– Павел Иванович! – Павел узнал голос Смирнова. – Быстренько подымись наверх! Тебя хочет видеть Ефим Соломонович.
– Есть. Иду! – Павел машинально поправил узел галстука, бегло взглянул на себя в зеркало, на ходу бросив секретарю, что его вызывает начальство, и устремился по переходу в главное здание представительства.
Постучав предварительно в дверь, он вошел в просторный кабинет. Гольденштейн, как обычно, сидел за пустым столом. В коллективе уже все знали, что ему готова замена – в конце октября должен прибыть новый резидент Самсонов, ветеран ВЧК и Иностранного отдела. Гольденштейн, по существу, уже готовился к передаче дел. В своих сорок пять лет он решил связать судьбу с молодой женщиной, и в последнее время все замечали, что «Доктор» устал и хочет уйти на покой. Он несколько раз подымал вопрос о своей замене, но только теперь, осенью 1929 года, ему наконец разрешили вернуться в Москву. Начальник Иностранного отдела Триллиссер собирался назначить его своим помощником.
– Добрый день, Павел Иванович! – приветствовал резидент Корнеля, и по тону его голоса, по выражению лица Павел понял, что Доктор с утра пребывает в хорошем настроении. – Как самочувствие?
– Спасибо, самочувствие хорошее, – ответил Павел, чувствуя внутреннее облегчение от того, что возможного нагоняя, как это часто бывает при общении с начальством, сегодня не будет.
– Я пригласил вас вот зачем, – сразу перешел к делу Гольденштейн. – Из Центра пришла телеграмма. – Он поднял трубку и набрал номер шифровальщика. – Виктор, принеси телеграмму по А/70!
А потом вновь обратился к Корнелю.
– Напомни, что мы писали в Москву по источнику А/70 и его связям.
– Мы сообщали, – не спеша начал Павел, – что консульство посетил бывший чиновник политического отдела полицай-президиума Берлина Эрнст Кур и предложил нам свои услуги. По соображениям конспирации мы присвоили ему номер А/70 и приступили к его изучению. Через источник в полицай-президиуме «Папаша» нам удалось выяснить, что А/70 действительно являлся в прошлом чиновником пятого контрразведывательного отделения полицай-президиума. Одно время он был доверенным лицом начальника штаба штурмовых отрядов нацистской партии Франца Пфеффера фон Заломона и выполнял его личные поручения. Во время пребывания в командировке в Польше совершил уголовное преступление, находился под следствием, но при содействии нацистов дело было замято. За этот проступок А/70 из полиции уволен. В настоящее время объект с нацистами связи не поддерживает. Ему не доверяют, считая, что он выдавал секреты партии полиции.
– Как объясняет все происшедшее сам А/70? – спросил резидент.
– Он говорит, что произошло для него стечение обстоятельств: арестованный умер в камере сам по себе, но Кур не смог доказать свою невиновность. Выручили нацисты. Сотрудничать он с ними стал, потому что хотел заработать.
– А как на счет передачи информации в полицию?
– Этот факт он начисто отрицает. Считает, что его оболгали завистники из «Коричневого дома», поскольку он стал пользоваться доверием фон Заломона.
– Ну хорошо, – кивнул «Доктор», – пошли дальше!
– В процессе разработки связей А/70, – продолжил Павел, – и освещения деятельности контрразведывательного отделения полицай-президиума мы установили подходящего объекта в окружении А/70. После предварительной проверки этого объекта…
– Так, что удалось о нем узнать, – прервал Павла резидент.
– Мы сообщили его данные: Вильгельм Леман, возраст 45 лет, проживает по адресу Кармен-Сильверштрассе, 21, в двухкомнатной квартире, женат, имеет домашний телефон. Источник А/26 сообщил: Леман имеет ранг криминал-ассистента, занимает должность секретаря по картотеке в комнате 67 полицай-президиума. Среди коллег считается работником средних способностей и не особенного прилежания, любит задаваться, считая себя лучше их, но выдвинуться не смог. По месту жительства известен как комиссар криминальной полиции и очень любит, когда его так величают. Товарищи по службе полагают, что он человек без определенных политических взглядов. Мы присвоили ему номер А/201.
– Так, понятно… – резидент задумался.
Дверь кабинета неожиданно отворилась, и шифровальщик Маслов вошел в помещение. Все замолчали.
– Принес телеграмму? – спросил его «Доктор».
– Так точно… – Маслов, сделав несколько быстрых шагов, оказался между сидевшим за приставным столиком Смирновым и Гольденштейном. Открыв свою известную всей резидентуре черную папку, он достал из нее телеграмму и положил ее на стол перед резидентом. Потом, отступив на шаг в сторону, он застыл в ожидании дальнейших указаний.
– Продолжай, Павел Иванович! – сказал резидент и кивнул Маслову головой, давая понять, что тот свободен.
Подождав, пока Маслов вышел, Павел продолжил свой доклад:
– После того как была получена информация в отношении А/201, мы рекомендовали А/70 попытаться осторожно вовлечь А/201 в работу с нами. В результате последний дал согласие сотрудничать с нами…
– Какие еще материалы передал нам за это время А/70? – опять прервал Павла резидент.
– Летом от него получены подробные данные о структуре полицай-президиума, его политического отдела с указанием фамилий руководителей, а также информация, которую он добыл из бесед с отставными полицейскими Вулем и Шуленбергом. Затем А/70 проводил по нашему заданию установки, представил информацию об организации, которая используется военной контрразведкой для разработки наших учреждений в Берлине.
– Понятно, продолжайте!
– Очень ценно то обстоятельство, что А/201 связан с бывшим чиновником политической полиции Новаковским, который в настоящее время работает на военную контрразведку, с чиновником отдела Iа политической полиции Рау, который занимается выявлением подпольных радиостанций, и сотрудником военной контрразведки Лизиным. А/201 согласился информировать нас о всех заданиях, которые будут поступать от Рау через Новаковского, что для нас сейчас очень важно.
– С этой почтой мы что-нибудь будем посылать от А/201? – спросил Смирнов, молчаливо сидевший за столом.
– А/201 передал нам копию доклада руководителя компартии Германии, который был направлен во все районные парторганизации, – объяснил Павел.
– Как он его получил, – сразу насторожился резидент, – вы выясняли?
– Выясняли, Ефим Соломонович! Со слов А. 201, ему случайно удалось ознакомиться с этим документом, когда папка с перепиской возвращалась от начальника отделения в регистратуру и находилась среди других бумаг, ожидающих отправки в канцелярию отдела. В ближайшее время агент надеется установить источник информации полиции в руководстве местного комитета коммунистической партии.
Павел закончил свой доклад и уставился на своих начальников.
– Не забудьте сразу же проинформировать друзей и источник А/75, – обратился Гольденштейн к Смирнову, имея в виду руководство компартии Германии. – А теперь, Павел Иванович, ознакомьтесь с телеграммой из Центра. Дело взято под контроль руководством разведки.
Павел взял протянутый резидентом исписанный мелким аккуратным почерком бланк шифротелеграммы с литером «совершенно секретно» и прочитал:
«07.09.29 Берлин, тов. Захару.
Совершенно секретно.
Ваш новый А/201 нас очень заинтересовал. Судя по материалам, которые мы получили, источник может развиться в очень ценного агента. Единственное наше опасение – это то, что вы забрались в одно из наиболее опасных для нас мест, где при малейшей неосторожности со стороны источников может случиться много бед.
Считаем необходимым проработать вопрос о специальном способе связи с А/201.
Алексей».
Оперативный псевдоним «Алексей» принадлежал начальнику Иностранного отдела ОГПУ Трилиссеру[4].
– Прошу быть внимательным и тщательно готовьте документы в Центр, – сказал Павлу Гольденштейн. – Без согласования с Москвой никаких мероприятий по А. 201 не проводить! – это уже был приказ.
Немного помолчав и дав тем самым Павлу возможность осознать услышанное, резидент уже менее строгим голосом продолжил:
– Вот так, Павел. Тебе надо лично встретиться с А/201 и договориться об условиях связи. Я думаю, что работать с ним нужно через нелегалов. Создадим группу «Бом». Нелегала «Бома» ты знаешь?
– Ну как же можно не знать Альберта Такке? – усмехнулся Павел.
– Вот и отлично. Твоя задача: встретиться с А/70 и А/201 и объяснить им, что впредь они будут работать так: А/201 добывает материалы и передает их А/70, а тот, в свою очередь, доставляет их Бому. Бом – как решит Центр: или будет передавать нашему связнику, или по своим каналам передаст материалы в Центр. Это общая схема. Тебе нужно продумать все детали и обсудить их с источником. Вопросы ко мне есть?
– Все понятно! – Павел поднялся и вышел из кабинета.
Глава 3. Павел Корнель, оперативный псевдоним Жан
Дежурный по посольству позвонил Павлу на квартиру в половине восьмого утра и передал указание Смирнова: явиться к девяти часам. Это означало, что Павла хочет видеть новый резидент Николай Самсонов, оперативный псевдоним «Семен», заменивший «Доктора» в ноябре прошлого года.
В служебном кабинете Самсонов был один. Судя по отсутствию дежурной машины на площадке перед зданием диппредставительства, Смирнов куда-то уехал. Павел несколько раз присутствовал на совещаниях, которые Самсонов проводил в резидентуре, мимолетно разговаривал с ним во время летучек у постпреда, но обсуждать с резидентом оперативные вопросы наедине ему еще не приходилось. Он уже наслышался разного о Самсонове от коллег и Смирнова. Резидент представлялся ему человеком во многих отношениях необычным. «Голова в разведывательных делах», – не раз говорил о резиденте Смирнов.
Голова-то голова, но не без странностей. Так, Самсонов любил разъезжать по Берлину в ярко-голубом автомобиле и забывал менять на нем номера пред встречей с ценными агентами. Павел ожидал услышать от Семена что-то мудреное и даже опасался, сумеет ли быстро ухватить главное из того, что скажет резидент.
Однако Самсонов, статный человек, с умным высоколобым лицом, держался на удивление просто и высказывал вполне понятные мысли. Задание, которое он сегодня решил обсудить, касалось проведения встречи с двумя источниками – А/70 и А/201.
Дело в том, что между нелегалом Бомом и А/70 возникли серьезные трения. Бом, требовательный к себе, подходил с такими же мерками и к источникам, с которыми работал. На этой почве между ним и А/70 стал развиваться конфликт. Эрнсту, этому «свободному художнику» и любителю импровизаций, не нравилось, что «Бом» часто читал ему нудные нотации. Дело закончилось тем, что Москва отозвала «Бома», и вот теперь, в связи с прибытием нового нелегала, Павлу предстояло обсудить с друзьями все технические вопросы сотрудничества. Дело знакомое.
Самсонов заканчивал инструктаж, когда открылась дверь и в кабинет быстро вошел полпред Крестинский[5], невысокий, подвижный, с типичной для ленинской гвардии внешностью – очки, усы, бородка. Глава диппредставительства вырос перед Павлом, и тот непроизвольно вскочил:
– З-з-дравствуйте…
– Здравствуйте. Откуда вы? – отрывисто спросил Крестинский, вглядываясь в Павла острым, пронзительным взглядом.
– Консул Корнель из группы Смирнова, – поспешил на помощь Павлу Самсонов. – В консульском отделе уже пятый месяц. Самый молодой из нашего коллектива. Толковый сотрудник.
– Толковый сотрудник, – неулыбчиво повторил Крестинский и, повернувшись к Самсонову, быстро заговорил: – Николай Георгиевич, ходят упорные слухи, что нынешнее коалиционное правительство готовится уйти в отставку и у власти будет кабинет Брюннинга[6]. Нынешняя ситуация в наших отношениях с Германией тупиковая… – Самсонов кивнул Павлу головой, давая понять, что тот свободен. Корнель вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.
До этого только раз в жизни, в прошлой командировке, Павлу пришлось беседовать и пожимать руку полпреду. Тот был пожилой человек и, хотя он старался держаться бодро, руку пожимал вяло. Крестинский, судя по всему, был другим человеком.
Воодушевленный, желая как можно лучше справиться с порученным заданием, Корнель отправился к себе, на ходу обдумывая детали предстоящей операции.
Тихим апрельским вечером, когда лица прохожих смутно угадывались в неярком свете уличных фонарей, Павел, убедившись в отсутствии за собой слежки, прибыл в обусловленное место – небольшое малолюдное кафе. Кивнув кельнеру, он прошел в угол и сел так, чтобы иметь возможность наблюдать за входящими посетителями.
Через несколько минут в кафе появился Эрнст Кур в сопровождении немца среднего роста, коренастого, плотного, с тяжелым, разделенным ямочкой подбородком. Увидев Павла, Эрнст улыбнулся, отчего его угрюмое лицо подобрело, и направился со своим спутником к его столу. Павел встал и пожал друзьям руки.
Дождавшись, когда кельнер принес пиво и отошел, Павел стал интересоваться, что нового у друзей произошло за истекшее время. Отвечал Кур не спеша, обстоятельно, поглядывая на друга, как бы ожидая от него подтверждение своим словам. Леман больше молчал, изредка кивал в знак согласия головой, охотно улыбался. Сидел он в расслабленной позе, положив одну руку на стол, но, когда Павел обратился непосредственно к нему, он сразу подобрался, сосредоточился и начал отвечать коротко, ясно и по существу.
– Недавно у нас в отделении проанализировали все эпизоды советского промышленного шпионажа, – начал он, спокойно глядя Павлу в глаза. – За прошедший год количество случаев шпионажа возросло с трехсот до тысячи. По этой причине руководство отдела приняло решение о создании в составе нашего отделения специальной группы для борьбы с промышленным шпионажем. К работе группа еще не приступила, поскольку пока не могут подобрать подходящих чиновников, – он замолчал и отхлебнул пиво.
– Вчера криминальрат[7] Шефлер, заместитель начальника отдела Дильса, проводил в нашем отделении совещание. Шефлер потребовал, чтобы чиновники нашего отделения заводили связи в иностранных посольствах для получения сведений на сотрудников, которые занимаются разведывательной деятельностью. Каждый чиновник обязан разрабатывать несколько иностранных представителей из подготовленного списка. Мне поручили разработку советского посольства…
Леман замолчал, ожидая реакции Корнеля, но тот оставался невозмутимым.
– Помимо этого, – продолжил Леман, – мне поручено готовить обобщенные доклады по материалам других чиновников в части, касающейся разработки иностранных представительств.
– Мы сможем получать копии этих документов? – спросил Павел, на этот раз не скрывая своей заинтересованности.
– Надеюсь, я смогу их получать, – ответил Леман и улыбнулся.
Павел подумал, что улыбка у него приятная. Выждав некоторое время и окинув взглядом друзей, медленно, со всей внушительностью, на которую был способен, Павел произнес:
– Наше руководство выражает вам благодарность за то, что вы делаете для нас! Мы надеемся на вас.
Леман кивнул в знак согласия. По выражению его округлого лица чувствовалось, что слова Павла его глубоко тронули.
– Я хочу еще обсудить с вами следующее, – обратился Павел к друзьям. – Наше руководство считает, что встречаться вам, – Павел посмотрел на Кура, – лично со мной опасно, поскольку я работаю в официальном советском представительстве и меня многие могут знать в лицо. В ближайшее время познакомлю вас с другим человеком. К нашему посольству он отношения не имеет. Схема связи останется прежней. Следующий раз, Эрнст, встречаемся, как обычно, через неделю.
Они расплатились за пиво и направились к выходу. Кур отлучился в туалет и Леман, посмотрев вокруг и убедившись, что его никто не слышит, подошел к Павлу вплотную и быстро проговорил:
– Мне стало известно, что Эрнст получает у вас какие-то дополнительные деньги и вообще довольно часто говорит с вами о деньгах. Поэтому я решил воспользоваться случаем, чтобы сказать: я лично к этим денежным делам не имею никакого отношения и вообще все это не одобряю! Я знаю, что у вас с деньгами негусто.
Подошел Кур, и Леман прекратил разговор. «Интересно, – подумал Павел, – чем это А/201 так обеспокоен?».
Сейчас, сидя на жесткой скамейке трамвая по пути в посольство, Павел уже в который раз мысленно возвращался к деталям прошедшей встречи. «Вполне очевидно, – думал он, – что этот разговор у гардероба возник неслучайно. Леман давно ждал подходящего случая. Жаль, что не было возможности сразу во всем разобраться. Теперь придется ждать подходящего момента».
Он не сомневался, что между А/70 и А/201 на почве денег возникли какие-то трения. Павел представил, сколько будет у начальства вопросов, после того как он обо всем доложит, а потом за них возьмется Центр, «Никуда не денешься, – подумал он, выходя на своей остановке, – придется разбираться».
Леман мучительно пытался сосредоточиться: нужно было продумать, как провести допрос одного из членов группы Штефена, в ходе которого он, Вилли, попытается в завуалированной форме предупредить остальных подпольщиков о возможном провале. Сделать это как обычно, через куратора из нелегальной резидентуры, он уже не успевал. Времени было в обрез, и Вилли решился на авантюрный вариант. А случилось вот что.
Сегодня утром Леман попросился на прием к начальнику отделения Вильгельму Абдту и был быстро принят. Первое, что он увидел, войдя в кабинет, – огромный письменный стол, заваленный сообщениями агентурных источников, доверенных лиц, документами из других отделений, сводками постов радиоперехвата, и маленького полного криминальсекретаря[8] Абдта, едва видневшегося за всей этой горой папок и документов.
– Не желаете ли присесть, мой дорогой? – добродушно улыбаясь, спросил шеф. – Что у вас нового?
Леман остался стоять и официальным тоном заявил:
– Господин Абдт! Прошу привлечь меня к расследованиям! Работа на картотеке важная, но она не занимает много времени. Мне не хотелось бы оставаться в стороне, когда я вижу, как загружены мои коллеги!
Начальник отделения явно удивился. Достав из кармашка монокль, он вставил его в глазницу и строго взглянул на Лемана.
– Ну-ну, мой дорогой, вы, видимо, сегодня не в духе, не так ли? Что за блоха вас укусила?
Он вышел из-за стола, взял Вилли под руку, подвел к креслу, стоявшему у круглого столика в углу кабинета, и усадил его. Сам же плюхнулся в другое, стоявшее напротив, достал портсигар и протянул его Леману.
– Ну-ну, сначала давайте покурим, а потом вы расскажете мне о своих идеях, – произнес он.
Они закурили и Леман, разыгрывая волнение, стал высказывать шефу все, что у него «накипело в душе»: он хочет выполнять свой долг и не в состоянии больше злоупотреблять добрым отношением к нему руководства, отсиживаться на картотеке, тогда как другие чиновники перегружены делами по советскому шпионажу. Он просит разрешения тоже подключиться к расследованиям.
Абдт слушал его молча, покачивал головой и откашливался. Он с уважением относился к этому уже немолодому криминальассистенту: толковый, опытный работник, побольше бы таких. Тогда работа политической полиции была бы намного успешнее, исчезли бы коррупция, пьянство и бесполезное времяпрепровождение!
– Ну, мой дорогой! – воскликнул Абдт, хлопнул Вилли по плечу, вскочил и начал энергично мерить шагами кабинет. – Ваша просьба о повышении вашей служебной занятости делает вам честь!
Абдт пробежался из угла в угол кабинета и остановился перед Леманом.
– Посмотрите на это! – он ткнул пальцем в сторону бумаг на своем столе. – Взгляните на вещи моими глазами! Ведь я ежедневно получаю такую кучу документов. И большинство из них не соответствует действительности. Это либо слухи, либо просто ложь! Вы думаете, мне не хочется заняться живым делом, вырваться в город, пообщаться с людьми?
Абдт замолчал и какое-то время молча ходил из угла в угол. Потом он направился к столу, уселся за него и официальным тоном произнес:
– Ваша просьба, криминальасистент Леман, о привлечении вас к расследованиям по делам экономического шпионажа мною удовлетворяется. Отдаю вам приказ – приступить к расследованию дела коммунистического профсоюзного лидера Эриха Штеффена и его группы. Все понятно?
– Так точно, господин Абдт! – Леман вытянулся, а потом повернулся и направился к двери.
– Минуточку, Леман! – остановил его Абдт. – Вы не забыли, что за вами остается советское посольство. Как там идут дела?
– Некоторые успехи уже достигнуты, господин криминальсекретарь, – доложил Леман. К этому вопросу он готовился, и доложить ему было о чем. – Мною завербован некий Тукубеков, который, как мы зафиксировали, дважды встречался в городе с советским консулом. Одновременно к сотрудничеству привлечен другой кандидат, некий Идрисси, который посещал советское представительство. На квартире у них проведены обыски, и после очной ставки они сознались, что сотрудничают с русскими. Через этих двух агентов я планирую вести активную разработку советского консула, а также само представительство.
– Хорошо! – одобрительно улыбнулся Абдт. – Держите меня в курсе событий! – он энергично кивнул, давая понять, что Леман свободен.
«А неплохо придумали русские, – размышлял Леман, – теперь можно морочить Абдту голову с этими агентами, а заодно представлять их как свои успехи. Надо только умело дозировать правду и ложь. Что касается Абдта, то, что бы ни случилось, важно его успокаивать, втолковывать, что все идет хорошо».
«Да, как быстро все меняется. Не успели сработаться с сотрудником из посольства, как нас передали другому. Признаться честно, не нравился он мне. Уж не из прусских ли он офицеров, похожие повадки. А Эрнст, так тот просто бесился от его постоянных нотаций. Но теперь, кажется, у нас будет очень симпатичный человек. Русские правильно сделали, что прекратили нашу связь с сотрудником посольства. Случай с Тукумбековым и Идрисси это подтвердил. Хорошо, что вовремя приняли меры»…
Но сейчас нужно было немедленно предупредить Штеффена, и Леман помчался по адресу одного из членов группы профсоюзного лидера. Войдя в подъезд, он стал стремительно подыматься по лестнице. Жажда, сухость во рту напомнили, что несколько дней назад у него в моче опять был обнаружен сахар. Врач прописал диету, более того, предложил лечь в больницу, чтобы пройти курс лечения. Леман пока отказался. Чувствовал он себя неплохо, строго следовал рекомендациям врача и ложиться в стационар не хотел: нужно было кому-то присматривать за женой, тяжело заболевшей и неспособной обходиться без посторонней помощи.
Наконец Вилли нажал кнопку звонка у входной двери. Но уже через несколько секунд обнаружил, что перепутал двери и звонит не в ту квартиру. Он тут же бросился к двери под номером девять и уже не отнимал палец от кнопки звонка.
Дверь долго не открывали. Наконец в коридоре зажегся свет, послышались легкие шаги, щелкнул в замке ключ и дверь слегка приоткрылась.
– Что… что вам нужно? – дрожащим от страха голосом спросила невысокая красивая женщина, одетая в длинный халат.
– Полиция, – нетерпеливо ответил Леман, распахнул дверь и буквально ворвался в квартиру. «Чертовски красивая женщина, – мелькнуло у него в голове, – неужели она тоже занимается шпионажем».
– Мы арестовали Карла Динстбаха, – сразу взял он быка за рога. Услышав это, женщина побледнела. – Где ваш муж? Я намерен произвести у вас обыск!
– Не знаю, с утра ушел куда-то по своим делам, ответила она, настороженно посматривая на Вилли. «Значит, я на верном пути, – подумал он. – Главное, чтобы они успели принять меры».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Гогенцоллерны – династия бранденбурских курфюрстов, прусских королей, германских императоров (1871–1918).
2
Высший чин унтер-офицерского состава криминальной полиции.
3
Так на разведывательном жаргоне называли коммунистов.
4
Трилиссер Михаил (Меер) Абрамович (1883–1937) был начальником Иностранного отдела ОГПУ с 1922 по 1929 г. В 1929 г. одновременно становится заместителем председателя ОГПУ. В 1937 г., работая в Исполкоме Коминтерна, был арестован и расстрелян. Реабилитирован в 1956 г.
5
Крестинский Николай Николаевич (1883–1938) – советский партийный и государственный деятель. С 1918 г. нарком финансов РСФСР. В 1921–1929 гг. полпред в Германии. С 1930 г. заместитель и 1-й заместитель наркома иностранных дел СССР. Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно.