Вопреки приказу

© Михаил Михеев, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Система Шелленберг

Вот он и настал, момент истины. Кончились скучные игрища в политику и экономику, период накопления ресурсов и вербовки союзников, добровольных и не очень, надежных и наоборот. Все закончилось. Флоты сходились в одном, генеральном сражении, и сейчас, как в старые добрые времена, вопрос должен был решиться на поле битвы. На земле, на море, в космосе – да какая, в сущности, разница? Здесь и сейчас был космос, но принципиально это ничего не меняло. Все зависело от простых вещей – кто сможет выставить на пару эскадр больше, грамотнее распорядиться ими… Ну и, конечно, чьи солдаты окажутся крепче духом и дольше смогут противостоять напору врага.

– Сейчас я их размажу! – Вассерман совсем не с еврейским азартом склонился над пультом. – Сейчас, сейчас… Есть!

В данном случае «есть» означало ни много, ни мало, а орудийный залп, который через несколько секунд накроет вражеский корабль и разнесет его в клочья с дистанции, на которой тот не сможет даже ответить. Космический бой жесток и циничен, и учебники по тактике писали совсем не дураки. Такие корабли, как линкор «Суворов», должны по возможности держаться позади строя легких сил, с безопасной позиции разнося неудачников, влетевших им в прицел. С другой стороны, враг поступал точно так же. Размен пешек, не более того. И экипаж «Суворова» знал, что их корабль – тоже пешка, разве что немного жирнее остальных. Знал – но не думал об этом, потому что времени не было. Старший артиллерист, капитан третьего ранга Вассерман уже вновь дирижировал слаженным оркестром своих батарей, и главное было ударить быстрее и точнее противника, чтобы убить его раньше, чем он тебя. Ничего личного, просто война.

Контр-адмирал Александров сидел в своем кресле, будто пребывая в глубокой задумчивости. Откровенно говоря, так и было, тем более, непосредственного вмешательства в ход боя не требовалось. Сражение шло по заранее намеченному плану, в котором задачей таких, как он, командиров соединений было довести эскадру до места боя и бдеть, вдруг что-то пойдет не так. Не очень, на взгляд Александрова, умно, но есть приказ и общепринятая практика. И твое место в табеле о рангах не столь велико, чтобы пытаться что-то изменить. Оборвут погоны, и вся недолга, бывали прецеденты. Так что сунешься – огребешь по самое не балуйся, особенно учитывая его фамилию.

Что же, извольте исполнять, пускай даже приказ бездарный донельзя. Давить противника голой силой можно лишь когда имеешь дело с отсталыми планетами. С равным по мощи лобовое столкновение чревато, в лучшем случае, взаимным уничтожением. Но план есть план, тем более, утвержденный верховным главнокомандующим, сиречь президентом. Человеком, в военном деле абсолютно не разбирающимся, но искренне уверенным в собственной непогрешимости. Что же, оставалось надеяться, что с той стороны стратеги не лучше. Наслышан уже.

Результат был, что называется, на всю морду. Два гигантских, примерно равных по численности, флота примитивно соревновались в огневой мощи и мастерстве канониров, неся огромные потери. Правда, флагману контр-адмирала Александрова пока везло, отчасти потому, что их эскадра дралась на второстепенном участке, отчасти из-за действительно хорошей подготовки экипажа. В течение первых трех часов сражения «Суворов» последовательно раздавил огнем два крейсера и эсминец противника, а потом выиграл артиллерийскую дуэль у линкора, пускай и весьма устаревшего. Сейчас же он, занимая свое законное место в ордере, лупил главным калибром практически в полигонных условиях, и Александров давно уже перестал вести подсчет уничтоженных целей. Тем более, и он это знал точно, с той стороны фронта наверняка сидит такой же, как он, номинальный командующий эскадрой и, за неимением других достойных занятий, также считает, сколько вымпелов может записать на свой счет его флагман. От осознания этого почему-то становилось противно. Честное слово, когда он служил всего лишь командиром «Суворова», а было это не так и давно, жизнь казалась проще.

Он мрачно огляделся вокруг, привычно цепляясь взглядом за неприметные постороннему взгляду мелочи. Откровенно говоря, придраться было не к чему – капитан первого ранга Лурье, нынешний командир «Суворова», держал корабль в порядке, близком к образцовому. Экипаж корабля дотошного и хамоватого француза не любил, и Александров вполне разделял мнение своих людей, но в профессионализме Лурье было не отказать. Конечно, адмирал предпочел бы, чтобы на мостике оказался его старший помощник, но того оставили на прежней должности. Увы, адмиралы в высоких штабах были в своем праве.

Линкор содрогнулся. Адмирал бросил короткий взгляд на висящий перед ним вирт-экран, но и без него было ясно – в них попали, и всерьез. К счастью, силовое поле выдержало и поглотило удар, но вот кто и чем выстрелил, было неясно.

– Что за хрень…

Один из навигаторов быстро-быстро пробежал чуткими пальцами по клавиатуре, столь же виртуальной, как и экран. Лурье повернулся к нему:

– Лейтенант, ведите себя досто…

Линкор тряхнуло вновь. На этот раз противно взвыли сирены, заморгал свет. Александров вновь сконцентрировался на экране. Сейчас он фактически дублировал то, чем должны были заниматься командир линкора и его подчиненные, но сидеть просто так было свыше его сил. Руки порхали над пультом… Так, поле еще держится. Перегрузка энергонакопителей пять процентов – ерунда, они уже как-то имели возможность убедиться, что они тянут при нужде все десять. Подключение резервного реактора… Черт возьми, да кто же в них стреляет?

– Адмирал!

Кто это крикнул, Александров не слышал. Зато он и сам уже видел, как занимающий позицию в двадцати световых секундах от флагмана крейсер «Волочаевск» вдруг ярко вспыхнул и превратился в мельчайшую, ярко светящуюся голубым огнем пыль.

– Кто это?

– Я его не вижу…

– Вот он!

Чужой корабль, попробовавший на зуб линкор и убедившийся в твердости бронированного орешка, очевидно, решил переключиться на мишени попроще. Однако как бы ни была совершенна его маскировка, до идеала ей все равно оставалось, как до Китая задним ходом. Подкрасться и нанести внезапный удар еще получилось, но, когда тебя ищут радары целой эскадры, уклоняться уже куда сложнее. И засветку он все-таки оставил – слабенькую, конечно, но вполне реальную. Судя по тому, как «призрак» маневрировал, он искал себе новую цель, однако позволять ему нанести очередной удар никто не собирался.

– Построение три. Бегом!

– Но, адмирал…

– Заткнитесь, Лурье.

Француз обиженно замолчал, не собираясь препираться со старшим по званию. Потом наверняка напишет соответствующий рапорт, но Александрову сейчас было все равно. Построение три – это значит рассыпаться, уйти с линии огня линкора, иначе слишком велик шанс, атакуя корабль-диверсант, зацепить своих. И, хотя это совершенно не согласовывалось с планами, адмирал знал, что обязан это сделать, иначе «призрак» убьет еще немало людей. Его, Александрова, людей, и этим все сказано.

Здесь, на второстепенном участке, можно было хотя бы маневрировать. Соревновались в огневой мощи преимущественно более легкие корабли, классом не выше крейсера, а единичные линкоры играли роль судов огневой поддержки, своими орудиями и броней придавая устойчивость соединениям. В центре сражения все было проще и жестче. Построившись «стеной», линкоры били по такой же «стене» противника, стараясь перегрузить их силовые поля. Враг отвечал той же любезностью, и время от времени яркие вспышки показывали точку, где нашел последнее пристанище неудачник, чья защита не выдержала удара.

Пока что «Суворов» работал в основном энергетическим оружием – оно било точнее, а главное, быстрее ракет. Все же луч лазера имеет скорость света, ему не надо, подобно ракете, мучительно разгоняться. Заряды антиматерии и высокотемпературная плазма чуть медленнее, но тоже ничего. Ракеты… А что ракеты? Они, конечно, мощнее, но их количество на борту ограничено. Плюс к тому, огромную роль играет дистанция. За то короткое время, пока работает двигатель, ракете надо достигнуть цели и навестись на нее. Чуть дальше – и все, она превращается в неуправляемый снаряд, от которого можно уклониться или, как вариант, сбить прекратившую маневрировать боеголовку. Увы, хотя «призрак» находился как раз в зоне поражения ракет, применять их было бесполезно, они попросту не смогут захватить цель. Впрочем, линкору хватило и лазеров.

Орудийные башни «Суворова» плюнули огнем, и спустя несколько секунд в космосе распустился огненный цветок. Зрелище феерическое, но любоваться им было некогда.

– Восстановить строй!

Крейсера и эсминцы тут же начали поспешно занимать свои места в ордере. Не обошлось без накладок, но в целом справились все, и очень быстро. Противник, решивший было воспользоваться снижением плотности огня, вызванным атакой «призрака», разочарованно откатился. Все же недавняя потеря флагмана весьма ослабила их возможности, а паре оставшихся у них сейчас линейных крейсеров лезть в ближний бой с линкором строго противопоказано. Орудий-то у них достаточно, а вот защита подкачала, «Суворов» их просто раздавит. Среди офицеров Объединенного Флота восточных народов немало храбрецов, встречаются фанатики, но дураков и самоубийц там не держат. Так что противник отступил, и все вернулось на круги своя. Очередной размен пешек, не более.

Александров вновь откинулся в кресле, размышляя над случившимся. Похоже, дело пахнет керосином, о таких вот «призраках» он слышал, но их наличие считалось чем-то гипотетическим. И вот, сподобились, противник только что продемонстрировал свое технологическое превосходство, и это адмиралу решительно не нравилось. Впрочем, оставалось надеяться, что родному командованию тоже найдется, чем развлечь своих визави.

– Группа три, что там у вас?

Ну, вот и отцы-командиры вызывают, легки на помине. Александров, скрывая раздражение, доложил обстановку и готовился получить честно заработанный втык, но адмирал Мориссон, начальник штаба флота, к его удивлению, даже не попытался указать наглому русскому на его неподобающие действия. Да и вообще, выглядел он крайне озабоченным. Александров бросил взгляд на тактический дисплей – да уж, есть от чего дергаться командующему флотом, есть.

Похоже, сражение если и не было еще проиграно, то весьма приблизилось к этой фазе. «Стена» центральной эскадры зияла жуткими прорехами, и, хотя противнику тоже досталось, выглядел он куда менее потрепанным. Еще хуже оказались расклады по легким силам. Судя по всему, неприятель ухитрился собрать куда больше кораблей, чем докладывали умники из Центрального разведывательного управления, и, придержав их, в нужный момент ввел в бой. Сейчас его преимущество было уже едва не двойным и продолжало нарастать. Похоже, когда все это безобразие закончится, кое-кому из штабных аналитиков придется оказаться на ковре у высокого начальства. А потом отдраивать задний проход от спермы. Ершиком.

Эта тупая мысль вызвала у Александрова совершенно неуместный сейчас приступ веселья. Впрочем, он сумел не показать своих мыслей, докладывая обстановку спокойно, рутинно и в чем-то даже скучно. Моррисон кивал, но было видно, что мысли его заняты совсем другим. Когда Александров закончил, он выдержал паузу, связанную с задержкой сигнала, а потом спросил:

– Вы сможете прорвать фронт?

– Диспозицией это…

– Я знаю, что предусмотрено нашими планами, но сейчас они летят к чертям, – голос Моррисона звучал сухо, и это было верным признаком того, что внутри у начальника штаба все кипит. – Я спрашиваю, сможете или нет?

Теперь настала пора Александрова задуматься, одновременно выводя на экран трехмерную развертку своего участка. Наконец он кивнул и ответил:

– Мне потребуются два линкора из резерва. Лучше три. И, желательно, однотипных моему, иначе сложно будет управлять.

– Вы их получите, – буркнул Моррисон и отключился, оставив Александрова с ощущением того, что он продешевил и надо было требовать большего.

Приказ он получил буквально через пять минут и едва смог сдержать эмоции. Задача для смертников, иначе и не скажешь. Прорвать фронт вражеских кораблей – ну, если будут три дополнительных линкора, это просто. Но вот дальше… Создать угрозу флангу ударной группировки противника! Да, это может сработать, наступление врага, вынужденного отвлечься на новую угрозу, обречено на тактический коллапс, но что останется от эскадры Александрова после пяти минут боя с такой армадой, даже представить страшно. И все это без малейшей тактической проработки! Если дошло до такого, планы сражения пора было сливать в унитаз, и требовалось срочно импровизировать, что большинство адмиралов Конфедерации просто не умели делать.

Затребованные Александровым линкоры подошли очень скоро. Хорошо знакомые корабли «фельдмаршальской» серии – «Кутузов», «Апраксин» и «Ушаков». Эти гиганты, названные в честь знаменитых полководцев и флотоводцев прошлого, были разработаны и строились на родной планете Александрова. В свое время он, еще капитан второго ранга, консультировал инженеров-кораблестроителей при их проектировании, а сейчас ему предстояло вести свое (ну, хотя бы частично свое) детище в бой.

Впрочем, командование расщедрилось, послав в усиление два линейных крейсера типа «Фомальгаут». Вместе с ними у Александрова в подчинении оказалось сразу восемь кораблей линейного класса – четыре однотипных линкора и четыре линейных крейсера. Тоже, кстати, почти однотипных, поскольку бывшие у него до этого линейные крейсера типа «Владивосток» создавались как раз на базе весьма удачного проекта «Фомальгаут», отличаясь разве что несколько более мощным вооружением. Плюс к тому, Моррисон подкинул еще и небольшой отряд кораблей полегче. Сейчас группа Александрова была сильна, как никогда. Весьма похоже, на успех атаки наглого русского Моррисон возлагал серьезные надежды.

Адмирал хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Вообще, положено было это делать специальным сигналом либо через пульты, но Александров был известен, в том числе, и тем, что умел и любил плевать на устав. Причем, что характерно, в меру – так, что фрондерство бросалось в глаза, но при этом не наносило ущерба карьере. Последнее доказывал тот факт, что, хотя он и был родом с неблагонадежной планеты, а русская фамилия одним своим звучанием раздражала многих, Александров стал в свое время самым молодым контр-адмиралом на флоте. И, кстати, все шло к тому, что станет самым молодым вице-адмиралом. Если не погибнет сегодня, разумеется.

На резкий звук хлопка все обернулись, даже демонстративно не одобряющий действия адмирала Лурье. Александров встал – в этом тоже не было особой необходимости, но на «Суворове» такое поведение давно стало традицией, и все усилия нового командира линкора ситуацию переломить не могли, раз за разом упираясь в корректное, но непрошибаемое игнорирование. Поймав его ненавидящий взгляд, адмирал усмехнулся:

– Итак, товарищи (опять неуставное слово, но там, откуда родом было девять десятых команды линкора, так было принято), нам предлагается красиво умереть. Но помирать лично мне не хочется, поэтому есть мнение, что нам стоит громко победить…

Час спустя удар их эскадры смял и опрокинул строй противника. Можно было бы и быстрее, но требовалось интегрировать в систему боевого управления новые корабли, а это дело не быстрое. Час – не рекорд, но показатель хороший, и, как только линкоры заняли свои места в строю, а линейные крейсера влились в состав мобильного ударного соединения, для противника наступил момент истины.

Технически все было просто. Четыре линкора и столько же практически равных им по огневой мощи линейных крейсеров обладали колоссальной огневой мощью. У противника два линейных крейсера, примерно равные своим визави индивидуально, но броня и силовые поля которых не предназначены для длительного огневого контакта. Не потребовалось даже задействовать ракетные батареи. Сосредоточенный залп эскадры буквально смял защиту вначале одного, потом другого. После же их гибели оборона противника рухнула.

Самым сложным для Александрова в тот момент было удержаться самому и удержать своих людей от вполне законного желания заняться самым интересным видом спорта – гонками за убегающими и стрельбой им в спину. Увы, его задача сейчас была в другом, и устроить себе моральный отдых было чревато потерей темпа. Поэтому единственное, что он смог себе позволить, это дать пару залпов вслед бегущим и, сохраняя строй, развернуться для броска на оголенный фланг ударной группы восточников.

А там веселье было в самом разгаре. Несмотря на чудовищные потери, флот Конфедерации пока что держался и даже наносил противнику ответные удары, не слишком опасные, но весьма болезненные. Фронт гнулся, но не ломался, и, хотя победа восточников была уже практически гарантирована, ясно было, что их крови прольется еще много.

Задачу Александрову поставили весьма сложную и, откровенно говоря, самоубийственную, но вполне реальную. Вот только исполнять приказ он не собирался, пускай даже это грозило ему трибуналом. Разметать фланг – и что? Противник превосходит его численностью как минимум вдесятеро. Раздавят – мяу сказать не успеешь. Основным силам, конечно, передышка, только вот даст она немного. Резервов нет и не будет – судя по кислой роже Моррисона, Александрову передали последнее, что еще оставалось в заначке у командующего. То есть даже если все пойдет, как надо, его удар лишь оттянет неизбежное.

Погибать ради сомнительных перспектив не хотелось, да и вообще, откровенно говоря, адмирал намерен был еще пожить и людей своих вытащить. И потому в его голове прокручивался собственный план. Рискованный, со множеством допущений, но дающий реальный, пускай и маленький, шанс на победу. Ну а в случае, если он не сработает, то паузу основным силам Конфедерации он даст не меньшую, чем задуманная Моррисоном операция.

Свой план Александров строил на знании психологии противника и, главное, механизма управления их вооруженными силами. Когда-то, еще в докосмическую эпоху, его предкам не раз приходилось схватываться и с китайцами, составляющими сейчас подавляющее большинство населения и, соответственно, солдат противника, и с японцами, которых тоже хватало. С остальными, кстати, тоже пересекались и почти всегда побеждали, даже имея откровенно недостаточные силы. Так почему бы не повторить их достижения? Главное, знать, куда бить.

Тут, главное, не ошибиться с личностью вражеского адмирала и его национальной принадлежностью. Именно поэтому Александров с самого начала боя собирал информацию о противнике. Собирал, а теперь сидел и тупо усмехался. Похоже, все складывалось в его пользу. В кои-то веки…

Командовал вражеским флотом однозначно китаец. Будь там адмирал с конфедеративным мышлением, без разницы, русский, француз, англичанин, немец, все расклады были бы иными. Традиция старая, но действенная, сохранившаяся со времен парусного флота. Адмиралы в атаку не посылают, а ведут. Японец поступил бы так же. Кореец… тоже, наверное. Но, судя по тому, что флагман противника уютно расположился в тылу, командовал флотом именно китаец. И такое расположение имело свои плюсы. Хотя бы потому, что не было риска потерять флагмана в разгар сражения.

Вот только если адмиральскому кораблю наступит хана, то вся мелодия боя рассыплется, будто карточный домик. Русские будут драться и сохранять какое-то подобие управления до тех пор, пока жив последний мичман на мостике последнего корабля. Остальные, в той или иной степени, похожи. Кто-то продержится больше, кто-то меньше, но сражаться будут. У китайцев же, если убрать из связки командующего, посыплется все и сразу, проверено, и на этом был построен план контр-адмирала Александрова. Ну и еще на том, что если командует китаец, то и все старшие офицеры тоже китайцы. С вероятностью процентов девяносто, не меньше.

Сейчас пяти приданным кораблям, трем линкорам и двум линейным крейсерам, в сопровождении всех имеющихся у Александрова легких сил, предстояло совершить невозможное. Своей атакой их командиры обязаны были убедить врага в том, что удар во фланг группировке восточников не ограниченная по силам и средствам операция, а прорыв крупных сил с решительными намерениями. То есть связать боем группировку из почти сотни кораблей линейного класса хотя бы на несколько минут, а затем драпать. Тем, кто успеет.

Группе же самого адмирала, линкору и двум линейным крейсерам, предстояло разобраться с флагманским кораблем противника. Того, конечно, хорошо охраняли, одних линкоров четыре штуки, плюс легкие силы. Вполне достаточно, чтобы раздавить любого нахала. Теоретически. Пять линкоров – это, конечно, жестко, но на стороне Александрова играли опыт и внезапность, а значит, задача из невыполнимой становилась просто запредельно сложной. Что же, русским не привыкать…

– Внимание! – голос адмирала разнесся по всем коридорам кораблей его эскадры, даже тем, где сейчас никого не было. Люди находились на боевых постах, и потому большая часть помещений пустовала, но автоматике было все равно. – Принимаю управление эскадрой на себя!

Все, с этой минуты индивидуальность на какое-то время исчезала, все подчинялось единой воле командующего. На голову адмирала с тихим шипением опустился шлем, превращающий его в центр гигантского суперкомпьютера, объединяющего системы управления более чем сотни кораблей. Колоссальная нагрузка на мозг, и неподготовленному человеку справиться с таким крайне сложно, если не сказать более. Да и подготовленному придется тяжко, не зря же случаи применения такой аппаратуры в боевой обстановке происходили крайне редко, по пальцам можно пересчитать, и это – не фигура речи. Но сейчас игра стоила свеч, да и не собирался Александров управлять через шлем эскадрой непосредственно в бою. Так и мозги сожжешь, без вариантов, но на стадии подготовки – самое то!

Это было феерично. Как всегда, вход в виртуальную реальность бил по мозгу, как холодный душ, заставляя мысли становиться четкими и какими-то выпуклыми, что ли. Это, конечно, ненаучно, однако иного термина адмирал подобрать не мог. Пространство вокруг на миг исказилось, а затем словно распахнулось во всю ширь. Исчезла рубка, исчез сам корабль, остался только Великий Космос, в который Александров заглядывал сейчас тысячами глаз-сенсоров своих линкоров, крейсеров, эсминцев… Он видел далекий отсвет взорвавшейся тысячи лет назад сверхновой, мог, казалось, пощупать отвратительно красные протуберанцы местной звезды и, уж конечно, вспышки там, где происходило сражение. И наконец свои корабли, грозные, похожие на иззубренные наконечники стрел, совершенные в своем функциональном уродстве.

Все это проходило где-то на периферии сознания, затрагивая, наверное, сотую долю ресурсов мозга. А остальное, не несколько процентов, как бывает обычно, а все, до последнего нейрона, работало с полной отдачей. Мозг пропускал через себя потоки информации, обрабатывал их – и на компьютеры кораблей шли четкие, до последней запятой выверенные, приказы, как, когда и что делать. Длилось все это какие-то секунды, больше человек вряд ли выдержал бы, не рискуя повредить собственную психику. Зато по окончанию процесса, когда адмирал Александров стянул с потемневших от пота волос шлем и подставил бледное, осунувшееся лицо холодному свету осветительных панелей, каждый корабль, да что там, каждый человек знал свой маневр. С этой минуты эскадра была готова к бою.

– Вперед!

Короткий импульс двигателями – и огромные, в сотни метров длиной, туши кораблей начали движение в сторону противника. Медленно, неспешно. Еще импульс, еще… Когда скорость достигла одной сотой световой, ускорение прекратилось. Дальше флот шел по инерции, так его приближение сложнее было засечь.

– Адмирал!

– Слушаю вас, – Александров неспешно развернулся вместе с креслом и упер холодный взгляд маленьких, голубых до прозрачности глаз в Лурье. Выдержать его взгляд могли немногие, в основном те, кто знал, что вне службы адмирал не хрестоматийный русский медведь, безжалостный и спокойный, а веселый и компанейский человек. Из присутствующих в боевой рубке этого не знал только нынешний командир «Суворова», невольно поежившийся от пробежавшего по позвоночнику холода, остальные продолжали спокойно заниматься своими делами.

– Согласно приказу, мы должны атаковать фланг противника.

– Мы так и делаем.

– Но для нашего корабля вами проложен неверный курс!

– Курс верный.

– Значит, вы нарушаете приказ…

– Лурье, займитесь своим делом и не мешайте мне делать свое. Если вы чего-то не понимаете, не демонстрируйте собственную некомпетентность.