Vision of Future

Обновленные

– Этого не может быть, – не переставало крутиться у меня в голове, – я и в заложниках у «Древних». Не зря мама предупреждала меня быть осторожной…

В этот момент я услышала взрыв где-то далеко от себя. Видимо, у «древних» с моим кланом опять началась очередная перестрелка.

Как ни странно, мне было не страшно, я не чувствовала абсолютно никакой угрозы со стороны вражеского клана и была уверена, что меня они не обидят.

Клан «Древних» я изучала в школе, знала все их повадки и требования к представителям моего клана. Одно из основных которое было: выделить территорию, на которой будут проживать только они. Соответственно, это и была одна из основных причин, по которой между нашими кланами уже долгое время проходила война и торжествовала ненависть.

С самого детства мы знали, что клан врагов опасный, их стоит остерегаться и, если уж так получилось, что «посчастливилось» их встретить, немедленно подавать сигнал SOS. Но, по правде, мне всегда было интересно встретиться с кем-то из «Древних» и постараться узнать подробности их жизни. Со школы и интернета мы знали о них одновременно много, но в одночасье ничего.

Я постаралась напрячь свой мозг в надежде вспомнить какую-то раннее изучаемую информацию о них и почему-то сразу же вспомнила один из школьных дней…

– Здравствуйте! – поздоровалась я с охранником школы, протянув при этом ему правую руку с QR кодом.

– Здравствуйте, спасибо, – ответил он и поставил свою руку напротив моей, чтобы просканировать и тем самым, проконтролировать со встроенной в неё программой, являюсь ли я ученицей школы и какого класса.

Из-за участившихся в последнее время нападений Древних меры безопасности в школе были на высшем уровне. Отсканировав меня, он удостоверился, что я ученица данной школы, отношусь к всесторонней касте и пропустил внутрь школьной капсулы.

Я шла в сторону своего класса, как у меня завибрировала рука: кто-то звонил. Это была мама, с которой у меня не было желания разговаривать. Хлопнув легонько в ладоши, я сбросила входящий звонок. Но маму это не остановило, и возле класса, я почувствовала вибрацию по всему телу с голосом в голове: «Грейс, когда я тебе звоню, будь добра ответить на звонок. Ты знаешь, насколько энергозатратно мне посылать тебе мысленную энергию. Наш утренний разговор ещё не окончен. Увидимся за ужином. Мама».

– Грейс, – окликнул меня кто-то сзади, и я подскочила от неожиданности, – Ты чего еще не в классе? Скоро уже прозвенит сигнал.

Это был мистер Джерреми, он шел следом и старался наклеить очередной пищевой пластырь. Кажется, сегодня это были полба с орехами. На днях у нас была тема: «Революция еды от 2010 до 2095 года». Было очень интересно, ведь он рассказывал, как раньше люди брали фрукты, добавляли их в сбивающуюся машинку, которая называлась блендер, и получившуюся смесь с удовольствием пили.

– Фу, это выглядит ужасно! – выкрикнул Том, вдыхая через трубку приготовленный мамой суп.

– Почему же ужасно? – откликнулся учитель, – Это была очень даже вкусная еда, люди верили, что таким образом сохраняют все витамины из фруктов и овощей, а также находящуюся в них клетчатку.

– Я вот суп или любой другой продукт, когда захочу тогда и ем, мне для этого даже и минуты не требуется для приготовления. Сегодня день вдыхаемой еды, а вчера, например, я приклеил пищевой пластырь на 24 часа, который обладал всеми необходимыми для меня витаминами, макро- и микроэлементами внутри. Завтра могу быстро просканировать организм, распечатать на 3D принтере желаемую еду и вся готовка.

Одноклассники одобряюще закивали, ведь мы не представляли, как можно взбивать негигиенические фрукты и овощи в непонятную субстанцию и потом всё это пить.

Мой класс был особенным, в нем были только ученики, принадлежащие к всесторонней касте. Это давало нам право изучать древнейших людей досконально. У остальных классов этого в школьной программе не было, поэтому только мы знали, чем они питались, как выглядели и какой у них был быт. Правительству других каст и кланов это не нравилось, из-за этого они постоянно собирали внеплановые встречи, чтобы в очередной раз предоставить достаточное количество аргументов, почему нужно закрыть наш класс и другие похожие на наш. Они считали, что мы не должны знать детальную жизнь древнейших, так как эти знания ни к чему хорошему не приведут.

Вся поданная информация учителем ученикам в школе, четко фиксировалась директором.

Школьный научный сверх разум выбирал человека, которого наделял возможностью читать мысли других, тем самым контролируя его собственные. Это означало лишь то, что мы получали отобранную информацию. Если ученик был слишком любопытен и хотел получить более подробные сведения на какую-либо интересующую его тему, учитель просто переставал вести диалог, так как знал, что будет наказан за свой длинный язык. Но если учитель всё-таки не мог сдержаться и углублялся в тему или же начинал говорить что-то запрещенное, директор мгновенно слал ему сигнал о недовольстве в виде электрического тока.

На этом мои воспоминания были прерваны одним из солдатов «Древних», который громко разговаривал со своим коллегой о моей дальнейшей по всей видимости печальной судьбе, смотря при этом то на меня, то в сторону солдат из своего клана, несших раненного товарища обратно домой.

Из их короткого разговора я поняла, что жить мне осталось не долго, ведь я сама к ним пришла и в этот момент я начала очень сомневаться в адекватности своего решения. Узнать правду, конечно, хорошо, но остаться целой и невредимой куда лучше.

Решение прийти добровольно «в пасть врагу» мне далось не сразу. Наверное, решающим моментом была очередная ссора с матерью. Невольно в моей памяти снова всплыли воспоминания…

– Я тебе сказала, что ты будешь служителем порядка и точка. Так было выбрано советом еще до твоего рождения и этого нельзя изменить, – отчеканила мать, как настоящий робот, даже взгляд в этот момент у нее был не живой.

– Но почему, мам? Я хочу заниматься антропологией, это же так интересно. Почему я не могу сама принимать решения? – я уже переходила на плач с непонятными визгами, стараясь при этом мешать запрограммированному роботу, делавшему ей повседневный и уже лет как 15 одинаковый макияж.

– Моя работа будет продлена на 5 минут, – как обычно безжизненно и эмоционально проговорил Робот-Алиша.

– Потому что так было решено, – устремив на меня недружелюбный взгляд, проговорила мать, – Отойди и не мешай Алише работать, ты знаешь, что у меня все расписано по минутам.

– Кем решено, мам? Почему? – не сдавалась я, вытирая при этом уже не в силах сдерживающие слезы.

– Советом, я тебе уже тысячу раз это повторяла, – снова выговорила мать с монотонностью робота без капли сочувствия и попросила закрыть дверь с обратной стороны комнаты.

Несмотря на то, что я плакала и уговаривала ее все мне объяснить, наш разговор все равно был окончен, и я это прекрасно понимала, так как данная ситуация у нас повторялась практически изо дня в день и всегда заканчивалась одним и тем же: решение главы клана не обсуждается, а беспрекословно выполняется.

Мои отношения с матерью было трудно назвать дружескими, она была канцлером образовательной касты и, как мне всегда казалось, жила лишь ради своей работы. Я росла и воспитывалась самостоятельно и на интересующие меня вопросы никогда не получала ответы, потому что все они, как говорила мать, «совершенно секретны и не поддаются огласки».

Друзей как таковых у меня никогда не было, потому что я не поддерживала их увлечения, а они мои. Они увлекались в основном космическими полетами и переселением разума, меня же интересовала жизнь на Земле сто, а то и тысячу лет назад, в том числе и жизнь «Древних». Каждый раз, когда разговор заходил о древних, а это было довольно-таки часто, мне не давало покоя ощущение, что они обладают знаниями, которыми нам обладать не разрешено.

Мне никогда не давал покоя компьютер, встроенный в меня и мое тело при рождении. Он решал за меня абсолютно все: что завтракать или ужинать, считается ли мое самочувствие в норме или нет, пора ли мне идти спать, какую книгу прочитать и читать ли вообще. Для самостоятельного контроля своей жизнедеятельности мне очень часто приходится отключать компьютер, хотя это никогда никому не нравилось и у меня были ни раз беседы с главой школы, который ежедневно отслеживал жизнь каждого из учеников школы.

Я часто заводила с мамой диалог, чтобы разузнать, что же со мной не так, ведь моих одноклассников это абсолютно не беспокоило и они были счастливы, что могут жить спокойной жизнью, особо ни о чем не переживая. Их жизнь была предопределена еще до момента зачатия: в какой школе они будут учиться и в каком классе, какие способности у ребенка будут развивать, чтобы в дальнейшем они были пригодны для работы и для какой именно, каким ростом и цветом глаз будут обладать…

Нахлынувшие воспоминания об отношениях с матерью, мое другое мировоззрение, не дававшие мне спокойно жить, тронули снова до глубины души и слезы невольно начали капать из глаз:

– Э, ты чего? – окликнул меня охранник из далека, стараясь понять причину моих слез.

– Ничего, – фыркнула я, закрывая глаза от автоматически включенного насоса от накапливаемой жидкости под маской, – Я в плену как бы нахожусь у вас, это не очень весело.

Охранники на мое негодование ничего не ответили, переключив все свое внимание к приближавшейся к нам женщине:

– Вон она, – сказал один из них, указав на меня указательным пальцем.

Женщина кивнула головой и без слов отправилась в мою сторону. Мое сердце заколотилось, давление повысилось и это было сразу же видно на ярко-красном дисплее на моей руке. Он выдавал одно за другим сообщения: «Опасность, послать сигнал SOS», и стоило бы мне только мысленно проговорить слово «SOS», как GPS немедленно бы отправило в подразделение безопасности мое сообщение.

– Вставай и следуй за мной, – без капли эмоций сказала женщина, заметив мои связанные руки.

Мне не оставалось ничего кроме, как выполнить ее требования.

Мы шли не долго, буквально несколько минут, казалось, что по лабиринту. За столь короткое время, мы три раза повернули направо, пять налево и за все это время шли прямо восемнадцать секунд. Иногда иметь компьютер в голове очень хорошо, ведь весь путь я сохранила, и в случае чего смогла бы найти дорогу обратно.

Нашей конечной точной был зал, в котором находилось около сорока человек. В центре возвышалось что-то наподобие трона. Я начала оглядываться по сторонам в поиске запасного выхода. Отсканировав зал, мне высветился один возможный отсюда выход в случае чрезвычайной ситуации, но он был замурован в стене, так что бежать в итоге мне было некуда.

– Зачем ты здесь? – вдали прозвучал грозный голос, который заставил всех в миг замолкнуть, а меня подскочить от неожиданности, – Что ты здесь ищешь? Тебя здесь никто не ждал, – нетерпеливо повторил он.

Мне хотелось рассмотреть того, кто говорил со мной, но из-за плохого освещения именно на троне его было плохо видно, и мне пришлось включить ночное зрение. Огоньки засверкали из моих глаз, и лишь затем я увидела мужчину, высокого по нашим меркам роста, приблизительно 175 сантиметров. Его кожа, как и у всех остальных из клана, была намного светлее нашей, он был без маски, ведь они ими пользовались лишь выходя на улицу. Но что меня удивило, так это то, что он не был обмазан толстым слоем солнцезащитного крема, как мы обычно привыкли видеть «Древних».

Из-за радиационного солнца «Древние» не могли долго находиться вне укрытия, потому что их кожа не была способна выдерживать такую температуру, и дыхательные пути спустя десять минут получали ожог. После недолгого нахождения на улице, люди из этого клана получали сильное облучение кожи и, как потом говорили, умирали от болезни, называющейся «Рак».

– Я здесь, чтобы узнать правду, – неуверенно ответила я, при этом поправляя маску, индикатор которой все еще показывал учащенное сердцебиение и уже пониженный уровень кислорода, – Мне хочется знать, какова была жизнь раньше на Земле и выяснить причину, почему нам запрещено знать правду.

После этих слов предводитель Древнейших подскочил:

– Вам запрещено знать правду, потому что вы должны оставаться не задающим много вопросов и мирно дышащих в трубочку стадом! Вам не разрешено не то, чтобы думать, вам не разрешено дышать самостоятельно! – он подошел ко мне и со злостью указал на маску на моем лице, при этом наклонившись, чтобы быть со мной одного роста.

– Не-е, не говорите так, – я начала заикаться от страха, в очередной раз проклиная тот самый момент, когда решила добровольно прийти в этот клан.

Увидев мое испуганное лицо, он отошел от меня, о чем-то подумал и снова сел на свой так называемый трон. Мне была не понятна его реакция, я же добровольно к ним пришла, с добрыми намерениями. Это же я стояла посреди темной туннели с лабиринтом и связанными руками! Все что мной руководило – желание узнать истину и ничего больше. Немного помолчав, он продолжил:

– Хорошо, – с уже более доброжелательным видом сказал он, – Хочешь правды, слушай и записывай. Хотя, о чем это я… Ты же понятия не имеешь, что такое ручка для письма и как ей пользоваться, – с ехидной улыбкой проговорил предводитель, – Ты вот никогда не думала, почему ты ходишь в маске, а мы нет?

– Конечно, думала! Именно поэтому я здесь, – я начала перетаптываться с ноги на ногу и перебирала пальцами насколько это было возможно со связанными руками, показывая при этом свою нервозность, – Мне интересно, почему вас считают изгнанными и охотятся на вас. Мне не понятно, почему я задыхаюсь без маски, а вы нет. Почему мы умираем от тех болезней, которые вы с легкостью переносите и наоборот. И еще мне очень интересно, кто вы? – уверенно выстреливала я, как из пулемета, словами, набравшись откуда-то смелости.

– Мы? – снова громко и, казалось, со злостью проговорил глава клана. – Мы – люди, а вот кто вы, это большой вопрос.

– Мы тоже люди! – не останавливалась я, – Но какие-то другие, – последнее предложение я сказала практически шепотом.

В этот момент у меня перед глазами всплыла картинка из детства…

Я, лет семи, с мамой и отцом на детской площадке. Отец умер рано, по неизвестным причинам, мама говорила, что у него были проблемы с сердцем, хотя я ни разу не замечала каких-либо у него недомоганий.

Был солнечный день, я провела весь день с родителями и очень этому радовалась, так как такая возможность выпадала не часто. Вечером, уходя в свою комнату спать, я обняла отца, просто потому, что была счастлива, что родители были вместе со мной. Отец очень удивился моему поведению и обнял в ответ, а мать схватила меня сзади за руку и приказала, чтобы этого больше не повторялось.

Мне стало очень обидно, и я убежала, пытаясь при этом понять своим детским умом, что я сделала не так. Компьютер в моей голове не дремал и сразу же выдал информацию: «Эмоции – это физиологические процессы в организме человека, проявляющими в виде каких-либо физических реакций. Свойственно для Homo Sapiens».

Очевидно, что в возрасте семи лет я не могла понять точного толкования данной информации и я просто заплакала. В момент, когда я уже практически выплакала все слезы, в комнату зашел отец.

– Милая, пожалуйста, не плачь, мама не хотела тебя обидеть.

– Хотела! – всхлипывала я. – Она постоянно то и дело на меня кричит и всегда всем недовольна. Она меня не любит! Зачем она меня рожала? – уткнувшись лицом в подушку, я скрывала льющиеся градом слезы из моих глаз.

– Ну же, не говори так, – старался утешить меня отец и гладил по спине. – Мы тебя очень любим, ты – самое важное, что у нас есть. Когда ты вырастишь, ты поймешь, что мама старается тебя таким образом защитить, но никак не обидеть.

Данный разговор остался у меня надолго в памяти, как и все остальные разговоры с отцом. Он всегда отвечал на мои вопросы, хотя возможно и не совсем правдиво, но это я уже поняла со временем. Также со временем я еще поняла, что высказывать эмоции: гнев, радость, любовь, заботу, ярость, печаль, страх, тревогу, и все другие считалось дурным тоном.

Окружающие тебя люди должны чувствовать тебя рядом с собой комфортно, если же кто-то был сверх эмоционален, его просили это прекратить.

В нашем обществе так было не принято. Мы были все равны, делали то, что нам было приписано и это не давало мне покоя. Именно поэтому меня всегда тянуло к «Древним». Просматривая войны между нашим и ихним кланом я всегда четко замечала разницу между нами и ними. «Древние» во время битвы каждый по-разному корчили лицо, кто-то от боли, кто-то от страха, кто-то от ненависти. Солдаты нашего же клана в любом бою выглядели одинаково: каменные лица без капли чувств и эмоций…

В зале стояла тишина, все ожидали продолжения моего диалога с правителем. И я, наконец, решилась нарушить общее безмолвие и задала так долго волнующий меня вопрос:

– Почему по вашим лицам можно понять, что вы чувствуете в этот момент и какую эмоцию испытываете, а мы же всегда должны ходить с одной и той же эмоцией на лице?

– Потому что нам никто этого не запрещает, как вам, – то ли с язвительностью, то ли с сочувствием произнёс вождь.

В этот момент мне очень захотелось начать с ним спорить, но у меня не нашлось никаких аргументов, ведь в этом случае он оказался прав.

С раннего детства нас учили не только тому, что «Древние» страшные и опасные монстры, а также и тому, что мы все равны и выделяться, как и показывать свои эмоции, запрещено. Правительство знает, что будет лучше для каждого из нас, именно поэтому мы здесь. Чувства и эмоции могут негативно сказаться на планах верховного клана и это повлечет за собой наказание. Вот именно это было с первых дней моего рождения запрограммированно в моей голове.

– Вы – роботизированные люди, моя дорогая, – сказала женщина из толпы, тем самым вернув меня обратно в реальность. Как выяснилось позже, это была жена вожака. Она положила ему руку на плечо и начала легонько поглаживать, стараясь успокоить эмоционального мужа. – В вашем организме, а точнее – в голове есть встроенный механизм, который отслеживает мысли, действия и намерения каждого из вас. Ваша жизнь не является секретом для главы вашего государства, – женщина стала приближаться ко мне, – Каждый из вас – это запланированный проект, выведенный путем генетического моделирования. Перед тем, как забеременеть, каждая женщина со своим партнером должны подать заявление в организацию «Развитие будущего» и официально заявить о желании иметь ребенка.

После этих слов она вытащила нож. Не могу сказать, что мое сердцебиение не участилось, но он ей понадобился лишь для того, чтобы перерезать веревки и освободить мои руки.

– Прости за это, – она указала на шнуры, – Мы были вынуждены принять меры предосторожности.

– Почему же сейчас Вы решили их ослабить? – потирая руки спросила я.

– Потому что, я верю, что ты пришла к нам за правдой, а не для нанесения удара, – женщина посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что она заглянула мне в душу.

Мне было очень приятно, что она произнесла эти слова, хотя в моей голове сразу же возникли вопросы: что такое вера? Как она проявляется? Бывает вера в разумность клана, бывает вера в то, что человек не хочет тебе причинить вред, раньше была вера в неземные существа и богов. Я не могла описать данное чувство, потому что никогда его не испытывала, у меня было просто знание того, как должно быть. Эта же женщина сама смогла принять решение: верить мне или нет, освободить мне руки или оставить в заложниках.

– А почему вы мне верите? Что это вообще такое? – задавая эти вопросы, я старалась понять, врет ли она мне или нет.

На мои вопросы жена клана ответила мгновенно, даже, как мне показалось на секунду, не задумываясь:

– Вера, моя дорогая, это чувство, которое наполняет твое тело новой силой. Веря в человека, ты помогаешь ему чувствовать себя лучше, тем самым придавая уверенности в себе. Вера человеку помогает жить дальше и надеяться на лучший мир. Вера в Бога помогает найти ответы на вопросы, придает чувство защищенности и надежды на лучшее.

На мгновение я постаралась представить, как я верю матери и ее словам. Постаралась прочувствовать, как я верю своему правительству, беспрекословно выполняю все, что мне говорят, и от этого счастлива. Я старалась испытать те чувства и эмоции, которые всегда были под контролем. Сейчас же мне хотелось по-настоящему их пережить, и это было не легко, но у меня получилось, и единственный вывод, который я сделала – я не верю матери и правительству в целом.

Испугавшись своих собственных эмоций, я подумала, что возможно постоянное безэмоциональное состояние не так уж и плохо. Мне не стоит ни о чем задумываться и принимать важные решения, которые потом могут негативно повлиять на мою жизнь.

Держа свои эмоции под контролем, жить становится легче, ведь чувство жалости и тревоги просто не знакомо. Зачем кого-то жалеть, если он появился на свет, чтобы на нем проводили опыты? Значит, это нужно для оказания помощи тысячам других людей. Почему я должна испытывать чувство тревоги, если я заранее знаю, как отреагирует мой организм на те или иные изменения? Компьютер может все в точности предугадать и помочь избежать негативных ситуаций.

Если с «верой» вопрос так и оставался под знаком вопроса, то хотя бы о «Развитии будущего» мне хотелось узнать больше.

– Мне мама говорила, что туда ходят семейный пары просто для контроля, – прервала я рассказ дамы.

– Милая, мама тебе солгала, потому что ты еще не являешься совершеннолетним ребенком и тебе не положено знать такие вещи, – грустно улыбнулась она, и я была почему-то полностью уверена, что она мне не лжет.

– Возможно… – неуверенно ответила я.

– Мне продолжать или ты сомневаешься, что хочешь услышать правду, дорогая? – женщина подошла ко мне, протягивая руку.

– Нет, я абсолютно готова к правде и больше не хочу ждать! – сказала я, давая в ответ свою руку, хотя мне это было совершенно запрещено, так как всех нас учили, что прикасаться к Древнейшим категорически нельзя из-за бактерий, которые они переносят, – И мне абсолютно не страшно взять вас за руку, – добавила я, на что все засмеялись и я тоже, поняв, что сказала глупость.

– Как тебя зовут? – спросила жена вожака.

– Грейс.

– Очень приятно, Грейс, меня зовут Марта, – сказала женщина. – А это мой муж, Марк. Ты не сердись на него и главное не бойся. Он, как и все здесь присутствующие, рады тебя поприветствовать и, поверь, никто из нас не желает тебе зла. С твоего разрешения я продолжу свой рассказ, в который ты имеешь полное право не поверить и начать со мной дискутировать. Если тебе что-то кажется странным или неправдоподобным, а такого поверь будет много, спрашивай в любой момент. Если тебе больше не захочется слышать то, о чем будет речь, просто скажи об этом.