Ведьмин крест
Татьяна Форш
Ведьмин крест
С огромной благодарностью Филимоновой Ольге за неоценимую помощь и дружескую поддержку в работе над книгой.
© Гессер Т., текст, 2017
© Петрова Е., иллюстрация на переплете, 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *Пролог
Та ночь была темнее всех, а может быть, так показалось Анастасии. Та ночь разделила жизнь на то, что было, и то, что не произойдет никогда.
– Мы должны спасти людей! Наших детей! – говорила мать, пряча глаза, и сама не верила в то, что произносит это. Еще месяц назад она говорила Анастасии совсем другое. Они сидели на крыльце дома и, глядя в звездное небо, мечтали о том, что осенью, после ее пятнадцатилетия, они отпразднуют ее помолвку с Михаем, а по зиме сыграют свадьбу.
Мать говорила ей, что она единственная, у кого из их детей так ярко и самобытно проявился колдовской дар. Она прочила Анастасии великое будущее. И что теперь?
– Вы меня убьете?
– Наоборот! Ты будешь жить вечно! Ты сможешь быть, кем захочешь! Ты будешь проживать жизнь за жизнью! – Отец присел перед ней на корточки и, не таясь, заглянул в ее полные слез глаза. – Не бойся! Верь мне! Если бы у меня был выбор, я бы, не задумываясь, сделал его, но выбора нет. Если граф не получит то, чего хочет, он убьет не только тебя, но и твоих братьев, твою маму, меня. Он убьет всех! От мала до велика! Он убьет твоего любимого!
Анастасия только кивнула.
– Хорошо. Я согласна пойти на эту жертву. Пусть будет так…
Костер развели большой. Огромный!
Анастасия помнила все смутно. Ее мутило от ужаса, когда двое мужчин заволокли ее на самый верх поленницы и, привязав к торчавшим кольям, ушли.
Вскоре дымом заволокло все вокруг. Жаль, что сейчас ночь… не взглянуть еще раз на солнышко…
– Настяааа!
Крик донесся сквозь треск пожираемых огнем поленьев…
Анастасия дернулась, всмотрелась в толпу, пытаясь разглядеть.
– Любимый! Михай! Зачем ты пришел! Зачем они сказали тебе?
– Я буду любить тебя! Помнить всегда! Мы еще встретимсяа-а-а!!!
Крик оборвался. Анастасия наконец-то увидела его. Любимый! Стражники графа несли его бесчувственное тело к краю очерченного отцом круга. Бросив его за границей света, они направились обратно.
Анастасия зарычала от рвущих ее изнутри гнева и боли. Как они могли так! С ним?!
Она даже не заметила подбиравшегося все ближе и ближе к ней колдовского огня. Его зеленые сполохи не были горячими, не обжигали, наоборот, превращали сердце в кусок льда. А может, причина тому настой, что заставила ее выпить перед казнью мать?
Наконец Анастасия услышала басовитый голос отца. Он стоял у костра, в самом его пламени, и как ни в чем не бывало читал свое заклинание. Настя должна была стать сильнее его и мамы вместе взятых, так он говорил. А может… он просто испугался ее силы? Ее возможностей? И потому принес в жертву?
Анастасия почувствовала, как лопается, обугливается ее кожа от замораживающего огненного вихря, как трещат волосы, и не в силах сдержать рвущуюся в мир агонию из чувств и приближающейся смерти закричала:
– Я вас ненавижу! Всех вас! За то, что отняли мою жизнь, мою любовь, я буду искать вас и ваших потомков, и не будет никому пощады! Никогда-а-а-а!
В следующий миг она почувствовала, как весь мир завертелся разноцветной спиралью, сжался в изумрудную точку, и наступила мгла.
Глава 1
– Матушка, смилуйся! Не скажу никому! Никому не скажу! – Холоп Митька, тощий, бритый наголо пацаненок лет пятнадцати, попятился, скользя по снегу, испуганно таращась на ступившую с крыльца на двор одетую в длинную ночную рубашку босоногую барыню. Хотя и не барыня она вовсе. Обычная бесприданница, всего-то на пару лет его старше. Да, видно, приглянулась хозяину, раз в свои годы под венец эту пигалицу повел.
– Что ты никому не скажешь? – Барыня с улыбкой подходила все ближе, пока Митька не уперся спиной в стену овина. Ее красивое лицо застыло безумной маской, черные волнистые волосы повисли паклей, омоченные не водой, а кровью убиенной ею только что прислужницы Маньки. Она сейчас была точно демон из ада в этом белоснежном, холодном миру.
«И меня убьет! Дернуло же заглянуть в спальню! Лучше бы спал на конюшне и знать не знал о всех этих ужасах!» – с тоской подумалось парню. Стараясь не глядеть на белоснежную ночную рубашку барыни, испачканную темно-красными брызгами крови, он упал на колени и стал истово креститься.
– Ничего! Никому! Вот те крест! Никому!
– Правильно. Никому! – Хозяйка приблизилась так близко, что от запаха крови желудок парнишки сжался в тугой комок. Обуянный животным ужасом, Митька уставился в ее полыхнувшие колдовской зеленью глаза. – Потому что ты сейчас пойдешь в конюшню и повесишься. Понял?
– Нет. – Холоп быстро-быстро замотал головой и отчаянно выкрикнул: – Нет! Скоро приедет барин! Он все узнает! Узнает!
Он, вереща, вскочил и, поскальзываясь на снегу, бросился прочь.
Софья, не переставая улыбаться, развернулась, глядя, как парень вспугнутым зайцем несется к воротам усадьбы. И вот, когда он нырнул под раскидистую иву, стоявшую у самого забора, ветви-плети, подчиняясь вековечному злу, таящемуся на дне ее сияющих колдовской зеленью глаз, захлестнулись на тощей шее слуги и потянули вверх.
– Никто. Ничего. Не узнает! – промурлыкала Софья, глядя на агонию холопа, развернулась и пошла к каменному двухэтажному дому, где безмятежно спал ее любимый. Ничто и никто не должен побеспокоить его сон… Тем более глупая прислуга, так не вовремя заявившаяся со своим чаем, и этот мальчишка холоп, наблюдавший за ними в окно.
Никто!
* * *Задыхаясь от липкого ужаса, Соня села на кровати, пытаясь прийти в себя от привидевшегося кошмара. Приснится же! Какие-то холопы, девушка вся в крови… Сперва Соня решила, что эта девушка – она сама: такая же высокая, черноволосая, зеленоглазая, яркая. Вот только видела Соня себя со стороны. Разве во сне так бывает?
Нет! Это точно была не она! Хотя даже имя похожее…
Наверное, все дело в экзаменах. Перенервничала. Да и будущее неясно. Если поступит – хорошо. А если нет? Надо где-то искать работу, жилье.
От мыслей о будущем стало еще хуже, но, по крайней мере, ужас, навеянный сном, растаял, словно и не было. Ведь ее настоящая жизнь едва ли не страшнее самого жуткого кошмара.
Но так было не всегда. До десяти лет ее жизнь была прекрасна, и будущее виделось безоблачным. До приезда бабушки Светы. Она оказалась теткой мамы, вырастившей ту. Об этой Свете Соня, как ни странно, ничего не знала.
Приехала гостья из какой-то глухомани в Сибири. Прожив у них около недели, она попала в больницу и больше к ним в дом не возвращалась. Мама сказала, что бабушка уехала к себе домой. Соня узнала, что это не так, спустя месяц, когда нашла свидетельство о смерти.
А дальше начался кошмар похлеще, чем во сне. Папина фирма очень быстро разорилась. Какие-то люди стали приходить к ним в дом, угрожая. Мама стала часто исчезать из дома, возвращаясь только под утро. Однажды Соня нашла в ванне следы крови, а в мусорном ведре окровавленное платье мамы.
Отец на все вопросы дочери отмалчивался. Сказал только, что мама решает их общие проблемы и не надо волноваться о том, что ее, Соню, не касается.
Мама появилась через неделю. Ту ночь Соня запомнила навсегда. Сперва до нее доносились взволнованные голоса родителей, затем раздались крики, и вдруг наступила тишина, да такая, что Соне захотелось залезть под кровать и никогда-никогда оттуда не вылезать!
Вскоре дверь распахнулась, и на пороге ее спальни появилась мама. Скользнув по дочери невидящим взглядом, она только бросила: «Прости». Достала сотовый. Набрала короткий номер и произнесла:
– Улица Садовая, дом семь, квартира пятнадцать. Я только что убила мужа.
Чтобы избавиться от нахлынувших воспоминаний, Соня даже потрясла головой. Прошло уже семь лет, а все помнилось так, словно было вчера. Маму осудили на десять лет. И даже то, что судьи решили признать случившееся убийством по неосторожности, не смягчило приговор.
Мама умерла в тюрьме через пять лет. Соня уже жила в детском доме, когда однажды ее вызвала к себе директриса и, пряча глаза, протянула сверток.
– Тут вещи твоей мамы. Мне сообщили, что она погибла. Мне жаль.
Соне тоже было жаль. До судорог в животе, до ломоты в костях. И себя. И маму. И отца. И их когда-то счастливую жизнь, полную надежд и мечтаний. А главное, жизнь, полную любви.
Она вернулась в комнату и, когда соседки заснули, достала фонарик. Развернув газетную бумагу, Соня с жадностью принялась перебирать оставшиеся после родительницы вещи. Платье, в котором мама была на суде, её часы, узорная подвеска – крест из переплетенных линий. В центре светился, переливаясь зеленым, небольшой прозрачный камень. Здесь же лежало несколько листов, исписанных убористым маминым почерком. Письмо. В нем она просила прощения, говорила, что непричастна к убийствам партнеров и кредиторов отца. Да и в смерти отца тоже была невиновна. Что все произошедшее – это какое-то помешательство. Колдовство.
Соня проревела в ту ночь до утра. Она так и не поняла, что же на самом деле произошло с фирмой отца, с их семьей, но почему-то в душе появилась непоколебимая уверенность, что всему произошедшему могла бы дать объяснение бабушка Света. Если бы была жива…
Признавшись себе, что больше не уснет, Соня поднялась, тихо оделась и, чтобы не будить досматривающих последний сон подруг, вышла из комнаты. На кухне никого не было. Повариха тетя Маша приходила в шесть, значит, у нее есть целый час, чтобы еще раз спокойно хорошенько обдумать, в какой институт отнести документы. Конечно, ей, детдомовке, высшее образование не светило бы вообще, если бы не отличная сдача ЕГЭ. Сто баллов из ста.
Соня знала, что этот шанс она выгрызла у жизни упорством и терпением. А еще желанием вернуть себе счастливую жизнь. Пусть уже и без родителей. Она привыкла быть одна, но очень надеялась, что теперь время ее одиночества подошло к концу.
– О! Сплюшка! – голос тети Маши заставил ее вздрогнуть и вскочить ей навстречу. – Да сиди ты, заполошная!
Она прошла мимо девушки, повязала фартук, надела косынку и принялась за дело. Бухнула на плиту кастрюлю литров на десять, наполнила ее молоком и включила.
– Опять манка? – Соня уже привыкла, что повариха звала ее Сплюшкой. У тети Маши была причуда давать воспитанницам смешные прозвища. Сами же девчонки, как ни старались, дать ей прозвище не смогли. Дальше Маша-Каша не пошло.
– Не опять, а снова! – подмигнула повариха, налила себе крепкого чаю и села напротив. – Ну? Чего? Придумала, куда сегодня сдаваться пойдешь?
Соня виновато развела руками.
– Даже и не знаю! Вроде экономистом выгодно и юристом тоже. Но больше всего я бы хотела учить детей. Мне история нравится…
– Значит, иди в пед и не грей голову! – тут же сделала за нее выбор тетя Маша. – А экономистов и юристов и так, как блох!
– Но в школах платят копейки, а мне надо брать ипотеку. Квартиры же у меня нет. Родительскую забрали за долги. – Соня взглянула в окно, на разбитый вокруг интерната сад. Утренние лучи шаловливо искрились в каплях, оставшихся после дождя.
– Не боись! – отмахнулась та. – Без дома не останешься! А ежели поедешь преподавать в мелкие городишки, то и даром хату отхватишь. А может, еще и замуж выскочишь до того, как закончишь институт. Главное, поставь цель и верь, что она сбудется, а как – уже не твои проблемы.
– А чьи? – Соня застенчиво улыбнулась. Мысль о замужестве пугала, но в то же время и грела. Хотелось встретить любовь, чтобы на всю жизнь!
– Высшего разума! Или твоего ангела-хранителя. Короче, жуй бутерброд и собирайся в свой педагогический. – Тетя Маша сунула ей в руки ломоть хлеба с маслом и, вооружившись половником, всерьез взялась за приготовление каши.
* * *Дорога в институт, точнее университет, оказалась не близкой. Соня полчаса ехала до метро, потом цеплялась за поручень в вагоне, набитом людьми как кильками в банке. А когда выбралась из подземки и нашла нужную остановку, еще минут сорок пыталась втиснуться в идущие одна за другой маршрутки, пока подбежавший в последнюю минуту парень попросту не внес ее в очередное подъехавшее маршрутное такси.
– Эй, красавица, передай на билет! – Плюхнувшись на свободное место, он протянул ей сотню. Соня тем временем пыталась сунуть под мышку папку с документами и попутно вытащить из кармана мелочь.
– Руки заняты! Подождите! – раздраженно буркнула она, неодобрительно поглядев на парня. Ну и что, что симпатичный? Загорелый. Гладко выбритый. Серые глаза в обрамлении светлых пушистых ресниц смотрели с добрым прищуром. Прямой нос с легкой породистой горбинкой. Улыбающиеся, четко очерченные губы. Волнистые волосы пшеничного цвета, местами выгоревшие до белизны, рассыпались по плечам. Он был одет в черную майку, не скрывающую тренированные мускулы, и порванные на коленях белые джинсы.
Взгляд Сони задержался на красивой вязи татуировки, терновым венцом опоясавшей предплечье.
Ну и что? Красота еще ни о чем не говорит! Главное, какой человек!
Соня снова раздраженно смерила парня взглядом. Мало того, что с комфортом сейчас доедет, так еще и передавай ему! Даже «пожалуйста» не сказал!
– Лучше бы место уступили! – не удержавшись, буркнула она.
В ответ на это предложение парень даже ухом не повел. Лишь ответил широкой улыбкой и вдруг, обхватив Соню за талию, потянул на себя.
– Да легко!
Не успев возмутиться, она поняла, что падает. И не куда-нибудь, а на колени улыбчивого парня.
– Так устроит? И вы сидите, и я не делаю лишних телодвижений, уступая вам место. Все-таки час пик. Пассажиры нас живьем съедят, если мы с вами сейчас начнем рокировку.
Пунцовая от смущения, Соня только и смогла что прошипеть:
– Быстро отпусти меня!
– А твое место уже заняли, красавица! – заявил весельчак. Но сделал это так интимно, что от его низкого, с хрипотцой голоса и горячего, с запахом мяты дыхания Соня почувствовала, как покрывается мурашками с головы до пят. К тому же пришлось признать, что закуток рядом с дверью, где она стояла, уже заняла вошедшая вслед за ней девушка. Рыжие, как огонь, волосы были собраны в два коротких хвостика, миловидное круглое курносое лицо усыпано веснушками, а светло-карие, точнее желтые, как у кошки, глаза закрывали нелепые круглые очки. Да и сама девица была, мягко сказать, круглая. В странных клетчатых брюках с лямками и в полосатой бело-синей футболке.
– Привет, Колобок! – вдруг выдал нахальный попутчик.
Соня даже затаила дыхание. Сейчас только не хватало скандала, а еще лучше – драки! Между гм… Колобком и весельчаком, на чьих коленях она коротала путь до универа. Понятно теперь, почему он посадил Соню к себе! Чтобы использовать в качестве щита, если, не дай бог, странная девушка решит обидеться на прозвище.
К счастью, она не обиделась. Более того, потешно улыбнулась, наморщив носик, и красивым голосом ответила.
– Здорово, Витек. А я тебя из-за твоей новой подружки и не заметила! В универ едешь?
– Ага! – Соня почувствовала, как сильные руки парня уверенно сцепились в замок на ее животе. – Решил все-таки уйти из универа. Батя, правда, не в курсе, но это даже хорошо!
– Вообще-то, я не его подружка! – решила вставить для ясности свои пять копеек Соня, но ее словно никто не слышал.
– А я тебе еще год назад говорила! Не твое это!
– Хотел угодить отцу! Он обещал машину подогнать, если соглашусь.
– Еще одну? – Колобок фыркнула так, что Соне показалось, словно она чихнула.
– Я свою продал.
– Конечно, жить-то надо на что-то! Мог бы для разнообразия на работу куда-нибудь устроиться!
– Мог бы, но не вдохновляет, Зой!
– Да тебя ничего не вдохновляет! Только бы в клубе зависать!
– Вот там я свои гроши и зарабатываю!
– Гроши? Это сейчас так называется? – Колобок-Зоя еще раз громогласно выразила свои чувства и снова смерила Соню оценивающим взглядом. – Так как твою подругу зовут?
– Не знаю, сейчас спрошу! – Признался Витек и, едва не касаясь губами Сониного уха, поинтересовался: – Красавица, а как тебя зовут?
Соня невероятно обрадовалась, когда водитель вдруг объявил остановку «Университет», вскочила с колен парня и едва не вынесла из маршрутки удивленную Зою. Та в последний миг шарахнулась в сторону, давая Соне дорогу, а вслед ей донесся удивленный голос Витька:
– Девушка! Куда же вы?!
– От вас подальше! – выпалила она, не оборачиваясь, и, увидев впереди, метрах в двухстах от остановки колонны здания университета, торопливо зашагала, вливаясь в немногочисленный поток жаждущих знаний студентов.
Странная парочка догонять ее не стала, хотя Соня была более чем уверена: ей еще придется с ними встретиться и не раз, если ее зачислят. Точнее, когда зачислят!
* * *Проблем с зачислением действительно не возникло. Соня отдала документы и результаты ЕГЭ какой-то худенькой грустной женщине, заполнила анкету и заявление на общежитие, взяла номера телефонов, по которым надо было позвонить на следующей неделе, чтобы уточнить все по поводу жилья и номера группы, а после счастливая выпорхнула в коридор.
Даже не верится, что она будет здесь учиться! Уже через несколько недель она шагнет в новую, взрослую, тревожную и счастливую жизнь! Она будет счастлива! Несмотря ни на что! И у нее все получится!
До интерната она добралась без приключений. Визжа от радости, повисла на шее у поварихи тети Маши, отчиталась о поступлении директору Марине Сергеевне и долго, до самого рассвета, разговаривала с подругами. Рассказывали друг другу, как прошел день, и строили планы на будущее.
Через неделю она переехала в общежитие университета. Конечно, по правилам, все студенты заселялись после двадцать пятого августа, но в порядке исключения, после звонка директора интерната, ей выдали ключ от комнаты на двух человек.
Вопреки ожиданиям в общежитии было довольно людно. Уже вечером к ней заглянула невысокая чернявая девчонка.
– Привет! Тебя, что ли, на место Ольки поселили?
Соня растерянно пожала плечами.
– Не знаю. Может быть…
– Новенькая? На какой факультет поступила? – Гостья, как у себя дома, плюхнулась на свободную кровать и, ничуть не смущаясь, цапнула из пакета яблоко, которые Соня, между прочим, купила на последние деньги. Стипендию обещали с сентября, да и социальные выплаты пока не отменили, но все эти деньги будут нескоро. Не собиралась она дарить свою последнюю еду каким-то там…
– Исторический. И эти яблоки я купила на последние деньги! – Соня с неприязнью уставилась на девчонку, которая без зазрения совести захрустела яблоком. По губам потек сладкий сок.
– Кому ты лечишь? Тут все такие! Безденежные. А хочешь заработать, приходи в ночной клуб «Море» на Морском проспекте.
– И что делать? – насторожилась Соня.
– Не проституткой, не бойся.
– Стриптиз танцевать я тоже не умею!
– И не надо! – хохотнула девица и поднялась. – Ты не парься! Там творческие люди. Ищут идеи и новые таланты. Вот ты, например, петь умеешь?
Соня нахмурилась.
– Ну… когда-то умела… – Рассказывать незнакомке о том, что она до десяти лет училась в музыкальной школе и даже пыталась сочинять песни, не хотелось. Да и зачем? Зачем вспоминать о прошлой счастливой жизни? Надо строить новую!
– Вот и здорово! Если придешь, спроси Вика. Его там все знают. Кажется, ему нужны помощники. – Девица преспокойненько обгрызла яблоко и положила его на стол. – Если спросит, от кого узнала, скажи от Маркизы. Это я – если что.
– А имя у тебя есть? – Соня едва заметно покривила губы. Маркиза, чтоб тебя! Ни воспитания, ни уважения к чужим… яблокам!
– Так Маркиза! – фыркнула та, явно поражаясь тупости новенькой. – Ну, Анжела! Ты что, не смотрела фильм «Анжелика – Маркиза ангелов»?
Поджав губы, чтобы не расхохотаться, Соня торжественно покачала головой.
– Все ясно! Деревня! – вынесла приговор Маркиза и, не прощаясь, вышла из комнаты.
– Только читала. В оригинале… – выпалила Соня в уже закрывшуюся дверь.
Глава 2
Вечер наступил незаметно. Весь день Соня наводила порядок в комнате. Помыла пыльные окна, расставила немногочисленные книги, разложила вещи. Полила забытый кем-то кактус. Распахнув чистые створки окна, полюбовалась на заполняющийся молодежью двор пятиэтажки.
Из головы не шли слова Маркизы. Попытка не пытка. Может, сходить? Если не понравится, она всегда может отказаться! Правда, Соня не уточнила, во сколько нужно приходить, но клуб-то ночной. Значит, вечером.
Взглянув на наручные часы – память от отца, она едва не присвистнула. Половина седьмого. Рано, конечно, для клубов, но! Пока она найдет это «Море», пока дойдет, сориентируется…
Черт! Пока оденется! Соня оглядела пыльное трико и видавшую виды футболку. А во что переодеваться-то? Она и по клубам никогда не ходила. Бог его знает, какой там дресс-код!
Подойдя к облезлому, крашенному белой краской шкафу, она распахнула скрипнувшие дверцы и принялась разглядывать вещи, которые только что аккуратно сложила. Нда… и выбрать не из чего. Джинсы, три футболки, белая блузка, светлые брюки и строгий костюм для универа. Перемерив все вещи и уже успев как следует в разных выражениях вспомнить Маркизу, подкинувшую ей такую головную боль, Соня, окончательно распсиховавшись, решила плюнуть на дресс-код. Натянула узкие голубые джинсы, выгодно подчеркивающие ее стройную фигурку, надела черную футболку с логотипом популярного напитка и, обув кроссовки, вышла из комнаты. Главный ее дресс-код – красота, доставшаяся от мамы. Длинные темные волнистые волосы окутывали ее как шлейф, а черные ресницы и брови в сочетании с пронзительно-яркой зеленью глаз не требовали никакой косметики.
На улице было еще по-летнему жарко, но лучи заходящего солнца уже не опаляли, ласкали ее смуглую кожу. Легкий ветерок тут же запутался в непослушных волосах, распушил, добавил объема, отчего все взгляды парней, сидевших во дворе, оказались прикованы к Соне, заставив ее смущенно прибавить шаг.
Выйдя на остановку, она растерянно принялась искать на маршрутных указателях подошедшего автобуса Морской проспект. Интересно, где такой находится? Пропустив несколько маршруток и автобусов, Соня не выдержала и подошла к сидевшей на лавочке женщине.
– Извините, не подскажете, какой маршрут идет до Морского проспекта?
Та удивленно смерила ее взглядом.
– Не местная?
– Местная. Только никогда в этой части города не была! – смущенно улыбнулась Соня.
– Ясно, – снисходительно кивнула та. – Перейди дорогу и иди через лесопарк к набережной. Это и есть твой Морской проспект. Студенты так набережную называют.
– А ночной клуб «Море»? – насторожилась Соня.
– Обычный клуб, – усмехнулась тетка. – Только располагается на старой посудине. Иди на звуки музыки – не ошибешься.
– Спасибо! – Соня развернулась и направилась к светофору.
Ну, Маркиза! Ну, зараза! Нет, чтобы сразу все объяснить! Соня, конечно, знала, что универ находится неподалеку от набережной, но не могла же она знать все ночные клубы в этом районе! Хоть бы намекнула, адрес сказала, уточнила, где искать…
Яхту она увидела сразу. Точнее, ржавую посудину советских времен, большую и неповоротливую, вросшую в прибрежный ил. Правда, владельцы этого так называемого клуба попытались добавить ему лоску, выкрасив металлические бока в золотистый цвет, на фоне которого красовалась надпись «Море», и даже изобразив на рубке, выполнявшей роль парадного входа, граффити с акулами, резвившимися у берега моря, где вдали плыла гордая бригантина. А может и не бригантина, а пиратский бриг… Не суть важно. Главное, что Соня наконец-то добралась!
У мостков, ведущих прямо на борт «Моря», толпилось человек десять. Разношерстная компания из ярких девиц в супермини юбках, парней в шортах и майках, джинсах и футболках, с гитарами и без, и нескольких местных денди, одетых с иголочки даже в такую жару. На небольшой парковке яблоку негде было упасть из-за модных «Мазерати», «Феррари», джипов и «Мерседесов», между которыми затесались скромные потертые «Тойоты», «Нивы», байки и «Жигули».
Подойдя ближе к тусовавшейся у яхты группе людей, она заметила стоявшего у мостков громилу в костюме.
«Видно, местный секьюрити», – мелькнула мысль.
– Здрасьте. – Подойдя к нему, улыбнулась Соня самой приветливой улыбкой, на какую только была способна. – Я по поводу работы.
– Поломойку вчера взяли, – буркнул тот, даже не взглянув на нее.
Поломойку? Интересно, Маркиза и тут пошутила, назвав работу творческой?
– Я, кажется, ошиблась, но мне подруга говорила о творческой работе, – уточнила лишний раз Соня.
– Творческой? – Громила наконец-то удостоил ее внимания и даже снял темные очки, сально разглядывая ее маленькими глазками. – А, ну тогда другое дело! Экзотанцы?