Проклятие семьи Грин
Честер нервно поерзал.
– Этот джентльмен, – он снова указал на Хиса, как на предмет мебели, – спросил, нет ли у меня револьвера, ну, я и сказал. Все равно бы он узнал – не от прислуги, так от кого-нибудь из моих драгоценных родственничков. Я подумал, что лучше ничего не скрывать.
Сибелла саркастически улыбнулась.
– Как вы могли заметить, мой старший брат – образец старомодных добродетелей, – рассеянно обратилась она к Вэнсу. Исчезновение револьвера явно поколебало ее самоуверенность.
– Мисс Грин, вы говорите, что версия ограбления вас не убеждает. – Вэнс курил, прикрыв глаза. – У вас есть иное объяснение?
Девушка окинула его оценивающим взглядом.
– Если я не верю в грабителей, которые стреляют в женщин, а потом улепетывают, забыв прихватить золотишко, это не значит, что у меня есть другая версия. Я почему-то всегда считала, что выслеживать преступников – дело полиции. А я не полицейский. Хотя и думала частенько, что отличное было бы занятие… Вы тоже не верите в ограбление, иначе не стали бы слушать Чета. Вы-то сами как думаете, кто тут вчера слетел с катушек?
Вэнс сделал протестующий жест:
– Дорогая моя! Будь у меня об этом хоть малейшее представление, я бы не докучал вам неуместными вопросами. Я погряз в трясине неведения и едва влачу ноги.
Сибелла беспечно рассмеялась и протянула руку.
– Еще одну «Режи», месье. Я чуть было не стала серьезной. А это вредно. Во-первых, ужасно скучно. И во-вторых, от этого появляются морщины. А я для них еще слишком молода.
– И всегда будете. Как Нинон де Ланкло[24], – подхватил Вэнс, поднося ей спичку. – Однако, не делаясь слишком серьезной, подумайте, у кого могла быть причина убить ваших сестер?
– Ну, что касается мотивов, мы все под подозрением. Идеальным семейством нас никак не назовешь. Мы, Грины, – весьма странная компания. Никакой такой любви, как положено в хороших семьях. Вечно цапаемся и того и гляди перегрызем друг другу глотку. В этом хозяйстве все кувырком. Странно, что давным-давно кого-нибудь не убили. А нам всем еще торчать здесь до тридцать второго года. Или лишимся наследства, и придется самим себя обеспечивать, на что ни один из нас, конечно, не способен. Спасибо папочке[25].
Несколько мгновений она печально курила.
– Да, у любого из нас достаточно причин желать смерти всем остальным. Чет задушил бы меня прямо сейчас, если бы не опасался, что переволнуется и не сможет потом играть в гольф. Так ведь, дорогой? Рекс считает всех недалекими и, верно, думает, что проявил чудеса терпения и альтруизма, не укокошив нас много лет назад. А мать до сих пор не прикончила деток только потому, что парализована. Джулия, если на то пошло, тоже сварила бы нас в кипящем масле, не моргнув глазом. Что до Ады… – брови Сибеллы сошлись на переносице, взгляд стал свирепым, – Ада просто мечтает нас истребить. Она пришлая и всех ненавидит. Я бы тоже расквиталась с обожаемой семейкой без зазрения совести. Часто об этом подумывала, но так и не решила, какой способ лучше. – Она стряхнула пепел на пол. – Вот видите, если вам нужны мотивы, у вас их в изобилии. Под отцовской крышей нет никого, кто бы не подходил на роль убийцы.
Хотя ее слова должны были звучать саркастически, я не мог отделаться от мысли, что за ними стоит тяжелая, ужасная правда. Вэнса эта речь позабавила. Но я знал, что он внимательно подмечает малейшие модуляции ее голоса и выражение лица, соотнося брошенное ею огульное обвинение с обстоятельствами дела.
– Как бы то ни было, – заметил он небрежно, – вы удивительно искренняя девушка. И я пока не намерен настаивать на вашем аресте. У меня, видите ли, нет ни малейших улик. Жаль, не правда ли?
– Ничего, – вздохнула Сибелла, напуская на себя разочарованный вид, – улики, быть может, найдутся. Скоро здесь появится еще труп-другой. Обидно же, если убийца вот так остановится на полпути.
Тут в гостиную вошел доктор Вонблон. Честер поднялся ему навстречу и быстро представил присутствующих. Вонблон раскланялся приветливо, однако сдержанно. Мне, впрочем, бросилось в глаза, что с Сибеллой он поздоровался хоть и дружелюбно, но крайне фамильярно. Я немного поломал над этим голову, потом вспомнил, что он старый друг семьи и, вероятно, может обойтись без церемоний.
– Какие новости, доктор? – спросил Маркхэм. – Можно побеседовать сегодня с юной леди?
– Думаю, особого вреда не будет, – ответил Вонблон, усаживаясь рядом с Честером. – У нее небольшой жар на нервной почве, и только. Хотя она все еще в возбужденном состоянии и слаба из-за потери крови.
Доктор Вонблон был безупречно обходительным, чисто выбритым мужчиной лет сорока с мелкими, почти женскими чертами лица. Его светские манеры показались мне наигранными, или, лучше сказать, «профессиональными». Что-то в нем намекало на большое честолюбие и эгоизм. И все же мне он скорее понравился.
Пока доктор отвечал на вопрос, Вэнс не спускал с него глаз. Думаю, ему не терпелось поговорить с Адой еще больше, чем сержанту.
– Так рана не очень серьезная? – осведомился Маркхэм.
– Нет. Хотя еще немного, и могла быть смертельной. Войди пуля на дюйм глубже, было бы задето легкое. Просто чудо, что этого не произошло.
– Насколько я понял, – вмешался Вэнс, – пуля прошла вдоль левой лопатки.
Вонблон утвердительно наклонил голову.
– Стреляли сзади и, очевидно, метили в сердце, – объяснил он негромким, хорошо модулированным голосом. – В самый момент выстрела Ада, вероятно, чуть дернулась вправо, и пуля пошла не прямо, а вдоль лопатки на уровне третьего грудного позвонка. Прорвала связку и застряла в дельтовидной мышце. – Он дотронулся до левой руки, показывая дельтовидную мышцу.
– Выходит, девушка попыталась убежать от нападавшего, а тот бросился следом и практически ткнул револьвером ей в спину. Я правильно вас понял?
– Полагаю, так оно и было. И, как я сказал, в последний момент она немного повернулась, и это спасло ей жизнь.
– То есть ранение поверхностное. Вы считаете, она сразу упала?
– Вполне возможно. Значительная боль плюс шок. Ада – да и любая женщина, если на то пошло, – могла тут же потерять сознание.
– И будет логично предположить, – продолжал Вэнс, – что нападавший счел рану смертельной?
– Весьма вероятно.
Вэнс затянулся, глядя куда-то в сторону.
– Да, думаю, можно так предположить… И сам собой напрашивается еще один вывод. Поскольку мисс Ада лежала перед туалетным столиком на значительном расстоянии от кровати и поскольку стреляли почти в упор, нападение умышленное, и выстрел сделан отнюдь не случайно и не в панике.
Вонблон пристально посмотрел на Вэнса, а затем вопросительно – на сержанта. Секунду он молчал, взвешивая свои слова, а потом осторожно ответил:
– Да, ситуацию можно интерпретировать и так. На это вроде бы указывают факты. С другой стороны, нападавший подошел к Аде на очень близкое расстояние, что само по себе делает рану потенциально смертельной.
– Справедливо, – согласился Вэнс. – Но как в таком случае объяснить тот факт, что, когда сразу после выстрела в комнату вошел дворецкий, в ней горел свет?
Вонблон крайне удивился.
– Горел свет? Поразительно! – Он в недоумении сдвинул брови, обдумывая услышанное. – Хотя этим может объясняться и само нападение. Если преступник вошел в освещенную комнату, он мог выстрелить просто для того, чтобы его приметы не попали в руки полиции.
– Не исключено! – отозвался Вэнс. – Будем надеяться, что беседа с мисс Адой многое прояснит.
– Так давайте приступим к делу, – проворчал Хис, бесконечное терпение которого стало иссякать.
– Куда вы торопитесь, сержант? – пожурил его Вэнс. – Доктор Вонблон только что сообщил, что мисс Ада очень слаба. Любая предварительная информация избавит ее от лишних вопросов.
– Все, что я хочу знать, это видела ли она стрелка и может ли его описать.
– Если так, боюсь, вашим горячим надеждам не суждено сбыться.
Хис принялся ожесточенно жевать сигару, а Вэнс снова повернулся к Вонблону.
– Еще один вопрос. Через сколько времени после выстрела вы ее осмотрели?
– Дворецкий же сказал, мистер Вэнс, – нетерпеливо вмешался Хис. – Доктор прибыл через полчаса.
– Да, примерно. – Вонблон говорил ровно и буднично. – Когда позвонил Спроут, я, к сожалению, был на вызове, но потом сразу поспешил сюда. По счастливой случайности, я живу здесь рядом, на Восточной Сорок восьмой.
– Когда вы прибыли, мисс Ада все еще была без сознания?
– Да, кровопотеря была значительной. Кухарка, правда, наложила на рану компресс из полотенца. Он, конечно, помог.
Вэнс поблагодарил его и встал.
– А теперь окажите любезность, проводите нас к вашей пациентке.
– Как можно меньше волнений, надеюсь, вы понимаете, – напомнил Вонблон, поднимаясь впереди нас по лестнице.
Выходя из гостиной, я заметил, что Сибелла и Честер вопросительно переглянулись, как будто не могли решить, что им делать. Несколько мгновений спустя они присоединились к нам на втором этаже.
Глава 6. Обвинение
(Вторник, 9 ноября, 16.00)
Комната Ады Грин была обставлена просто, почти сурово, но в ее аккуратности и маленьких декоративных штрихах чувствовалась заботливая женская рука. Слева, у двери в гардеробную, через которую можно было попасть к миссис Грин, стояла узкая простая кровать красного дерева. За ней шла дверь на каменный балкон. Правее, у окна, – туалетный столик. На янтарном ворсе китайского ковра перед ним расплылось большое темное пятно неправильной формы. Здесь накануне лежала раненая. У северной стены, по центру, помещался старый высокий камин в стиле Тюдоров, облицованный дубом.
Девушка на постели с любопытством посмотрела на нас, и ее бледные щеки окрасил легкий румянец. Она лежала на правом боку, опираясь перевязанным плечом на подушки за спиной, а ее тонкая белая левая рука покоилась на синем покрывале. В голубых глазах все еще витал ужас прошлой ночи.
Доктор Вонблон присел на край кровати и взял ее за руку. Движение врача было одновременно покровительственным и равнодушным.
– У этих джентльменов есть несколько вопросов, – ободряюще улыбнулся он. – Тебе сегодня намного лучше, и я им разрешил. Как ты, справишься?
Она устало кивнула, не сводя с него глаз.
Вэнс, который рассматривал резьбу на каменной кладке камина, повернулся и подошел к кровати.
– Сержант, если не возражаете, я начну.
Думаю, Хис понял, что ситуация требует деликатности, и с характерным великодушием немедленно отступил.
– Мисс Грин, – начал негромко и доброжелательно Вэнс, пододвигая к кровати маленькое кресло, – мы горячо желаем раскрыть тайну вчерашней трагедии, и, поскольку вы единственная можете нам помочь, то, пожалуйста, расскажите все, что помните.
Девушка сделала глубокий вдох.
– Это было… ужасно, – слабо произнесла она, глядя прямо перед собой. – Я заснула. Точно не знаю, во сколько. И вдруг что-то меня разбудило. Не могу сказать, что именно; внезапно я проснулась, и у меня возникло странное ощущение… – Она закрыла глаза и невольно содрогнулась. – Как будто в комнате кто-то есть и мне грозит опасность…
Настала зловещая тишина.
– В комнате было темно? – мягко спросил Вэнс.
– Да, кромешная тьма, – она медленно перевела на него глаза. – Поэтому-то я и испугалась. Мне почудилось рядом привидение или какой-то злой дух. Я хотела закричать, но не смогла – пересохло во рту и перехватило горло.
– Обычные спазмы от испуга, Ада, – пояснил Вонблон. – Так часто бывает. А дальше?
– Несколько минут я лежала, вся дрожа. В комнате было тихо, тем не менее я знала, да, знала: рядом что-то страшное, опасное… Темнота так меня пугала, что в конце концов я решила включить свет. Я тихо поднялась с кровати. Вскоре глаза начали различать слабый свет с улицы, и я медленно двинулась вперед, чтобы нащупать выключатель у двери. Прошла совсем немного, и вдруг… до меня дотронулась чья-то рука…
Ее губы дрожали, а в широко открытых глазах прыгал ужас.
– Я… я так испугалась, – через силу продолжала Ада, – почти не помню, что делала дальше. Снова хотела закричать, но губы меня не слушались. Тогда я повернулась прочь от… от того, что там было, и бросилась к окну. Сзади послышались шаги – какое-то странное шарканье. Я поняла, что это конец… Раздался ужасный треск, плечо точно обожгло. Мне стало дурно, свет померк, и я упала в темноту…
В комнате воцарилась напряженная тишина. Несмотря на простоту, рассказ девушки был невероятно красноречив. Словно великой актрисе, ей удалось погрузить слушателей в свои чувства.
Через несколько секунд Вэнс участливо произнес:
– Какая страшная история! Совсем не хочется мучить вас расспросами, но нужно прояснить несколько моментов.
Ада ответила на его деликатность слабой улыбкой.
– Постарайтесь вспомнить, что именно вас разбудило. Подумайте хорошенько.
– Нет… Ничего такого не вспоминается.
– Вы вчера заперли на ночь дверь?
– По-моему, нет. Я обычно не запираюсь.
– И вы не слышали, чтобы где-то скрипнула дверь?
– Нет, в доме все было тихо.
– Тем не менее вы были уверены, что в комнате кто-то есть. Почему?
– Не знаю… Наверное, что-то мне подсказало.
– Вот именно! Подумайте еще раз. – Вэнс слегка придвинулся к измученной девушке. – Быть может, легкое дыхание или дуновение воздуха, когда этот человек приблизился к кровати? Едва уловимый аромат духов?
Она наморщилась, силясь восстановить в памяти причину своего панического страха.
– Не могу… Нет, не помню. Я так перепугалась…
– Если бы нам только понять, отчего! – Вэнс бросил взгляд на доктора, и тот понимающе кивнул.
– Очевидно, какой-то раздражитель, который сознание не зафиксировало.
– Мисс Грин, вам не показалось, что вы знаете этого человека? – продолжал Вэнс. – Это был кто-то знакомый?
– Не могу сказать точно.
– Когда вы бросились от преступника к окну, вы не узнали шаги?
– Нет! – Ее голос впервые зазвучал категорично. – Это были просто шаги, мягкие, как бы скользящие.
– В темноте, разумеется, любой мог бы так идти. Или человек в тапках…
– Всего несколько шагов, а потом этот ужасный звук и жжение.
Вэнс помолчал.
– Сделайте усилие, вспомните шаги. Точнее, вспомните свое ощущение. Мужские они или женские?
Девушка еще сильнее побледнела и испуганно посмотрела вокруг.
Я заметил ее учащенное дыхание. Она дважды порывалась заговорить, но останавливалась и наконец произнесла низким дрожащим голосом:
– Я не знаю. Не имею ни малейшего представления.
Сибелла вдруг коротко рассмеялась, и все изумленно обернулись на этот нервный саркастический смех. Подбоченившись, красная, Сибелла неподвижно стояла у изножья кровати.
– Ну давай, скажи им, что это была я! – язвительно потребовала она. – Ты же этого хочешь! Что, рыдающая кошечка, не хватает смелости нагло врать?
Ада перестала дышать и придвинулась к доктору, который бросил на Сибеллу резкий предостерегающий взгляд. Неловкое молчание прервал Честер:
– Придержи язык, Сиб!
Сибелла пожала плечами и отошла к окну. Вэнс как ни в чем не бывало продолжил беседу:
– Еще кое-что, мисс Грин. Вы двинулись в темноте к выключателю, и до вас кто-то дотронулся. Где вы находились?
– Примерно на полпути к двери.
– Вы сказали, что вас коснулась рука. Коснулась как? Вас оттолкнули или, наоборот, постарались схватить?
Она покачала головой.
– Не совсем. Как же объяснить… Я на нее наткнулась. Будто кто-то протянул ее в мою сторону.
– А рука большая или маленькая? Сильная или слабая?
Снова воцарилось молчание. Тяжело дыша, Ада испуганно покосилась на Сибеллу, которая разглядывала черные качающиеся ветви деревьев за окном.
– Я не знаю. Говорю же, не знаю! – сдавленно воскликнула она с мукой в голосе. – Я не обратила внимания. Это было так неожиданно. Так ужасно.
– И все-таки у вас было определенное ощущение, – продолжал Вэнс настойчиво. – Женская рука или мужская?
Сибелла быстрыми шагами вернулась к кровати. Ее щеки были мертвенно бледны, глаза горели. Секунду она смотрела на страдающую девушку, а затем решительно обернулась к Вэнсу.
– Внизу вы спрашивали, кто мог это сделать. Я тогда промолчала, а теперь скажу. Я вам скажу, кто убийца! – Она мотнула головой в сторону кровати и трясущейся рукой указала на лежавшую в ней фигуру. – Вот ваш убийца! Эта слезливая приживалка, ангел во плоти. Змея подколодная!
Обвинение было столь невероятным, столь внезапным, что какое-то время все молчали. С губ Ады сорвался стон, и она в отчаянии судорожно вцепилась доктору в руку.
– Сибелла! Как ты можешь!
Вонблон гневно выпрямился и хотел что-то сказать, но Сибелла уже продолжала свою ошеломляющую сбивчивую обвинительную речь:
– Да-да, она! Столько лет дурачила всех в доме, а теперь водит за нос полицию. Она нас ненавидит с тех самых пор, как отец привел ее сюда. Завидует нашему богатству, крови в наших жилах. Ведь одному богу известно, какая течет в ней. Ненавидит, потому что нам неровня. С радостью отправит всех нас в могилу. И начала с Джулии, потому что та занималась хозяйством и следила, чтобы она не ела хлеб даром. Она нас не выносит и вот придумала, как убрать с дороги.
Больная на постели жалобно смотрела по очереди на всех присутствующих. В ее глазах не было и тени возмущения, только ошеломленность, словно она не верила в реальность происходящего.
– Крайне любопытно, – протянул Вэнс, все это время не спускавший с Сибеллы глаз.
Не столько сами слова, сколько звучавшая в них ирония приковала к нему все взоры.
– Вы в самом деле обвиняете сестру? – переспросил он вежливо, почти дружелюбно.
– Да! – дерзко заявила Сибелла. – Она нас ненавидит.
– Ненавидит… – Вэнс улыбнулся и продолжил без тени неодобрения: – Я как-то не заметил ни в одном из Гринов избытка родственных чувств. Ваше обвинение основано на чем-то конкретном?
– А то, что мы ей мешаем и что, убрав других наследников с дороги, она получит все: свободу, роскошь, легкую жизнь, – это недостаточно конкретно?
– Для такого чудовищного обвинения – нет. К слову, как вы объясните суду обстоятельства преступления? Не можете же вы просто игнорировать тот факт, что мисс Ада сама получила пулю в спину?
Сибелла, видимо, впервые осознала абсурдность такой версии. Она помрачнела и озабоченно поджала губы.
– Я вам уже говорила, я не полицейский. Преступления – это не по моей части.
– Логика, очевидно, тоже. Или я вас неправильно понял? Быть может, вы имели в виду, что мисс Ада убила сестру, а затем кто-то другой – как принято говорить, неустановленное лицо – выстрелил в нее саму, пылая жаждой мести? Так сказать, преступление à quatre mains?[26]
Сибелла смутилась.
– В таком случае, – злобно заявила она, – остается только пожалеть, что стрелявший на редкость погано справился со своей работой.
– Возможно, его промах кого-то и огорчит, – многозначительно ответил Вэнс. – И все же я считаю, что вряд ли стоит всерьез рассматривать теорию двух стрелков. Видите ли, в обеих ваших сестер стреляли из одного и того же револьвера тридцать второго калибра, с интервалом всего в несколько минут. Боюсь, придется нам удовольствоваться одним обвиняемым.
Сибелла задумалась, а затем, осененная внезапной мыслью, спросила:
– А у тебя какое оружие, Чет?
– Ну да, старый «смит-и-вессон» тридцать второго калибра. – Честеру было явно не по себе.
– Да неужели? Так-так.
Она снова отошла к окну.
Напряжение в комнате спало, и Вонблон озабоченно наклонился к раненой, поправляя подушки.
– Не волнуйся, Ада. Завтра Сибелла раскается и загладит вину. Мы все на взводе.
Девушка посмотрела на него с благодарностью.
Секунду спустя доктор выпрямился и посмотрел на окружного прокурора.
– Надеюсь, это все, джентльмены? По крайней мере, на сегодня.
Вэнс и Маркхэм немедленно встали, и мы с сержантом последовали их примеру. Но тут к нам быстро подошла Сибелла и властно скомандовала:
– Стойте! Я кое-что вспомнила. Револьвер Чета! Я знаю, куда он делся. Это она взяла. Я видела ее на днях в его комнате и еще подумала, что это она там рыщет. – Она бросила на Вэнса победоносный взгляд. – Теперь достаточно конкретно?
– Когда это произошло, мисс Грин? – Он, как и прежде, погасил эффект ее яда своим спокойствием.
– Когда? Точно не помню. На прошлой неделе.
– Не в тот ли день, когда вы искали изумрудную булавку?
Сибелла помолчала, а затем сердито промолвила:
– Я не помню. Да и зачем мне? Зато я знаю, что шла мимо комнаты Чета и в приоткрытую дверь увидела ее. У стола.
– А в том, что мисс Ада зашла в комнату вашего брата, есть что-то необычное? – спросил Вэнс без особого интереса.
– Она ни к кому из нас не заходит. Кроме Рекса. Джулия давным-давно ее отучила.
Ада посмотрела на сестру с выражением бесконечной мольбы.
– Сибелла, – простонала она, – за что ты меня так не любишь? Что я тебе сделала?
– Что сделала?! – Пронзительный голос звучал безжалостно, а устремленные на сестру глаза сверкали почти демонически. – Все! И ничего! О, ты не глупа! Раболепная тихоня! Терпеливая, вечно виноватая святоша! Но мне ты не пустишь пыль в глаза. Ты ненавидишь всех нас с самого первого дня, только и ждешь удобного случая с нами разделаться. Ты все спланировала, жалкое ничтожество…
– Сибелла! – словно ударом хлыста, прервал доктор Вонблон эту сумасшедшую обличительную тираду. – Довольно!
Он подался вперед и грозно посмотрел ей в глаза. Его резкие слова поразили меня почти так же, как дикое обвинение Сибеллы. Была в них странная близость, бесцеремонность, которую не ожидаешь от семейного доктора, пусть он и старый друг семьи. Брови Вэнса тоже поползли вверх – он наблюдал за этой сценой с большим любопытством.
– У тебя истерика, – сурово продолжал Вонблон, не спуская с Сибеллы глаз. – Ты сама не знаешь, что говоришь.
Мне подумалось, что, не будь здесь посторонних, он употребил бы куда более крепкие выражения. Но и этих слов оказалось достаточно. Сибелла потупилась и вдруг, закрыв лицо руками, затряслась от рыданий.
– Простите… Какая я идиотка… Наговорила тут…
– Честер, отведи Сибеллу в ее комнату, – попросил Вонблон деловитым тоном. – Она переволновалась.
Сибелла без единого слова повернулась и вышла в сопровождении брата.
– Современные женщины – комок нервов, – лаконично прокомментировал доктор и положил руку больной на лоб. – А юной леди придется дать успокоительное. Иначе, Ада, ты не заснешь.
Не успел он достать микстуру из своего чемоданчика, как из соседней комнаты явственно донесся пронзительный плаксивый голос, и я впервые заметил, что дверь небольшой гардеробной, ведущей в покои миссис Грин, слегка приоткрыта.
– Что теперь стряслось? Мне мало волнений? Без этих бурных сцен прямо под ухом никак не обойтись? Ну конечно, мои страдания никому не интересны… Сестра! Закройте дверь. Вы же знали, что я пытаюсь уснуть. Так почему оставили ее открытой? Мне назло?.. Сестра! Вот что, передайте доктору: я хочу его видеть. У меня снова стреляет в спине. Беспомощная, всеми забытая калека…
Дверь бесшумно затворилась, и капризный голос стих.
– Будь это правдой, она давно бы велела закрыть двери, – устало произнесла Ада, осунувшееся бледное лицо которой выражало страдание. – Доктор Вон, ну почему она делает вид, что все специально ее мучают?
Вонблон вздохнул.
– Я уже тебе говорил. Не обращай внимания. Раздражительность и жалобы – неотъемлемые спутники ее болезни.
Мы попрощались с девушкой и вслед за доктором вышли из комнаты.
– Боюсь, вы узнали немного, – заметил он, почти извиняясь. – К большому сожалению, Ада не видела нападавшего. – Он повернулся к сержанту. – Между прочим, вы проверяли стенной сейф в столовой? Знаете, там над каминной доской за большой червленой панелью…
– С него и начали, – с легкой насмешкой отозвался Хис. – Кстати, док, завтра утром я хочу прислать к мисс Аде своего человека, чтобы снять отпечатки пальцев.
Вонблон любезно согласился и протянул руку Маркхэму.
– Если я чем-то могу быть полезен вам или полиции, – добавил он вежливо, – прошу, обращайтесь. Буду рад помочь. Не представляю, правда, чем, но как знать.
Маркхэм поблагодарил его, и мы спустились на первый этаж, где уже стоял Спроут с нашими пальто наготове. Минуту спустя мы сели в машину окружного прокурора.
Глава 7. Аргументы Вэнса
(Вторник, 9 ноября, 17.00)
Когда мы добрались до здания уголовного суда, было без малого пять часов. Свэкер зажег в кабинете Маркхэма старинную бронзовую люстру с керамическими плафонами; в ее неярком свете комната выглядела унылой и мрачной.
– Ну и семейка, дружище, – вздохнул Вэнс, откидываясь на спинку глубокого кожаного кресла. – Определенно нехорошая. Как переросшее растение. И куда подевалась былая сила? Если бы предки современных Гринов взглянули из своих усыпальниц на нынешнее поколение, клянусь, с ними случилась бы истерика!.. Удивительно, как эти старые семейства деградируют в атмосфере лени и праздности. Виттельсбахи, Романовы, все эти Юлии-Клавдии, Аббасиды – сплошь тупиковые эволюционные ветви… И с целыми народами то же самое. Роскошь и неограниченные удовольствия развращают. Рим во времена «тридцати тиранов», Ассирия при Сарданапале, Египет в эпоху поздних Рамессидов, Вандальское королевство в Африке при Гелимере… Удручающе.