Найти себя. Седой

Удивительно, но юноша, в общем и целом понял, смысл сказанного, поэтому согласно моргнул глазами и улыбнулся.

– Глупый Вик, – проворчала целительница.

Когда очередь дошла до продолжения лечения, и амулет оторвался от груди, то первое, что ощутил Сомов, это не способность двигаться, а адская боль, которая взорвала спину. Он подскочил, борясь с желанием схватить амулет и немедленно прижать его обратно к телу, но лишь стиснул зубы и крепко зажмурился. Целительница придержала Виктора холодными пальцами за плечи и обеспокоенно спросила:

– Очень больно?

– Терпимо, – сквозь зубы процедил Сомов.

– Я знаю, что больно, но тебе обязательно нужно поесть, – целительница подвинула глиняную миску с корешками и зеленью, – Ты сильный мальчик, ты справишься.

Пока Виктор медленно поглощал целебный салат, женщина легкими касаниями смазала ему спину волшебной мазью, приятно охладившей и снявшей большую часть боли.

– Отобрали твою веревку, Ийсма, – грустно пошутил юноша, – Опять сандалии рваные.

– Глупости говоришь, – отмахнулась целительница, не оценив юмора, – Ты еле живой остался. Сейчас о здоровье надо думать, а не о сандалиях.

– Не глупости. Нет. Веревку надо. Много. Скоро.

– Глупый, глупый Вик! – рассердившись, повысила голос целительница, – Ложись! Тебе надо амулет.

– Не надо амулет, – твердо возразил Виктор, который больше ничем не хотел стеснять славную женщину, – Я пойду к себе. Спасибо тебе, Ийсма. Спасибо за все.

Он низко поклонился, как кланялся только хозяину и, пошатываясь, вышел за дверь. Добрался до своего места, осторожно опустился на четвереньки и с тихим стоном вытянулся на животе. В этот день Сомова еще не трогали, но уже наутро вместе с остальными погнали на работу. Раб должен работать. Благодаря целительнице боль в спине окончательно отпустила через неделю, оставив как напоминание о себе толстые уродливые шрамы. С рабами, что его выдали, Виктор разбираться не стал. Не было для этого сил. Предатели это знали, но все же обходили студента стороной, когда натыкались на его прищуренный недобрый взгляд. Впрочем, Сомова сторонились и другие рабы. Он по-прежнему для всех оставался чужаком. Для всех, за исключением одного. Однажды к лежащему человеку подошел гном, уселся рядом и стал с любопытством на него смотреть. Виктор покосился на настырного гнома, кряхтя приподнялся и тоже сел на соломенной циновке. Гном смотрел долго и пристально, размышляя достоин ли человек того, чтобы вступать с ним в диалог, а затем снял свою рубаху и гордо повернулся волосатой спиной, которая была изуродована страшными шрамами. Можно было даже не и спрашивать, за что получено такое суровое наказание. Все было понятно без слов. Виктор одобрительно покачал головой, и руки рабов встретились в крепком рукопожатии.

– Хэк, – представился гном, на своем языке, – наследный принц дома Хоганов.

– Вик, – ответил Сомов на русском, – студент физического факультета.

Несмотря на то, что, кроме имен они ничего не поняли, оба заулыбались, и с этого момента началась их настоящая мужская дружба. Хэк был чуть старше Виктора, и у принца уже росла рыжая борода, которую он аккуратно подстригал, в отличие от своих соплеменников. Волосы он носил смешно забранные в пучок на макушке и заколотые палочкой, отчего немного напоминал самурая. В плен к оркам гном попал во время Большой кровавой войны. Была тут такая три года назад, когда все воевали со всеми. Молодой и неопытный, рвущийся стяжать славу в боях принц заработал лишь плен, после того как их армию разгромили орки, вооруженные многочисленными боевыми амулетами. Наследный принц это важная персона и Вендор, рассчитывал на нем прилично заработать, но родственники принца разочаровали и гнома и орка. Рассказывая об этом Хоган, приходил в ярость и брызгал слюной. Было понятно, что исчезновение одного из наследников только на руку оставшимся претендентам на трон, и они особо не торопились, а может, и вовсе не собирались выкупать своего родича. Единственный кому судьба молодого гнома была небезразлична, мог быть сам Король-отец, но он погиб в боях, предпочтя героическую смерть постыдному плену. Кто сейчас сидит на троне, принц не знал. Отцом он очень гордился, а на вопрос о матери лишь отмахнулся – кто будет слушать женщину, ее слово последнее. Когда Вендор устал ждать выкупа, гнома перевели к остальным рабам, стали привлекать к работам и дали ему презрительную кличку принц Мохнатый зад. А когда Хэк устал ждать выкупа, то решился на отчаянный побег.

– Поймали, – улыбнулся гном и выразительно почесал спину.

Хоган был один из немногих невольников, который имел постоянное место работы на конюшне. А проще говоря, принц работал конюхом. Неизвестно, как он договорился со старшим рабом и надсмотрщиками, но ему вдруг срочно понадобился в конюшню помощник и к нему «случайно» определили Виктора. Теперь большую часть времени новые приятели проводили вместе и когда между ними окончательно установились доверительные отношения, Хэк посвятил Сомова в свой план побега. Он считал, что сбежать отсюда можно только верхом на лошади используя преимущество в скорости, так как преследователям придется часто останавливаться, чтобы взять след. Именно поэтому гном перебрался на конюшню и даже приготовил для побега старую уздечку и нож с коротким, но острым лезвием. К сожалению, шанс прорваться сквозь ворота рабу на лошади был ничтожно мал и Хоган ждал счастливый случай уже больше года.

– Вместе, Сангин, вдвоем, – убежденно шептал гном, озвучивая новый скорректированный план побега, – мы сможем отобрать коня силой у зазевавшегося орка за воротами. Я видел, как ты дерешься, и вдвоем у нас точно сил хватит. Эх, мне бы боевой амулет или хотя бы меч я бы и один справился, – горестно вздыхал он.

Для Сомова явилось неприятным открытием то, что у орков, оказывается отличный нюх, не такой, конечно, как у собак (которых они давно поели), но специальные орки-следопыты вели поиск по запаху очень уверено. План Хэка решал эту проблему, однако в нем была одна загвоздка. Витя абсолютно не представлял, как держаться на лошади, о чем с грустью и поведал гному.

– Ничего сложного в этом нет, – успокоил его принц, – Я научу. Время у нас есть.

Знакомство с лошадьми началось с чистки мест, где они содержались. Виктор таскал ведрами воду в поилки, охапками сено в ясли, следил, чтобы у каждого коня в деннике был доступ к соли, поил, кормил и чистил. Животные быстро признали Сомова и охотно принимали его заботу. Несмотря на размер и вес под пятьсот килограмм, в большинстве своем, они оказались смирными и миролюбивыми существами. Один лишь своенравный жеребец черной масти никак к себе не подпускал, прижимал уши, в деннике разворачивался задом, а при случае мог лягнуть или укусить.

Поскольку лошадям полагался овес, питание студента стало более калорийным, а вскоре оно и вовсе разнообразилось самым невероятным образом. Началось все с того, что однажды вечером Витя увидел, как принц отправил в рот пойманного у них в комнате крупного таракана. На подобные повадки других гномов Сомов давно уже перестал обращать внимание, но от принца такого никак не ожидал. Вид брезгливости на лице человека не остался не замеченным.

– В чем дело?! – спросил, вскинувшись Хэк.

Парень он был гордый и горячий, даром что раб, и Сомов быстро сменил выражение лица. Не хватало еще поссориться из-за такого пустяка, как таракан.

– Прости, друг, я не хотел тебя обидеть. Мне просто необычно видеть то, что ты сейчас сделал. По моим традициям считается неприемлемым употреблять в пищу насекомых.

– Ах, вот в чем причина, – сразу успокоился гном и, развалившись на лежанке, принялся разглагольствовать: – Вы люди, погрязли в своих гастрономических заблуждениях. Мы гномы употребляем только здоровую пищу, и наша кухня лучшая в мире. Мы не какие-нибудь там альты или орки. Мы первейшие, самая древняя, самая культурная и самая огромная нация. Наши страны раскинулись от северных морей до дальних океанов на востоке. А у орков Макабр это единственное государство, которого коснулась цивилизация. Дальше на юг только дикие кочующие племена, которые живут под открытым небом, ходят без одежды и жрут всех, кого смогут поймать, в том числе и собственных соплеменников. Думаешь, цивилизованные орки Макабра далеко от них ушли? Тогда слушай. Был у меня слуга. Мы с ним вместе попали в плен. Очень старый гном. Я и держал-то его лишь потому, что их род поколениями служил нашему дому. Так вот, вывели орки несчастного старика за ворота и снесли ему голову. А тело порубили и съели, – тут принц слегка замялся, – Правда, некоторые злые языки утверждают, что вроде, как и не сами съели, а подло накормили этим мясом рабов. Не знаю чему верить.

Гномы загомонили, да, мол, было дело, однажды мясом щедро накормили. Хэк замолчал и задумчиво погладил свой волосатый живот.

– Хороший был слуга, – двусмысленно произнес он.

И тут ему в голову пришла новая мысль:

– А может ты, Сангин, кровосос? Уж очень сильно ты похож на альта.

Опа! Сомов чуть ли не присвистнул от удивления. Кровосос? Неужели здесь обитают какие-то альты – вампиры? Вот это новость. Хотя, чему удивляться, рассудил он, если в этом мире существуют орки и гномы, то почему бы не быть и вампирам.

– Нет, друг, я не кровосос, – улыбнулся он Хэку.

– Тогда завтра, наловим кузнечиков и саранчи, – пригрозил ему Хоган, – Я научу тебя любить здоровую пищу!

Витя хотел было возразить, но тут опять зашумели, зачмокали губами гномы:

– Да, кузнечики – это да!

Но ни на другой день, ни на следующий, студент не смог преодолеть отвращение к поеданию насекомых. Однако гном был настойчив, а человек неизменно голоден и однажды привычка, сформированная поколениями европейцев о запрете на употребление насекомых в пищу сломалась. Оказалось, что это не так уж и противно, как ожидалось, если не акцентировать внимание на том, что ты жуешь. Стоило сделать первый шаг, как меню быстро и значительно расширилось и в него вошло практически все летающее, прыгающее и ползающее в округе. Личинок и жуков ели сразу, а земляных червей предварительно ополаскивали, чтобы песок не скрипел на зубах. Главное было тщательно пережевывать, а крылышки и хитиновые панцири удалять.

Божья коровка добралась до кончика пальца Сомова, расправила оранжевые крылышки и улетела. «Нельзя есть насекомых с яркой предупреждающей окраской. Запомни это, студент». Виктор запомнил, но теперь вспоминая слова разноглазого мага, он только злился. Если уж тот обладал даром предвидения, то почему прямо не сказал: «Парень, не садись в самолет. Не туда прилетишь». Встречу этого разноглазого, убью!

Закрыв ворота конюшни изнутри, гном вывел из денника самую смирную гнедую кобылу с большими грустными глазами.

– Залазь, – скомандовал принц.

– Как же я залезу без седла? – опешил Сомов, когда не увидел не луки, чтобы ухватиться руками, не стремян, чтобы вставить ногу.

– Седло и не нужно, – отрезал гном, – Запомни, Сангин, седло это всего лишь снасть для того, чтобы удержаться на лошади, если ты ей не понраву. Заслужи доверие лошади, и седло тебе не понадобится. А учиться чувствовать лошадь, двигаться вместе с ней, как одно целое, седло будет только мешать. Считай, что день тренировки без седла равен месяцу тренировок в седле. Залазь.

Сомов подошел к кобыле, похлопал ее по шее, погладил, прикинул так и сяк и понял, что взобраться на нее без посторонней помощи невозможно.

– Может, покажешь как? – ехидно предложил он гному.

– Смотри. Стал здесь, обе руки сюда, теперь с правой ноги – опа!

За одно мгновение, малорослый гном стремительно обернулся вокруг шеи лошади и оказался на ней верхом. Виктор не поверил своим глазам – быть такого не может!

После нескольких безуспешных попыток повторить фокус Хэка, а затем уже с помощью друга, подталкивающего снизу, Сомов кое-как вскарабкался на лошадь.

– Держи, – гном вручил Виктору поводья и пояснил: – Это снасть для управления, но запомни, что главное это воля и желание всадника.

Чтобы легче и быстрее разобраться с системой управления лошадью, Виктор представил себе аналогию с автомобилем. Поводья – это руль для поворотов и одновременно тормоз. Часть ноги от ступни до колена, прилегающая к боку лошади и называемая шенкелем – это педаль газа. Все выглядело довольно-таки просто. Но оказалось совсем не просто, когда он поехал, и выяснил, что лошадь реагирует на малейшие движения всего тела, рук, ног, положения корпуса и даже седалища.

Так вечерами Витя стал потихоньку прокатываться по конюшне от стены до ворот и обратно. Перебрал всех имеющихся в наличие животных, кроме норовистого жеребца и уже считал, что при необходимости сможет как-нибудь справиться с управлением лошадью. Однако гном был недоволен. Глядя, как Сомов запрыгивает на лошадь, недопрыгивает, а потом висит на одной ноге и рывками пытается забраться, Хэк подбадривал:

– Давай, давай, головастик, дергайся, но залезай.

А когда гному не нравилось, как человек держится на лошади, то даже негромко покрикивал:

– Поясницей работай! Ноги опусти свободно, спину выпрями, баланс держи. Куда плечи гнешь? Расслабь поясницу!

Виктор не имел возможности опробовать все способы движения лошади (в конюшне не разгонишься), и Хэк объяснял это на пальцах:

– Есть несколько видов аллюров, но тебе достаточно знать основные три: шаг, рысь и галоп.

Сомов не стал вникать в тонкости того как там движутся ноги лошади при разных аллюрах и запомнил лишь то, что при движении рысью отчетливо звучат четыре удара копытами, а при галопе слышны три удара. Карьер был тот же галоп, но очень быстрый, а самым медленным способом – шагом Виктор ездить уже умел.

Тренируясь с лошадьми Сомов заметно укрепил ноги и начал регулярно делать растяжку. Это позволяло не только легко запрыгнуть на лошадь, но и могло пригодиться в предстоящей драке с орком. Драки Виктор не боялся. Его уже давно не пугала внешность монстров, да и были они на самом деле не такие и рослые, какими показались ему при первой встрече. Может, те первые орки были отборными воинами, а может, у страха просто глаза велики, но на поверку оказалось, что Сомов ничуть не ниже большинства орков и заметно превосходит по росту остальных людей, не говоря уже о гномах. Пробовал себя Виктор и в неизвестном ему ранее фехтовании. Иногда приятели брали палки от метел, и гном мутузил человека, как хотел. Даже палка в руках принца становилась грозным оружием.

Зимой было холодно, но снега не было. В конюшне температура не опускалась ниже десяти градусов, а полежать на теплой спине лошади было вообще верхом блаженства. Но обычно приятели забирались под крышу, на настил над денниками, где хранилось сено и, зарывшись в него, разговаривали. Сомов о себе больше помалкивал и свою историю начинал с момента, когда он очнулся от удара копьем по голове. Хэк же наоборот очень любил поболтать, особенно о себе любимом.

– Ну, принц, и что в этом особенного? В нашем доме двадцать принцев, не считая принцесс. А по всему Харсанту претендентов на трон вообще наберется больше сотни. Впрочем, и ты, Сангин, далеко не простолюдин. Достаточно посмотреть на твое ледяное лицо, чтобы в этом убедиться. Жаль, что ты не помнишь своего прошлого. Уверен, что когда мы отсюда вырвемся и разыщем твоих родителей, обязательно выяснится, что ты знатного рода.

Виктор гному не возражал, хотя точно знал, что в этом мире его родителей нет. А насчет ледяного лица ему говорила и Ийсма только другими словами, называя Виктора необычайно выдержанным и умело скрывающим свои чувства. Себя со стороны Сомов не видел уже давно, чтобы об этом судить, но он лицезрел окружающих и местные действительно никогда не прятали своих эмоций, а наоборот выставляли их напоказ. Поначалу студенту даже казалось, что все вокруг него кривляются, настолько все явно читалось на их лицах. Страдание, боль, удовольствие или радость аборигены выражали гипертрофированно, словно плохие актеры. Может быть, из-за отсутствия зеркал они просто не знали, как выглядят со стороны в отличие от Виктора, который часто видел свое отражение и как любой человек двадцать первого столетия с детства привык контролировать выражение своего лица. А может быть, слабое проявление эмоций было своего рода иммунитетом для людей информационного века, которые иначе оказались бы перегружены чувствами, от бесконечного потока шокирующих новостей, откровенных фильмов, душещипательных сериалов и жестоких компьютерных игр.

Снаружи по черепичной кровле монотонно стучал дождь, а внутри конюшни под крышей было тепло сухо и умопомрачительно пахло сеном.

– А хочешь, Сангин, я сделаю тебя министром, когда стану королем? – великодушно предложил размечтавшийся Хэк, – Будешь жить сытно, богато, собственных рабов заведешь. Женишься на одной из моих сестриц, получишь титул барона, правда, без права на трон. Сестры у меня знаешь какие красавицы, все глазастые, грудастые, волосатые.

– И что, сильно волосатые? Ну, ноги там, попа? – улыбнулся, подтрунивая над другом Виктор.

– Конечно, и не сомневайся! – заверил его гном, не замечая юмора, – Выберешь себе самую волосатую принцессу. Ее согласия мы даже спрашивать не будем, поженим вас по моему королевскому указу. А если пойдут дети, то они уже станут полноправными престолонаследниками по материнской линии. О чем тебе еще мечтать? Соглашайся. Между прочим, ваш великий император Марк тоже был наполовину гномом. И станешь ты, Вик, жить в лучшем городе мира – нашей столице Хиргосе. Знаешь, какой у нас огромный и красивый город! Дворцы самые роскошные! Храмы самые величественные! Есть такие древние храмы, что в те времена, когда их строили первые гномы, людей еще вовсе не существовало. Мы самая древняя раса и именно мы основали цивилизацию, а потом принесли ее остальным. Мы первейшие!

Этим же вечером, Сомов побеседовал перед сном с Ийсмой и разговор у них зашел о странах, населенных людьми и конечно о загадочном императоре Марке. Целительница рассказывала охотно и как всегда, часто прерывалась, чтобы объяснить Вику новое слово.

– Велик был император Марк. При его правлении было сделано столько хорошего, что не хватит и ночи, чтобы обо всем рассказать. Он первый император, который смог ограничить беспредельную власть магистров, сдерживающих развитие прогресса. При нем проложили первые паровые дороги по всей стране. В городах заработали новые заводы и фабрики. У людей появилась работа, улучшилось благосостояние, повысилась рождаемость. Беззаконникам перестали рубить головы и конечности, а построили специальные дома для перевоспитания работой. Была проведена повсеместная стандартизация. Представь, как до этого трудно приходилось нам лекарям. Вот, например, как измерить температуру больного, если существуют сотни градусников и каждый со своей шкалой и точкой отсчета. Причем некоторые градусники начинали отсчет именно от температуры подмышки человека, – Ийсма тихонько посмеялась и продолжила: – Но главное император смог объединить десятки разрозненных мелких государств в могучую единую империю, которая управлялась железной рукой и мудрой головой. Велик был император Марк. Пусть покоятся нетронутыми его кости.

– И что, все страны мирно объединились?

– Без сражений, конечно, не обошлось, но таких кровавых битв, которые были в последнюю войну, мудрый правитель избежал. А вот его Лучезарный наследник, которому слава отца не давала покоя, решил присоединить к империи последние два независимых государства людей и втянул весь мир в войну, которая осталась в истории как Большая кровавая и длилась пять лет. В итоге империя осталась империей только в названии. Теперь в мире шесть отдельных стран, населенных людьми, не считая десятков мелких самостоятельных герцогств. Мы утратили выходы к нескольким морям, потеряли часть территории на западе, юг захватили орки. А уж сколько жизней и судеб было загублено, никто не считал.

– А правда, что император Марк был полукровка, гном наполовину?

Виктор впервые увидел, как целительница громко расхохоталась.

– Ой, прости, не смогла удержаться. Тебе, наверное, об этом Хэк рассказал? – вытирая слезы, выступившие от смеха, спросила Ийсма и дипломатично ответила: – Лично я императора Марка не видела, но не думаю, что в его родословной были гномы. Кроме того, брачные связи между людьми и гномами запрещены. Не рождаются дети от таких браков, а если вдруг и рождаются, то потомства они уже точно не дают.

Ну и болтун, подумал о принце Вик.

Время шло и, наконец, дождливую сонную зиму, сменила солнечная и жизнерадостная весна. Человек и гном сидели за конюшней, подальше от глаз орков и грелись на солнышке. Хэк делился одним из своих секретов:

– Почему мой друг, Сангин, мы с тобой здесь, а остальные на полях? Потому, что я взятки даю. Старшему над рабами даю, надсмотрщикам даю, всем даю. Золота у меня нет, вот и пишу им расписки, что если вернусь домой в Хиргос, расплачусь. Расписки клятвенные, приходится и кровью мазать и палец ставить, потом не отвертишься.

– Не понимаю, – удивился Сомов, – Как же это орки за долгами к гномам поедут? Разве их там не убьют?

– Ну, кого-то может, и убьют, – добродушно согласился Хэк, – но мы же все-таки не дикари какие. Потом есть еще маги, купцы, послы всякие. Разве мага кто посмеет тронуть? Так что расписку мою пару раз перепродадут за полцены, а потом кто-нибудь заявится и предъявит к оплате. Точно предъявит, это как солнцу встать.

Беседу приятелей прервал зубогляд, как называли здесь орка ветеринара. Пришлось Виктору неохотно подниматься и вести отбракованных животных в кузню. Замена изношенных подков являлась его прямой обязанностью.

– Эй, кузнец, колесо для телеги есть? – заглянул в кузню озабоченный орк надсмотрщик, – На сухом ручье телега встала. Сломали колесо недотыки. Придется теперь кому-то туда тащиться, – взгляд орка наткнулся на Виктора, – О! Раб. Ты чем занят? А ну-ка, хватай колесо, шагай за мной.

– Я лошадей привел, – попытался возразить Сомов, – Мне их еще обратно в конюшню вести.

– Без тебя отведут, – отрезал орк, – Хватай колесо.

Виктор с досадой пнул двухпудовое колесо, поставил его на ребро и покатил вслед за надсмотрщиком. У ворот замка их уже ждал матерый орк со свирепым выражением лица, по одежде и оружию которого было понятно, что это воин.

– Ты чего одного привел?! – сразу насел он на надсмотрщика, – Там телега доверху углем набита, мне что, ждать пока он ее до ночи разгружать будет?

– Так нет никого больше. Все рабы сейчас в поле, – обижено засопел надсмотрщик и попытался убедить злого воина: – Зато этот выносливый. Смотри, какой высокий. Такой и один справится.

– На конюшне есть раб, – быстро вставил фразу Витя.

Но тут же получил удар кулаком в солнечное сплетение и упал на колени, держась руками за живот и хватая ртом воздух.

– Тебе кто позволил пасть открывать, раб? – взревел воин, – Давно плетей не получал? Встал быстро! Бегом за вторым!

Гном лежал на лавочке, и бездельничал, когда к нему подбежал запыхавшийся Сомов.

– Хэк, нас с тобой на разгрузку требуют. На ручье телега застряла груженная углем, не иначе как две лошади ее тащат, – выпалил он с ходу.

Хоган медленно сел. Он некоторое время непонимающе смотрел на Виктора, а потом сорвался и помчался в сбруйную, где находился тайник. И уже через пять минут приятели стояли у ворот замка.

– А, принц Мохнатый зад, – узнав гнома, презрительно хохотнул воин и грузно взобрался на лошадь, – Взяли колесо бездельники и живо вперед!

Охрана подняла ржавую скрипучую решетку и по пыльной дороге троица затрусила к сухому ручью, до которого было километров пять. Злобный орк непрерывно подгонял рабов и не позволял им даже рта раскрыть, но взгляды друзей полные решимости говорили сами за себя. У приятелей был только общий план – напасть на орка и завладеть его конем, однако теперь Витя начал сомневаться, что с этим свирепым орком они справятся даже вдвоем. И совсем худо было то, что впереди вместе с телегой их ждал еще один орк. Нет, к телеге идти нельзя, размышлял Виктор, нападать нужно сейчас. Видимо те же мысли посетили и гнома, поскольку в его глазах начало нарастать беспокойство. Но опытный орк не оставлял рабам не единого шанса. Грамотно держался сзади на расстоянии, с лошади не слезал и постоянно криком подгонял рабов вперед. Когда показался сухой ручей и застрявшая в нем телега с грузом Виктор упал духом. А когда разглядел, что рядом с телегой не один орк, а целых два, то окончательно сник. Правда, один из орков был простым работником и без оружия, но это уже ничего не меняло. План побега с треском провалился.

Рабы остановились и бросили колесо на землю. Надо было малость передохнуть, но неугомонный Хэк сразу же полез к телеге.

– Ну, что там с колесом? – деловито спросил он, вклиниваясь между орками.

– Налетели на камень, раскололи обод, – Орк с мечом наклонился, показывая рукой под днище и вдруг удивленно воскликнул: – Ах ты!