Хорошие парни не всегда бывают первыми
– Вы так уверенно об этом говорите.
– Не совсем. Но вы даже не пытаетесь меня опровергнуть.
– Хватит, – нахмурился Северцов. – Я больше не хочу с вами разговаривать. Видимо, я ошибся. Извините. – Он поднялся, поправил очки, направляясь к выходу. Резко открыл дверь и, выходя, так же резко захлопнул ее за собой.
«Интересно, он даже не посмотрел в коридор, прежде чем выйти, – весело подумал Дронго. – Если он так боялся, что его обнаружат, и разыгрывал передо мной целый спектакль, умоляя не открывать двери, то почему тогда так спокойно вышел, уже ни о чем не беспокоясь. Нужно будет понаблюдать за этим странным человеком и попытаться понять, что именно он хотел и почему пришел сразу, как только узнал о том, кто именно находится на корабле. Отсюда можно сделать более конкретый вывод. Ему было важно узнать, кто такой Дронго, насколько он может быть опасен и как лучше его использовать. На все эти вопросы он, очевидно, получил свои ответы в той или иной форме. И поэтому так быстро ретировался.
Дронго взглянул на часы. Нужно умыться и собираться на обед. Он прошел в ванную, открыл воду, чтобы помыть руки. И услышал стук в дверь. Чертыхнувшись, положил мыло, закрыл воду и прошел к входной двери.
На пороге стояла женщина лет сорока. Она строго глядела на Дронго, словно учительница на нашкодившего ученика начальных классов. Это была та самая женщина, которая первой вышла из автобуса. Он сразу узнал ее. Она, очевидно, не успела переодеться и была в том самом брючном костюме фисташкового цвета. Только успела снять свою большую шляпу. У нее были волосы, тронутые сединой, которые она, видимо, принципиально не красила. Крупные черты лица, упрямая линия губ. Светлые глаза неопределенного цвета. Большой нос. Родинка на правой щеке.
– Извините, что я вас беспокою, – сказала она по-русски, строго глядя на Дронго, – но мне передали, что Игнат Никодимович прошел в вашу каюту. А мне нужно с ним срочно переговорить.
– Кто вам об этом сказал? – осведомился Дронго.
– Феликс Павлович. Он как раз вместе с Северцовым прошел в службу размещения.
– Простите. Но я не знаю, кто такой Феликс Павлович, и не имею чести знать вас.
– Лилия Леонидовна Туманова, – представилась женщина, – я руководитель российской группы, представитель туристической фирмы. А Феликс Павлович Ефимов – сотрудник страховой компании, которая работает и с нами. Он ее вице-президент.
– Теперь понятно. Но господин Северцов покинул мою каюту минуту назад. Он действительно был здесь, и у нас состоялся с ним достаточно долгий разговор.
– Ясно. Извините, что я вас побеспокоила. А вы действительно тот самый эксперт, о котором я так много слышала.
– Не знаю, о ком именно вы слышали, – ответил Дронго. Кажется в этой группе собрались исключительно его поклонники, что вызывает некоторое удивление. И даже немного настораживает. Почему уже четверо прибывших должны о нем знать. Чего именно хотел Северцов? Если понять, почему он сразу нашел Дронго, то, возможно, он сумеет понять, чего он хотел. Что кроется за его желанием иметь подобного «телохранителя». Северцов ведь неглупый человек и должен был понимать, насколько опасно вообще входить в контакт с профессиональным экспертом. Но решил рискнуть.
– Сколько вас человек? – уточнил Дронго. – Я наблюдал с верхней палубы, когда вы выходили из своего микроавтобуса.
– Девять, – ответила Туманова, – шестеро мужчин и трое женщин. Мы вылетели все вместе из Москвы и добирались сюда через Токио.
– Судя по всему, Игнату Никодимовичу было тяжелее остальных, – предположил он.
– С чего вы взяли? – удивилась Туманова.
– Насколько я понял, у него больное сердце. Он говорил, что у него аритмия...
– Не может быть. Мы не направляем в такие поездки людей, у которых больное сердце. Они все сдают медицинские справки. Нет у него никакой аритмии. Иначе он бы просто не выдержал. А он чувствовал себя гораздо лучше других. И так здорово перенес оба перелета.
– Значит, я его неправильно понял, – кивнул Дронго, – и, кроме вас девятерых, больше никого не было из России?
– Нет. К сожалению, больше никого нет. Даже из Киева никто не прилетел. Обычно они вылетают вместе с нами, но на этот раз две украинские семьи, забронировавшие себе места, решили отказаться буквально в последний момент. Вы знаете – это даже удивляет. Ведь они точно знают, что по условиям контракта не имеют права отказываться от круиза за две недели до предстоящей поездки и им наверняка не вернут деньги. Но есть такие люди, для которых не жалко выброшенных денег.
– Из других стран СНГ тоже никто не прилетел?
– Нет. Они все летают через Москву. Кроме прибалтов.
– А прибалтов не было?
– Почему не было. С нами из Токио прилетели еще четверо туристов из Прибалтики. Можно сказать, «бывшие свои». Они прилетели из Франкфурта в Токио немецкой «Люфтганзой», а уже оттуда вместе с нами. Все четверо неплохо говорят по-русски.
– Они были вместе с вами в Токио? – переспросил Дронго.
– Да, и мы жили даже в одном отеле. В «Шератоне». А почему вы спрашиваете?
– Просто интересно. Но этих прибалтов не было в вашем микроавтобусе?
– Нет. Они приедут сюда сегодня позже. Вместе с немцами. Вы наверняка знаете этих прибалтов. Они изо всех сил стараются отделяться от бывших советских республик. Как будто мы не жили прежде в одной стране. Везде демонстрируют свое исключительное положение. И не хотят ездить с нами даже в одном микроавтобусе.
– Это их право, – заметил Дронго, – в таких случаях говорят, что «насильно мил не будешь». А немцы тоже оставались в вашем отеле?
– Конечно. И немцев было гораздо больше. Больше сорока человек. А прибалты между собой говорили по-немецки, но с нами общались на русском. Как раз за ужином мы разговаривали с ними. Там были эстонец, литовец и семейная пара пожилых латышей.
– Теперь все понятно. И вы летели тоже вместе?
– Из Токио вместе. Но, насколько я знаю, у наших прибалтийских друзей совсем другие каюты. Они же, как немцы или скандинавы, умеют считать деньги, не любят тратить их просто так. Это не наши туристы, которые всегда выбирают самые лучшие каюты и самые красивые маршруты, не очень интересуясь ценой. Хотя в последнее время начали интересоваться. Раньше на Таити вылетали по двадцать – двадцать пять человек, а сейчас только девять, да и то одну можно не считать... – Она не договорила, только огорченно махнув рукой.
– Кто-то везет с собой своих знакомых, – понял Дронго.
– Да, – кивнула она, – так всегда было. В этих экзотических путешествиях некоторые позволяют себе развлечься, чтобы не летать сюда со своими женами. Но это в порядке вещей. Мы на такие мелкие нарушения не обращаем никакого внимания. Это не наше дело. Если кто-то бронируют себе сюит, чтобы оставаться там вместе со своей пассией, то на здоровье, это их личное дело. Мы в такие отношения не вмешиваемся. У меня были случаи, когда двое мужчин покупали себе большие каюты для приятного отдыха. И я полагаю, что туристическое агентство не обязано следить за нравственностью своих клиентов. Они имеют право покупать любой тур, любой отель и любое путешествие в той компании, в которой хотят его провести.
– Вы просто «подвижник туристического бизнеса», – пошутил Дронго.
– Раньше было гораздо лучше. – Она посмотрела на часы. – Я должна торопиться. Нужно еще найти Игната Никодимовича, чтобы он выбрал себе ресторан, где он собирается обедать. Нужно заранее обо всем предупредить, здесь такие порядки.
– Обязательно, – кивнул Дронго, – до свидания.
– До свидания. – Она повернулась и пошла в другую сторону.
Он закрыл дверь. Итак, Северцов врал, когда говорил о своей болезни. Этот факт уже не вызывает никаких сомнений. Как сказала Туманова, «он здорово перенес оба перелета». Тогда что именно так беспокоит Северцова? Стоп. Он вылетел на Таити явно не для того, чтобы отдыхать. Возможно, у него была намечена здесь какая-то встреча. Если бы ему угрожала хоть малейшая опасность, он бы не отправился в такое долгое путешествие, ведь он сразу сбежал в Европу, когда его временно отстранили от занимаемой должности, и даже обнаружил у себя «аритмию». Но сейчас он летел сюда в полной уверенности, что будет в безопасности. Только исключительные обстоятельства могли заставить его сразу найти эксперта по вопросам преступности – едва услышав, что на корабле находится Дронго, он бросился к нему. Значит, в пути произошло нечто непредвиденное. Что именно? Пока приходится только гадать. Но нечто настолько важное, что он, даже не обосновавшись в своей каюте, сразу пошел искать эксперта. Тогда получается, что он был достаточно искренним, когда просил его защитить. Но только потому, что не был откровенным до конца и не говорил, от чего именно его следует защищать.
Дронго задумчиво прошел к креслу, где он сидел, разговаривая с гостем, и снова опустился на свое место. Итак, в дороге что-то случилось. И пока непонятно, что именно. А Северцову понадобилась защита. Интересно будет с ним встретиться еще раз.
Дронго не мог даже предположить, что уже сегодня ночью на борту «Принцессы Таити» произойдет убийство и он начнет поиски неведомого преступника.
Глава третья
На корабле было одиннадцать палуб. При этом пассажирские каюты располагались с третьей по восьмую, исключая пятую, на которой находилась галерея бутиков, основные рестораны и бары, а также казино и фотогалерея. На девятой палубе находились бассейн, спа-центр, фитнес-центр, салон красоты, сауна, залы для настольных игр и даже гольф-симулятор, создававший при помощи компьютерного изображения протянувшееся на многие сотни метров поле для игры в гольф. На десятой палубе находились итальянский ресторан «Сабатини» и ночной клуб. А на самой верхней, одиннадцатой, палубе были расположены площадка для загара и медицинский центр. Одним словом, корабль считался своебразным пятизвездочным отелем, в котором можно было приятно и весело провести время. Некоторые туристы сразу направлялись в казино, некоторым нравились ночные клубы. Большинство с удовольствием посещало рестораны и бары, предпочитая наслаждаться чудесными видами островов Полинезии.
К обеду Дронго поднялся на десятую палубу, чтобы найти свой столик, за которым он теперь должен был появляться три раза в день. Столик был рассчитан на четверых. Согласно внутренним правилам, за каждым пассажиром закреплялось постоянное место в одном из ресторанов, где он мог постоянно появляться. Однако любому пассажиру не возбранялось появляться и в многочисленных барах и других ресторанах.
Он не успел вытащить салфетку, чтобы положить ее к себе на колени, когда к нему подошла молодая женщина. Дронго сразу поднялся. Она была высокого роста, одета в светлое платье. Волосы пострижены в каре, зеленые глаза, тонкая линия губ, нос с небольшой горбинкой, придающий лицу неповторимость, плотная фигура. И внимательный, даже изучающий взгляд. Ей было не больше тридцати пяти.
– Добрый день, – сказала незнакомка по-французски, – кажется, это мой столик.
– Простите, но я плохо говорю по-французски, – пробормотал огорченный Дронго, – хотя понимаю английский и итальянский.
– Ничего страшного, – успокоила его неизвестная, усаживаясь за столик рядом с ним, – я говорю и по-английски. Позвольте представиться. Слепакова Нина Анатольевна.
– Я так и подумал. Вы из Москвы? – спросил он уже по-русски.
– Мне сказали, что вы из Рима, – удивилась Слепакова, – но вы так хорошо говорите по-русски.
– Вам правильно сказали. Я прилетел из Рима. Хотя иногда живу в Москве и в Баку. Меня обычно называют Дронго.
– Господин Дронго, – кивнула она, – я слышала, как про вас говорил один из членов нашей группы. Он сказал, что вы идеальный сыщик. А наш руководитель еще пошутила, сказав, что не бывает идеальных сыщиков в неидеальном мире. Значит, вы – тот самый сыщик. Тогда все понятно.
– А вы прилетели с группой российских туристов из Москвы через Токио?
– Правильно. Неужели вы смогли узнать это по моему платью? Но я покупала его не в Токио, – лукаво улыбнулась Нина.
– Нет. Просто мне об этом рассказала руководитель вашей группы Лилия Леонидовна.
– Потрясающая женщина, – согласилась Слепакова, – она просто везде успевает. Значит, она успела познакомиться и с вами. Мне иногда кажется, что у нее есть такой небольшой моторчик, встроенный где-то рядом с сердцем. Словно она никогда не отдыхает и не спит.
– Для представителя туристической компании – это лучшая характеристика, – усмехнулся он.
– Наверно. Но для женщины очень утомительно.
– Неужели вы проживаете с ней в одной каюте? – не поверил Дронго.
– Нет. Для этого я слишком хорошо зарабатываю. А ей нет необходимости оставаться со мной. Она – с молодой леди, которая вообще не ночует с ней в одном номере. Так удобно. И самой Тумановой, и нашей юной «леди», – загадочно улыбнулась Слепакова.
– Мне говорили, что в вашей группе девять человек. С Тумановой я уже познакомился. С Северцовым тоже.
– Игнат Никодимович? Уже успел. Он тоже человек «с моторчиком». Все успевает, везде поспевает. Неудивительно, что вы с ними познакомились. Он всегда был таким.
– Еше я слышал про Бориса Сигизмундовича Ваккера.
– Это наш второй ювелир, – кивнула Нина.
– А первый кто?
– Сам Северцов, он ведь работает в якутской алмазодобывающей компании.
– Два ювелира на одну группу – это достаточно много, – согласился Дронго. – А самого Игната Никодимовича вы до поездки знали? Вы сказали «он всегда был таким». Значит, вы его знали до поездки на Таити?
– Конечно, знала, – кивнула Слепакова, – он достаточно состоятельный человек. Его в Москве хорошо знают. Мы знакомы с ним уже лет пять или шесть.
– Вы знаете его по Москве, – уточнил Дронго. – А я думал, что он работает в Якутии.
– Нет, – улыбнулась она, – там добывают их алмазы. А центральный офис находиться в Москве.
– В таком случае у меня сразу возникает вопрос. Кем вы работаете?
– Я отвечаю за распространение некоторых модных французских брендов у нас в Москве. И вообще по России и странам СНГ, – она перечислила несколько известных французских фирм.
– Интересно, – пробормотал Дронго, – теперь буду покупать изделия только от этих компаний. И всем буду хвастаться, что знаком с главным распространителем этой продукции.
– Я всего лишь ведущий специалист по закупкам, – улыбнулась она, – но все равно приятно. Спасибо.
– Значит, у вас в группе трое женщин и шестеро мужчин, – подвел своебразный итог Дронго. – Из которых я слышал про троих. Еще в вашей «команде» вице-президент страховой компании Ефимов? Верно?
– Правильно. Но мне кажется, что его профессия как раз соответствует его образу жизни. Он такой осторожный и предусмотрительный. Удивляюсь, как он вообще согласился на такую поездку. Самолеты он явно не любит, может, он любит море?
– А остальные трое?
– Полный Интернационал. Алим Сафуанович Шакеев, из администрации Кемеровской области. Кажется, казах или башкир. Затем наш автомобильный «король» Вахидов Мамедага Керимович, он, по-моему, азербайджанец или лезгин. Говорят, что в Москве у него два автомобильных салона. И наконец, Валентин Дмитриевич Помазков. Он работает на бирже или нечто в этом роде. В общем, состав очень «звездный». И все, кроме Тумановой, селятся в отдельных каютах со своими иллюминаторами, а у Северцова даже большой двухкомнатный сюит.
– Третья женщина – очевидно, «леди», которая не остается в одной каюте с Тумановой?
– Как вы догадливы. Она остается с Вахидовым. Но он женат, и поэтому внешне все делается благопристойно. Она – с Лилией Леонидовной, а он – один. Кстати, у него тоже должен быть двухкомнатный сюит с балконом. Видите, какие у нас обеспеченные туристы.
– Что в этой компании делаете вы?
– Ничего. Просто решила позволить себе такую блажь. Нужно раз в жизни совершить безумный поступок. Вот я и взяла путевку в самую отдаленную от Москвы точку. Была еще и Новая Зеландия, но там не обещали подобного круиза. Вот я и решилась.
К их столу подошли сразу двое мужчин. Дронго поднялся, протягивая им руку.
– Можете говорить по-русски, господа, – предложила Нина, – наш гость понимает русский язык.
– Очень приятно, – обрадовался господин среднего роста, с круглой, словно блин, физиономией и несколько выпученными серыми глазами. Ресниц, казалось, у него не было. Феликсу Павловичу Ефимову шел сорок седьмой год. Рукопожатие у него было мягкое и слабое. А вот другой мужчина, напротив, энергично пожал руку Дронго. Это был тот самый Шакеев из администрации Кемеровской области, о котором говорила Слепакова. У него было типично казахское лицо, с узкими глазами, набухшими веками, большими мешками под глазами. Короткие ноги, несколько несоразмерный торс, мощные руки и темные редкие волосы.
– Добрый день, – не очень приветливо сказал Шакеев, глядя на Дронго. В свою очередь Дронго назвал свое имя и фамилию.
Они сели за столик. К ним почти сразу подскочил официант, который любезно пояснил, что его зовут Поль и он теперь в течение всего круиза будет обслуживать уважаемых гостей. Поль говорил по-английски с большим французским акцентом. Лицо у него было типично азиатское, очевидно, он был уроженцем местных островов. Узнав, кто и что собирается выпить, он быстро кивнул и удалился, чтобы выполнить заказ.
За соседним столиком разместились Туманова, пришедшая сюда раньше других. Рядом с ней уселся пожилой грузный мужчина с огромной лысиной, которую он все время вытирал. Это был Борис Сигизмундович Ваккер. Третьим за столом оказался молодой человек лет тридцати. Он был высокого роста, с вытянутым худым лицом. Одетый в костюм, сшитый явно на заказ, он чувствовал себя не совсем уверенно, глядя по сторонам. У него были заостренные черты лица, длинный нос, большие уши, прижатые к голове. Помазков привстал, когда появился четвертый гость. Это был сам Северцов. Увидев Дронго, он недовольно отвернулся. И попросил Помазкова поменяться с ним местами, чтобы сесть спиной к Дронго. Помазков охотно выполнил его просьбу, даже не удивляясь столь странному желанию. И Северцов оказался спиной к столику за которым сидел Дронго.
За другим столиком расположилась пара каких-то австрийских бюргеров, пришедших сюда со своим флагом. На другие два места подошли высокий мужчина лет сорока с характерной кавказской внешностью и молодая женщина лет тридцати. Она двигалась достаточно легко, подняв голову и сознавая, какое впечатление производит ее модельная внешность. Груди почти не были различимы за легкой блузкой, одетой, очевидно, на голое тело. Джинсы подчеркивали статность фигуры и длинные ноги. Девушка распустила волосы и входила в ресторан так, словно вышла на подиум. Она отчетливо понимала, как много мужчин и женщин смотрит на нее. Поэтому улыбалась чуть пресыщенной улыбкой и направлялась к своему столику, не глядя по сторонам. Дронго обратил внимание, как чуть нахмурилась сидевшая рядом Слепакова. Она тоже заметила, как напряглись многие мужчины, увидевшие вошедшую в зал красивую молодую женщину.
– Наша «леди», – чуть слышно сказала Слепакова, – Зоя Владиленовна Ихелина. Подруга самого Вахидова. Я считаю их достаточно красивой парой. А вы как думаете?
– Не знаю. Мне трудно оценивать мужскую красоту. Но его спутница действительно красивая молодая женщина.
– Она вошла в пятерку самых красивых женщин России, – сообщила Слепакова, – кажется, пять или шесть лет назад, – безжалостно добавила она.
– Я думал, ей меньше, – признался Дронго.
– Удачный макияж и хорошая фигура, – ревниво заметила Слепакова. – Ей уже под тридцать. И в этом возрасте пора определяться. Поэтому она ищет себе подходящего «спонсора» на оставшуюся жизнь. А Вахидов, говорят, обладает состоянием в два или три миллиарда долларов.
– Если он «автомобильный король», то боюсь, что ее выбор не совсем правильный, – тихо сказал Дронго.
– Почему? – повернулась к нему Слепакова.
– Они разоряются в первую очередь, – пояснил он, – сейчас из-за экономического кризиса повсюду наметился спад автомобильной промышленности. Продажи автомобилей падают на двадцать и тридцать процентов.
– Я думаю, что у него хватит денег, чтобы закончить круиз и вернуться домой в Москву, – заметила Слепакова. – Но все равно нужно будет подсказать ей, чтобы она не очень ставила на эту «лошадку».
– Подсказывать будете вы? – поинтересовался Дронго.
– Нет, вы. Мне она все равно не поверит. Решит, что я ей просто завидую.
– Вы всегда так откровенны с незнакомыми людьми?
– Нет. Я просто говорю то, что думаю. И не пытаюсь выглядеть лучше. Это мой стиль. Откровенность всегда ценится больше, чем ложь или затушеванная правда. По роду своей работы я привыкла высказывать претензии, не обращая внимания ни на какие громкие имена.
Поль принес заказанные напитки. Минеральную воду без газа для Дронго, свежевыжатый апельсиновый сок для Нины Слепаковой, виски для Шакеева и газированную минеральную воду для Ефимова. Он раздал меню гостям, чтобы они выбрали, какие именно горячие блюда хотели бы заказать.
Трое из сидевших за столом выбрали рыбу, Шакеев заказал для себя мясо. Обед начинался с традиционного приветствия от шеф-повара, небольших закусок, после которых подавали салаты.
Дронго обратил внимание, как сидевший недалеко от него Ваккер достал коробочку с таблетками и, немного морщась, вытащил одну таблетку, запивая ее водой. Очевидно, это было лекарство.
В общий зал вошла большая группа людей. Послышалась немецкая речь. Это были немецкие туристы. Четыре человека уселись за столик, стоявший недалеко и один из них кивнул в знак приветствия Слепаковой. Та кивнула в ответ.
– Наши бывшие «соседи», – улыбнулась она, показывая на эту четверку. Прибалты. С правой стороны – супруги Зигнитис из Риги. Обоим уже под шестьдесят, но они отправились в эту поездку, не думая о своем возрасте. Тот, который со мной поздоровался, – это литовец Роберт Пятраускас. Он работает инженером в немецкой компании. Кажется, химической. А рядом молодой человек – это эстонец Юлиус Талвест. Он вроде специализируется на продаже земельных участков. А супруги Зигнитис имеют свой магазин по продаже ювелирных изделий. Они были с нами в Токио.
– Опять ювелиры, – улыбнулся Дронго. – Кажется, их количество уже превосходит статистически возможную погрешность.
– Ювелиры обычно бывают богатыми людьми, – возразила Нина.
– Вы говорите о ювелирах, – оживился Ефимов, – это всегда очень осторожные и пункутальные люди.
– Они все проходимцы и аферисты, – грубо прервал его Шакеев, – только дай им возможность, и они сразу тебя проведут. Я никому из них не доверю. Типично еврейская профессия – надувать клиентов.
– Не нужно так говорить, – нахмурился Дронго, – я вообще не люблю крайних проявлений. Особенно антисемитизма.
– А я думал, что вы мусульманин, – пробормотал Шакеев, – судя по вашей фамилии.
– Это значит, что я автоматически должен быть антисемитом? – усмехнулся Дронго. – У вас извращенные представления о том, каким должен быть мусульманин.
– Весь мир не любит евреев, – отмахнулся Шакеев, – и не только мусульмане. Христиане их тоже терпеть не могут. Вот у нас за столом двое русских. – Он показал на Слепакову и Ефимова. – Спросите их, и они вам тоже скажут. Христиане еще больше нас не любят евреев. За что им любить этот народ? Тысячи лет занимались ростовщичеством, зарабатывали деньги, работали банкирами и перекупщиками.
– Может, потому, что в Европе им не разрешали работать в других местах, – напомнил Дронго. – И насчет христиан вы не совсем правы. Я знаю по крайней мере одну еврейскую семью, которая почитается во всем христианском мире.
– Какая это семья? Эйнштейн? Или Маркс? – зло спросил Шакеев.
– Нет. Иисус Христос и его мать, дева Мария. Надеюсь, вы не станете отрицать, что они были евреями. Кстати, в мусульманском мире их называют Исой и девой Марьям и почитают как святых.
Ефимов осторожно улыбнулся. Слепакова, не выдержав, засмеялась. Шакеев нахмурился, но больше спорить не захотел.
– Интересно, – подумал Дронго, – откуда такая нелюбовь к евреям и ювелирам. Очень интересно. Нужно будет поговорить с этим Шакеевым более подробно. И еще один интересный факт. Похоже, что четверо из прибывших имеют отношение к ювелирам. Случайное совпадение или у них была назначена встреча именно здесь? Но почему тогда Северцов испугался. Или сделал вид, что испугался? Он взглянул на затылок сидевшего спиной к нему Северцова. Даже по его плечам было заметно, как он нервничает. Очевидно, ему было неприятно чувствовать на себе вгляд Дронго после недавнего разговора.
Посмотревший в их сторону Борис Сигизмундович что-то сказал своим спутникам. Туманова кивнула в знак согласия, а Помазков повернулся и посмотрел на Дронго. Очевидно, Ваккер снова сказал, что знает Дронго, и показал где он сидит. Северцов вновь не повернулся, даже рискуя вызвать недоуменные вопросы у своего коллеги. Дронго подумал, что рискнет поспорить с любым из присутствующих, что уже к вечеру Северцов поменяет ресторан, в котором будет обедать и ужинать. В течение первого дня можно было менять свой выбор, который затем закреплялся на весь рейс.