Запутанный след

Пролог

Темнота окутала землю неожиданно быстро. Слились в чёрную полосу проплывающие мимо берега реки, заметно потемнели тревожно шепчущие что-то водные струи, лишь островки пены продолжали сереть в наступившем мраке.

– Рано что-то… – озадаченно протянул Сергей.

Гондола катамарана, на которой он устроился, проседала всё глубже, воздух из прорвавшегося мешка продолжал выходить, и Востриков погрузился в воду чуть ли не по пояс.

– Вечер же… – отозвалась Елена, чтобы хоть что-то сказать.

Молчать уже было невмоготу, непонятно откуда взявшееся беспокойство не отпускало, давило на сердце.

– Вечер вечером, но до захода солнца ещё больше часа, – откликнулся Сергей.

– Ай, перестань! – разлепила губы Анна. – Хронометр твой ни в одну починку не примут, а наши с Ленкой часы нахлебались воды по самое не могу… И не нужно говорить о внутреннем чувстве времени, у меня такое ощущение, что мы уже неделю по этой чёртовой реке плетёмся…

– Всё равно ничего не понимаю, – миролюбиво пояснил Востриков. – Как ни крути, а до темноты нас должно было донести до жилых мест. Течение приличное и вообще…

– Вообще!.. – перебила его Анна. – Ясно же, что драндулет наш ползёт медленнее, чем мы рассчитывали. Твоя гондола почти затонула, да и нас с Ленкой вода уже вовсю захлёстывает. На поперечины я и смотреть боюсь, того и гляди совсем разойдутся. Придёт полная хана нашему плавсредству, что делать будем?

– Не боись! – Сергей улыбнулся, но бодрость его выглядела слишком искусственно. – Этот старичок нам ещё послужит. В крайнем случае на берег выберемся…

– Отличная идея! – фыркнула Анна. – На этакую крутизну и с двумя-то руками чёрта с два заберёшься, а уж с одной…

– Ты как себя чувствуешь, кстати? – обеспокоенно спросил Востриков.

Анна подавила всё более нарастающее раздражение, постаралась посмотреть в сторону мужа как можно ласковее.

– Терпимо… – Она пошевелила пальцами обмотанной руки. – Перелома точно нет, да и на вывих не похоже. Скорее всего, сильный ушиб, скоро пройдёт.

– Ты, подруга, поаккуратнее всё же… – подала голос Ленка, предпочитавшая не вмешиваться до этого в диалог супругов. – Слушай Серёжка, на каком берегу деревня эта, как её там?..

– Ахтимнеево, – откликнулся Востриков. – На правом.

– Придумали же имечко… – неизвестно кому пожаловалась Елена, потом озабоченно произнесла: – А нас влево отжимает…

– Заметил уже, – сварливо отозвался Серёга. – А что делать? Выгребать поперёк течения мы едва ли сможем. Да и смысла в этом пока не вижу. Покажется деревня, тогда уж…

– Подозреваю, что Ахтимнеево это освещено хуже Красного проспекта! – фыркнула Ленка. – Как бы нас мимо не пронесло, не видно уже ни фига. Хотя, честно говоря, и мне казалось, что до заката ещё прорва времени…

Договорить не успела. Что-то зашуршало под днищем совсем просевшей в воду гондолы Сергея. Толчок, и сразу же затрещали поперечины.

Елена соскользнула в воду, с силой надавила на гондолу, которую тянуло к стрежню, стараясь не дать хлипкому сооружению окончательно развалиться. К счастью, здесь оказалось неглубоко, ноги твёрдо встали на дно.

– Сиди! – прикрикнул на Анну Востриков, уже оказавшийся рядом. – Мель, что ли?..

Совместными усилиями они оттолкнули катамаран к мрачно нависающему над головами берегу. Течение здесь почти не ощущалось.

– Бухточка, – констатировал Сергей. – Сейчас посмотрю, куда нас занесло.

Он похлюпал к берегу. Анна молчала, вцепившись левой рукой в ремень гондолы. Ленка попыталась осмотреться. Ничего не видно. Чёрный берег, чёрная вода. Нет, похоже, ближе к середине реки что-то просматривается…

– Здесь промоина! – крикнул невидимый в темноте Серёга. – Похоже, русло пересохшего ручья. Крутизна, и песок под ногами плывёт…

– Осторожнее! – встревожилась Анна.

– Уже возвращаюсь. – Нечёткий силуэт приблизился. – Отмель там, – сообщил Востриков. – Небольшая. По промоине, по-моему, можно на обрыв подняться.

– Посмотри-ка. – Елена указала рукой. – Есть там что-то, или мерещится мне?

– Проверим! – загорелся Сергей.

– Осторожнее… – опять попросила Анна.

– Здесь неглубоко… Течение, правда, сильное. И тесно, берег совсем рядом, боюсь, не пройдёт наш катамаран… Ага… Выбрался я на остров… Сейчас, девчонки, ещё пять минут… Всё, возвращаюсь!

Шлепки по воде, потом из ночной черноты вынырнул насквозь промокший Серёга.

– Значитца так… – отдуваясь сообщил он. – Островок, причём достаточно маленький. Зарос ивой. В общем, ни черта интересного. По-моему, надо выбираться под обрыв, на эту отмель. Там какие-то сучья и гнилушки валяются, на костёр хватит, а спички у нас, слава богу, есть. Можно, конечно, остров этот обойти и дальше сплавляться, но этот вариант мне активно не нравится.

– Разве здесь лучше? – тихо спросила Анна.

– Выхода нет. Права Ленка: махнём мы мимо Ахтимнеева и не заметим его в темноте. А до следующего жилища чуть не сотня вёрст… Сейчас костёр распалим, отогреемся немного, а рассветёт, постараемся катамаран подшаманить. Перекусим тем, что сохранилось. Плыть немного осталось, так что с голоду умереть не успеем.

– Не в том дело… – зябко поёжилась Анна. – Не по себе мне что-то, тревожно, неуютно…

Елена промолчала, хотя и она испытывала странное желание как можно быстрее покинуть это место, а Востриков ласково привлёк жену к себе и сказал:

– Это у тебя из-за руки. Болит?

Анна молча кивнула.

– Вот видишь. Кого здесь бояться?

Словно в ответ на этот вопрос, откуда-то издалека донёсся сдавленный стон, будто кто-то невидимый жаловался на зря прожитую жизнь, тосковал о потерянном, зная при этом, что вернуть ушедшее уже невозможно…

– Что это? – испуганно встрепенулась Елена.

– Не знаю… – Сергей явно был растерян.

Немного помолчав, он добавил:

– Птица какая-нибудь. Медведей и волков мне слышать доводилось, это не они, а других серьёзных хищников здесь не водится…

Из-за обрыва выкатился тонкий серпик молодой луны. Слабенький свет упал на пласт тумана, тяжело сваливающийся с берега на реку. Местами его плотное полотнище прокалывали стволы давно умерших деревьев, безуспешно пытающихся удержать упорно вырывающееся бесформенное существо, но оно продолжало своё движение, не обращая внимания на цепкие пальцы древесных мертвецов…

Глава первая

«Паршиво, когда день начинается со звонка Тёмы. Ведь не напоминал о себе, паразит, бог знает сколько времени, мог бы и ещё пару-тройку десятилетий подождать…»

Олег выругался сквозь зубы, прошёл на балкон, пощёлкал дешёвенькой газовой зажигалкой (огонёк на её конце вспыхнул не то с четвёртой, не то с пятой попытки – везут к нам со всего мира всякую дрянь), потом с тоской уставился на тёмные кроны тополей. Листья тяжёлые, подёрнуты какой-то сероватой плёнкой, которую не в состоянии смыть даже то и дело обрушивающиеся на город ливни, сопровождающиеся раздирающими небеса раскатами грома.

«А с другой стороны – делать всё равно нечего, так что даже любопытно, зачем вынырнул из небытия этот придурок…»

Пару недель назад Олега с работы попёрли. Нет, внешне всё обстояло вполне благопристойно: «Уволен по сокращению кадров, в целях оптимизации затрат…» Ну и прочие благоглупости, которыми научились прикрываться разнообразные чиновнички и хозяйчики в стремительно демократизирующейся России.

В принципе, ничего страшного не случилось: работа Олегу надоела до изжоги, а мурло так называемого «генерального директора» уже вызывало рвотный рефлекс. Просто произошло всё достаточно неожиданно, и Алексеев решительно не знал, чем занять остающиеся два с половиной месяца безделья. «Если хочешь получать положенное по закону пособие, равное среднемесячной заработной плате, работать в течение трёх месяцев со дня увольнения тебе ни в коем случае нельзя», – пояснил давний знакомец, подвизающийся на ниве юридических заковык. Какой же дурак откажется от дармовых денег? Особенно если проживаешь в России, где надуть государство испокон века считалось делом богоугодным. Вот и бил Алексеев баклуши, лениво размышляя о том, что неплохо было бы заняться… Чем? До конкретики мысли не доходили – путались, а потом и вовсе обрывались.

Устроившиеся на скамейке бабки-соседки, завидев прикуривающего Олега, заметно оживились, видать, нашли свежую тему для разговора. Что это они на самый солнцепёк выперлись? Обычно предпочитают укрываться в кустах, где имеется ещё одна лавочка, и оттуда зорко наблюдать за окрестностями… А, вот оно что – судя по доносящимся до балкона голосам, там обосновались представители сильной половины, избавившиеся от обязанности ежедневно ходить на работу. Чем они промышляют, никто не знает, но средств на регулярную выпивку освобождённым от труда пролетариям хватает…

– Ей-богу, не вру мужики! Так всё и было! Несут меня, значит, пьяного драться…

Дальше сплошное «бу-бу-бу». Похоже, Мишка из соседней квартиры рассказывает о своей поездке к родственникам в деревню. Врёт наверняка, но картина представляется эпическая – перемещение богатыря (рост – метр с кепкой и каблуками, размер – сорок второй) к месту предстоящего смертоубийственного сражения…

Прошуршала колёсами по асфальту иномарка (какая именно, Олег не понял, да и не разбирался он, честно говоря, в импортных жестянках), остановилась возле подъезда. Словно чёртик из шкатулки, вынырнул из неё парень нехилого телосложения, привычно обзыркал окрестности и услужливо распахнул дверцу, предназначенную «для начальников». Тёма выдавил из автомобиля начинающую плющиться от сидения в многочисленных креслах задницу, заперебирал жирными ножками – явно торопится. Сверху хорошо было видно, что его рубашка пропиталась потом, прилипла к гладенькой спине. Буквально через минуту входной звонок залился прерывающейся трелью. Олег не спеша сделал последнюю затяжку («Подождёшь, не облезешь!») и только тогда отправился открывать дверь.

Первым в квартиру просочился мордоворот-охранник. Хозяина, тоже не жалующегося на габариты, он каким-то образом умудрился не задеть – видно, получил на этот счёт строгие указания «босса». Тёма вкатился следом, не разуваясь проскочил в комнату, плюхнулся в кресло и только тогда поднял на Олега покрасневшие глаза.

– Рюмки есть?

Алексеев пожал плечами, хотел было принести запрошенное, но передумал.

– Там же, где всегда. Нужно, сам возьми.

Охранник не удержался – бровь удивлённо дёрнулась, но Тёма уже шмыгнул в кухню и захлопал дверцами подвесных шкафов. Притащил два коньячных фужера, водрузил их на журнальный столик, мордоворот извлёк откуда-то тёмного стекла бутылку и плитку шоколада, несколькими заученными пассами создал нужную картину («Даже салфетки не забыл, зараза!»).

– Лей больше! Конкретно, по сути, – хрипло приказал Тёма.

Не дожидаясь хозяина, высосал почти полный фужер коньяка и тут же снова протянул ёмкость охраннику.

– Ты что, надираться сюда приехал? – холодно осведомился Олег.

Тёма громко икнул, перекрестил свои лоснящиеся губки, посмотрел на Алексеева взглядом затравленного зайца и наконец выдохнул:

– Ленка пропала!..

Опа! Вот этого Олег не ожидал. Никак. Прикидывал, конечно, зачем мог понадобиться Тёме, но решил, что тот ввязался в очередную авантюру, прокололся, как водится, вот и понадобилась ему помощь пусть и бывшего родственника, но человека, в журналистских кругах известного («Хрен ему», – сразу решил Олег). Того, о чём сообщил Тёма, он и предположить не мог…

Ленка приходилась Алексееву младшей сестрой. Несколько лет назад она, сильно удивив всех родственников и подруг (да, похоже, и себя), согласилась выйти замуж за Тёму, но вскоре вышибла Артишока (так Елена именовала дражайшего супруга в глаза и за глаза) за порог оставшейся ей от родителей квартиры (Олег давно уже жил своим домом).

Тёма, похоже, не очень-то и расстроился. Бабы от него воротили носы всю жизнь, но он обнаружил надёжный способ завоёвывать если не сердце избранницы, то всё остальное. Метод был предельно прост – Артишок приглашал приглянувшуюся ему даму на работу в свою «фирму» (с приличным окладом денежного содержания, естественно). Постепенно вокруг него сформировался одноэкстерьерный коллектив – девицы все были сходного возраста и одинаково блёклые (знакомый врач-венеролог как-то сказал Олегу, что они напоминают ему лобковых вшей). Умом Тёмины избранницы не блистали, да он и сам был не семи пядей во лбу. Порой в его «конторе» одновременно «трудилось» сразу несколько таких дам – как уж они умудрялись строить отношения и друг с другом, и с Тёмой, оставалось загадкой.

С Еленой созванивался бывший супруг хорошо, если пару раз в году, а тут вдруг… С чего бы это такие переживания? Что-то не так… Взять бы Тёму за шиворот и тряхануть как следует, но услужливый мордоворот едва ли разрешит такое обращение со своим хозяином…

– Подробнее… – Алексеев взял себя в руки.

Тёма быстро отхлебнул коньяк и принялся вдохновенно закладывать бывшую жену.

Ленка в последнее время сильно увлеклась рафтингом[1] (это Олег и без него знал), связалась с компанией таких же чокнутых (с этим можно было согласиться), предостережений и советов не слушала (кто же будет слушать Тёму?) и то и дело уезжала на очередную речку, «где ещё не ступала нога человека». Тёма страшно переживал (брешет, гад), его одолевали тяжёлые предчувствия (экстрасенс хренов), и вот они сбылись. Две недели назад Елена должна была вернуться из очередной вылазки в Восточную Сибирь, но до сих пор от неё ни слуху ни духу. Почему Тёма так долго молчал? Так ведь он только позавчера возвратился из длительной зарубежной командировки, где решал вопросы государственной важности. Ночью прилетел, утром позвонил Лене, потом взялся обзванивать её подруг и знакомых, и вот… А ведь он предупреждал, причём неоднократно, он…

– Куда она уехала? – прервал вошедшего в раж экс-мужа Олег.

– На Тыю! Ты ведь ей сам об этой реке, пропади она пропадом, рассказывал. Конкретно, по сути…

– Тыя? – недоверчиво протянул Алексеев. – Ты что плетёшь? Река спокойная, ни порогов, ни завалов. Что там могло произойти?

– Ну, не совсем на Тыю, а на один из её притоков. Тушкан… Тушкун… Тушкем…

Тушкем! Это другое дело. Это серьёзно. Горный поток, свирепо ворочающийся в узком ущелье. И людей вокруг на сотню километров не найдёшь днём с огнём. Не дай бог, что случится…

– К спасателям обращался?

Какие там спасатели?! Тёма безнадёжно махнул рукой и опять потянулся к фужеру. Твердят, что группа, в которой ушла Ленка, нарушила какие-то правила, о чём-то не сообщила… В общем, им всё до лампочки. Он, Тёма, видит один способ – срочно вылететь на этот чёртов Тушкан и разобраться со всем на месте… Ночью уходит рейсовый самолёт. Потом до места их подбросят «вертушкой». За неё уже проплачено. Лодка, мотор к ней и прочие причиндалы тоже закуплены. Сам Тёма в этих местах не бывал, поэтому очень рассчитывает на Олега… Ну любит он Елену, любит! Да скрывал это, да пытался справиться со своим несчастьем так же, как пьяница топит горе в чарке. Но теперь-то, когда такая беда, нужно не старое вспоминать, а попытаться сделать, всё что можно и даже нельзя!.. Времени на то, чтобы утрясти свои дела, Олегу хватит? Вот и отлично! Тёма тоже кое-что порешает и заедет за ним…

Хлопнула входная дверь. Исчезли и Тёма, и его охранник, так и не произнёсший ни единого слова. Остался слабый аромат коньяка (Олег к своему фужеру не притронулся) и забивающий его липкий запах пота Тёмы. А ещё – острая тревога за непутёвую сестрицу и смутное ощущение, что крутит её бывший муженёк, явно не договаривает чего-то, хитрит…

Утро всё увереннее набирало силу: небо наливалось тёмно-розовым цветом, горы стремительно синели. Олег устроился на не потерявшем ещё ночного холода валуне и, прислушиваясь к ругани Тёмы с командиром вертолёта, смотрел на тёмный поток Тушкема, уносящийся в глубь узкого и мрачного ущелья.

Угораздило же сестрицу забраться в эти Богом забытые места! Хотя… Не по Ельцовке[2] же им сплавляться…

Во время перелёта на трясущемся, как в лихорадке, «боинге» Алексеев выбил из Тёмы всё, что тот знал об очередной Ленкиной авантюре. Вот только оказалась эта информация на редкость бедной.

Компанию сестрице на этот раз составили супруги Востриковы. «Это хорошо, – подумал Олег, – Анка и Серёга – ребята нормальные. Правда, не без загибонов – попадёт под хвост шлея нового увлечения, не остановишь». – А увлекались Востриковы всем – от телепатии до инопланетян, которым, похоже, больше делать нечего, как инкогнито шляться по нашей планетке. Пару лет назад Алексеев угодил на заседание банды атлантологов, которыми руководил как раз Сергей Востриков, и запомнил вдруг застекленевшие глаза этих чудиков, которые рассказывали о гибели загадочного континента так, словно сами при этом событии присутствовали. А уж в общественном устройстве утопшего острова они разбирались явно лучше самих атлантов…

Обижать ребят Олегу не хотелось (пускай лучше этой безобидной дурью маются), и статью о «мероприятии» он написал сдержанно, избегая так и просившихся на бумагу ехидных выпадов и выводов. А потом в газету хлынул поток благодарственных откликов, авторы которых утверждали, что статья Алексеева расширила их кругозор, заставила по-иному взглянуть на окружающую обыденность, вызвала безумный интерес к истории и т.д. и т.п. Олег не знал, смеяться ему или плакать, но, поразмыслив, пришёл к выводу, что иного ожидать и не стоило – народ наш, с радостью отринув социалистическую идеологию и уверенность в скором построении коммунизма, срочно искал новых идолов, ибо свято место пусто не бывает. А что уж там заполняет образовавшийся вакуум – не важно…

Итак, Востриковы. Намечавшийся четвёртым участник похода в итоге «остался за бортом» – не то что-то сломал, не то кого-то родил, но от перспективы покорить Тушкем он отказался. Так компания и отправилась на вылазку по Восточной Сибири в усечённом составе.

Сплав Ленка сотоварищи начинали именно отсюда – другого подходящего места попросту нет. Молчаливый охранник Тёмы (тот называл его Витьком) обнаружил ещё одно доказательство того, что они находятся на верном пути – гурий, сложенный из небольших булыжников, внутри которого оказалась тщательно запечатанная банка, а в банке – записка. Из неё следовало, что здесь начинают покорение Тушкема мужественные первопроходцы («Первопроходимцы чёртовы!») Алексеева и Востриковы. Помимо записки в банке лежала и полароидная фотография. Ленка на ней стоит рядом с Анной – рот до ушей, непокорные пряди волос вздыблены ветром, на груди – любимая подвеска, некогда привезённая тогда ещё её мужем не то из Турции, не то из Египта. Тёма утверждал, что эта потускневшая бляха имеет огромную историческую ценность, что он заплатил за неё бешеные деньги последнему потомку впавшего в бедность древнейшего и благороднейшего рода, что… Олег, знавший о патологической жадности зятя, в эту байку не верил: купил небось, обормот, безделушку за сущие гроши у такого же жулика, как и он сам, а теперь пускает пыль в глаза. Зато Ленке висюлька понравилась, и она носила её «и в праздники, и в будни»… Так вот, фотографировались подруги на фоне странной полосатой скалы, и именно эту скалу Алексеев теперь созерцал воочию.

Узрев записку и снимок, явно воспрянувший духом Тёма предложил срочно загрузиться в вертолёт и пролететь по ущелью, зависая в подозрительных местах, дабы внимательно осмотреть берега клятого Тушкема. Выслушав эту идею, вертолётчик посмотрел на Артишока, словно на умалишённого, только что пальцем у виска не покрутил. Витёк тоже бросил на своего босса взгляд, в котором одобрение явно не просматривалось (вообще-то парень этот чем дальше, тем больше нравился Олегу – сдержан, от работы не отлынивает, если за что-то взялся, то сделает, что называется, на «ять»).

И вот уже добрых полчаса Тёма и вертолётчик выясняли отношения, причём, если летун пускай и нечасто, но вкраплял в свои реплики печатные слова (типа что он не самоубийца), то представитель народившегося бизнеса ухитрялся обходиться исключительно непечатными. Наконец Тёма яростно сплюнул и ухватился за здоровенный радиотелефон, которым явно гордился. Мата стало поменьше (хотя термин «бабки» то и дело изящно сплетался с известной матерью), зато зазвучали какие-то фантастические цифры в сочетании со словами «уплатил», «долг» и «вернёшь». Похоже, что спустя какое-то время договаривающиеся стороны пришли наконец к «консенсусу», Тёма удовлетворённо хрюкнул, бросил на вертолётчика ещё один злой взгляд и, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:

– Делать-то что будем?

– Так, по-моему, и вариантов нет, – спокойно отозвался Олег. – Нужно перелететь к устью Тушкема и там внимательно всё осмотреть. Если с ними, не дай бог, на этой стремнине что-то случилось, река всё равно что-нибудь да вынесет.

Секьюрити тратить слова не стал, но кивнул – верная, мол, мысль.

– Значит, пошевеливаемся! Конкретно, по сути. Время – это деньги! – скомандовал Тёма и потянул из внутреннего кармана куртки фляжку с коньяком, надо думать, чтобы смочить пересохшее за время ругани горло.

К фляжке этой он начал прикладываться ещё до того, как они разыскали на аэродроме зафрахтованный вертолёт, объявив при этом:

– Иначе наверняка укачает.

Почему Артишок пришёл к такому выводу, Олег не знал, ибо Тёма ещё в самолёте признался, что никогда в жизни на «вертушке» не летал. Сам Алексеев от предложения принять участие в возлиянии отказался, а Витьку благородный напиток Тёма и не предлагал.

Место для посадки обнаружилось только на противоположном от места впадения Тушкема берегу Тыи. Тёма опять что-то завякал, но пилот, которому он уже явно осточертел, заявив в очередной раз: «Я не самоубийца», – надменно сомкнул уста. Лишь на угрозу пожаловаться неведомому шефу спокойно пояснил, что ни радиотелефон, ни какая иная связь здесь не работают, так что…

Пришлось спускаться с обрыва, таща на себе весь груз. Как они не посворачивали себе шеи, а потом умудрились надуть лодку и закрепить на ней подвесной мотор, для Олега навсегда осталось загадкой. Но, по утверждению опытных людей, все трудности рано или поздно остаются позади, и они переправились-таки через достаточно спокойную и неширокую здесь Тыю. «Вертушка» осталась на обрыве в ожидании того, какую ракету отправят в небо убывшие: зелёную, значит, лети себе, голубь, лети, ну а если красную – жди, возвращаемся.

В нескольких сотнях метров от устья вспарывающего гладь Тыи Тушкема нашлась небольшая бухточка, в которой удалось приткнуть лодку, не опасаясь, что её унесёт течением. Вскарабкались на невысокий здесь берег и, ориентируясь на шум вырывавшейся из горных тисков реки, отправились к очередной цели.

Поначалу пришлось прыгать с камня на камень, потом дорога стала полегче, и Тёма перестал ныть. Витёк продолжал за хозяином приглядывать – а ну как умудрится куда-нибудь сверзиться, Олег же ускорил шаги, словно несколько минут промедления могли что-то решить. Беспокойство за непутёвую сестрицу не отпускало, начала мерещиться всякая чертовщина: обломки катамарана, истерзанные о камни тела… Чтобы отогнать эти совсем ненужные сейчас мысли, Алексеев решительно помотал головой, но тревога не уходила, сердце билось всё быстрее, всё беспокойнее…

Если идёшь по незнакомой дороге, далеко не всегда идущий впереди первым оказывается на месте. Вот и Олег забрёл в места совсем уж непроходимые, а когда выбрался из каменного тупика, его спутники уже подходили к хорошо видному потоку ярящегося, даже в устье, Тушкема. Пришлось поднажать.

– Осторожнее, босс! Пустите меня вперёд. – Голос Витька прозвучал неожиданно, и Тёма испуганно дёрнулся.

– Что? Чего?

– Следы не затопчите, – спокойно пояснил секьюрити.

– А-а-а… – с облегчением протянул Артишок. – А то я уж бог знает, что подумал… Конкретно, по сути. Ну, давай, смотри, зоркий ты наш сокол. – И Тёма, с облегчением опустив зад на гладкий валун, вновь потянулся к заветной фляжке, которую старательно наполнил перед спуском с чёртового обрыва.

Олег огляделся. Ничегошеньки вокруг не было видно необычного. Беснующийся поток Тушкема, выглаженные водой скалы, камень под ногами, небо над головой – и только… Никаких следов кораблекрушения. Однако, Виктор, похоже, что-то сумел углядеть и теперь внимательно всматривался в неширокую полоску песка и гравия, приткнувшуюся к скальной стенке. Нагнулся, аккуратно отложил в сторону какой-то плоский камень, порылся под ним и наконец удовлетворённо заявил:

– Были они здесь. Все трое. Вот только когда именно, определить не берусь.

– Ты что же, взаправду следопыт? – спросил Олег.

– Куда там… – неожиданно сконфузился Виктор. – Так, приходилось…

– С чего ты это взял? – требовательно вклинился в разговор Тёма, оторвав задницу от валуна и подойдя поближе.