Глушь

И его душу.

Он вернул пластырь на ранки, проделав небольшое отверстие в его поверхности, и наблюдал за происходящим, пока из-под пластыря не показалась первая прозрачная капля, стекшая на подушку. Тогда он поправил желтый катетер, и все стало выглядеть как раньше.

Он положил испачканную кровью подушку на другую сторону кровати, чтобы дать ей высохнуть, свесил ноги на пол и какое-то время сидел на краю постели. Потом перенес вес тела на нижнюю часть туловища и поднялся. Его слегка качало, боль молниями проносилась по голове, но он остался стоять. Затем сделал первый пробный шаг, второй. Конечно, его пошатывало, конечно, он крепко держался за капельницу, но ноги держали.

В дальнем конце пустой комнаты находилась раковина, над которой висело зеркало. Он доковылял туда, посмотрел на странное лицо мумии, нашел это логичным. Человек без воспоминаний, человек без лица. Это не было отражением Сэма Бергера. Он ощупал повязку, казалось, он видит в зеркале кого-то совсем другого.

Кого-то совсем другого. Отражение кого-то совсем другого. Вдруг зеркало превратилось в лобовое стекло, наверное, какой-то машины, вдруг оно оказалось не чистым, а залепленным чем-то летящим со всех сторон. Это были снежные хлопья, большие плоские снежные хлопья, которые бились о стекло, как будто автомобиль прорывался сквозь хаотично мечущиеся и вспыхивающие осколки света. И в промелькнувшем отражении он увидел что-то другое. Это не было его, Сэма Бергера, отражением. Это была копна белокурых волос. Но никакого лица, только волосы. А потом все исчезло. Осталась только диковинная, таращившая глаза мумия. И не в лобовом стекле, а в зеркале, в мрачной пустой комнате в каком-то месте, которое должно было быть медицинским учреждением.

Он отошел от зеркала, ему больше не хотелось туда смотреть. Нетвердыми шагами он добрел до окна. Выглянул наружу. Поле, которое еще недавно было таким белым, теперь черным-черно. Ничего не видно: ни луны, ни единой звезды, только кромешная тьма. Непонятно даже, идет ли снег.

Наверняка идет.

Он не мог отделаться от своего отражения. Снова мумия. Но на сей раз мумия сделала жест Сэма Бергера: подняла перебинтованную правую руку и застрелила себя из двуствольного револьвера.

Потом он затих. Как фигура у стола.

Внезапное замешательство. Стол? Фигура?

Ужасающее чувство, как будто помнишь что-то, чего совсем не помнишь. Именно эту пустоту.

Он встал у черного, как сажа, окна. Он видел свое отражение, ту же мумию. За спиной проступали вещи, представая его взгляду. Комната, большой, почти пустой дом. Дождь, хлещущий в окно. Фигура, сидящая на стуле посреди комнаты. Пустота, тишина, которую ни с чем нельзя сравнить. Из темноты возникла мебель, точнее, почти полное отсутствие мебели. Интерьер практически без меблировки. Непонятного происхождения крик, поднимающийся к сравнительно высокому потолку. И ничего больше. Ничего больше. Впрочем, не совсем.

Копна волос. Белокурая копна волос. Взвилась злость.

Сидящая фигура. Все непонятно.

Четырехлистный клевер. И внезапно кровавый взрыв. Насилие и кровь. Дом наполнился болью. Повсюду пулевые отверстия. В полу. Следы от пуль в полу.

Сидящая фигура. Женщина. Тишина.

Потом показался подвал, темная подвальная лестница. Он был не в силах спуститься по ней. Мозг воспротивился.

Закружились воспоминания, но он понятия не имел, откуда они. Два человека, еще дальше, как будто он смотрит на них с большого расстояния. И в пространстве, и во времени. Сначала они пришли, потом сидели неподвижно, очень близко друг к другу.

Бешено завертелись.

Возможно, это было в действительности: луна выбралась из-за облака, освещая медленно падающие снежинки. Они не неслись навстречу лобовому стеклу, а танцевали. И можно было проследить за каждой из них, равнодушных и к времени, и к скорости.

Никакой скорости и не существовало. Она была внутри него и больше нигде. А там все двигалось очень быстро.

Непостижимая расплывчатость воспоминаний – всё ускользало. Как только он надеялся ухватить картинку, она ускользала.

Снова два человека, большой и маленький. Тандем. Он заставил себя удержать их, хотя они двигались к столу. Большим был он сам, это был Сэм Бергер, а рядом с ним находилась женщина. Но она была не белокурой, а темноволосой, довольно невысокой, со стрижкой «каре». Он тщетно пытался вспомнить имя. Дезире?

Да, точно, и совсем не точно. Другое имя, может быть, прозвище? Да. Ди. Вроде бы так? И вдруг он увидел их со стороны, Сэма и Ди, тандем.

Полицейские.

Потом они сидели по одну сторону стола в допрос-ной. Сэм слева, Ди справа. Росенквист. Дезире Росенквист.

Он видел свое выражение лица, мрачное, угрюмое. Он видел лицо Ди, подбадривающую улыбку. Хороший полицейский, плохой полицейский. Он видел насмешливый жест Сэма Бергера.

Было три женщины. Одна из них неподвижно сидела на стуле в комнате без мебели, где дождь барабанил по оконному стеклу и где на полу были кровь и дыры от пуль.

Или их было четыре?

Или еще больше?

И тут все пропало.

Резко. Как будто переживший сотрясение мозг с непривычки выключился, получив передозировку впечатлений.

Он сделал шаг вбок. Капельница зазвенела. Кожа вокруг ран, в которых торчала иголка, натянулась. Он рассмотрел пластырь на руке. Кажется, ничего не произошло. Он подождал. Наконец, капля прозрачной жидкости просочилась через маленькое отверстие в пластыре.

Его изобретение все еще работало.

Он повернулся и оглядел комнату. На полу за ним остался след. Но не кровавый, а из нескольких прозрачных капель жидкости. След из капель. След из лекарства. Он надеялся, что они высохнут раньше, чем в его комнату снова наведается кто-то из персонала.

Пошатываясь, он подошел к постели. Там лежала подушка без наволочки, с расплывшимся пятном крови. Он потрогал его. Пятно оказалось по-прежнему мокрым. Он положил наволочку рядом и решил подождать и надеть ее, только когда кровь подсохнет.

Чтобы не оставлять после себя следов. Кровавых следов.

Он обогнул кровать и вернулся к исходной точке. Сел на край койки, потом закинул на нее ноги и лег на спину, ровно.

Взгляд уперся в потолок. Нервно пульсирующий свет, а за ним совершенная белизна. И все же на потолке имелось немало знаков. Знаков, которые начинали напоминать воспоминания.

Ему нужно сделать перерыв. Снова опустошить мозг, положить его на подзарядку. А потом он должен начать вспоминать.

По-настоящему вспоминать.

Пятница, 13 ноября, 07:33

В комнате не было окон. Зато полно людей. И еще больше мониторов. Было похоже, что она находится в подземелье. Во всяком случае, ниже уровня улицы.

В одном углу этой большой комнаты, где кипела какая-то лихорадочная деятельность, немного обособленно сидели два человека. Они сидели по разные стороны письменного стола и видели лица друг друга не чаще, чем экран монитора. Одному из двоих приходилось сидеть лицом к стене, и они делали это по очереди, потому что оба предпочитали видеть всю комнату целиком.

Рослый мужчина, который на этой неделе вытащил несчастливый жребий и сидел, уткнувшись взглядом в стену, посмотрел на дешевые дайверские часы на мощном запястье. Словно он только что вынырнул на поверхность и решил проверить, как долго удалось задерживать дыхание. Он сделал пару глубоких вдохов и снова нырнул. Глубоко в море, которым в его случае был компьютер.

Рядом с монитором стояла латунная табличка, гласившая, что имя мужчины – Рой Гран.

С другой стороны стола на него бросили быстрый взгляд. Ни один из двоих не хотел в этом признаваться, но между ними постоянно происходила борьба за то, кто первый получит повышение и будет включен в так называемые «внутренние ресурсы».

А пока они оставались «внешними».

Рядом с монитором, повернутым к стене, находилась такая же латунная табличка, только с другим именем: Кент Дёёс. И теперь Кент Дёёс вперился в экран, на котором в строку поиска были вписаны приблизительно те же слова, что у Роя Грана. Надо проверить, не появилось ли чего нового.

Как обычно, поиски давались нелегко. Если кто-нибудь из разыскиваемых вопреки ожиданиям объявится в публичной сфере, это случится исключительно по ошибке. И Рой с Кентом искали именно ошибку такого рода: использование банковской карты, выход в Интернет, любого рода промах с использованием имени.

Кент Дёёс подумал о Молли Блум.

Рой и Кент работали с ней, и она производила на них сильное впечатление. Она бы никогда не допустила подобной ошибки. Она числилась во «внутренних ресурсах», являлась одним из наиболее высоко ценимых сотрудников, почти легендарным специалистом по внедрению. Ей разрешалось использовать некоторое количество секретных имен, которые не были известны даже СЭПО[1], и она бы могла продержаться в тени хоть целую вечность. А вот ее партнер, если можно его так назвать, бывший инспектор уголовной полиции Сэм Бергер был слабым звеном. Почти вся их энергия была брошена на поиски возможных оплошностей Бергера. Но уже прошла пара недель с тех пор, как и он, казалось, исчез с лица земли.

Либо Молли полностью контролировала его, либо он залег на дно самостоятельно. Второй вариант выглядел не слишком правдоподобным. Чертов Сэм Бергер должен был совершить ошибку, это неизбежно. Требовалось только терпение. Однако терпение не было сильной стороной ни у Кента, ни у Роя.

Стандартные поиски: найти самые отдаленные места, такие, чтобы минимально освещались в Сети. Гостиницы без электронной картотеки, засекреченные медицинские учреждения, спортивные залы в глуши, авиабилеты, приобретенные на сомнительные имена и вызывавшие запоздалую тревогу, пограничные пункты с замедленной отчетностью, едва заметные точки в шенгенской зоне, где никто не проверял документов. И разумеется, вне ее. Хотя Бергер и Блум, вероятно, находились на территории ЕС, в шенгенской зоне. Скорее всего там, где в отвратительном месяце ноябре было максимально комфортно.

И все же Кент не воспринимал гипотезу о бегстве за границу как вполне убедительную. Он долго работал вместе с Молли Блум. Он не верил, что она сбежала за рубеж. Он сконцентрировался на Швеции. На самых укромных ее уголках. Может, где-то во внутренних областях?

Рой Гран и Кент Дёёс не получили наиболее засекреченную информацию. То есть они не знали, что именно совершили Молли Блум и Сэм Бергер. Только то, что их поиски СЭПО числит среди приоритетов.

Кент приостановил работу на несколько секунд и вскоре горько в этом раскаялся, но, так и не сумев удержаться, погрузился в воспоминания о странных обстоятельствах. В его памяти отпечаталась безумная драка с Бергером в квартире Блум, куда тот проник тайком. Бергер дрался, как трижды сидевший рецидивист, им пришлось усыпить его. Потом он вспомнил, как Блум допрашивала Бергера, причем очень жестко, но в то же время она по непонятной причине вывела из строя записывающее оборудование. Наконец он вспомнил рейд в кошмарную квартиру в Соллентуне. Бергер и Блум находились в ней, вместе, проведя героическое расследование, чтобы спасти похищенных людей.

Что-то в воспоминаниях у Кента не сходилось.

Но он помнил, – он не мог не улыбнуться – как Роя вырвало. А Кента нет.

В общем, он был не вполне сосредоточен, когда всплыл результат поиска. Он не знал, как долго мигал экран, но обратив на него внимание, принялся действовать максимально быстро. Он пробрался через некоторое количество каталогов, обошел пару брандмауэров, взломал несколько паролей и в шаге от успеха увидел то, чего совсем не хотел видеть. Руку.

Руку над монитором. Руку с дешевыми дайверскими часами. Указательный и средний палец изображали знак «победа».

Рой резко подскочил и проорал:

– Арьеплуг!

Он уже выбегал из комнаты, когда Кент с недовольным видом завершил свой поиск. На экране возникла надпись: «Сэм Бергер. Пансионат Линдсторп, Арьеплуг».

Как обычно, пришлось стоять и ждать под дверью, пока ленивое жужжание отпираемого замка не возвестило, что они могут зайти в святая святых. К этому моменту они топтались в коридоре уже больше минуты. Кента мучил вопрос, чем занимается начальник отдела разведданных СЭПО в течение этой из раза в раз повторяющейся минуты. Или это и правда только демонстрация власти?

Рой открыл дверь и вошел в кабинет. Начальник отдела Август Стен сидел за письменным столом: прямая как стрела спина, коротко стриженные седые волосы без малейшего намека на лысину и холодный взгляд светло-серых глаз.

– Мы его нашли, – сказал Рой.

Август Стен медленно снял очки для чтения, постучал ими по столу и сказал:

– Кто кого нашел?

– Бергера, – ответил Рой. – Сэма Бергера. Мы нашли его. В пансионате рядом с Арьеплугом.

Брови Стена на секунду нахмурились, в остальном каменное выражение лица не изменилось ни на йоту. И с губ не сорвалось ни слова.

– Я могу предложить добраться туда как можно скорее? – спросил Рой. – Каждая секунда промедления увеличивает риск побега.

Август Стен внимательно посмотрел сначала на него, потом на Кента. Это никогда не доставляло удовольствия. Потом коротко кивнул.

Рой и Кент выскочили за дверь через полсекунды. Стен перевел взгляд на захлопнувшуюся за ними дверь. И долго на нее смотрел.

Потом выпрямил шею, так что в ней громко хрустнуло, и выдвинул один из нижних ящиков стола. Пошарил в нем и вытащил старый мобильный телефон. Сидя с отсутствующим видом, дождался, пока тот включится. Потом набрал номер.

Рой Гран предполагал, что «как можно скорее» будет означать перелет до места на вертолете. Однако от здания полиции в Стокгольме до Арьеплуга оказалось больше девятисот километров, о чем он и не подозревал.

К счастью, они успели на утренний самолет и надеялись, что если все пойдет по плану, то в Арвидсъяуре в аэропорту их будет ждать вертолет, на котором они преодолеют оставшиеся до цели сто пятьдесят километров.

Выйдя из почти пустого самолета, они обнаружили, что снегопад куда сильнее, чем казалось при посадке. Было похоже, что он набирает силу. Да и ветер вызывал беспокойство.

Потом они оказались в очень маленьком вертолете, в котором их швыряло туда-сюда и лишь изредка удавалось разглядеть за окном бесконечный горный массив. Памятуя о том, что Бергер хоть и не в совершенстве, но владеет приемами ближнего боя, они проверили оружие, два массивных пистолета Glock, и находящиеся на всякий случай под рукой шприцы с толстой иглой для инъекций, которую можно быстро вонзить, например, в сонную артерию.

Вертолет пролетел над маленьким, вмерзшим в снег городком, который едва можно было разглядеть, потом под ними снова раскинулась сельская местность. Кент разглядел крошечный прямоугольник, двигавшийся вдоль извивающейся полоски, которая при ближайшем рассмотрении могла, наверное, оказаться дорогой. А прямоугольник, вероятно, был автобусом.

Сквозь снегопад проступили очертания здания, похожего на усадьбу, перед ним простиралось ровное, покрытое снегом поле, посреди которого был расчищен круг для посадки вертолета. Опытный, но неразговорчивый пилот уверенно приземлился, и все вокруг побелело. После остановки мотора и винта прошло немало времени, прежде чем взвихренный снег, наконец, улегся. Из-за снежной завесы появились три человека в зимней одежде. Дверь открылась, и одетых в тонкие куртки Кента и Роя обдало холодом, оба подумали, что им стоило бы догадаться, что в середине ноября в Арьеплуге будет морозно.

Первым навстречу вышел мужчина с белыми волосами, который протянул им руку.

– Доктор Стенбум, – представился он. – Добро пожаловать в Линдсторп.

– Рой Гран, СЭПО, – сказал Рой и пожал ему руку. – И Кент Дёёс.

– Тоже из СЭПО, – прибавил Кент.

Доктор Стенбум не удосужился представить своих спутников, да и вряд ли это было нужно. И Кент, и Рой хорошо знали этот типаж: санитары, охранники или надзиратели. Развернувшись, доктор повел гостей по небрежно расчищенной тропинке к похожему на усадьбу зданию.

– Стало быть, Сэм Бергер? – заговорил врач, идя по снегу. – Не знаю, в курсе ли вы, что вчера он попытался бежать. Мы нашли его в последний момент, иначе он бы замерз насмерть.

– Бежать? – спросил Рой. – Он заперт?

– Сейчас да, – ответил Стенбум. – Он был очень плох, когда прибыл к нам. Кто-то неизвестный оставил его у нас в буйном и невменяемом состоянии. Нам пришлось его усыпить. Очнувшись, он впал в тревожность, угрожал и скандалил. Дошел до такой ярости, что мы решили подержать его на снотворных.

– Когда это случилось?

– Около двух недель назад.

– То есть вы продержали его в бессознательном состоянии две недели?

– Хотя наш пансионат и специализируется на сложном психиатрическом лечении, у нас нет возможности обеспечить круглосуточную охрану. Несколько раз за это время мы снижали дозу седативных препаратов и наблюдали за душевным состоянием пациента. Только вчера утром он показался нам достаточно спокойным для того, чтобы постепенно начать выводить его из сна. Но это спокойствие, очевидно, оказалось нужно только для подготовки побега. Весьма безумного побега, надо сказать. Он попытался остановить автобус голыми руками.

– И в каком состоянии он находится сейчас?

– Поскольку он получил несколько травм, мы решили снова назначить максимальную дозу. Он крепко спит.

– Травмы? – переспросил Кент, передернувшись. – Обморожение?

– Не столько это, сколько ушибы и ссадины. Как я уже сказал, он пытался остановить автобус голыми руками. Вероятно, автобус сбил его с ног, отсюда травмы лица. Он перебинтован.

– Перебинтован?

– Голова, да.

Они подошли к двери, которая, судя по всему, не была главным входом в здание. Доктор Стенбум набрал код, провел карточкой по замку и договорил:

– В общем, я боюсь, что вы не сможете допросить Бергера сразу же. В чем бы его ни подозревали…

Рой и Кент оставили без внимания его любопытство. Они отряхнули снег со своих тонких курток, и все вместе двинулись по совершенно голому унылому коридору, освещенному холодным, скудным светом. Потом свернули в коридор пошире. Мимо них прошла санитарка, толкая перед собой тележку с лекарствами, и больше никого. Не было видно ни одного пациента.

Наконец, доктор Стенбум остановился возле одной из совершенно одинаковых дверей и достал классическую связку ключей. Вставил один из ключей в замок, который, судя по всему, был непростым. Потом Кент и Рой заметили, что он нахмурился, ненадолго, но заметно. Как будто по условному знаку оба расстегнули молнии на куртках и застежки на кобурах. Доктор Стенбум открыл дверь, которая оказалась незапертой.

На единственной кровати у дальней стены комнаты лежал человек, с головы до ног укрытый одеялом.

Рой достал пистолет и быстро осмотрел комнату. Кент подошел к постели, которую отделяло от двери несколько метров, тоже достав свой Glock. Там он откинул одеяло.

Лежавший под одеялом человек мирно спал.

Это был человек в белом одеянии.

Медсестра.

Из ее руки торчал пустой шприц. Стенбум быстро осмотрел женщину и нашел, что угрозы ее здоровью нет.

– Какого черта! – заорал Рой и обернулся к обоим санитарам, которые как раз медленно заходили в палату.

Они удивленно пожали плечами.

Сбоку от спящей медсестры на простыне расплылось большое мокрое пятно.

– Это еще что такое? – выкрикнул Кент. – Этот идиот обоссался? Или она?

Доктор Стенбум наклонился, принюхался и покачал головой. Он повернулся к стоящей рядом с кроватью капельнице, взял трубку и посмотрел на ее конец, который должен был входить в катетер на руке Сэма Бергера. Вместо этого желтый катетер со свежими следами крови болтался на трубке. Врач осмотрел иглу, она оказалась согнутой.

– Лекарство не подействовало, – констатировал он.

– Говорите яснее! – прорычал Рой.

– Он согнул иглу, – задумчиво проговорил Стенбум. – Лекарство вытекло. Он не был усыплен. Когда медсестра вошла, чтобы…

– Он был наготове, – оборвал его Кент и обратился к санитарам. – Он бежал вчера. Куда он бежал?

Санитары переглянулись, обмен взглядами явно затянулся.

– Да отвечайте, черт вас дери! – крикнул Рой.

– На кухню, – ответил один из санитаров, тот, что повыше. – Потом на террасу. Дальше через поле к дороге.

– Тогда бегом туда! – взревел Рой.

Они побежали по коридору. Доктор Стенбум, тяжело дыша, сказал:

– Кровь на игле совсем свежая. Прошло всего несколько минут.

Они бросились вверх по лестнице и свернули в еще один коридор. Один из санитаров открыл дверь в кухню. На сервировочном столике стояло несколько термосов и блюдо с булочками с корицей, прикрытое пленкой. И ни души поблизости.

– Ищите! – крикнул Рой.

Следуя указаниям Кента, мужчины принялись немного неуклюже обыскивать грязноватую кухню. Тот, что пониже, сказал:

– Посмотрите сюда.

Все подошли к окну, около которого он стоял. Через грязное оконное стекло был виден вертолет. Пилот стоял около него и курил. Снегопад продолжался, и снежинки, казалось, подхватывают сигаретный дым и влекут его вслед за собой на землю.

– Сюда, – еще раз повторил санитар и показал на мойку.

В одной из четырех немытых кофейных чашек кляксой расплылась капля крови.

И кровь была свежей.

На кухне было еще две двери. Рой подбежал к одной из них и дернул. За ней оказалась кладовая. В ней было пусто.

– Проверьте здесь, – крикнул он и кинулся ко второй двери.

За ней в обе стороны уходил мрачный коридор. Рой высунулся туда и услышал за спиной:

– Здесь внутри тоже кровь.

Рой быстро прикинул, где находится вертолет, и побежал по коридору влево. Метров через десять он остановился и осмотрел скучные бежевые обои. Кент догнал его, Рой поднес указательный палец к бледным красным пятнам на стене.

– У него кружится голова, – сказал Рой. – Он влетел в стену.

Вдвоем они бок о бок добежали до двери в конце коридора. Распахнули ее, и снежная буря ударила им в лицо. Они не сразу смогли снова начать дышать, еще дольше к ним возвращалась способность видеть. Снег кружился во всех мыслимых направлениях.

Они стояли на террасе, на которой от снега было расчищено не больше двух-трех квадратных метров. Возможно, место для курения. Рой и Кент увидели недавние следы в глубоком снегу. Наверное, поблизости есть перила или балюстрада, откуда, вероятно, как-то можно попасть на поле, где далеко слева еле-еле виднелся вертолет.

Рой поднял пистолет, как будто предмет в поле зрения позволял ему лучше видеть, но из-за этого его опередил Кент, уже спешивший по жесткому насту, балансируя и рискуя вот-вот провалиться в снег. Он добрался до засыпанных снегом перил и перевалился через них. Поначалу глубоко увязнув, он сумел выбраться и сквозь все усиливающуюся метель разглядел движущийся силуэт. Это выглядело настолько странно, что в любой другой ситуации Кент остановился бы и поразмыслил над зрелищем. Но сейчас он был на охоте, и ничто его не остановило бы. Ничто не могло ускользнуть от него.

Даже этот ангел.

Ибо именно так все и выглядело. Расправленные крылья, белые на бескрайнем белом фоне, наводили на мысль о том, что удаляющаяся фигура в любой момент может подняться, одолев все законы природы, взлететь сквозь пургу и продолжить триумфальное шествие по бушующим небесам, а потом спуститься к Кенту и с типичной для Сэма Бергера победной улыбкой увернуться, ускользнуть за пределы досягаемости, проплыть между снежинок и исчезнуть вдали.

Но этого не произошло. Силуэт приближался к Кенту. Нет, это Кент приближался к силуэту, это Кент выигрывал гонку и уже мог разглядеть его. Он видел на снегу узкий, тянущийся за беглецом кровавый след и шел по нему. Он уже настолько приблизился к крылатому силуэту, что почти мог дотянуться до него рукой.

Кент быстро оценил ситуацию. У него есть шанс, единственный шанс. Он выбирал момент, когда сможет броситься на беглеца, но стоило ему начать отталкиваться обеими ногами, как у того, кажется, удвоилась энергия, и он отдалился на расстояние, не позволяющее его схватить. Он обернулся, и Кент увидел обращенное в его сторону белое лицо и взгляд, как будто впервые видевший Кента. Словно и не было никакой жестокой драки в квартире Молли Блум в тогда еще бесснежном Стокгольме.

Казалось, что это совсем другой человек. Мумия. И эта мумия подняла забинтованную правую руку, как будто хотела застрелить Кента из пальцев.

Из-за этого мумия сделала неверный шаг, и внезапно нужный момент настал. Кент снова оттолкнулся обеими ногами от этого кошмарного снега, прыгнул и схватил хлопающее крыльями существо за руку, повалил на наст, который тут же проломился. Они оказались лицом к лицу в глубоком снегу, и Кент заломил беглецу руку, применив запретный прием, впечатал гада лицом в снежную перину.

Вытаращенные глаза смотрели на Кента из-под бинтов, через плечо. Голубые, строптивые, сейчас в них сквозила легкая паника. Кент перевернул соперника на спину, прижал коленями руки. Нащупал где-то на затылке конец бинта и начал разматывать повязку. Показалась избитая в кровь щека, затем подбородок со следами от ударов.