Лойс

– В самом обыкновенном, – коротко ответила мадам Дудиа. – Но, я поразмышляю об этом чуть позже. Давайте мы все-таки пойдем праздновать еще один наступающий новый год. У вас уже есть желание, которое крикните под бой курантов?

– О, да! – загадочно ответила миссис Харди. – Хочу избавиться от этой работы.

– Мое желание звучит точно так же, – сказала мадам Дудиа. – Посмотрим, у кого сбудется.

Женщины вышли из кабинета и направились в зал, где уже давно гремела музыка и отплясывала веселая и довольная молодежь.

В это время Лойс забилась на заднее сиденье машины, и украдкой поглядывая на отца, пыталась угадать, что с ней будет. У нее в глазах еще стояли бегающие по школе счастливые одноклассники, которым именно сейчас она безумно завидовала.

«Боже, помоги мне. Дай мне сил справиться с тем, что меня ожидает. Если мне удастся пережить это, то клянусь, что при любом удобном случае я сбегу из этого дома, – думала Лойс изо всех сил пытаясь сохранять, хотя бы видимость спокойствия».

– Сегодня на ужин свиные отбивные, – попыталась разрядить обстановку миссис Грант.

«У кого-то может быть», – подумала Лойс.

– У кого-то может быть, – ответил мистер Грант с такой злобой, которая ошеломила даже его супругу.

Зори уже выучила характер мужа вдоль и поперек, поэтому после такого ответа больше не решалась заговорить.

Кошмар для Лойс начался прямо с порога. Сначала отец с силой втолкнул ее в коридор, да так, что она упала навзничь. Шапка слетела, рюкзак вырвался из трясущейся руки и отлетел в сторону метра на два. Лойс, со своим многолетним опытом, сразу сгруппировалась, как ребенок в утробе матери, чтобы избежать сильных повреждений.

– Вот, посмотри! Хоть какой-то урок пошел впрок! – заорал Эрик, глядя на свернутое тело дочери. – Видно, пришло время припадать тебе еще несколько уроков.

Он схватил Лойс за волосы и потащил в подвал. Она не кричала, ни плакала и даже не пыталась отбиваться, что еще больше злило его. Возможно, она бы делала все это, если бы на месте Эрика Гранта был кто-то другой, но вступить в настоящий бой с родным отцом было для Лойс чем-то немыслимым.

Оказавшись в подвале, мистер Грант первым делом сильно ударил Лойс по лицу, а потом поволок ее в ванну, которая всегда была наполнена до краев. Недолго думая, он запихал туда дочь прямо в одежде и стал удерживать ее под водой, громко браня ее всеми отвратительными словами, которые только знал.

Лойс мало что могла разобрать в длинном монологе отца, потому что в голове гудело от удара, а сердце билось настолько быстро, что казалось, оно сейчас разворотит грудную клетку и вылетит наружу. В такие моменты Лойс старалась вообще ни о чем не думать, а просто принять реальность и постараться остаться в живых. В глубине души она знала, что отец не убьет ее, по крайней мере, она очень на это надеялась. Но то, что он может ее серьезно покалечить – в этом она была уверена. Несколько страшных инцидентов навсегда остались в памяти Лойс и не только в памяти. На ее теле, то тут, то там были шрамы, которые супруги Грант объясняли тем, что их дочурка росла очень непоседливым ребенком и умело вляпывалась во все неприятности, которые находила.

Когда Лойс поняла, что воздух в легких закончился, она начала бить руками по воде. Мистер Грант выдернул ее из воды, но лишь на несколько секунд, только для того, чтобы она смогла поглубже вдохнуть, после чего, вновь опустил ее на дно. Это воспитательное упражнение Эрик проделал пять раз, после чего, рывком извлек дочь из ванны и швырнул на пол.

– Валяйся здесь! – заорал он. – Не смей двигаться и не вздумай раздеваться! Будешь находиться тут до тех пор, пока я не разрешу тебе выйти, а главное, не переставай молиться, чтобы у нас с матерью не прибавилось проблем из-за твоего сегодняшнего поступка.

Мистер Грант вышел, громко шибанув дверью, да так, что даже его супруга, накрывая на стол, слегка подпрыгнула от звука и неожиданности. Она никогда не лезла и не препятствовала воспитательному процессу, придуманному ее мужем, будучи твердо уверенной, что это пойдет на благо их дочери. Неизвестно, чем именно руководствовалась миссис Грант, делая подобные выводы, но то, что они были правильными, она не сомневалась.

– Пускай сегодня ночует в подвале, чертова дрянь, – скрипя зубами, сказал Эрик, присоединившись к жене. – Если нас снова вызовут в эту идиотскую школу, клянусь, я сломаю ей шею.

– Успокойся, – сказала Зори и ласково шлепнула мужа по спине. – В конце концов, не она затеяла драку. Ты ведь слышал, что сказала та напыщенная тетка в очках…

– Да плевать мне, что и кто там сказал! – заорал Эрик. – Пойми, Зори, нам нельзя быть на виду. Нам от этого будет только хуже. Почему ты думаешь, я стараюсь все держать под контролем?

Зори прищурилась, и Эрик понял, что перегибает палку, крича в лицо своей жене, и тем более, задавая ей такие вопросы.

– Прости, милая, – смягчился Эрик. – Забудь все, что я сказал, и давай просто поужинаем. Тем более, что от этих отбивных пахнет очень-очень вкусно.

Эрик подошел и обнял жену, а она поцеловала его в щеку. На кухне воцарилось что-то вроде семейной идиллии, чему супруги Грант были безумно рады, даже не смотря на то, что внизу, в подвале, лежала их дочь, в одиночестве борясь с болью и холодом.

Свиные отбивные правда пахли восхитительно, настолько, что даже у Лойс от запаха обильно выделялась слюна. Она знала, что ей не видать ужина, так же как и завтрака, обеда и следующего ужина. И так по кругу. Все, что ей оставалось – это лежать на полу и глотать слюну, стараясь насытиться одним запахом.

Вечер для четы Грант прошел весело, ночь – приятно, чего не скажешь об их дочери. Услышав, что родители покинули первый этаж, Лойс попыталась подняться. Ей нельзя было нарушить приказ отца, но спать на полу в насквозь мокрой одежде, было, мягко говоря, не уютно. Кое-как поднявшись на ноги, Лойс сняла сначала куртку, потом кофту, а потом остановилась, чтобы отдышаться. Ее руки были как резиновые дубинки, а пальцы были как будто чужими и не хотели слушаться. Ноги были ватные, и Лойс казалось, что она может упасть в любую минуту. Но, все это беспокоило ее меньше, чем сильно ноющая нижняя челюсть, в том месте, куда приложился отцовский кулак. Рот Лойс почти не открывался, а при любой попытке сделать это, боль пронзала ее до пяток.

Лойс продолжила раздеваться. Ей, во что бы то ни стало, нужно было отжать вещи и хоть как-то попытаться согреться, так как в подвале было жутко холодно. Осложнение вызывало еще и то, что в помещении было темно и действовать приходилось на ощупь.

Избавлять вещи от воды было еще больнее, чем просто двигаться, но сделать это было необходимо, поэтому она из последних сил перебарывала себя и продолжала отжимать свои тряпки.

Когда пришло время одеваться, Лойс страшно колотило от холода. Она знала, что мокрая одежда вряд ли ее согреет, но другого выхода у нее не было. Если она уснет раздетой, а в подвал неожиданно спустится отец и найдет ее в таком виде, то ей явно будет еще хуже, чем сейчас.

Уже натягивая куртку, Лойс вспомнила про большой кусок ткани, который валялся в подвале без особой надобности. Лойс, сама не зная зачем, стала вспоминать, как именно эта ткань здесь оказалась, но никак не могла вспомнить. В какой-то день Лойс просто заметила в углу, за старым комодом, большой и мятый кусок цветной ткани и ей очень захотелось стать этим куском, который спокойно лежит и которого никто не трогает.

Лойс на ощупь двинулась к комоду. Она уверенно шла, превозмогая боль, лишь с одной целью – побыстрее согреться. Дотянувшись рукой до тряпки, Лойс хотела улыбнуться, но боль от, скорее всего сломанной челюсти пронзила ее насквозь.

«Мне не больно. Мне не больно и не холодно, – говорила она себе. – Я с этим справлюсь, потому что я сильная и смелая, и никто не сможет меня сломить. Я смогу пережить эту страшную ночь и последующие страшные ночи просто потому, что я должна это сделать. Конечно, мне до чертиков обидно, что самый сказочный праздник я, по всей видимости, проведу в этом жутком подвале, но… Что поделаешь, если мне настолько не повезло с родителями. Видимо, права была мадам Дудиа, случайно обронив фразу, что некоторым людям просто противопоказано иметь детей. Этими людьми, сто процентов являются мои родители. Ладно, Лойс, хватит болтать. Тебе надо отдохнуть и выспаться, так как завтрашний день для тебя абсолютная загадка».

Лойс замоталась в найденный неровный кусок ткани и легла на один из матов. Уснуть сразу не получилось, даже не смотря на всю усталость и пустой желудок. Стоило только Лойс закрыть глаза, как в темноте всплывали вкусные, дымящиеся блюда, к которым она с надеждой тянула руки. Желудок отзывался на картинки, и Лойс старалась переключить свое сознание на что-нибудь другое, не имеющее отношение к пище. Тогда ей начинала мерещиться мягкая, теплая кровать с воздушными подушками и большим одеялом.

«Спи. Просто спи. Сама знаешь – помочь тебе не кому, поэтому тебе нужны силы. Спи».

Так Лойс уговаривала себя до тех пор, пока не отключилась.

Утро наступило как обычно – быстро. Супруги Грант поднялись со своей чистой, мягкой постели с воздушными подушками и отправились умываться и завтракать.

– Как на счет омлета? – спросила Зори, завязывая пояс халата. – Или блинчики?

– Да все равно, – сухо ответил Эрик, в голове которого было меньше всего мыслей о завтраке.

– Может, посмотришь, как она там? – спросила Зори.

– Сама смотри, – бросил Эрик и отвернулся к окну.

– Хорошо, – сказала Зори. – Но потом никаких претензий и упреков, что я вдруг что-то не так сделала.

Зори убрала сковородку с плиты и направилась в подвал. Эрик не стал ее останавливать. Ему не хотелось идти самому, так как он чувствовал, что еще не готов вновь увидеть дочь, потому что вчера потратил на нее непозволительно много сил.

Зори хоть и была стопроцентной сукой, такой которую, и прибить не жалко, в этот раз, спускаясь по лестнице в подвал, почему-то волновалась. Хотя, скорее всего она переживала не за дочь в целом, а больше за то, жива ли та вообще. В голове Зори прокручивались мысли, которые не при каких обстоятельствах не должны возникать в голове матери. Она думала, куда в случае трагедии они с Эриком будут девать труп дочери.

Но, Лойс не торопилась на тот свет. Она еще здесь не видела хорошей жизни, поэтому, была полна решимости, задержаться, и все-таки узнать, что существование на планете Земля бывает более приятным, чем у нее сейчас.

– Где ты? – рявкнула Зори не сразу заметив свернутый в углу кусок ткани. – Давай, просыпайся! У меня нет времени стоять и ждать пока ты соизволишь показаться. Вставай!

Откуда-то из глубины сна Лойс услышала визгливый голос матери и приказала себе быстро проснуться. Напрасно. Тело молниеносно напомнило ей о вчерашнем вечере, и Лойс застонала.

– Да вылезь же ты из этого кокона! – заверещала Зори и принялась стаскивать с дочери тряпку. – Сколько же с тобой хлопот! Встань, я хоть на тебя посмотрю!

Лойс кое-как открыла глаза, и ее взору предстало расплывчатое лицо матери. От удара отца к утру опухла не только челюсть, но и почти полностью заплыл левый глаз.

– О, мой Бог! – воскликнула миссис Грант. – Какая же ты уродливая!

Лойс стянула с себя остаток спасительной тряпки и еле-еле приняла сидячее положение. Она больше не смотрела на мать, так как поняла, что вызывает у той жуткую неприязнь. Так что Лойс просто уставилась в стену и стала ждать следующего хода родителя.

– Тебе нужно к врачу, – сделала вывод миссис Грант. – Вставай! Мне что тебя уговаривать?

– Хорошо, – тихонечко сказала Лойс и попыталась встать на ноги, но ноги отказывались брать на себя такую нагрузку и попытки Лойс подняться оказались тщетными.

– Что ты возишься, как черепаха! – закричала миссис Грант и попыталась помочь дочери. – У всех дети как дети и только нам с отцом досталась ты! Ну, поднимайся уже!

– Я не могу, – невнятно сказала Лойс, придерживая рукой челюсть.

Зори Грант злобно усмехнулась, а потом сказала:

– А если я сейчас позову отца, ты наверняка, с его помощью не только сможешь встать, а вприпрыжку побежишь!

Лойс давно не удивлялась поведению матери, поэтому просто посмотрела на нее единственным видящим взглядом и, сжав челюсти поплотнее, превозмогая адскую боль, сама встала на ноги.

– А теперь топай наверх и перестань скулить! Это дико раздражает, – сказала Зори и направилась к выходу первой.

Когда Лойс наконец-то выбралась из подвала, на кухне уже вовсю бушевал скандал. Родители орали друг на друга, и каждый хотел, чтобы с дочерью поступили так, как предлагает именно он.

– У нее наверняка сломана челюсть! Ты что не понимаешь? – кричала Зори, пытаясь объяснить мужу всю сложность ситуации. – Надо чтобы врач ее вправил и закрепил, а то кость срастется, как попало, а в нашей дочери и так мало прекрасного.

– Я сам все сделаю! Не хуже этих докторов! – парировал Эрик. – Нам нельзя вести ее в больницу! Или ты готова отвечать на всякие мерзкие вопросы, которые там задают, когда видят ребенка с травмой? Я нет! Веди ее сюда. Я сам все вправлю, а ты замотаешь ей челюсть, так чтобы она не могла ею двигать.

Слова отца напугали Лойс больше чем сломанная челюсть. Она же знала, что отец совершенно далек от медицины, к примеру, как балет от сумо, поэтому она принялась молиться, чтобы матери удалось уговорить отца поступить правильно.

– А если что-то пойдет не так, и ты сделаешь хуже? Что мы будем делать тогда? – не унималась Зори. – Эрик, послушай, ей ведь нужны какие-то лекарства, а врач сразу даст нам рецепт. В конце концов, мы можем сказать, что она просто подралась с кем-нибудь, а травму мы заметили только утром. Она подтвердит. Она подтвердит все что угодно, если ты ей об этом скажешь.

Мистер Грант был взбешен. Он метался по кухне и пытался понять, что будет лучше для него.

– Нет, – огласил свое решение глава семьи. – Об этом инциденте станет известно в школе, а они там быстро два на два помножат, и тогда начнется у нас веселая жизнь. Нет. Веди ее сюда, а я пока помою руки для процедуры.

У Лойс остановилось дыхание. Она попятилась назад, но ноги подвели ее и она упала.

– Чем стоять и подслушивать… Да ладно! Все равно в твоей голове не задерживаются материнские советы. Вставай! Отец решил сам тебя вылечить, – сказала миссис Грант и протянула дочери руку, чтобы помочь ей подняться.

– Нет, – почти неслышно сказала Лойс.

– Ты не в том положении и уж тем более не в том возрасте, чтобы капризничать! – заорала миссис Грант. – Эрик! Эрик, иди сюда и сам ее уговаривай! Мне уже надоело с ней любезничать. Эрик!

Эрик Грант подскочил к дочери, как конь к сену. В его глазах горел не просто огонь, а настоящее адское пламя, которым он жаждал поделиться с Лойс.

– А ну-ка, разевай пасть, мерзавка! – завопил он и не успела Лойс понять что происходит, как большие пальцы обеих отцовских рук уже оказались у нее во рту.

Мистер Грант нащупал руками сломанную кость и, не смотря на ручьи слез, которые катились по лицу дочери и на ее истошный крик, он резко рванул челюсть сначала в одну сторону, а потом в другую.

– Вроде все, – сказал мистер Грант. – Прекрати орать! Уже все! Зато теперь кость срастется правильно, и ты не будешь похожа на чудовище! Скажи спасибо отцу! Ах, да, ты же не можешь!

Мистер Грант залился каким-то истерическим смехом, который, неожиданно для Лойс подхватила и ее мать. Лойс искренне не понимала, как можно смеяться, когда у твоего ребенка от слез не видно лица. Когда твоему чаду настолько больно, что его тело как будто бьет током. Как?

– Ох, ну и насмешила ты нас, Лойс! – выдохнул мистер Грант. – Ладно, Зори, отведи ее наверх и замотай ей челюсть. Еще принеси ей воды и трубочку, пускай пьет, но не много. Теперь, чтобы она быстрее поправилась, нам придется ее кормить, а то она так полгода проваляется. Свари ей вечером какой-нибудь бульон, да пожирнее.

Мистер Грант больше не пожелал оставаться в обществе женщин и проследовал в гостиную, где стоял его любимый телевизор, чтобы насладиться просмотром всевозможных передач.

Миссис Грант доволокла дочь до ее комнаты и практически бросила на кровать. Она даже не помогла ей раздеться, как будто то, что ребенок до сих пор одет в зимнюю куртку, было вполне обычным явлением.

Зори Грант за свою жизнь сделала множество разных перевязок, поэтому лихо подвязала нижнюю челюсть дочери широким бинтом и строго настрого запретила ей открывать рот.

– Ложись и лежи, пока я не приду, – скомандовала миссис Грант, стараясь не смотреть на дочь. – И в кого ты такая непутевая, Лойс?

После, заботливая мать оставила свое дитя для того, чтобы оно, желательно, выздоровело само, без особых усилий с ее стороны. Лойс была далеко не дура и давно знала, что кудахтать над ней никто не будет, поэтому, вновь собравшись с силами, она начала раздеваться. Было больно, неудобно и долго, но она справилась.

Только в семье Грант все успокоилось и все выдохнули, как внезапно раздался звонок в дверь.

– Кого это принесло? – негодующе спросил Эрик у жены.

– Откуда я знаю, – бросила Зори. – Иди и узнай.

– Сама иди, – отрезал он. – Я еще не могу оклематься от нашего утреннего врачевания.

Зори не стала спорить с мужем, и пошла, открывать дверь.

На пороге стоял Артур, тот самый мальчик, новый одноклассник Лойс. Всю ночь он терзался от вины, что не помог девочке, которая неплохо к нему отнеслась и дала списать работу, даже не смотря на то, что он с ней совсем не общался. И вот, когда на нее налетели трое идиотов, он просто стоял и смотрел, вместо того, чтобы заступиться.

– Здравствуйте миссис Грант, – робко начал парень. – Меня зовут Артур. Я одноклассник вашей дочери. Мы с родителями недавно сюда переехали, поэтому я не очень хорошо знаю Лойс. Но, я… Я могу ее увидеть?

– Ох, к сожалению, нет, милый! – сделав грустное лицо, ответила миссис Грант. – Наша Лойс слегка приболела и мы были вынуждены отправить ее к бабушке. Там, знаешь ли, и воздух почище, да и бабушка ее быстрее на ноги поставит благодаря своим отварам, так, что приходи дней через десять.

Аккуратно выпроводив Артура, Зори вприпрыжку побежала рассказать об этом мужу.

– Что это за пацан? Откуда он вообще взялся? – зарычал Эрик.

– Я же тебе говорю, что он недавно переехал, – улыбаясь, ответила Зори. – Такой хорошенький! И как он мог заинтересоваться нашей дочерью? Может он полуслепой!

Гостиная наполнилась смехом двух лучших родителей в мире, и скорее всего в этот момент Господь отвернулся и сплюнул.

Как и предполагала Лойс, про нее все забыли. Супруги Грант отправились вечером в театр, не оставив дочери даже воды, подумав, что если Лойс захочет пить то вполне может самостоятельно спуститься и утолить жажду.

– У нее же ноги сломаны! – завопил Эрик перед выходом из дома. – Что ты с ней носишься, будто она грудная? Оставь это ради Бога, а то мы опоздаем и пропустим начало.

Лойс в это время уже крепко спала, обессилив до такой степени, что ни вода, ни еда ее уже не интересовали. Только во сне она иногда была счастлива. В таких снах всегда присутствовала ее бабушка со своим мягким голосом и нежными, заботливыми руками. Сейчас был именно такой сон. В нем Лойс жаловалась бабушке на родителей, стараясь как можно крепче держать ее в своих объятьях.

«Ничего милая, ничего, – шептала во сне бабушка, поглаживая ее по голове. – Ты сильная. Ты справишься. Ты у меня самая лучшая девочка на всем белом свете. Ничего. Потерпи, малыш. Потерпи».

Лойс улыбнулась во сне, плотнее прижимаясь к одеялу, будто к любимой бабушке. Она не хотела просыпаться, но боль от нечаянной улыбки пронзила сначала челюсть, а потом мозг и Лойс проснулась.

«Вот черт! – подумала она. – Какого хрена. Спи».

Так продолжалось трое суток. Лойс засыпала, просыпалась, пила воду или бульон и снова засыпала. Кто-то может посочувствовать, но для Лойс эти дни были самыми спокойными в ее короткой жизни. Родители почти не заходили к ней и не тревожили ее своими буйными фантазиями, так что она могла свободно передвигаться по дому, когда их нет и мирно отдыхать в своей постели, когда они находились дома.

Даже со сломанной челюстью Лойс сама себе завидовала, ведь таких легких каникул у нее еще не было. Обычно, к этому времени у отца уже была разработана целая программа под названием «Как измотать Лойс», на которую он тратил много времени, придумывая всевозможные задания и загадки. Но, в этот раз ему не повезло, и он дико злился, что его лишили такого веселья, к которому он заранее основательно подготовился.

Когда наступил долгожданный праздник и все с восторгом, в больших компаниях или в кругу семьи встречали Новый год, Лойс сидела у окна в своей комнате с кружкой куриного бульона и с очередными мечтами о том, что в следующем году будет гораздо лучше. Особенно если ей все-таки удастся сбежать и начать новую жизнь где-нибудь в глухой деревушке под покровительством какой-нибудь милой женщины, которая обязательно будет похожа на ее бабушку.

Глава 2

Мечта, сбывшаяся наполовину

До конца каникул оставалось два дня. Все время Лойс провела в своей комнате, тщательно обдумывая план побега. Она понимала, что без денег далеко не уйти, поэтому, зная, что родители держат свои накопления в спальне в третьем ящике комода, она решила позаимствовать у них немного, только на первое время. В будущем она планировала обязательно вернуть эти деньги, сразу, как только устроится.

Вещей она решила взять минимум, не видя необходимости в том, чтобы таскать с собой трое одинаковых штанов. Больше всего Лойс беспокоила погода. Застрять на улице на морозе могло быть, мягко говоря, смертельно, поэтому она подумала, что самым правильным будет сразу отправиться на вокзал и там купить билет на автобус в место, которое находиться как можно дальше от родного дома.

Все было готово. Оставалось только ждать, когда родители отправятся на свой очередной концерт или в кино и оставят Лойс одну. И такой момент подвернулся как раз во время. Погода стояла теплая и ясная, а пушистый снег, который валил с неба, делал из всего города сказочное местечко, в котором хочется жить.

Благодаря сложившейся атмосфере Лойс пребывала в приподнятом настроении. Родители собрались днем на день рожденье маминой подруги, и только за ними захлопнулась дверь, Лойс рванула к шкафу и быстро запихала в школьный рюкзак пару теплых носков, запасные джинсы и теплую кофту. В другой отсек рюкзака она положила тетрадь, ручку и таблетки от боли, так как челюсть еще окончательно не срослась и по-прежнему ныла.

Дальше по списку шли продукты. Но какую пищу может взять с собой человек, который не может нормально жевать? Выбор у Лойс был не большой, так что она остановилась на самом простом: перелила из кастрюли в баночку оставшийся бульон, взяла воды и четыре коробочки йогурта из холодильника. Из ящика она прихватила маленькую ложку. Подумав полминуты, Лойс все же взяла с собой кусок хлеба, чтобы покрошить в бульон, на случай если станет совсем невмоготу.

После того, как еда была сложена в рюкзак, Лойс вспомнила о туалетных принадлежностях. Внутренне она знала, что ей не к чему так спешить, ведь маловероятно, что родители вернуться с минуты на минуту, когда они только что уехали, но что-то все равно подгоняло ее. Возможно, это был страх оказаться пойманной, а возможно желание быстрее очутиться в другом месте и в другой жизни.

Уже одевшись, Лойс вошла в спальню родителей, чтобы взять деньги. Стоя на их территории в ее голове промелькнула мысль, что если ничего не получится, и они ее найдут, то навряд ли ей стоит рассчитывать на жизнь.

«Перестань, – одернула себя Лойс. – Бери деньги, и бежим, пока есть на чем».

Так она и сделала. Засунула деньги в карман, закинула рюкзак на спину и пошла вниз. Но уже стоя перед входной дверью Лойс остановилась.

«Что делать? Ну, что мне делать? – полетели мысли в ее голове, одна за другой. – А если все напрасно? Если я не справлюсь? Может лучше остаться и дотерпеть до конца? Как же мне страшно! Почему у меня нет никого, кто мог бы помочь мне хотя бы советом? Что мне делать?».

Лойс начала сама себя тормозить. Прошло почти пятнадцать минут, а она все продолжала стоять в коридоре и смотреть на входную дверь. Вдруг до нее донесся звук проезжающей машины, и ноги Лойс как будто вросли в пол. Не в силах сделать хоть маленький шажок у нее невольно началась паника, из-за которой она даже не сразу сообразила, что это чужая машина, которая просто проехала мимо. И все. Просто мимо проезжающая машина и только.