Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

В Адмиралтействе также не теряли времени даром: военные моряки представили доклад, в котором подчеркивалась необходимость создания флота, способного вести войну против России и Франции одновременно.

Лорд Солсбери, как он сам с неудовольствием признал, оказался вынужденным заставить Великобританию принять участие в гонке с другими державами в области морских вооружений. И парламент не в пример другим случаям не мешкал.

Уже в марте 1889 года соответствующий Билль был внесен в парламент.

Этот документ был рассчитан на десять лет – предполагалось построить восемь броненосцев первого класса, два броненосца второго класса, девять бронепалубных крейсеров, три десятка крейсеров серии «Медея». Сверх того – четыре легких крейсера серии «Пандора» и еще восемнадцать торпедных канонерских лодок. Английский парламент принял этот закон, и бюджет Адмиралтейства, утвержденный незадолго до этого, увеличился еще на четверть. Рост военно-морского бюджета сопровождалось решительными заявлениями – мол Британия не потерпит покушений на свое морское владычество и должна иметь флот сильнее, чем объединенные флоты двух самых крупных после нее морских держав.

Всего заказано было кораблей на астрономическую сумму: двадцать один миллион пятьсот тысяч фунтов стерлингов – что составит примерно четверть миллиарда рублей.

Георгий вдруг невесело усмехнулся. Сумма безумная конечно – если б в казну российскую свалилась с небес хоть половина… Так он бы спел на радостях «Арию Индийского гостя» А почтенный старец Бунге вообще так наверное «русскую» сплясал прямо на заседании Комитета министров!

Но только вот эта колоссальная груда денег – менее трети тех что ушло на последнюю войну с турками.

Однако всё-ж – какие все таки скоты эти великобританцы! Воистину обер-скоты как выражался батюшка. И так не проплыть никуда без того чтобы увидеть брыластую морду Джона Буля и пушки его кораблей…

Без малого сто лет этим строкам Шиллера – а как вчера написано. Да – вот уж правду сказать – где-где, а на море с Лондоном нам не тягаться… А мы и не будем! Ну что там дальше?

Новый лист, опять четкий почерк министерских писцов и регистраторов – с завитушками и без единой помарки.

На этот раз отписался Азиатский департамент МИД.

21 мая в Османской империи основана партия названием «Общество османского единства». Основные цели – восстановление конституции 1876 и созыв парламента. Любопытно – парламент и политические партии с этой с позволения сказать «конституцией» завелись уже и у отсталых закосневших в диких обычаях турок. Правда вид они принимают вполне себе азиатский – и противоречия в меджлисе решаются не дебатами, а как и раньше в серале – кровушкой и резней. Разве что вместо ятаганов – штыки и скорострельные винтовки. Дела у турок к слову идут прескверно – после того, как команды нескольких кораблей, взбунтовались, требуя выплаты задержанного за год жалования, угрожали обстрелять Стамбул, султан Абдул Гамид, повергнутый в ужас, приказал снять с кораблей важнейшие детали машин и орудий, и спрятать их в своем дворце.

Что еще? А вот тоже небезынтересно…

Опять Германия – рейхстагом принят закон о страховании рабочих от нужды в старости и во время неспособности к работе, хотя при обсуждении этого закона он подвергся резким нападкам как недостаточно достигающий цели.

Как сообщал все тот же Шувалов «изданием его была почти исчерпана программа социальной реформы в том смысле, как её понимал князь Бисмарк, для которого рабочий вопрос составлял, в сущности, только средство прикрепить рабочий класс к правительству посредством страховых и иных учреждений, сосредоточенных в руках администрации».

Можно ли что то подобное завести в России – пресловутый рабочий вопрос он конечно терпит – но и его надо решать? Ладно – это воистину не к спеху.

27 мая состоялось начало Большой Азиатской экспедиции – в Восточный Тянь-Шань и Наньшань. Во главе – молодой, но уже заслуженный географ Григорий Ефимович Грум-Гржимайло, на счету которого исследования западного Тянь-Шаня, Кашгарии, Памира, и Гиндукуша.

Экспедиция вышла согласно телеграмме 27 мая из Джаркента через Восточный Тянь-Шань, горы Бэйшань и Наньшань имея конечной целью выйти к берегам реки Хуанхэ. Во главе Экспедиция само собой во имя науки – но и не только…

По поводу этой экспедиции имеется подробное определение военного ведомства… Не только изучить эти прежде неведомые цивилизованному человеку края, но и выяснить – смогут ли там пройти войска, как быстро и в каком количестве.

Ну интересно – как вернутся дай Бог с успехом – почитаем отчет. Ну и ордена с производствами в чине не замедлят…

Георгий хитровато улыбнулся.

Да-с господа англичане! Это не моря которыми вы вроде как владеете – тут крейсера вам не помощники. Вы ведь сравнивали свой спор с Россией с игрой в покер? Даже с «Большой игрой»? Хорошо – но только в картишки то ведь и проиграться можно. Дотла!

Как проиграл свою игру придумавший сие словосочетание сэр Артур Конноли лишившийся головы по воле эмира Бухарского Насруллы (деда вассала Георгия) которого англичанин попытался обмануть.

12 июля во Франции раскрыт заговор Жоржа Буланже.

Прямо как в какой-нибудь Венесуэле или Мексике честное слово – заговор военного министра против власти!

Но Буланже тоже хорош. Скороспелый генерал – что есть то есть – храбро воевавший с пруссаками. А став министром не в пример нашим фрунтовикам быстро перевооружил армию на скорострельную винтовку и снаряды с меленитом, заодно повышая довольствие и облегчая муштру…

При этом – политикан и шулер каких поискать! Сперва – почти что революционер не хуже прости Господи тех парижских коммунаров, травил заслуженных офицеров за одни лишь симпатии к монархической идее, одновременно провозглашая скорейшую войну с Германией. Война сия должна была «смыть позор 1870». Затем не порывая с радикалами ухитрился вступить в тайные сношения с обеими монархическими партиями страны – и с бонапартистами и с легитимистами стоявшими за Бурбонов. И почти примирил их…

Экий винегрет однако! Даже новое политическое течение изобрел – «буланжизм». Не рыба ни мясо – с одной стороны монархия с другой революция… В голове у бывшего почти революционера при этом форменная каша – новая форма правления должна стать республика – точнее как бы республика – но с главой Бурбонского дома графом Луи-Филиппом Парижским в качестве президента…Самому Буланже полагался пост верховного главнокомандующего. И все это не просто не тайна – про это пишут в газетах и обсуждают в парижских кофейнях! Нонсенс!

Но однако слабоват в коленках оказался новоявленный диктатор. В то время как его сторонники ждали от него государственного переворота Буланже испугался ответственности, а разоблачительные статьи в газетах окончательно добили его… Ему бы ударить – но он как истый временщик колеблется и сомневается… В марте наконец принято решение Верховного суда его арестовать – но он пребывает на свободе до апреля и спокойно уезжает в Бельгию. И только потом объявляют о раскрытии заговора… Да уж – ля белле Франс не перестает удивлять. Воистину – это не страна, а черте что!

Особенно с учетом того что случилось там всего через два дня после громогласного разоблачения давно проваленного заговора. 14 июля состоялся Парижский конгресс II Интернационала. Они объявили 1 мая ни много ни мало «Днём солидарности рабочих всего мира» и предложил ежегодно отмечать его демонстрациями с социальными требованиями.

Охранное отделение доложило что и в России имеются желающие последовать призыву…

Ладно – пусть попробуют – смутьянов будем давить без стеснения. Горячие головы хорошо остудит стужа акатуйская. А вот… напоследок осталось самое неприятное. И тоже политическое.

31 мая жандармами была арестована бомбистка Софья Михайлова Гинсбург.

Георгий вчитался в строки донесения. Родилась в 1863 м, приняла православие, потом учительствовала, а затем примкнула к народовольцам – уже после цареубийства. Но ничего серьезного там не было – собрания на квартирах с пением бунтарских песен да разговорами…

Четыре года назад уехала за границу в Париж (ну вот опять Париж!), где знакомится с идеологом террора Лавровым. В прошлом году с подложным паспортом возвращается в Россию. Так – а это уже другое дело – деятельное участие в петербургских военных кружках… «По данным негласных осведомителей «Онегина» и «Ромашки» за границей вместе с Исааком Дембо участвует в изготовлении разрывных снарядов». И вот такая особа живет себе в России. А полиция – ни сном ни духом.

Попалась не из-за усердия филеров и не из за доносов столь лелеемых охранкой провокаторов (небескорыстно лелеемых – поговаривают рептильные фонды господа стражи трона используют не без выгоды-с).

Просто нелепая случайность – 14 февраля сего года – как раз когда Георгий только обдумывал что делать с результатами работы следственной комиссии, мадам забыла в магазине портмоне, в котором находился проект прокламации, на случай… удачного покушения на «Всероссийского душителя регента Георгия Романова». На него стало быть!

Вот так – никого не казнил и в крепость не упрятал и даже подумывал из ссылки кое-кого из политикусов вернуть – а уже «всероссийский душитель».

Следствие закончено, можно судить – и вот насчет приговора появилась заминка.

Анатолий Федорович Кони – ох известный либерал! – заранее предложил кровожадную девицу помиловать. Формулировка была обтекаемая и в общем на вид разумная.

Дескать, общество все больше сочувствует казненным, а начинать царствование виселицей не комильфо… Опять же казнь женщины… Вечная каторга или пожизненное заточение в крепости избавят от угрозы не менее надежно.

Добавочно было указано – что мол у нас в России даже самых страшных уголовных злодеев – иные убили не двух или пятерых – по два, а то и три десятка покойников на каждом – и то не вешают. (Да – а ведь и в самом деле упущение!) Тем более заговорщики практически разгромлены – «Народной воли» ни «Черного передела» нету – остались эмигранты да горсточка людей таящаяся в подполье и холодеющая при виде городового…

Георгий отложил лист и глубоко задумался.

Заговорщики разгромлены? Бомбы однако делают и прокламации пишут. Но пусть и разгромлены. А надолго ли? Он когда еще висела в воздухе гипотеза что катастрофа – дело рук злоумышленников прочел отчеты по прежним покушениям.

И эти бумаги его огорошили.

Например опаснейший заговор Нечаева был раскрыт чисто случайно. Софья Перовская допустила оплошность: при аресте не успела уничтожить записную книжку с фамилиями женщин-связных, жен и любовниц распропагандированных Нечаевым солдат Петропавловской крепости. Оттуда то ниточка и потянулась. А уж как нашли кончики – так просто хоть стой хоть падай. Ибо собирался этот безумный сектант – убийца захватить царя – его отца Александра III и его приближенных во время молебна в соборе Петропавловской крепости.

Перовская потом уже после ареста, признавала что именно план Нечаева мог принести успех … Офицеры и солдаты, участники заговора, были арестованы, судимы военным судом, разжалованы и сосланы. В «Приговоре к делу о пропаганде среди солдат» было записано, что «команда дошла до такой степени деморализации, что почти в целом составе впала в тяжкое преступление». Казенный язык – в таких выражениях отчеты о конском падеже какого-нибудь ассенизационного обоза составляют. А ведь от написанного впору волосам на голове дыбом встать!

Как однако все просто… И страшно! Один сумасшедший – а Нечаев действительно был безумцем – фанатиком, собиравшимся построить не какую то утопию или царство справедливости как пресловутые социалисты (хоть и тщетная мечта, но хоть понятная и где то даже и простительная). Нет – на месте несчастной России согласно его планам должна была быть воздвигнута воистину держава самого Сатаны в которой предполагалось умертвить чуть ли не четырех из пяти жителей! Так вот – один сумасшедший – без денег без сторонников наверху какие были у декабрьских заговорщиков восемьсот двадцать пятого года – сидя в тюрьме (!!!) создает опаснейшую организацию… из собственных тюремщиков (!!!).

Но все же если подумать и не решать с кондачка… Может в мысли старого судейского волка Кони всё же есть резон – мучеников у пресловутого «дела свободы» и так хватает? Из тех же декабристов так просто икону какую то слепили (а между прочим ни один из них про свободу витийствовавших за пуншем да «Клико» своих то крепостных не отпустил!) Занудные и бесталанные литераторы Герцен с Чернышевским кумирами читающей публики стали – ей бы волю дать – так в гимназиях заставили бы бедных детишек изучать про скорбного умом князя спавшего на гвоздях!

Если помиловать дуру – иудейку – оставив сидеть в крепости до седых волос – глядишь и порадуется общество да похвалит молодого царя. Или не похвалит, а все равно назовет сатрапом и «душителем всероссийским»? Как же поступить? Может дождаться пока суд своим чередом вынесет приговор – а там может и решать не доведется – потребует какой-нито либеральный прокурор из молодых двадцать лет – а суд и утвердит… А если нет? Пристойно ли откладывать неприятное на потом в надежде что все само как – нибудь образуется?

Георгий вспомнил восемьдесят второй год… То чему стал свидетелем будучи ребенком. На одном из раутов в Аничковом дворце некая молодая графиня, побывшая на Семеновском плацу когда казнили заговорщиков погубивших деда, громко и весело повествовала о том, как «Мадам Перовская танцевала, вися на петле…» Георгий был еще мал чтобы оценить те слова, но даже он заметил как отразилось на лицах собравшихся некое неприятное тяжелое чувства. А один бывший при этом старый вельможа засверкал глазами на рассказчицу и грозно сдвинул седые брови. Он как будто хотел что-то сказать, но вместо слов отмахнулся рукой и быстро вышел из комнаты…

А еще – письмо перехваченное жандармами. Некий разночинец вспоминал казнь цареубийц каковой стал очевидцем. Оно тоже было среди отцовских бумаг…

«…Вторым был повешен Михайлов. Вот тут-то и произошел крайне тяжелый эпизод, вовсе не помянутый в отчете: не более как через одну-две секунды после вынутия ступенчатой скамейки из-под ног Михайлова, петля, на которой он висел, разорвалась, и Михайлов грузно упал на эшафотную настилку. Гул, точно прибой морской волны, пронесся по толпе; как мне пришлось слышать потом, многие полагали, что даже по закону факт срыва с виселицы рассматривается как указание свыше, от Бога, что приговорённый к смерти подлежит помилованию; этого ожидали почти все…

Михайлов поднялся сам и лишь направляемый, но не поддерживаемый помощниками палача, взошел на ступеньки скамейки, подставленной под петлю палачом Фроловым. Последний быстро сделал новую петлю на укрепленной веревке, и через пару минуты Михайлов висел уже вторично.

Секунда, две… и Михайлов вновь срывается, падая на помост. Больше прежнего зашумело море людское. Однако палач не растерялся и, повторив уже раз проделанную манипуляцию с верёвкой, в третий раз повесил Михайлова. Медленно завертелось тело на веревке. И вдруг как раз на кольце под перекладиной, через которое была пропущена веревка, она стала перетираться, и два стершиеся конца её начали быстро и заметно для глаза раскручиваться. У самого эшафота раздались восклицания: «Веревка перетирается. Опять сорвется». Палач взглянул наверх, в одно мгновение подтянул к себе соседнюю петлю, влез на скамейку и накинул петлю на висевшего Михайлова…»

Вот так…

Ловкий однако малый этот Фролов! Интересно – поднесли ему потом рюмку водку или просто дали трешницу? Или расщедрились на «красненькую»?

И вот сейчас эта Гинсбург!

Он представил себя на том плацу – ведь наверное захотел бы остановить казнь – просто что называется по человечеству…

Но ведь цареубийцы должны быть покараны – смерть царя и смерть убитых царских слуг – да и простых обывателей погибших от бомб неотмщенной остаться не могла… Иначе – что станет с законом и справедливостью? В памяти опять ожило прошлое – на этот раз тот страшный день когда деда привезли в Зимний дворец после взрыва бомбы Гриневицкого… Пятна крови на мраморных ступенях по пути в царские покои куда их – детей – привел отец – цесаревич Александр Александрович – которому оставалось быть цесаревичем меньше часа… Тяжелый запах лекарств и смерти. Кровоточащая наскоро забинтованная культя на месте правой ноги, множество ран на лице и голове, угасший взгляд умирающего… Брат Ники, смертельно бледный, в своем синем матросском, плачущая матушка, все еще держащая в руках коньки – известие о цареубийстве пришло когда они готовились отправится на дворцовый каток… Отец стоял у окна, опустив могучие плечи, сжимая до боли кулаки и тяжело, страшно молчал…

Георгий невольно проглотил комок в горле.

И вот этих – миловать??!

Но одно дело всё понимать и совсем иное – видеть самому как дергается на «глаголе» живой человек казнимый по твоей воле.

Такова если подумать участь царя – обратная сторона жизни каждого властителя…

Право и обязанность обрекать людей на смерть – будь то несколько преступников или десятки, сотни тысяч солдат во время войны..

Поднявшись Георгий вышел в зал ротонду, машинально кивнув лейб-гвардейцу у дверей кабинета.

Тут никого кроме него не было – все адъютанты и дежурный генерал находились в другом крыле – если потребуется – явятся, а мозолить глаза царю лишний раз незачем.

Зал был обставлен гарнитуром золоченой мебели дворцовых мастеров, а на полу расстелена огромная шкура азиатского тигра поднесенная отцу депутацией самаркандских туземцев.

(Некстати вспомнился рассказ гатчинского обер-егермейстера – тигра этого дабы не попортить шкуру не застрелили, а отравили подбросив на охотничью тропу приправленное особыми местными ядовитыми травами мясо свежезарезанного козла. Экое, однако, зверство!)

Как резиденция, Гатчина что ни говори была великолепна: дворец, вернее, замок, представлял собой обширное здание, выстроенное из тесаного камня, прекрасной архитектуры и вполне удобной планировкой.

Дворец украшен зеркалами и золочёными консолями с мраморными вазами и светильниками венецианского стекла тончайшей работы, мраморные камины, обшитые дубовыми панелями гостиные…

При дворце имелся обширный парк, в котором росло множество старинных дубов и других деревьев. Прозрачный ручей вился вдоль парка и по садам, обращаясь в некоторых местах в обширные пруды, вернее, озера. Вода в них была до того чиста и прозрачна, что на глубине трех-четырех аршин видны были камешки на дне, и в этих прудах плавали большие форели и стерляди – их иногда подавали к царскому столу.

Здесь жила семья государя Александра, тут прошло детство Георгия. Многие втихомолку злословили – дескать слаб духом царь – не в пример деду и отцу. Спрятался в Гатчине будто медведь в берлоге. Это про человека стоявшего на линии огня на Дунае и под Рущуком.

Легко судить других когда не в тебя снаряды с гремучим студнем кидают! Впрочем… все чаще посещала молодого императора дума – только ли от людей из «подполья» ждал удара отец?

Вспомнить хоть историю со Скобелевым… Он над французами с их Буланже смеялся – а ведь и в России был схожий тип (хоть в чем то мы европы опередили!)

Михаил Дмитриевич Скобелев – «Белый генерал» – самый молодой и популярный военачальник – без лести и много более старшие генералы называли его «современным Суворовым». Первым ворвался в Хиву, заставив ее капитулировать. Победитель Коканда. Герой Шипки, Плевны и Ловчи… Пожалован Золотым оружием и возведен в генерал-адъютанты. Потом – опять Туркестан. В январе 1881 года, взяв сильную туркменскую крепость Геок-Тепе, Скобелев присоединил к России богатый и цветущий Ахалтекинский оазис. Александр II дал ему чин генерала от инфантерии и орден Св. Георгия II степени. Пойди все как полагалось – быть бы Скобелеву фельдмаршалом и стать в ряду таких людей как Потемкин, Кутузов, Барклай-де-Толли и Паскевич. Да он и так уже считался признанным первым полководцем России. Покоренные азиаты боготворили его почитая «Ак Пашу» чуть не вторым Искандером – Александром Македонским. Однако прогремел взрыв первого марта…

Когда в Туркмению пришла весть о цареубийстве, Скобелев немедленно отправился в путь – и на каждой станции его встречали как триумфатора, а встреча в Москве превзошла все что можно было ожидать: генерал-губернатор князь Долгоруков, который должен был сопровождать полководца в Петербург, едва сумел пробиться к его вагону, так плотно стояли тысячи москвичей на площади перед вокзалом. (Это ведь, минуточки во дни траура – почти сразу после царских похорон!) Прибыв в Петербург, Скобелев прежде всего поехал на могилу Александра II, и только после этого – в Зимний дворец. Отец принял его холодно, даже не предложив сесть – и не в одном нарушении устава было дело…

Что уж случилось с рассудком этого не обиженного ни судьбой ни властью человека что он перестал быть тем кем был раньше – слугой трона и России – неведомо. Но случилось. Правда, матушка как-то обмолвилась – еще пару лет назад – что слухи доходили до двора еще и прежде…

Победоносцев, сразу же разобравшись в существе дела, написал Александру III большое письмо, призывая царя непременно привлечь Скобелева на свою сторону. Георгий нашел его в бумагах отца – он их толком не разобрал еще…

«С 1 марта вы принадлежите со всеми своими впечатлениями и вкусами не себе, но России и своему великому служению, – писал обер-прокурор Синода. Нерасположение может происходить от впечатлений, впечатления могут быть навеяны толками…» И дальше – что такой человек как Скобелев уже принес России огромную пользу и принесет еще больше – если не отталкивать его, а вернуть на должный путь…

В итоге увещевать Скобелева отправился лично Лорис-Меликов. «Белый генерал» пригласил его в свой вагон. Оставшись наедине, он разволновался, даже разрыдался и, нес какую то на взгляд Георгия слезливую ахинею – словно слабонервная дама или испитой разночинец – неудачник. Убеждал Михаила Тариэловича ни много ни мало учинить мятеж.

«Дальше так идти нельзя. Все, что прикажете, я буду делать беспрекословно и пойду на все. Я не сдам корпуса, а там все млеют, смотря на меня, и пойдут за мной всюду… Я готов на всякие жертвы, располагайте мною, приказывайте!». И обиняками изложенный план – о, дерзкий и безумный – но как и нечаевская затея могущий сработать – арестовать царя и упрятав все августейшее семейство под надежной охраной в каком-то из дворцов единолично править от имени монарха. При участии «хунты» – ну точно как в какой-нибудь дикой южноамериканской республике – с Лорис-Меликовым в качестве второго лица.

Потом Меликов доверительно поведал Кони: «… Это мог быть роковой человек для России – умный, хитрый, отважный до безумия, но совершенно без убеждений». Убеждение одно у него все таки было – война с немцами и австрияками – и чем быстрее тем лучше!

Кончилось все однако грешно и смешно.

Как-то хорошо погуляв в «Яре» генерал после обеда у барона Розена, поехал в гостиницу «Англетер», что стояла на углу Петровки и Столешникова переулка.

Там в первом этаже занимала роскошный номер знаменитая московская кокотка Элеонора Альтенрод (видимо на интимные аспекты немцеедство «Белого генерала» не распространялось).

Что уж там случилось – неизвестно но поздно ночью испуганно всхлипывающая демимонденка выбежала во двор и сообщила швейцару, что у нее в постели умер какой-то офицер. Это оказался Скобелев.

Говорили что умертвила его «Священная Дружина»: некая секретная организация из знатных дворян, имеющей целью «тайными путями оберегать особу государя». (Та, которую в обществе именовали не иначе как «Клуб взволнованных лоботрясов».)

Другие кивали на масонерию (а как же без нее?), на турок, применивших «секретную азиатскую отраву». Третьи подозревали Германию и лично Бисмарка.

На то были вроде как основания. Уж слишком неприлично радовалась печать в Берлине и Вене. «Пусть панслависты и русские слависты плачут у гроба Скобелева. Что касается нас, немцев, то мы честно в том сознаемся, что довольны смертью рьяного врага. Никакого чувства сожаления мы не испытываем. Умер человек, который действительно был способен употребить все усилия к тому, чтобы применить слова к делу.» И весьма похоже что генерал и в самом деле умер накануне применения слов и мыслей к делу – правда не к немецкому.

Незадолго до того случилось странное происшествие.

Управляющий Скобелева Иван Ильич Бессонов реализовал по его приказанию все ценные бумаги, продал золото, хлеб из имений, заложил недвижимость собрав без малого миллион и… сошел с ума.

«Я и не знаю, где теперь деньги, – жаловался Михаилу Тариэловичу Скобелев. Сам он невменяем, ничего не понимает. Я несколько раз упорно допрашивал его, где деньги. В ответ он чуть не лает на меня из-под дивана. Впал в полное сумасшествие… Я не знаю, что делать!»