам высших иерархов. Отыгранные фигуры без всякого сожаления выбрасываются или уничтожаются – так было с и французскими якобинцами, и с российскими заговорщиками Февральской революции.

И именно высшие роли режиссеров и кукловодов заняли тузы «мировой закулисы». Поэтому истинный фундамент масонства упокоился на «трех китах». Воинствующее республиканство, темный оккультизм и интересы мирового олигархического капитала. Впрочем, все это оказывается прочно взаимосвязанным не только на мистическом, но и на чисто земном уровне. Ведь политическая нестабильность, революции, разрушение религиозной морали и эксплуатация пороков сами по себе становятся неисчерпаемыми источниками прибылей. А с другой стороны, крупный капитал выступает основным оружием для разрушительных операций [145].

В начале ХХ в., невзирая на серьезнейшие противоречия, различные группировки «мировой закулисы» объединили несколько целей. В так называемом «Плане Марбург», разработанном под эгидой Карнеги, выдвигалась идея «нового мирового порядка». Указывалось, что правительства разных стран должны быть «социализированы», а реальная власть будет принадлежать финансистам [111]. А кроме того, у западной финансово-политической элиты обозначилась общая противница. Россия. Как в международной политике, так и в экономике, торговле, она выходила на ведущее место в мире, превращалась в основную конкурентку США и Западной Европы. Наша страна в это время развивалась чрезвычайно энергично, создала мощную промышленную базу, лидировала в сельском хозяйстве, науке, культуре, росло ее население, сильное и здоровое. По подсчетам Менделеева, к концу ХХ в. оно должно было достичь 600 млн. человек… За рубежом возникали нешуточные опасения, что Россия будет определять весь ход мировой истории. Но она, ко всему прочему, оставалась самодержавной монархией, оплотом Православия. А значит, камнем преткновения для проектов «нового мирового порядка» [83].

Подспудная борьба против России велась давно. Но с 1902–1903 г. она скакнула на новый уровень. К ней подключились могущественные финансовые воротилы, подключились и профессиональные спецслужбы западных держав: германские, австрийские, британские, французские, американские. Революционеры, оппозиционеры, сепаратисты всех мастей стали получать из-за границы солидную подпитку, им помогали в организации, материальном обеспечении. В 1904 г. на Россию обрушилась первая массированная атака. На нее натравили Японию, спровоцировали войну. За японцев грозили вступиться англичане. Одновременно русские тылы были взорваны революцией. А либеральная оппозиция подняла шквальный хай с требованиями реформ, усугубляя раскачку.

Но бедствие России сразу нарушило равновесие в Европе. Германия сочла, что теперь-то ей никто не помешает развернуться в полную силу, полезла придираться к французам, явно нацеливаясь на войну. Однако подобный вариант никак не устраивал ни англичан, ни американцев. Финансирование революционеров немедленно пресеклось, русских принялись мирить с японцами, выделять кредиты. Франция и Англия будто забыли о недавних нападках на царя и Россию, энергично ремонтировали и налаживали зашатавшийся было союз, рассыпались в изъявлениях дружбы.

Планы сокрушить нашу страну сочли за лучшее отложить до следующей войны. С немцами. Именно так, чтобы не опрокинулось равновесие. Одним махом убить нескольких зайцев. Сама по себе надвигающаяся война как нельзя лучше устраивала «мировую закулису». Она позволяла реализовать самые смелые геополитические замыслы, да еще и сулила сверхприбыли! К надвигающейся схватке каждый готовился по-своему. Не только наращивали и перевооружали армии. В Германии учитывали опыт 1905 г. Ведущий банкир кайзера Макс Варбург стал по совместительству одним из руководителей разведки и заранее, в 1912 г., организовал в Стокгольме дочерний «Ниа-банк» Олафа Ашберга, через который будут переводиться деньги революционерам.

А в США в том же 1912 г. крупнейшие банкиры провели на пост президента Вудро Вильсона. Он был известным ученым-историком и ярым протестантом, убежденным чуть ли не в своей «мессианской» роли спасения Америки, а то и всего мира. Впрочем, воображать он мог все что угодно. Режиссерами, блестяще разыгравшими предвыборную кампанию, стали нью-йоркский финансист Бернард Барух – его называли «одиноким волком Уолл-стрит», и его коллега из Техаса Мандел Хаус. Поддержали Вильсона такие тузы, как Дж. Морган, Шифф, Кан, Ротшильды, Варбурги и др.

Не замедлили сказаться и результаты. В Америке из-за нехватки финансов для развития национальной промышленности действовал закон, запрещавший вывоз капиталов за рубеж. Вильсон и Хаус добились его отмены. А в 1913 г. протащили закон о создании Федеральной Резервной Системы (ФРС) – по функциям она соответствует Центробанку, имеет право печатать доллары, но является не государственной структурой, а «кольцом» частных банков, и в своих решениях независима от правительства. Воротилы США заблаговременно готовились наживаться на займах и поставках сражающимся державам. Сам Вильсон демонстрировал дружбу с Англией, но вице-президентом ФРС стал Пол Варбург, родной брат Макса Варбурга. Американская «закулиса» оставляла за собой возможность регулировать и подпитывать обе стороны [111].

Начало войны стало ярким примером грязного и лживого использования масонов их высшими иерархами. Для провокации привлекли сербскую тайную организацию «Черная рука». Входившие в нее офицеры и молодежь были патриотами, но искренне верили – война пойдет только на пользу их родине. Заступится Россия, Австро-Венгрию быстренько разгромят, и на Балканах возникнет «Великая Сербия». Грянули выстрелы в Сараево, оборвавшие жизнь наследника престола эрцгерцога Франца Фердинанда – кстати, поборника прав славян и сторонника мира с русскими. Никто из лиц, причастных к теракту, не дожил до конца войны. Они слишком много знали.

А последствия разыгрались как по нотам. Австро-Венгрия, подзуживаемая Германией, предъявила ультиматум Сербии, заведомо невыполнимый. Потом шарахнула по Белграду из пушек и двинула войска. Россия потребовала остановить бойню, начать переговоры. При отказе решила припугнуть австрийцев, объявила мобилизацию. Но как раз мобилизация послужила подходящим предлогом для Германии. В Берлине завопили – Россия хочет напасть! Война! Правда, вышла неувязочка. Объясняли войну угрозой со стороны России, а германские армии хлынули… на запад. На нейтральные Люксембург, Бельгию, на Францию. Уж таким образом был составлен план Шлиффена – сперва бросить все силы на западные державы и быстренько разгромить их, а пока русские раскачаются, немецкая, австрийская и турецкая мощь уже развернутся и обрушится на них. Не нарушать же планы, если дипломатические отговорки не совпадают с ними.

Но русские раскачались куда раньше, чем рассчитывали германские генштабисты. И действовали они куда более умело. Блестящими победами под Гумбинненом и в Галиции они сорвала план Шлиффена, оттянули врага на себя, спасли от полного краха Францию и британские экспедиционные силы. Несколько раз спасали и Сербию, Италию. Разгромили немцев на Висле и под Лодзью, австрийцев под Львовом и в Карпатах, похоронили под Сарыкамышем турецкую армию.

Увы, отношения между союзниками по Антанте оставляли желать много лучшего. Простые англичане и французы восторгались героизмом русских, пересказывали о них легенды – самим-то до подобных успехов было далеко. Но западных политиканов эти успехи тревожили. Они отыгрывались по-своему. Союзнические обязательства превращали в баснословные спекулятивные сделки. За поставки вооружения и техники навязывали чудовищные условия. Валютные кредиты выделяли под 6 % годовых, но требовали обеспечивать кредиты русским золотом, отправляя его в Англию. Причем золото брали по заниженному курсу, а за товары драли втридорога. Навешивали еще и дополнительные обязательства – принимать обесценившиеся британские ценные бумаги, покупать не нужные России французские товары.

И первый катастрофический удар наша страна получила вовсе не от противников, а от союзников. На предстоящую кампанию 1915 г. русское военное министерство заказало на британских заводах «Армстронг и Виккерс» 5 млн. снарядов, 1 млн. винтовок, 1 млрд. патронов, 8 млн. гранат, 27 тыс. пулеметов, и другие виды оружия. Заказ приняли с отгрузкой в марте 1915 г., но не выполнили вообще [133]. Когда дошло до дела, военное министерство Англии развело руками и заявило – всю продукцию оно забрало для своей армии. Утешило, что это не беда, посоветовало передать заказ другой крупной фирме «Канадиен кар энд фаундри Ко». С ней перезаключили контракты, однако продукции опять не дождались. Потому что фирма, порекомендованная британским правительством, фактически не существовала, она обанкротилась.

Результатом стал «снарядный голод», «винтовочный голод» и «великое отступление» в 1915 г., когда нашим войскам пришлось оставить Польшу, Литву, часть Латвии, Белоруссии, Украины. Союзники в данный период совсем обнаглели. Шантажировали поставками оружия и пытались диктовать стратегические планы. Даже лезли во внутреннюю политику, давили на царя, открыто поддерживали думскую оппозицию. Но наша страна справилась и с этими трудностями. Справилась без западных союзников, сама. В годы войны она совершила гигантский промышленный рывок. Возникло 3 тыс. новых заводов и фабрик, прокладывалось более 5 тыс. км новых железных дорог. Выпуск винтовок вырос в 11 раз, снарядов в 20 раз, орудий в 10 раз – по производству артиллерии Россия обогнала и Англию, и Францию. Поражения на фронтах снова сменились победами. На Кавказе взяли Эрзерум и Трапезунд, в Галиции опрокинули неприятелей Брусиловским прорывом.

Наша страна отнюдь не надорвалась, не была обескровлена. Последняя сводка боевых потерь царской армии была представлена в «Докладной записке по особому делопроизводству» № 4(292) от 13(26) февраля 1917 г. На всех фронтах с начало войны было убито и умерло от ран 11 884 офицеров и 586 880 нижних чинов [3]. В Германии на этот же период погибло 1,05 млн. солдат и офицеров, во Франции 850 тыс. Россия готовилась к общему решительному наступлению, вооружение и снабжение теперь лились в войска широким потоком. А неприятели уже на ладан дышали, выскребали последние людские и материальные ресурсы. В армию призывали 17-летних и 55-летних. Война должна была завершиться в 1917 г.…

Но ведь и в послевоенном мире лидером оказалась бы Россия, внесшая львиный вклад в победу! Она по праву взялась бы редактировать мирные договоры, пожелала бы обеспечить себе достойные выгоды, сферы влияния… Можно ли было это допустить? Внутренняя раскачка империи велась все круче. И как ни парадоксально, но оказывалось, что усилия врагов и союзников объединяются! Действуют в одном направлении. Британские и французские дипломаты вдохновляли либеральную оппозицию, великосветских и думских заговорщиков. Кипели забастовки и беспорядки. Их подпитывали и либералы, и социалисты, и большевики. Деньги щедро перекачивались от немцев, от Макса Варбурга – в нейтральный Стокгольм, Олафу Ашбергу, а оттуда – в Россию, в Сибирский банк. Впрочем, сохранились документальные свидетельства, что Германия тоже была лишь передаточным звеном. Основная доля средств на разжигание революции в России переводилась Варбургу через его родственников из США.

На финишном рывке к победе России подставили подножку. В Петрограде исчез черный хлеб, на британские и американские деньги были раздуты беспорядки. На их фоне сработали заговорщики. Одни окручивали царя, парализовали ответные действия. Другие явились к Николаю II, представившись уполномоченными от Думы, никогда не обсуждавшей этот вопрос. Навязали ему отречение, подсунули на подпись список правительства – якобы утвержденного Думой, а в действительности самозваного. Зато с ходу, в рекордные сроки, это самозваное правительство признали США, Англия, Франция, Италия. А в сбитую с толку, ошеломленную армию хлынули агитаторы и шпионы, внушали – война ненужная, империалистическая. Штык в землю и по домам! Фронты затрещали и стали рушиться…

Дальнейшее доламывание также осуществлялось совместными усилиями противников и союзников. Из Швейцарии через Германию ринулся «десант» Ленина в пломбированном вагоне. И в этот же день из Нью-Йорка отчалил второй десант – Троцкого. В досье британской, французской, русской контрразведок он уже значился как немецкий и австрийский агент, но успел связаться с британской МИ-6, а перед отъездом на родину получил гражданство США. Правда, в Канаде его на месяц задержали. Первым приехать в Россию и возглавить дальнейшую революцию предоставили Ленину – замаранному проездом через Германию. Свалить подрывные операции предстояло исключительно на немцев. Слишком уж грязными они выглядели [144].

Что же касается Америки, то она чрезвычайно разжирела за годы войны. Наживалась на поставках всем враждующим странам. Раньше США сидели в долгах как в шелках – в основном, у Англии, Франции. Теперь превратились в мирового кредитора. За счет эмигрантов, бегущих от ужасов войны, выросло население. Военные заказы вызвали экономический бум. Но после того как Америка пожала все мыслимые плоды нейтралитета, требовалось пожать и плоды победы. А для этого США должны были вступить в войну.

Еще за год до революции в России Хаус писал о ней вполне определенно. Указывал Вильсону, что Америка должна вступить в войну после свержения русского царя. Дескать, тогда сама война приобретет характер борьбы «мировой демократии» против «мирового абсолютизма». Нетрудно увидеть и другую сторону подобного маневра. Россия выбывала из игры, а США как бы занимали ее место. Присваивали русский выигрыш и русское положение в союзе… А уж финансовые магнаты из ближайшего окружения Вильсона позаботились и о личных выгодах. Президент понимал, кому он обязан. Кормушки раздавал щедро. Бернарда Баруха назначил экономическим диктатором, подчинил ему всю промышленность США. Евгения Майера Вильсон поставил главой Военной Финансовой Корпорации, заведовать всеми расходами. Новые должности и полномочия получили Пол и Феликс Варбурги. А командовать войсками в Европе был назначен генерал Дж. Маршалл – родственник крупных бизнесменов (и сионистов) Маршаллов.

Отношение к России в американской верхушке царило однозначное. Задолго до Збигнева Бжезинского Хаус писал: «Остальной мир будет жить более спокойно, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна – Сибирь, а остальные – поделенная Европейская часть страны» [2]. А осколки России должны были превратиться в сырьевые придатки и рынки сбыта США. Кстати, Хаусу очень не нравилось и Православие. Он убеждал президента, что эта вера «слишком ортодоксальна», и русские вообще не являются «настоящими христианами». Для интеграции России в «новую мировую систему» Православие считалось желательным разрушить или заменить религией «наподобие протестантских» [2].

Стоит ли удивляться, что большевикам оказывалась всемерная поддержка? В Петроград была направлена весьма своеобразная миссия Красного Креста. Из 24 ее членов лишь 7 имели какое-то отношение к медицине. Остальные – представители банков, крупных промышленных компаний и разведчики. Возглавлял миссию Уильям Бойс Томпсон, один из директоров Федеральной резервной системы США. При миссии состояли и такие личности как Джон Рид, не только журналист и автор панегирика Троцкому «10 дней, которые потрясли мир», но и матерый шпион. А также трое секретарей-переводчиков. Капитан Иловайский – большевик, Борис Рейнштейн – позже стал секретарем Ленина, и Александр Гомберг – в период пребывания Троцкого в США был его «литературным агентом». Нужны ли комментарии?

Сразу после Октябрьского переворота Уильям Б. Томпсон и его заместитель полковник Робинс посетили Троцкого, и после конфиденциальной беседы с ним направили запрос Моргану – срочно перечислить 1 млн. долларов для советского правительства [111]. Зачем предпринимались все усилия и расходы, истинные организаторы революции хорошо знали. Тот же Томпсон, покинув Россию, остановился в Лондоне. Здесь он вместе с помощником Хауса Ламотом провел переговоры с британским премьером Ллойд Джорджем, 10 декабря 1917 г. представил ему меморандум, где указывалось: «…Россия вскоре стала бы величайшим военным трофеем, который когда-либо знал мир».

Правда, большевики принялись мириться с немцами. Начали переговоры в Бресте, по сути, капитулировали. Французы и англичане были в ужасе, силились как-то помешать подписанию договора. Но не американцы. Их замыслам Брестский мир соответствовал в полной мере. Да, перед немцами открылась возможность перебросить все силы на запад. Война затянется, унесет еще сотни тысяч жизней. А державам Антанты уже не придется рассчитывать, что русские их выручат. Надеяться они смогут только на американцев. Тут-то и можно будет диктовать им любые условия.

Этот сценарий разыгрался отлично. К немцам возвращались из России пленные, они снова бросались в отчаянные прорывы то во Фландрии, то на Марне. Французы и англичане едва держались, и Вильсон заявился в Европу могущественным спасителем. К нему обращались мольбы и взоры, он важно председательствовал на всех заседаниях. А во французских и британских портах выплескивались на причалы его полчища, бравые американские парни. Правда, союзные военачальники были немало разочарованы. Американцы абсолютно не умели воевать, глупо лезли под пули и снаряды, несли страшные потери – их приходилось ставить на второстепенных участках или во вторых эшелонах.

Но это было не столь уж важно. Американцев прибывало все больше, как тут не склонить головы перед Вильсоном? А для победы над неприятелем у США имелись не только солдаты. Действовали те же самые агенты, угнездившиеся в советском руководстве – распространяли революционную заразу как раз в нужном направлении, на Германию, Австро-Венгрию. В проигравших странах озаботились и банкиры с промышленниками. За годы войны они весомо округлили капиталы. Но дальше-то их ожидал разгром, разорение. А Вильсон добился от стран Антанты красноречивого заявления: война ведется не с народами, а с монархическими режимами. Намек был понят, и покатилась цепочка революций – в Болгарии, Турции, Австрии, Венгрии, Германии. Власть захватывали либералы с социалистами. А чтобы победители согласились считать их властью, быстренько подписывали любые капитулянтские условия.

Америка продолжала поддерживать отличные отношения и с большевиками. Вильсон обращался с дружественными посланиями к III и IV съездам Советов, заявлял, что Америка будет помогать «народу России навечно освободиться от самодержавного режима». Хотя дело было не только в самодержавном режиме и, конечно, не в симпатиях к большевикам. Просто американцы уже хорошо научились делать бизнес на революциях. Например, компания Моргана организовывала путч в Панаме, поддерживала революции в Китае, Мексике. В подобном бизнесе всегда оказывалась тут как тут мощная компания «Америкен Интернешнл Корпорейшен», специально созданная для эксплуатации отсталых стран. Главным ее акционером был банк «Кун и Леб» Шиффа и Варбургов, а директором являлся один из компаньонов Шиффа Отто Кан. В России «гешефт» оказался куда более весомым, чем в Панаме или Мексике.

18 октября 1918 г., в самый разгар «красного террора», госдепартамент США принял план экономического сотрудничества с Советским правительством [111]. Москва тут же отреагировала, 19 октября Чичерин направил ноту Вильсону. Как доносила в Берлин германская агентура, в ней делались «предложения о предоставлении железнодорожных, сырьевых и т. д. концессий или об уступке территорий в Сибири, на Кавказе, в Мурманском крае». После этого в Нью-Йорке было создано «Советское бюро». Возглавил его Людвиг Мартенс, вице-президент фирмы «Вайнберг и Познер». «Совбюро» получало финансовую поддержку от банка Моргана «Гаранти траст» и в 1919 г. заключило с американскими фирмами контрактов на 26 млн. долл. Кроме того, в 1919 г. группа крупных американских промышленников и банкиров – Гугенгейм, Уайт, Синклер и др., создала фирму «Америкен-Рашен Синдикат Инкорпорейшн» для развития деловых связей с Россией.

Исследователи обратили внимание на любопытный адрес: Бродвей, 120. Здесь располагались офисы многих фирм, так или иначе причастных к русской революции. Например, тут базировалась банковская контора Вениамна Свердлова – брата видного большевика Якова Свердлова. А рядом с ней – контора Сиднея Рейли, британского шпиона. В США он выступал представителем фирмы Абрама Животовского – родного дяди Троцкого [122]. Здесь же находились кабинеты четверых из девяти директоров Федеральной резервной системы США (в том числе главы российской миссии Красного Креста Уильяма Б. Томпсона). Но и большинство фирм, включившихся в операции с Советской Россией, базировалось по тому же адресу – Бродвей, 120! Компании Гугенгеймов, Уайта, Синклера, «Америкен Интернешнл Корпорейшен», фирма «Вайнберг и Познер». Кстати, доводилось слышать, будто совладелец этой компании доводился дедушкой популярному телеведущему демократической России. Ну да это так, к слову.

Казалось, будто глобальные планы, вызревшие в окружении Вильсона, благополучно выполняются. Американцы выступали распорядителями в европейских и азиатских взаимоотношениях, решали споры, выправляли границы, упраздняли и создавали государства. Щупальца американских корпораций влезли в Россию, осваивая ее богатства. Мировое господство ощущалось уже вполне осязаемо, оно было в руках… И вдруг выскользнуло! Лопнуло, как мыльный пузырь. Точнее, не само выскользнуло и лопнуло. «Старая», европейская «закулиса» сохраняла немалый вес. В хитросплетениях международной политики она была более опытной, чем «молодая» американская, а в те времена превосходила и капиталами. Британские, французские, итальянские, бельгийские и прочие магнаты вовсе не для того обрушивали конкурентку-Россию, не для того громили и расчленяли германскую, австрийскую монархии, чтобы получить на свою шею диктат со стороны США.

Под Вильсона подвели мину. Он считал себя всесильным в Европе, но удар нанесли у него на родине, в США. Это оказалось совсем не трудно. В 1916 г. он с большим трудом сумел стать президентом на второй срок – чтобы выиграть на выборах, принялся спекулировать на лозунге: «Вильсон уберег Америку от войны». А почти сразу после выборов вмешался в нее. Сограждане не забыли столь откровенный обман. Ну а условия Версальского мира давали новые поводы для обвинений. Англичане, французы, сербы, румыны, поляки, получили реальные и осязаемые приобретения, а США? Выигрыш от «свободы торговли» и создания Лиги Наций был для рядовых американцев непонятен (да этот выигрыш и не касался рядовых). Получалось – десятки тысяч парней погибли или были искалечены за чужие, не нужные американцам интересы…

Европейские соперники Америки подпитали эти настроения, и в США против Вильсона стала разворачиваться мощная кампания. Ему ставили в вину отход от традиционной политики изоляционизма, военные издержки и потери. Предсказывали, что в случае продолжения политики Вильсона Америке снова придется решать чьи-то чужие проблемы, тратить на это средства, усилия, нести жертвы. Положение усугубилось и позицией самого Вильсона. Как уже отмечалось, он был фанатичным протестантом – и слишком много возомнил о себе. На самом деле поверил, будто ему предназначена «мессианская» роль, будто он творит «волю Божью». Он стал выходить из-под контроля воротил Уолл-стрит, самовольничать.