5 любимых женщин Высоцкого. Иза Жукова, Людмила Абрамова, Марина Влади, Татьяна Иваненко, Оксана Афанасьева
В те годы Людмила Александровна уже была заслуженной артисткой РСФСР, лауреатом Государственной премии. И ее, естественно, шокировал и даже оскорбил наивный вопрос Высоцкого: «А вы уже где-то снимались?» Это она-то! Едва сдерживаясь, Шагалова спокойно ответила: «Да, в «Молодой гвардии», например». «А я не видел эту картину. А кого вы там играли?» Для актрисы это была по меньше мере дикость. Ей казалось, что не было в стране человека, который бы не видел на экране ее Валерию Борц. А вот Высоцкий не видел, ну что тут поделаешь?
В киногруппе паре Высоцкий – Абрамова покровительствовали. Выдающийся питерский актер Ефим Копелян, сдружившийся на съемках «713-го…» с Высоцким, проводил молодую пару на спектакли в БДТ. И из-за кулис они любовались «Скованными одной цепью». Консультант фильма – летчик Спартак Гриневич – несколько раз брал их с собой, когда летал из Ленинграда в Москву, пряча влюбленную парочку в кабине экипажа.
А потом Толян Утевский нежданно-негаданно получил от друга телеграмму из Питера: «Срочно приезжай. Женюсь на самой красивой актрисе Советского Союза». Люся долго пребывала в неведении, откуда как снег на голову в Ленинграде объявился некто Утевский, которого Володя представлял ей как своего старшего брата.
Хотя далеко не все шло гладко, без сбоев. Особенно когда Люся отсутствовала в Ленинграде. Тогда в гостиничном номере собирались друзья-приятели – неутомимые Игорь Пушкарев, актер Театра имени Пушкина Саша Стрельников, которые снимались тут же, на «Ленфильме», в так и не состоявшемся фильме «Самый первый», и, естественно, Высоцкий. Болтали, пели, пили… Одна из таких посиделок особенно запомнилась Пушкареву – «день открытия ХХП съезда КПСС. Потому что накануне вечером я в милицию угодил…». Пушкареву нужно было задержаться на съемках. «Девочки, естественно, должны были подъехать». Словом, когда «самый первый» появился в номере, его ждала удручающая картина: «Сквозняк! Фрамуга открыта. На столе – принесенная из ресторана еда в железных тарелочках: сардельки, горошек, еще что-то. Водка. Володя сидит в кресле, глаз у него зеленый и стеклянный – он всегда становился таким, когда Володя сильно пьянел. Смотрит он этим стеклянным глазом на меня, не мигая. Я понял: спит! Сашка пытается забраться на кровать… Подхожу к столу, наливаю водяру в «станкам»… беру сардельку. Только начал пить – скрип двери…». В общем, в номере появились администраторша и дежурная по этажу в сопровождении милиционеров. Пушкарева взяли под локотки и препроводили в участок. Оказалось, что в ожидании приятеля и дам Высоцкий и Стрельников несколько перестарались со спиртным. И, разобидевшись на запаздывающих, стали швырять в окошко «лишние» тарелки. Бросали метко – как раз «на головы беспечных…» горожан. Когда все разъяснилось, Пушкарева отпустили восвояси, тот вернулся в гостиницу.
Бракосочетание. 1965 г.
Свидетели И. Кохановский и Е. Щербинская
Закончилось все прозаически: «Высоцкий и Стрельников как ни в чем не бывало сидят за столом, водку разливают по стаканам. Володя оборачивается: «…Твою мать, где ты ходишь?! Мы тебя два с половиной часа ждали! Где ты ходишь, б…?!» Рассказываю, как дело было, а они мне не верят! После этого случая администрация долго не селила киношников в гостинице…» (см. В. Желтов. Владимир Высоцкий – ошибки молодости // Смена. 23 января 1998). Были, были, были… Действительно, ошибки.
Сообщая Люсе о своих первых песенных успехах, Высоцкий пишет ей из Свердловска: «Еще хочу что-нибудь написать. Когда пишу, как будто разговариваю так. Я считаюсь очень крупный специалист-песенник, во всех областях этого жанра: блатной, обыкновенный и Окуджавы. Идут пачками, мешают мыслить, учатся, переписывают, перенимают… Платные уроки сделали бы меня миллионером. Я стал бы богаче Шагаловой…» (письмо В. Высоцкого Л. Абрамовой 04 марта 1962). Почему Владимир приводит в качестве примера Шагалову, понятно. Незадолго до уральских гастролей Театра миниатюр юные супруги побывали в гостях у, как теперь уже удостоверился Высоцкий, действительно заслуженной артистки РСФСР, и ее квартира показалась им верхом зажиточности и благополучия…
* * *После затянувшихся съемок в Москву Люся и Владимир возвращались уже вместе. Люсина двоюродная сестра – литератор и киносценарист Елена Щербиновская – рассказывала, как она пришла к ней на Беговую, в двухкомнатную квартирку, в которой обреталось сразу три поколения Абрамовых: дедушка с бабушкой, сестра бабушки Аллочка, мама и, собственно, любимая дочь. Отец Владимир Аркадьевич, работавший главным редактором издательства «Химия», чаще жил у своей тяжелобольной матери.
У Люси был выгороженный уголок – нечто вроде своей «комнаты», в которой Елена и познакомилась с Высоцким. «Он держался очень просто, одет был бедно: старенький свитер, простенький пиджачок. Он играл на гитаре и пел «Вагончик тронется…». Пел здорово – мурашки по коже! Общаться с ним оказалось сразу очень легко, так, словно давно уже мы знакомы. Я поняла, что этот человек очень дорог моей сестре, и это с первой же встречи определило мое к нему отношение… Говорил простым, отнюдь не литературным языком, казался немного грубоватым, чем поначалу шокировал нашу «профессорскую» семью» (см. Студенческий меридиан. № 12. 1989).
Впрочем, Елена Владимировна совершенно напрасно иронизировала над своими родственниками. Дед их действительно был профессором, известным специалистом в области энтомологии, заведовал лабораторией по защите растений от вредителей в институте в Луговой. Одновременно он слыл большим знатоком и поклонником восточной культуры, самостоятельно переводил с фарси. Его жена, то бишь Люсина бабушка Евгения Евгеньевна Абрамова (кстати, единственная из всей семьи сразу и безоговорочно принявшая и понявшая Владимира) занималась переводом стихов Киплинга, наизусть читала внучкам запрещенного в ту пору Николая Гумилева…
Но в том, что приняли Высоцкого в семье Абрамовых, мягко говоря, прохладно, Щербиновская абсолютно права. Это подтверждает и сама Людмила Владимировна: «Может быть, у них было какое-то тщеславие: я – студентка, снимаюсь в главной роли! Может быть, они ждали чего-нибудь необыкновенного… Человек высокого роста, в шикарном костюме придет с цветами и сделает препозицию насчет их дорогого дитяти…».
С другой стороны, Володина мать Нина Максимовна поначалу к появлению Людмилы отнеслась тоже весьма сдержанно. Хотя и признавала: «Действительно, она была красива». Но были и сдерживающие моменты – Володя ведь официально был все еще женат на Изе… (см. Живая жизнь. М.: Петит, 1992).
В «довысоцкой» биографии Люси, кстати, тоже имелся кое-какой супружеский опыт. Пережив стресс после пылкой девичьей влюбленности, она в 10-м классе ушла из дома, перешла учиться в вечернюю школу, стала подрабатывать кем-то там во МХАТе и сняла комнату. От одиночества и безысходности позволила влюбиться в себя сыну хозяйки квартиры. Тот был немного старше, непременным завсегдатаем богемных вечеринок, атмосфера которых и помогла вскружить голову романтичной Люсе. В восемнадцать она вышла за него замуж. Впрочем, этот их союз продлился недолго. Спустя три года она оставила мужа – и ушла. Но разводиться оба не спешили, отметка в паспорте им не мешала – никто из них не собирался обременять себя новыми брачными узами. Так что в том, что Владимиру Семеновичу в будущем пришлось усыновлять своих собственных сыновей, не только его вина. Только в 62-м, когда Людмила уже ждала Аркашу, с Дальнего Востока после долгой путины в столице наконец объявился ее бывший муж и они быстро и спокойно развелись.
Людмила Владимировна никогда в своих интервью не называла имени этого человека. Не знаю, в силу каких причин. Между тем, он в 70-80-х годах был хорошо известен читателям журнала «Новый мир», либеральной «Литературной газеты» и других престижных изданий – Игорь Дуэль. Он много писал о море, проблемах рыболовецкого флота, в последние годы нашел неисчерпаемую, как нефтяная скважина, тему – топливно-энергетический комплекс. Работал в корпоративной газете небезызвестной компании «ЮКОС» «Нефтяная параллель».
В «довысоцкой» биографии Людмилы имелся кое-какой супружеский опыт
О своей личной жизни Игорь Ильич распространяться не любит. О знакомстве с Высоцким поминает мельком. Накануне развода их познакомила Люся. Они хмуро кивнули друг другу и больше никогда в жизни не встречались.
А народонаселения на Беговой все прибавлялось – через два года после Аркадия на свет появился еще один сын – Никита. В общем, условия жизни тут стали хуже, чем в общежитии. Потому молодые начали жить как бы на два дома – то в квартире Абрамовых, то у Нины Максимовны, получившей в конце концов отдельную квартиру в Черемушках, на улице Шверника (позже Телевидения). Осенью 65-го они окончательно переехали к ней, оформив, как требовалось, свои официальные отношения. Даже свадьба была. Нешумная, в общем-то, и не очень многочисленная. «Вышли из Театра Маяковского, где играли и репетировали «Героя нашего времени», сели в три такси и… в узковатой комнате, – припоминал Вениамин Смехов, – сбив стол и тумбочки, отметили брачный союз… Человек двадцать было, и очень весело сидели. Сева Абдулов пел «Кавалергардов» Юлия Кима, Володя гордо сиял. Коля Губенко пел «Течет реченька», Володя громко восторгался. Пели вместе, острили, анекдотили, а потом – пел сам поэт, призакрыв глаза, с какой-то строчкой уходя в никуда, в туннель какой-то… Меня прошибла песня… «А счетчик щелкает…» (В. Смехов. Новосибирск, Академгородок, 17 января 1981).
«Было человек пятнадцать, – утверждал дружка со стороны жениха Игорь Кохановский. – Из театра только Коля Губенко. Он так исполнил «Течет речечка по песочечку», что потряс даже жениха…» (И. Кохановский. Летнее время // Московский комсомолец. 24 мая 1987). Можно вспомнить еще одну гостью – Галину Польских, Недавно она с горечью сожалела: «С кем хотелось бы общаться, тех уж нет в живых. Я дружила с семьей Высоцких, с Шукшиным. Первая (? – Ю.С.) жена Высоцкого – Люся была моей однокурсницей. Я была на их свадьбе…». Первый муж Галины кинорежиссер Фаик Гасанов «иногда приводил Володю к ним в дом: он записывал на бобины его первые песни…» (см. С. Новикова. Г. Польских: «Женщин обижать не рекомендуется!» // zamri.narod.ru/damal4). «Фаик не уставал повторять, что Володя гений» (Е. Ульченко. Г. Польских: «Актрисой меня сделала вахтерша» // Трибуна. 27 ноября 2004). Правда, этого мнения не разделяла бабушка Галины, которой казалось, что так, как Высоцкий, петь умеют все. Тем не менее семьями они дружили, не забывали о днях рождения детей. Галина Александровна с благодарностью вспоминает, как Люся всячески помогала ей, когда из-за рождения ребенка пришлось взять академотпуск. Но затем отношения Польских с Высоцким кончились с появлением на горизонте Марины Влади.
Да и Фаика в ее жизни не стало – он трагически погиб на съемках в Одессе. Потом у Галины Александровны случился роман с режиссером Александром Суриным. Правда, об этом она рассказывать не любит: барская атмосфера семьи директора «Мосфильма» ее угнетала, а особенно – «кремлевские пайки». Год выдержала – и ушла.
Людмилу Абрамову по-доброму вспоминает еще одна ее однокурсница Светлана Светличная: «Мы звали ее «мамой». Она была самая умная, очень красивая и очень терпимая… Она учила нас этикету, давала какие-то советы. Она знала, что мы голодные, приезжала к нам в общежитие с полной сумкой продуктов. Были в Москве такие калачи, и Люда любила их, и мы все…» (www.kulichki.net/ovys/people).
Тогда, в середине 60-х, рассказывала Людмила Владимировна Абрамова, в их доме частенько бывали сблизившиеся на съемках фильма «Я родом из детства» друзья – сценарист Геннадий Шпаликов, режиссер Виктор Туров, захаживал писатель-фантаст Аркадий Стругацкий, ночевал бездомный актер Николай Губенко. Художник Борис Диодоров отчетливо помнит, что разносторонне одаренный Шпаликов для всех неожиданно тоже увлекся рисованием и даже сделал портрет Людмилы Абрамовой… (otblesk.com./vysotsky). Высоцкий с удовольствием общался и с Люсиными институтскими друзьями – Игорем Ясуловичем, Валерой Носиком, Женей Харитоновым… Курс у Люси был замечательный, особенно ребята с соседнего отделения – режиссерского.
Словом, двери для друзей были открыты. Но, как признавался сам поэт, «как нас дома ни грей, не хватает всегда новых встреч нам и новых друзей…».
Гастролируя сибирско-азиатскими маршрутами с театром миниатюр Владимира Полякова, Высоцкий шлет клятвенную эпистолу жене (пока гражданской, правда), заверяя ее в своем безусловном благонравии: «Я – отшельник, послушник, монах. Нет! Просто я – отец Сергий. Пальца, правда, не отрубил – не из-за кого… Недавно принято было решение порадовать наших бабов 8-го марта капустником… Там есть такая песня:
Как хорошо ложиться одному –Часа так в 2, в 12 по-московски,И знать, что ты не должен никому,Ни с кем и никого, как В. Высоцкий.(В. Высоцкий. Собрание сочинений в семи томах. М.: Вельтон. Б.Б.Е., 1994. – Т.6.).«Семья, – считает Игорь Пушкарев, – не мешала ему продолжать вольную жизнь… Как мне говорили некоторые женщины, Володя был очень темпераментным мужчиной. Когда они с Люсей только начали жить вместе, он очень часто у знакомых ночевал…» (Л. Черняк. Владимир Высоцкий. Как все начиналось… // АиФ. Суперзвезды. № 02 (08). 20 января 2003).
Кадр из фильма «Я родом из детства»
Конечно, не только «новых встреч и новых друзей» не хватало в те годы Высоцкому. Не случайно же он признавался: «Все нас из дому гонят дела, дела, дела…». Катастрофически не хватало денег. Поэтому он хватался за любое предложение подзаработать. Ездил с концертными бригадами, соглашался на любую – даже самую малюсенькую роль. Карина Диодорова (тогда еще Филиппова) помнит, как он пытался вести где-то на стороне самодеятельный театральный кружок за какие-то жалкие гроши. Но долго не продержался – бросил…
В письмах к Люсе то и дело проскальзывают строки: «Завтра три спектакля. Гоним рубли – разоряем Мосэстраду…», «… Артисты все про деньги, и про налоги, и про кто сколько получит…», «Сегодня у меня 2 спектакля и 2 спектакля-концерта (есть у нас и такое). Читаю «Клопа» и тут же взмокший бегу в другой театр на «Хвостики» и так утром и вечером…», «… Пока моя ставка 16.50, а в месяц 130 р., т. к. договор аккордный и 20 % получу только в конце…», «Совсем нет денег. Гостиницу мне не оплачивают полностью, и я доплачиваю рупь с чем-то. Уже много набежало…», «Сегодня вышлю тебе 40 р., т. к. 35 Радомыла (театральный режиссер Радомысленский. – Ю.С.) выгрызает. Он думает, что мы тут миллионеры, и требует проценты…», «Вчера нам дали по 5 рублей квартирных…», «Пожалуйста, отдай маме мои 2 пары ботинок, пусть отдаст починить, а то ходить совсем не в чем. Пальто мне дает Толя, так что с этим все хорошо, а ботинок Толя не дает, у Толи нет ботинок, у него только пальто, и это плохо!», «Деньги я передал, ты их, наверное, получила. Если мало, прости, больше нет…», «Почему, интересно, из Минска не шлют постановочных? А? Безденежье, лапа, это плохо, но это временно…» (там же).
Верный друг и «милый дедушка Левон Суреныч» Кочарян прилагает максимум изобретательности, чтобы пристроить своего юного горемычного друга в картины, где работал сам, или в фильмы своих друзей. Так Владимир оказался, например, на съемках фильма «Увольнение на берег». Мужская компания в киногруппе подобралась подходящая: сам Кочарян, естественно, Лева Прыгунов, Володя Трещалов, Игорь Пушкарев…
Кочуя из одной киноэкспедиции в другую, Высоцкий не забывает сообщать жене: «Я, лапа, ужасно положительный. Все спрашивают, что со мной, почему я серьезный. А я их не удостаиваю и пренебрегаю…» (Айзкраукле (Латвия), 18 июля 1964).
В другом, то ли шутя, то ли всерьез, признавался: «Глядя на всех встречающихся мне баб, я с ними не якшаюсь, чуждаюсь их, и понимаю, лапочка, всю массу твоих достоинств, и горжусь, что ты моя жена… Романов, повторяю, нет. Ни платонических, ни плотоядных. Мне очень трудно, но я терплю и настоятельно рекомендую тебе то же самое. По поводу твоего отдыха – поговорим в Москве. Я не думаю, что тебе было бы здесь лучше…» (Одесса, 9 августа 1967).
Когда у Владимира уже начал складываться более-менее устойчивый статус актера Театра драмы и комедии на Таганке, он начал получать стабильную ставку – 70 рублей. Впрочем, все они уходили на няньку, чтобы Люся «постоянно могла быть рядом с ним. Во-первых, я сама хотела постоянно быть рядом, а во-вторых, и Володя в этом нуждался. А иногда в этом был смысл и для театра: я хоть как-то гарантировала, что Володя будет на спектакле, не опоздает и не пропадет…» (см. Живая жизнь. М.: Петит, 1992).
Люся прочно «прописывается» на Таганке. Бывает на репетициях, спектаклях, участвует в послепремьерных банкетах и дружеских вечеринках. Ездит вместе с мужем в гастрольные поездки (в Грузию, в Ленинград), на съемки (в Белоруссию, Одессу)… Высоцкий писал своему приятелю в далекий Магадан: «Жена моя Люся поехала со мной и тем самым избавила меня от грузинских тостов алаверды, хотя я и сам бы при нынешнем моем состоянии и крепости духа устоял. Но – лучше уж подстраховать, так она решила…» (И. Кохановский. «Письма Высоцкого» и другие репортажи на радио «Свобода». М.: Физкультура и спорт, 1993).
Костюмер фильма «Я родом из детства» Алла Грибова рассказывала, что впервые на кинопробах Высоцкий у них в Минске появился ранней весной 1965 года: «Приехал с женой. Жили они в общежитии… Там же мы и собирались, в основном «киряли». Это потом Володя чаще пел. Володя показался тогда очень мягким в общении человеком. Мы все очень удивились, что у него двое детей. Все шутили: «Что у вас, света не было?»… Абрамова тогда, в первый приезд, все время была вместе с Володей…» (см. Владимир Высоцкий. Белорусские страницы. Минск: АльфаПресс, 1999).
Потом Людмила вместе с сыновьями приезжала уже на съемки. «Остановились они в гостинице «Минск». Мы (Туров, Княжинский, Каневский), – рассказывал каскадер Борис Сивицкий, – пришли к ним в гости в номер. На наши просьбы спеть Володя ответил отказом. Отказался он и сесть за стол… Но тут выяснилось, что надо провожать Люсю на поезд. Володя попросил втихаря, чтобы налили ему выпить и спрятали в ванной. Заскочив туда, Высоцкий тут же расправляет крылья и берется за гитару… Поехали на вокзал. Люся с детьми уезжает в Москву. А мы начинаем гулять. Высоцкий уже был страшно взбудоражен… Сделал заказ в номер и начал импровизированный концерт…» (там же).
Работавшая ассистентом режиссера Виктора Турова Роза Ольшевская говорила, что «после своих срывов Володя приезжал к нам как стеклышко, весь подтянутый, готовый к работе. А когда мы звонили Люсе Абрамовой в Москву и Высоцкий бывал вне формы, то Туров велел никому об этом не говорить…» (там же).
В Театре на Таганке Людмила Абрамова всегда сидела в первом ряду, и, как говорили, актеры по выражению ее лица, а главное – по глазам – узнавали, как они сегодня работают. Борис Хмельницкий говорил о ней: «Люся брызгает слезами нам на коленки». Юрий Петрович Любимов видел в ней свою союзницу и надежную помощницу в непростом деле соблюдения трудовой дисциплины актером Высоцким. Он же ценил ее и как интересную актрису. И однажды даже предложил ей вступить в труппу театра. Но что-то там не сложилось. Вполне возможно, что эту идею и сам Владимир не очень-то одобрял: на кой ему нужно и днем, и ночью, и дома, и на работе недремлющее око («пришел домой – там ты сидишь…»)? Пусть уж лучше пацанами занимается, верно?
С сыном Аркадием, который родился в 1962 году, еще до бракосочетания Людмилы и Владимира. Фото Н. Гузанова
Люся была очень привлекательна, фотогенична. В описании Вероники Халимоновой Людмила Абрамова – «длинная девочка с огромными глазами, Красивая, очень мне понравилась. И видно было, что очень любит Володю» (www.aviso.kiev.ua). Ее мнение подтверждал и Игорь Пушкарев: «Мы, друзья Володи, все были в нее влюблены: высокая, стройная, глазищи! Мы плохо знали его первую жену Изу, и Люда для всех нас стала как бы первой Володиной женой» (Л. Черняк. Владимир Высоцкий. Как все начиналось… // АиФ. Суперзвезды. № 2 (8). 20 января 2003). Самому Высоцкому не очень нравилось то, что Людмила была выше него ростом. Золотухин слышал, как «Володя иногда говорил ей: «Да не ходи ты рядом. Иди чуть-чуть сзади…» (Н. Дардыкина. Бумбараш в роли Маркиза // Московский комсомолец. № 184. 26 сентября 1998).
Ну, а писатель-фантаст Борис Стругацкий в свойственной ему манере и вовсе называл Люсины глаза «марсианскими»…
Подруги Люси часто вспоминают, что в те годы ей часто предлагали роли в кино. Она столь же часто отказывалась, ссылаясь на семейные обстоятельства. В итоге о Людмиле Абрамовой как актрисе практически забыли. Правда, в 1965-м вгиковец Борис Ермолаев сочинил сценарий для телевидения, который, по мнению автора, был обречен на «мировую сногсшибательную славу». Участник сего теледейства Вениамин Смехов вспоминал, что «все это называлось «Комната», и весь текст поместился бы в спичечную коробку – двое любят, нет квартиры, но вот появилась, и друзья это отмечают… И вот Эдик (Арутюнян, бывший артист Театра на Таганке и близкий приятель Высоцкого самого изначального таганского периода. – Ю.С.) меж слов и меж умствований поет и даже называет Володю автором – «Где твои семнадцать лет?» и «Жил я с матерью и батей…», что-то еще…» (Новосибирск, Академгородок, 17 января 1981). По замыслу Ермолаева, Высоцкий играл в телеспектакле отрицательную роль – художника, а Люся – стюардессу, его возлюбленную, немножечко более положительную. Она не была в восторге от этой работы, в силу интеллигентности мягко замечая: «…Не помню, чтобы мы получили много радостных впечатлений…» (см. Живая жизнь. М.: Московский рабочий, 1988).
Последний раз Л.В. Абрамова мелькнула на киноэкране в 1969 году в совместном с немецкими кинематографистами фильме «Мне не забыть тебя, Юсте». А потом со служением музам она покончила раз и навсегда.
* * *Как же, в конце концов, оценить отношения Людмилы Владимировны и Владимира Семеновича? В собственной-то семейной жизни порой непросто разобраться, а в чужой уж – и подавно. Но все же позволю себе некоторые наблюдения. Может, повезет, и в чем-то окажусь близок к истине.
Первое: на Водолеев ни в коем случае нельзя давить. Как считают толкователи знаков зодиака, Водолеями правит Уран – планета независимости и изменений, что делает их жизнь похожей на смерч. Еще один признак – непредсказуемость, могучая устремленность вперед. Инструкции и строгие предписания не для них.
Люся, хотя и осознававшая масштаб таланта мужа, необычность, неординарность личности, тем не менее старалась сковать его стандартными рамками «приличной советской семьи». В чем-то ее устремления можно понять. Но у Высоцкого иной был нрав, иной характер, иное воспитание, иные взгляды, жизненные нормы. Спорить со всем этим было бессмысленно. И главное, Людмила Владимировна не хотела признавать, что переделать, перебороть его было невозможно. Все попытки были тщетны. Он просто был другой. Иноходец, одним словом.
Сын Высоцкого Никита рассказывал: «Отец очень быстро водил машину. Однажды разогнался в узком переулке и в самый последний момент, заметив яму, резко затормозил. Он крепко и остроумно выругался и дал задний ход. Потом я со смехом рассказал об этом маме. Она заплакала и сказала: «Вы еще не понимаете, а он из-за своих скоростей умрет…»» (О. Шеметова. Женщины Владимира Высоцкого // Меридиан. № 34 (137). 23 августа 2005).
Вне всяких сомнений, у Люси и Владимира были счастливые дни. Он окутывал ее нежными, бархатными словами. Для него она была «Люсик, любимая, солнышко, лапик мой хороший, лапа, малышек, любимый пупсик, Люсенок…». В любви у них родились два сына.
«Как он Люду свою любил – это поразительно, – рассказывала старый администратор «Москонцерта» Нина Николаевна Обухова. – Идет какая-нибудь девица с причесочкой: «Да, девчоночка-то ничего, да только лака больно много, у моей Людки волосы сами так лежат». Идет другая: «Да, платьице богатое, не то что у моей Людки – хлопок, дерьмо, а все ж на Людке сидит лучше. Она у меня ходит как королева». «О! У нас дома хоть шаром покати, а гости придут – Людка всегда чаю найдет, а то и бутербродов. Не стыдно людей позвать». От него уже отмахивались: «Да отстань ты со своей Людкой!» А сам часто повторял Яну Спарре, спортивному телекомментатору: «Ян, я – сволочь, я знаю – денег у меня нет, но ты пойми, ну нет работы, но я же не могу пойти просить, унижаться. Ну, что-нибудь придумаю, придумаю, придумаю…» (М. Мелкая. В тени звезд советской эпохи // Смена. Санкт-Петербург. № 228. 13 декабря 2002).