Следующие несколько минут ему оставалось лишь благодарить ангела-хранителя за то, что внешние антенны находились в сложенном состоянии, иначе на каком-нибудь особо крутом вираже их сорвало бы ко всем чертям. «Стилет» вертелся, как уж на сковородке, уходя от атак, а обозленные первой неудачей «харрикейны» пытались зайти ему в хвост, стреляя из всего, что имели.
Удивительно, но мозг, словно отстранившись от происходящего, упорно анализировал действия противников, и очень скоро Костин понял – не все так страшно, как выглядит на первый взгляд. Шестерка истребителей, два полных звена, гарантировано валили одиночный рейдер походя, однако этого до сих пор не произошло. И причина была ясна. За штурвалами сидели не военные. Там были люди, умеющие летать, стрелять, и… и, в общем-то, все. Летать, стрелять – но не воевать. А потому шансы все же были.
Разворот, еще разворот, еще… Рейдер отработал тормозными двигателями, резко, на пределе возможного, сбрасывая ход. Простейший прием, но очередной охотник за чужими головами не успевает отреагировать и проскакивает вперед, аккурат в прицел носовых орудий. Вспышка взрыва – и на месте, где только что находилась изящно-стремительная машина, остается лишь быстро рассеивающееся облако перетертого в пыль металла, но Костин не видит, ему не до того. Рывок двигателями враздрай, и неуклюжий на вид рейдер послушно разворачивается «на пятке», становясь лоб в лоб с остальными противниками. Трое отставших вспугнутыми птицами шарахаются прочь, еще один пытается развернуться, но – по правилам, написанным не для военных. Слишком медленно, слишком плавно, как раз чтобы словить ракету и разлететься по космосу огненными брызгами. Последний же и вовсе ничего не успевает, то ли впадая в панику, то ли банально не имея нужных рефлексов. Несется вперед, словно неуправляемый снаряд, и Костин бьет в него всем, чем может, чтобы просто избежать столкновения.
Зрелище вышло эффектное. Истребитель словно наткнулся на невидимую стену и, прежде чем машина взорвалась, Костин будто в замедленной съемке видел, как сминаются ажурные конструкции, разлетаются в стороны оторванные крылья, а корпус сплющивается в тонкий, словно бумага, лист. А потом вспышка, и некоторое время перед глазами плавают разноцветные круги, но это уже неважно. Уцелевшие противники удирают прочь, и по спектру выхлопа ясно, что двигатели работают на форсаже.
– Ур-роды, – хрипло выдохнул лейтенант, разворачивая корабль. Из угла рубки раздался согласный хрип – это уже Каталина, едва не размазанная перегрузками по переборке. Хорошо еще, пристегнута была. – Живая?
– Д-да, – прозвучало это как-то неуверенно.
– Вот и ладненько. Делаем ноги, да поскорее. А то вернутся с подмогой, и мало нам не покажется.
Сказано – сделано. Рейдер, словно почуявшая шпоры лошадь, рванул прочь от места боя, и Костин, включив автопилот, откинулся в кресле. Рубашка была мокрая насквозь, мерзко воняя потом, но снимать ее не было сил. Сзади все еще хриплым голосом обозначила свое присутствие Каталина:
– Кто это был?
– Не знаю. Но воевать они не умеют.
– А ты, как я вижу, умеешь, – прозвучало это довольно скептически. – Я думала, все, конец.
– Ты недалека от истины. Для меня это тоже первый бой.
– Как так?
– Да просто. В рейдах я бывал не раз, но для кораблей вроде моего вступить в бой – это грубейшая ошибка. Будь противники поопытнее, нас размазали бы в блин.
– Я это и сама поняла, – судя по тону, ложь от первого до последнего слова. Показывает характер девочка – ну и пусть ее. – Что дальше?
– Уйдем как можно дальше и осмотримся, иных вариантов нет. А там… Там видно будет.
Пять часов спустя, осматривая корабль, лейтенант пришел к выводу, что вселенная явно появилась не просто так. Вначале было Слово. И, если судить по результату, неприличное. Во всяком случае чем еще объяснить такое невезенье? «Стилет» получил в бою четыре попадания, и при этом два, что называется, в яблочко. Антенна дальней связи – в клочья, в камере стабилизации гиперпривода – дыра в кулак величиной. Ни то, ни другое не ремонтируется в принципе, только менять, и делать это надо в доке. Рейдер, не получив повреждений, угрожающих собственно его существованию, онемел и охромел, разом потеряв возможность передачи информации командованию. Примерно это лейтенант и озвучил Каталине, с трудом удержавшись от пары сочных эпитетов.
Девушка промолчала. Угу, нет бы морально поддержать, что ли… Плюнув мысленно, Костин ушел под душ, смывать трудовой пот – ползать в неудобном скафандре по обшивке, накладывая заплатки на пробоины, удовольствие ниже среднего, и даже в невесомости труд тяжкий. Острые, будто иголки, струи воды смывали, растворяли усталость, и такой способ релаксации в походе был, пожалуй, одним из лучших. Вот только, увы, недолгим, да и размеры кабинки, в которой было невозможно повернуться, чего-нибудь не задев, изрядно смазывали впечатление.
Когда он, в окружении облака пара, выбрался наружу, его ждал обед. Ну надо же, впервые, пожалуй, с момента своего появления на борту корабля Каталина занялась хозяйством. Не так и плохо, кстати, занялась, хотя вкус блюд, на взгляд лейтенанта, был непривычным. Впрочем, его это не напрягало – за свою жизнь приходилось пробовать разную еду, в том числе и весьма экзотическую.
– Что планируешь делать дальше? – Каталина с трудом дождалась, когда он доест. Откровенно говоря, она пыталась пару раз заговорить, но Костин ее останавливал. Для разговора за едой, как учил его отец, требуется или настроение, или необходимость, иначе только испортишь вкус. Отец до сих пор оставался для лейтенанта авторитетом, если и не непререкаемым, то уж точно весомым, а раз так, стоило последовать совету. Тем более, настроения не было, да и острой необходимости тоже. От возможных преследователей они наверняка оторвались, и повода для спешки Костин не наблюдал.
– Ничего, – пожал он плечами и, видя удивленные глаза девушки, пояснил: – Пройдет время контрольного сеанса связи, потом резервное время, а потом сюда придет другой корабль.
– Скоро?
– Ну, сейчас посчитаем. Готовить его начнут сразу после того, как мы пропустим первый сеанс. Вероятнее всего, возьмут один из стоящих в оперативной готовности. На нашей базе сейчас таких три – два корвета и эсминец. Корветы не пошлют – информации, которую мы уже передали, достаточно, чтобы понять, они здесь бесполезны и чрезмерно уязвимы. Подошел бы фрегат, но сейчас их под рукой просто нет, а брать из основного состава – так это двое суток на подготовку, как минимум. Стало быть, эсминец. Ему сюда продираться дня три, не меньше. Стало быть, помощь появится в срок от семи до десяти дней. И не факт, что мы выйдем с ним на контакт сразу, скорее уж, наоборот. Все же он будет задействовать все системы маскировки. Так что ориентируйся на то, что тебе придется терпеть мое общество недели две примерно.
А мне потом чувствовать, что новые погоны я ношу не по праву, добавил он про себя. Медведь их не зажмет, разумеется, да и сделать мы успели не так уж мало, но себя-то не обманешь. Покалеченный корабль – ошибка капитана, и не одна. Вначале позволил себя обнаружить, потом не сразу разобрался, с какими противниками имел дело. В общем, паршиво.
Каталина думала, очевидно, так же, но по другой причине. Впрочем, ее мотивы были на поверхности. Две недели делить каюту с озабоченным мужиком (а она Костина наверняка считает именно таким, спасибо и его доморощенной «психотерапии», и европейской системе воспитания), в то время как на планете гибнут ее, Каталины, соотечественники.
Наверняка гибнут, поскольку, судя по поведению врага, Малая Севилья полностью под их контролем. Ни одна оккупация без жертв не обходится, это можно сказать точно, а значит, крови хватает. В такой ситуации начинаешь чувствовать определенный дискомфорт. Сам Костин чувствовал бы наверняка, а девчонка, как он уже успел определить, в этом плане мало от него отличалась. Это не вполне соответствовало его представлениям о том, как ведут себя европейские женщины, да и мужчины тоже. По мнению Костина, да и вообще большинства тех, кого он знал, вся нехитрая психология европейцев сводилась к простому «умри ты сегодня, а я завтра», но, возможно, ему встретилась не вполне типичная их представительница? Или, может, это его представление о них не соответствует истине? Равновероятно, пожалуй.
Две недели – это как раз тот минимум, который необходим человечеству в лице русского адмирала для того, чтобы разобраться в ситуации. Что будет потом, вообще неясно. Притом что на своих надежды мало – прошла уже куча времени, но ни испанских, ни французских, ни каких-либо еще кораблей здесь так и не появилось. Выводы? А вот это будет интересно, какие выводы она сделает, что за идеи возникнут в этой очаровательной головке и как она попытается сподвигнуть сурового русского парня претворить их в жизнь. Так что Костин откинулся на спинку дивана и, полуприкрыв глаза, начал ожидать продолжения разговора.
А девушка молчала. Минуту, две, десять… Только барабанила пальцами по столу. Кого другого это бы раздражало, но Костину было все равно. Нервы слабые не у того, кто в задумчивости выбивает пальцами дробь, а у того, кого это выводит из себя. Те же, кто летает на малых рейдерах, люди априори спокойные, даже флегматичные, другим в одиночном полете слишком тяжело.
Каталина заговорила, когда лейтенант уже потерял надежду услышать что-то осмысленное и начал тихонько задремывать. То ли молчать надоело, то ли решила, что сделала уже достаточную паузу. А может, и впрямь только-только в голову мысль пришла, кто знает.
– Я знаю, как отправить сообщение.
– Вот как? Слушаю тебя внематочно.
– Что?
– Внимательно. Это я оговорился.
Каталина дернула щекой, но смолчала. Вместо этого встала, тронула рукой сенсор и зажгла над столом голографическую карту системы. С теми немногими системами, к которым у нее был здесь доступ, она уже освоилась и управлялась вполне уверенно. Легкими движениями пальцев покрутив карту, она наконец выбрала наиболее удобный, с ее точки зрения, ракурс и вновь коснулась клавиатуры, на сей раз куда аккуратнее. Зажглась крошечная голубая точка, замигала… Не так и далеко, кстати.
– Резервный флотский ретранслятор. Мы сможем к нему подключиться?
– Думаю, да. Если знаешь код, разумеется.
– Не знаю.
– Придется порыться в нашей базе данных. Или взломать, это дольше, – Костин задумался. – Штука наверняка секретная, а?
– Я – штурман, – сухо ответила девушка. – Имею доступ к картам любого местного уровня. Под подписку о неразглашении, конечно, но, думаю, на это сейчас можно наплевать и забыть.
– Понятно. А почему расположили так близко к центру системы?
– Не знаю, меня это не касалось. Это как-то меняет дело?
– Не то чтобы… Просто так у противника больше шансов нас обнаружить, а они ведь один раз уже как-то сделали это.
Они вновь замолчали. Костин потому, что уже принял решение, Каталина… Ну, она, скорее всего, думала, как убедить его. В конце концов, не факт, что русские вмешаются, но если это произойдет, то результат гарантирован. Малыми группами имперский флот обычно не работает, а значит, сюда придет ударная эскадра, и кем бы ни был враг, ему не поздоровится. Орудийные башни линкоров в два счета способны вбить в голову любого: с империей конфликтовать смертельно опасно. И шанс, что имперцы вмешаются, намного лучше, чем гарантированное невмешательство европейских государств. Она это понимала, а Костин понимал, что она понимает. Такой вот каламбур. А потом Каталина сказала:
– Прости. Мне нечего тебе дать, нечего пообещать, нечем убедить. Заставить… не хватит сил. Поступай, как знаешь…
Шесть часов спустя. Резервный стационарный ретранслятор испанского флота
Убить бы кого-нибудь, с тоской думал Костин, разглядывая бултыхающуюся в пустоте конструкцию. С особым цинизмом убить за такой вот авангардизм. Уроды…
Почему ретранслятор находился здесь, а не в паре световых часов дальше, он понял с первого взгляда. Тот, кто создавал эту конструкцию, старался совместить в одном флаконе цену и возможности. И, разумеется, не преуспел.
Ничего удивительного в этом, кстати, не было. Хорошие антенны дальней связи производились в Российской империи и в Альянсе. Янки были традиционно чуть сильнее в элементной базе, русские – в умении выжать максимум из имеющегося оборудования. Результаты выходили схожие, при аналогичных возможностях аппаратура Альянса была ненамного, процентов на десять – пятнадцать, компактнее, имперская – заметно дешевле. Все остальные, даже Британское Содружество, как правило, закупали аппаратуру у лидеров и тихо завидовали им.
Но, что вполне логично, грамотные военные хотят получать технику отечественного производства. Хотя бы потому, что в этом случае могут быть уверены – никто в нее без спросу не залезет и что не надо не подслушает. В эпоху высоких технологий весьма спорные постулаты, но, тем не менее, это хоть какой-то шанс. Неудивительно, что европейцы, тоже обладающие необходимыми технологиями, периодически пробовали делать антенны собственной конструкции. Выходило дорого и не очень надежно, хотя, конечно, работало, куда ж оно денется.
Те, кто создавал данный конкретный ретранслятор, выбрали для себя именно европейскую продукцию. Учитывая, что Испания – это все же Европа, логика в таком выборе имелась. Но, так как руки, скажем, немецкого рабочего стоят очень немало, даже если он держит их в карманах, то и оборудование получалось чересчур дорогим. И чтобы вписаться в бюджет, требовалось искать модели подешевле, за счет характеристик, разумеется. Вот и получилось то, что получилось – конструкция, стоящая дороже аналогов из того же Альянса, и обладающая при этом весьма скромными возможностями. Если по-простому, ее разместили здесь, над плоскостью эклиптики, потому, что с более удаленной точки она до планеты попросту не добивала. Для резервной станции, может, и пойдет, но все равно Костину она категорически не нравилась.
Одно хорошо – взломать ее и впрямь оказалось довольно просто. Европейцы традиционно считали, что все, сделанное ими, самое-самое. Имперцы на это бахвальство лишь пожимали плечами и молча работали. Службы технической и электронной разведки у них были сильные, и неудивительно, что в базе данных «Стилета», в длиннющем списке паролей, нашелся и тот, что давал доступ к местной аппаратуре связи. Час работы – и информация ушла. Теперь оставалось только ждать.
Отведя корабль от ретранслятора, Костин включил автопилот. Программа, заложенная в него, была сейчас проста и недвусмысленна – достичь крайней точки, в которой можно вести стабильный обмен данными, и лечь в дрейф. Чем дальше – тем меньше шансов, что их обнаружат, все просто. Космос велик, и найти в нем маленький… да хоть бы и большой корабль, не зная его траектории, намного сложнее, чем пресловутую иголку в стоге сена. Там хоть стог можно сжечь, здесь же и это недоступно. Космос лишь посмеется над потугами людей и в очередной раз прикроет шкатулку с тайнами.
– Ну, как? – Каталина заканчивала сервировать стол. Это, конечно, громко сказано, все же небьющиеся тарелки и алюминиевые вилки далеки от фарфора и серебра дорогих ресторанов, но и то хлеб. Когда она взяла на себя заботу о готовке и уборке, ненавидевшему возню на камбузе Костину жить стало заметно комфортнее.
– Порядок, – лейтенант плюхнулся на диван, потер слегка ноющие виски. – Пришлось малость повозиться, но тут больше нервов тратишь, чем сил. Дурацкая конструкция, дурацкая система… Вот чес-слово, если б нужда не заставила, близко бы не подлетел.
Каталина промолчала, хотя ее наверняка обидело такое пренебрежение к достижениям родной страны. А может, и нет – Костин не слишком разбирался в национальной психологии жителей соседних государств. Во всяком случае, недостаточно, чтобы уверенно оперировать столь тонкими материями, как эмоции, а на лице девушки не дрогнул ни один мускул. Владела она собой, когда надо, очень неплохо, а обида, если она даже была, явно не проходила по разряду смертельных.
Увы, пообедать им в этот раз было не суждено. Едва лейтенант вооружился ложкой, как истошно, на весь корабль, заголосила сирена, и следующее его воспоминание было, когда он сидел уже в рубке, наглухо пристегнутый к пилотскому креслу. Рефлексы сработали быстрее сознания, бывает. Впрочем, в тот момент он об этом не задумывался, потому что банально не было времени. За рейдер взялись, и на этот раз всерьез.
Кроме истребителей, на «Стилет» надвигалось два корабля покрупнее. Корветы, причем не такие уж и старые, тип «Киплинг», производства, опять же, Британского Содружества. В Содружестве, правда, этих кораблей не встретишь, но они и не списаны, находятся в консервации. Впрочем, это ни о чем не говорит, такие корветы массово строились на экспорт, дешевые и надежные кораблики пришлись по вкусу многим туземным царькам. Ходовые качества у них, разумеется, куда хуже, чем у имперского рейдера, зато огневой мощи, чтобы разделаться со «Стилетом», и одному хватит за глаза.
– Что там? – выдохнула в затылок лейтенанту Каталина. Ее здесь только не хватало. Костин с трудом сдержался, чтобы не послать девушку куда подальше, рыкнул только:
– Сядь и пристегнись! Не здесь, в каюте, на аварийном кресле. На этом стульчаке тебя размажет, – после чего уже привычно заложил маневр уклонения. Засекли противника вовремя, космос чистый, дистанция позволяет… Сейчас он их, пожалуй удивит.
Действия противника были просты, ясны и логичны. Пять звеньев истребителей – зауважали их, лестно даже – связывают рейдер боем, не давая уйти, а тем временем приближаются корветы и расстреливают незваных гостей с дальней дистанции. Противопоставить им у «Стилета» просто нечего. Вот только есть здесь одно допущение, а именно, что истребители все же быстроходнее малого рейдера. Оно, в принципе, так и есть, но не совсем, и это Костин сейчас решительно продемонстрировал. Вариант, выбранный им, был плох… вот только альтернатив не наблюдалось. Для того, чтобы справиться с рейдером, противнику за глаза хватило бы и истребителей.
Пять минут форсировки двигателей. За это время жаропрочное покрытие отражателей выгорает полностью, но ускорение рейдер при этом имеет запредельное. Буквально расплющенный, вдавленный в пилотское кресло, лейтенант смог еще мысленно хихикнуть, представив себе ошарашенные лица вражеских пилотов. Догнать «Стилет» они уже не смогут. Такой фокус проходит только с малыми рейдерами, энерговооруженность которых за счет излишне мощных реакторов крайне велика. Правда, двигатели после этого превращаются в металлолом, но тут уж не до жиру. Да и головы Костин не потерял, успев остановить двигатели до того, как сработали аварийные блокировки, а значит, сохранив какие-то остатки ресурса. Ничтожные остатки, но и то хлеб. Корабль сохранит ход, пускай частично, и не превратится в вылетевший из системы в никуда практически неуправляемый обломок.
Несколько минут спустя, на полную мощность задействовав системы маскировки и подкорректировав курс, что разом многократно усложняло поиски корабля, Костин прошел в каюту, где обнаружил спутницу. Девушка ожидаемо потеряла сознание от перегрузок, но ничего более серьезного с ней вроде бы не произошло. Откровенно говоря, лейтенант за нее опасался, что для него, уроженца тяжелой планеты, неудобство, кого другого может и убить, однако сейчас был явно не тот случай. Каталина – девчонка крепкая, справится. И даже в себя она пришла без нашатыря. Впрочем, в диагност ее Костин все равно загнал, и тот вколол Каталине порцию чего-то общеукрепляющего, но в целом она легко отделалась и даже аппетит не потеряла, хотя готовить пришлось по новой, все оставленное на столе размазалось сейчас по переборке тонкими, неопрятными кляксами, которые предстояло еще оттирать. Костин с некоторым злорадством подумал, что столь почетную обязанность он возложит на пассажирку, но это будет потом. Сейчас же ему требовался отдых. Все же такие нагрузки не проходили бесследно ни для кого.
– Что с нами будет дальше? – спросила Каталина, когда они в полном, даже каком-то гробовом молчании закончили трапезу. Лейтенант приподнял упорно слипающиеся веки, пожал плечами:
– Идем к Малой Севилье, другого нам не остается.
– Почему?
– Потому что находиться в космосе дальше бесполезно. Ретранслятор разрушен, это я успел зафиксировать. А если нас найдут, то уйти уже не получится. На планете же мы затеряемся, для посадки ресурса двигателей еще хватит. Там нас поймать будет куда сложнее, в кислородной атмосфере, на слабо населенной, имеющей развитую и съедобную флору-фауну планете держаться можно неограниченно долго. Глядишь, и варианты какие-нибудь подвернутся.
– Ты считаешь, найдут?
– Если находили два раза, найдут и в третий. Не знаю, правда, как. Для того, чтобы отследить наш корабль, требуется аппаратура достаточно высокого класса. Возможно, они засекли передачу… Нет, для этого необходимо оборудование еще более серьезное. В любом случае, оно не соответствует затрапезному виду их кораблей. Кто-то играется с технологиями, на несколько поколений превосходящими эти несчастные корветы. Так что надо попытаться этот момент прояснить. Впрочем, если мы просто выживем, будет уже неплохо.
А еще, подумал он про себя, узнаем о том, что творится, изнутри. Эти сведения лишними не будут. Вряд ли удастся найти возможность отправить их по гиперсвязи, но рано или поздно сюда придут имперские корабли. Для них информация точно лишней не будет. Задание надо выполнить, пускай даже в таком, видоизмененном варианте. Жаль только, что его, лейтенанта Костина, разведывательным действиям на планете практически не учили, он космонавт, а не спецназовец. Но тебе, девочка, знать о том, что мы сознательно лезем в пасть дракону вместо того, чтобы отсидеться, не стоит. Мало ли что. Лучше думай, что у нас нет иного выхода.
Каталина открыла было рот, собираясь что-то возразить, но потом раздумала и лишь кивнула. Похоже, несмотря на свою эмансипированность, которую она время от времени демонстративно подчеркивала, девушка уже окончательно привыкла к мысли, что командует здесь не она. И вообще, что раз уж Костин вытаскивает ее из неприятностей раз за разом, то пусть и дальше этим занимается. Типично женский ход мыслей, лейтенант с трудом подавил улыбку. Эх, кто бы его сейчас вытащил…
Он посмотрел на часы. Если все рассчитано правильно, то по инерции лететь не так и долго, они хорошо разогнались. Впрочем, нет, ошибиться штурману и пилоту такого класса, как он, довольно сложно. А значит, подготовиться к высадке стоит уже сейчас. Костин вздохнул, зажег голографическую карту планеты:
– Так, теперь рассказывай все, что знаешь.
– В смысле?
– У меня мало информации, – терпеливо, как маленькой, объяснил девушке Костин. – Ваша планета на задворках цивилизованного мира, нам она до недавнего времени была абсолютно неинтересна. Соответственно, и данные по ней собирались постольку-поскольку. Сведения общего плана у меня есть, но не более того. А мне сейчас надо понять, где лучше высадиться. Ты, конечно, тоже знаешь немного, но это лучше, чем ничего, так что начинай вспоминать, и как можно подробнее.
– Хорошо, сейчас, только… Тебе не кажется, что твое пребывание на планете будет не более законным, чем у этих…
Она замялась, подбирая слово, чтоб и приличное, и отражало ее отношение к тем, кто их уже дважды (а лично ее так и трижды) едва не угробил. Впрочем, Костин понял без слов.
– Чтобы побывать на любой из ваших планет, мне не требуется гостевая виза. Надо будет, зайду в канцелярию, получу оккупационную. Шутка. Не переживай так, это мои проблемы.
Девушка посмотрела на него, видимо, стараясь понять, где в его словах настоящая шутка, а где они честны и правдивы. Увы, задача оказалась для нее явно непосильной, а потому Каталина лишь вздохнула и начала рассказывать. Ну а Костин соответственно слушал, запоминал и делал пометки карандашом. Так, на всякий случай.
Через пять часов. Планета Малая Севилья
Рейдер вошел в атмосферу с ревом, от которого, казалось, готовы были лопнуть барабанные перепонки. Корабельная броня оказалась слабой защитой от этой напасти, что явилось для Костина неожиданностью. Впрочем, ему еще никогда не приходилось сажать корабль по такой вот самоубийственной на первый взгляд траектории.
Если верить голографиям, здесь сейчас должно было быть достаточно красиво. Из космоса планета выглядела нежно-зеленой, с пеной облаков, но на линии терминатора, по границе которой и скользил «Стилет», местное светило окрашивало ее миллионами радуг. Сюда бы туристов возить… Увы, Костин не мог полюбоваться на такое, безусловно, впечатляющее зрелище. Он сидел за штурвалом, управляя кораблем, а сам рейдер, окруженный плазменным облаком, больше всего напоминал сейчас огненный болид. Не видно было ничего, ни изнутри, ни снаружи, только сплошное ярко-оранжевое пламя. Сажать его приходилось по приборам, и утешали лейтенанта лишь два обстоятельства: во-первых, был неплохой шанс, что их за болид и примут, а во-вторых, если он справится и останется жив, то местными восходами-закатами еще полюбуется, и притом совершенно бесплатно. Оставалось только сесть, что, с учетом окончательно сдохших двигателей, с одними только аэродинамическими рулями, выглядело задачкой не для слабонервных.