Прощай, молодость
Ирина Ракша
Прощай, молодость
© И. Ракша, 2022
* * *
Более полувека я работаю в литературе. И могу назвать эту книгу своей визитной карточкой, так как в ней отразились основные черты моего творчества. Разных объёмов и жанров. Но всё это – я. В каждой строке, каждом слове. Говорят, серьёзная проза, как и серьёзная музыка, не стареет. Мой муж, художник Юрий Ракша, сказал: «Как в зеркало мы смотрим в мир и отражаемся в нём. Картины художника – это отражение мира, а значит, и его самого. И потому в каждом произведении ищите художника, его СУТЬ, его отражение – он здесь…».
Так что – читайте! И приятных вам минут!
Планета Иринара. Об авторе
Ирина Евгеньевна Ракша – академик, действительный член Академии российской словесности, писатель, кинодраматург, член Союза журналистов СССР и РФ (с 1965 г.), член Союза писателей СССР и РФ (с 1969 г.). Вдова художника Юрия Ракши (1937-1980), имела дочь Анну Юрьевну (член Союза художников РФ; скончалась 13 мая 2017 года: инсульт).
Ирина родилась в Москве, в Останкине, в семье служащих (москвичка в четвёртом поколении). Родители, выпускники ТСХА (Тимирязевской сельхозакадемии), – агрономы. Детство её прошло на столичной окраине. Училась в средней (№ 271) и музыкальной школах. В 1955 году развод родителей стал причиной её отъезда с поездом первоцелинников на Алтай, во вновь образованный зерносовхоз «Урожайный», куда ранее был командирован из Министерства сельского хозяйства её отец. Там, в предгорьях Алтая, на берегу реки Катуни, рядом с селом Сростки – родиной В. Шукшина, и проходили годы юности будущей писательницы (этому переломному периоду жизни посвящён рассказ И. Ракши «Голубочек мой ясный»). В селе Грязнуха (ныне Советское) она окончила десятилетку, получила «серебряный» аттестат зрелости. Одновременно работала в совхозе почтальоном, учётчиком на лесоскладе, лаборантом на птицеферме и пр. Затем, уже в Красноярском крае, на станциях Солянка, Уяр-Клюквенная, – разнорабочей железной дороги, корреспондентом газеты «Сталинец». А также в Туве, Хакасия, на станции Бискамжа. В дальнейшем в её творчестве романтические мотивы «железной дороги, товарняков, поездов, дальних странствий» особенно любимы.
«По алтайской степи на взмыленном коне пронеслась мимо меня амазонка. Так состоялось моё первое знакомство с семнадцатилетней Ириной Ракшой, – писал в 1963 году поэт-классик, профессор Литинститута им. Горького Михаил Аркадьевич Светлов. – Я приехал к её отцу, директору строившегося целинного совхоза. Я тогда никак не думал, что буду писать вступительное слово к её рассказам. Она тогда была никаким писателем, так же как я – никакой наездник. Но я считаю, что недаром вспомнил об этой первой встрече. Потому что свойство Ирины – неутомимость в движении. Потому что разбуди её глубокой ночью и скажи: «В Ледовитом океане белые медведи соскучились по тебе» – она, надевая башмаки, спросит: «А туда как лучше добираться, поездом или самолётом?»»
Великий поэт Михаил Светлов сердцем почувствовал то яркое, то порывистое и сердечное, что сохранилось в Ирине Ракше навсегда и окрасило всё её творчество. Люди Алтая, Сибири, Чукотки, люди сильной и чуткой души стали героями первых её публикаций на страницах алтайских, сибирских, а затем и московских, центральных газет и журналов.
И вот что далее писал в статье о Ракше Светлов:
«Она исколесила Сибирь, не устала, а, наоборот, рвётся в новые пространства. И эти её путешествия вовсе не для того, чтобы потом похвастаться: «Я была там-то и там-то». Нет, вовсе не для этого.
Есть два рода наблюдателей. Есть наблюдатели «ума холодных наблюдений»: «Вот я поеду в Париж, обязательно посмотрю на Эйфелеву башню, сбегаю в Лувр и, конечно, накуплю кой-чего из мелочишек».
А Ирина, скажем, поедет на Север, она поедет туда вовсе не для того, чтобы увидеть только северное сияние. Она поедет туда для того, чтобы увидеть и узнать чукчей под северным сиянием. Она умеет прекрасно видеть, и именно поэтому у неё так много в рассказах хороших деталей.
Не всегда в произведении нужен образ. Точная деталь часто заменяет образ. Точная деталь становится биноклем, приближающим предметы и делающим их выпуклыми. И тут не нужны никакие романтические слова. Наоборот, бытовая деталь помогает романтике. Если бы я был сказочником, я бы первую сказку начал так: «Студент надел калоши и пошёл в царство фей». То есть я бы к небесам пристегнул землю…
Я не буду вас утомлять многими её цитатами. Приведу только одну деталь и один совсем краткий диалог. «Но стрелочник отвернулся и, сунув флажки в сапог, пошёл в будку». Больше нигде в рассказе этот стрелочник не появляется, но это «сунув флажки в сапог» делает стрелочника видимым и запоминающимся.
А вот диалог – разговор девушки и девчонки:
– Уехать бы куда подальше. Да вроде незачем. Платят хорошо.
– А я бы задаром по красоте такой ездила, – глядела вдаль девчонка.
Больше я цитат не привожу, потому что это не разбор творчества Ирины Ракши. Это только моё напутствие ей.
И я так обращаюсь к Ракше:
«Ирина!.. Я называю тебя талантливой. Смотри не подведи меня!» Михаил Светлов. 1963 г.
Полустанки и поезда, товарняки и работяги-попутчики – всё это тоже предмет острого, сострадательно-любящего взгляда Ирины. А светловское напутствие – «Смотри не подведи меня», – сказанное поэтом незадолго до смерти (чьей студенткой, вернувшись в Москву, стала молодая писательница), на всю жизнь для неё стало ответственным.
В 1958-1960-х годах И. Ракша училась и на агрофаке Тимирязевской сельхозакадемии. Затем поступила во ВГИК, на сценарный факультет, и окончила его (1961-1967), дипломным сценарием были новеллы её первой книги «Встречайте проездом». В 1972-1974-м – Высшие литературные курсы Литинститута им. М. Горького для членов Союза писателей. Мастера – прозаик С. Антонов, поэт А. Межиров. «Я всегда много училась. Даже прилежно. И это, конечно, здорово, – напишет она потом в биографии. – Это были тоже «мои университеты». Но училась я ещё и потому, что в вузах тогда платили стипендии, на которые можно было жить. А я, брошенная родителями, заимевшими иные семьи и иных детей, могла с ранней юности рассчитывать лишь на себя. Ну а потом у нас с Юрочкой и своя дочь появилась. Анютка. Так что поневоле вкалывать приходилось».
Немалое влияние на творческое становление писательницы оказала встреча и с Василием Шукшиным (и его матерью), в чьём доме в Сростках она порою бывала ещё в «алтайский период». Ну а регулярные публикации в московских журналах «Юность», «Молодая гвардия», «Огонёк», «Смена», «Знамя» и первые книги рассказов «А какой сегодня день?», «Почему опоздал маневровый», «Скатилось колечко» (изд-во «Советская Россия»), «Сибирские повести» («Профиздат», «Современник») принесли И. Ракше широкую известность, сделали её имя любимым и популярным уже в шестидесятые, в период так называемой оттепели. Критики писали: «Её проза красочна, ёмка. Богата образами, деталями и интонациями, глубоко психологична. Её школа – классика русской литературы». Действительно, её кумиры – Н. Гоголь и А. Пушкин, И. Бунин и А. Чехов, В. Набоков и Ю. Казаков, Е. Носов и В. Шукшин.
Её новые неспешные книги последовательно выходят и в 1970-е, и в 1980-е годы, и в «лихие» 1990-е. От газет и журналов Ирина часто ездит в командировки. Очерки и статьи, будь то БАМ или Прага, Чукотка или Париж, глубоки, остры, порой непримиримы. Будучи по профессии и кинодраматургом, И. Ракша пишет сценарии документальных и игровых фильмов, снятых на киностудиях «Мосфильм», «Беларусьфильм», ТО «Экран».
Как искусствовед печатает статьи о музыкантах, поэтах, художниках: М. Грекове и А. Пластове, Ю. Ракше и И. Левитане. Её муж, с которым они встретились ещё во ВГИКе студентами (тогда Юрий Теребилов), – известный живописец и художник кино Юрий Ракша (лауреат премии «Оскар», США, за фильм «Дерсу Узала», премии «Биеннале-72» в Париже за полотна «Моя мама» и «Современники». В честь него, выдающегося художника XX века, Институтом астрономии РАН наименована планета Солнечной системы № 3032 – «Ракша»). Впоследствии он вспомнит об их общей студенческой юности: «…Много и писем было тогда написано будущей писательнице Ирине Ракше, ставшей потом моей женой и верным другом на всю жизнь, и в радости, и в горе, моим единомышленником, первым зрителем, первым критиком. Я знаю, как много факторов должно соединиться в благом сочетании, чтобы художнику стать художником, чтобы художник осуществился, поэтому так важно, кто всю жизнь с тобой рядом… А Ирочка всегда была моей звездой, моей Музой».
Книги прозы И. Ракши переведены на многие языки мира. Статьи о её творчестве, о «свете добра и любви» писали многие мастера русского слова: С. Дангулов и А. Борщаговский, В. Сурганов и В. Куницын, И. Стаднюк и Ю. Нагибин, Дм. Ильин и Б. Виленский и др. Её имя вошло в «Российскую книгу рекордов, 2008», во многие литературные энциклопедии, в том числе в США – «Женщины-писательницы России». Ирина Евгеньевна – лауреат ряда литературных премий: «Золотое перо России», имени В. Шукшина, им. С. Есенина, им. М. Лермонтова, 2012 – «Золотой витязь», «Писатель года – 2013», «Писатель года – 2015», «Наследие – 2015», «Писатель года – 2016». Премия и медаль им. И. Бунина (2014), медаль им. К. Шульженко. В 1995 году малая планета Солнечной системы (№ 5083) решением Института астрономии РАН и Международного планетарного центра (США, штат Массачусетс) получила имя «Иринара» – «…в честь известной русской писательницы Ирины Евгеньевны Ракши».
Основные книги: «Встречайте проездом» (М., «Советская Россия», 1965), «Катилось колечко» (М., «Советская Россия», 1971), «Весь белый свет» (М., «Современник», 1977), «Далеко ли до Чукотки» (М., «Московский рабочий», 1979), «А какой сегодня день?» (М., «Правда», 1981), «Роман-газета», «Весь белый свет» (М., «Художественная литература», 1981, тираж 3 млн), «Скатилось колечко» (М., «Советская Россия», 1987), «Сибирские повести» (М., «Профиздат», 1988), «А какой сегодня день?» (изд-во «Огонёк»), «Охота на волков» (М., «Библиотека русской прозы», 1998), роман «Белый свет» (М., Союз писателей России), «Художник и Муза. Юрий Ракша» (Союз писателей РФ, 2005) и др. А также сборник мемуаров «Возвращение в Россию» (М., «ИРА», 1993) и др., в том числе книги для детей: «Ужин тракториста» (М., «Малыш»), «Певец первой конной» (М., «Малыш»), «Необыкновенное путешествие» («Детская литература»); «Избранное» (2016, Российский союз писателей); автобиографический роман «Письма чужой жене» (2015). Очередная книга И. Е. Ракши – «Шкатулка с секретом» (2013) – о знаменитой певице начала века, собирательнице и несравненной исполнительнице русских народных песен, основоположнице этого эстрадного жанра, именем которой РАН наименовало планету Солнечной системы № 4229 – «Плевицкая», Надежде Васильевне Плевицкой, бабушке писательницы.
С 1994 по 2004 год И. Е. Ракша – председатель приходского совета храма Рождества Пресвятой Богородицы, который она безвозмездно восстанавливала в Москве, в Бутырской слободе, в самое трудное для страны время. В эти же годы работала редактором – завотделом литературы и искусства в журнале «Работница».
Имеет государственные награды «За освоение целинных земель» (1956) и др. Последняя государственная награда за заслуги в области литературы и искусства – орден «Дружба» (2008) за подписью президента России В. В. Путина.
Является академиком Академии российской словесности. На 7-й Пушкинской ассамблее (2015) принята в действительные члены академии, учреждённой императрицей Екатериной II в XVIII веке.
Весной 2018 года И. Ракша удостоена высокого звания «Народный писатель России».
2020 год – медаль имени Пушкина, орден Святых Кирилла и Мефодия.
2021 год – орден Святой Анны; доктор филологии Международной академии российской словесности (МАРС); членкор МАНИ (Международной академии науки и искусства).
За работой, 80-е годы
I. Век золотой, век серебряный
Любовь императора
Рассказ
В истории России пять раз власть брали в свои руки женщины. Они руководили огромной страной и при этом оставались воистину женщинами. Со всем присущим им разнообразием характеров, со всеми особенностями и даже слабостями. И, как бы то ни было, каждая из них сыграла значительную роль в становлении и развитии Русского государства.
* * *Разные-разные толки шли по Первопрестольной 26 мая 1724 года – в день коронования супруги Петра Первого Екатерины Алексеевны (1684-1727).
Народ и солдатство уже не первый год недовольно роптали на многолетнюю связь царя со своей фавориткой, с некогда безвестной красавицей Мартой из лифляндских краёв, «неудобь сказываемые» кривотолки и ныне, в день присяги новой царице, катились по Москве с новой силой.
– Не подобает Катерине на царстве быть, – говорил вполголоса один из старых солдат, стоя в толпе на набережной, – не наша, не русская. Мы, старики, ведаем, как она в полон попала в Лифляндии. Как привели её под знамя наше в одной рубахе, как отдана была под караул, как с караульным офицером играла. А потом он надел на неё свой кафтан.
Прохожие московиты внимательно слушали служивого.
– А его величество государя нашего Петра они потом с князем Меншиковым обманывали, приворотным зельем его обвели, – продолжал он. – На ту пору не было ни солдата, ни генерала, кто б не знал этого.
А «Катеринушка» действительно Петра словно злым кореньем обвела: увидев её однажды, он не мог забыть её тонкого лица, пышнотелых форм, застенчиво-лукавой полуулыбки. Ещё в 1708 году хоть и шуткой, Пётр выразил желание видеть возле себя «необъявленную» пока подругу. «Гораздо без вас скучаю, – писал он ей из Вильно, – а потому что ошить и обмыть мя некому…» Забывая сына-первенца, решительно изгнав из памяти образ несчастной первой своей супруги Евдокии Лопухиной, а за ней и первой фаворитки Анны Монс, Пётр как зеницу ока хранил вторую, более счастливую, избранницу. Даже в разгар своей борьбы с Карлом, полагая жизнь свою в опасности, государь помнил о любезной сердцу фаворитке и назначил послать ей три тысячи рублей – сумму для того времени весьма значительную.
Впрочем, любовь выражалась не только в посылках денег и бутылок с венгерским, до которых та всю жизнь была «зело охоча». Любовь выказывалась в постоянных заботах государя о любимой женщине.
Суровый деспот, человек с железным характером, способный смотреть, как родного сына истязают на дыбе, в своих отношениях к Екатерине он был неузнаваем: письмо за письмом, одно нежнее другого, посылал ей. И каждое – полное любви и заботы.
Не смущало Петра и низкое её происхождение. Марта Самуиловна Скавронская – таково её настоящее имя – лишь после крещения и принятия православия (по настоянию Петра) взяла имя Екатерина Алексеевна. Она была приёмной дочерью протестантского пастора Глюка, который жил в Ливонии, в городе Мариенбурге. К тому времени, когда русские войска под предводительством графа Шереметева принялись теснить шведов и подступили к Мариенбургу (а вскоре взяли в плен его жителей), Марта Самуиловна была уже замужем за блестящим драгуном Иоганном, который вместе со своим отрядом, охранявшим город, бежал из него при приближении русских.
Хорошенькую, пышнотелую Марту как пленницу, как военную добычу взяли в услужение к русскому главнокомандующему. Однако у Шереметева пленницу увидел Меншиков и склонил фельдмаршала уступить ему красавицу. И вскоре «Алексашка, государев любимец» страстно привязался к ней. Да и Марта ответила ему искренней любовью. Было! Было в ней нечто такое, что заставляло кружиться мужские головы. Её характер был взрывчатой смесью нежной, томной женственности и мужской резкости и отваги. Обворожительная, ласковая и кроткая, она не могла не привлечь к себе сердце Меншикова.
В один из дней, будучи в гостях у своего фаворита, Пётр неожиданно заметил красавицу, что прислуживала за столом и которой Алексашка очень гордился. Высказав вдруг пожелание заночевать у Меншикова, Пётр после ужина категорично велел Марте посветить себе в спальне. Меншиков вынужден был покорно склонить голову в знак согласия. Утром, едва Пётр уехал, из спальни медленно вышла Марта. Но уже другая Марта: крутая, сильная, резкая – и тут же высказала Меншикову, как намерена поступать в дальнейшем.
А государь вскоре вновь объявился у Меншикова. «Где же Марта?» – сухо спросил он, не увидев служанки, и по его голосу царский любимец понял: государь приехал повидаться вовсе не с ним. Явилась Марта. Пётр оживился. Пошли смешки, шутки, как и намедни. Но хитрая Марта была задумчива, сдержанна… Смолк и Пётр, словно заворожённый склонившись к тарелке. Весёлая беседа стихла.
В конце ужина она по обязанности поднесла ему рюмку водки на подносе. Пётр поднял взгляд и встретил её глаза, полные зовущих горестных слёз. Пётр быстро встал, опрокинул водку и, отведя взор, резко сказал Алексашке: «Я увожу её с собой…»
Лишь в 1710 году, когда она уже родила Петру двух дочерей, ей было дано звание фрейлины. Однако близкие к государю подмечали: Пётр, вообще не терпевший женщин, вмешивающихся в «мужские» дела, напротив, бывал доволен, когда в деловой разговор вступала Екатерина. Как свидетельствовали близкие к Петру люди, простая и разумная логика собеседницы не раз выводила их из лабиринта придворной софистики, бросала новый свет на многие вопросы.
В тесном кружке приближённых её уже называли не иначе как «государыня». И вот в 1711 году Пётр решил узаконить давние отношения – жениться на ней (при немногих свидетелях) – после одного значительного события. В Прутском походе русские войска попали в плен. И, согласно свидетельству самого Петра, лишь благодаря сметливым подсказкам Екатерины военачальники выпутались из тяжёлой ситуации. Её значимость в глазах общества как заступницы Русского государства сильно возросла. Теперь Пётр стал неразлучен с Екатериной. Повсюду возил с собой и любил окружать её роскошью. Наряды, диадемы, драгоценные каменья на пышной груди. И вся она, крупная, пышная, казалось, была создана для этой роскоши. Хотя, заметим, это не помешало ей родить Петру одиннадцать детей, из которых выжили лишь две дочери: Анна и Елизавета. Елизавете в будущем предстояло стать русской царицей.
Постепенно Екатерина образовала при себе двор, поражавший даже иностранцев отменным вкусом и изяществом. Своим девочкам Екатерина Алексеевна дала прекрасное европейское образование. Хотя сама, даже став царицей, не желала учиться читать и писать. Говорила, что главная её забота теперь – «выучиться делать всё угодное Петру, и этого с неё достаточно».
Однако Меншиков, давняя её любовь, сохранил негласное влияние на Екатерину и после того, как она стала царицей. Она частенько спасала царского любимца от заслуженных наказаний. Как верно подметил историк прошлого, «алчность князя Ижорского не раз выводила Петра из терпения. Но пред царём за князя всегда был верный ходатай. Пётр называл Екатерину и Меншикова «детьми своего сердца», и каждый из «детей» старался, чтоб царская милость не обходила другого». Впрочем, Петра мало интересовали тонкости отношений жены и Меншикова. Практически он во всём доверял супруге. Даже решился короновать её. Это была его высочайшая воля. Воля человека, страстно влюблённого всей мощью души и тела. Передавая Екатерине верховную власть, Пётр перед лицом всей России как бы признавался в единственной своей слабости – бесконечной любви к этой женщине. Однако в конце 1724 года Екатерина преподнесла ему некий страшный «сюрприз».
Пётр старел. А она была ещё молода, к тому же с «большим интимным прошлым». Он часто надолго отлучался, и она как бы невзначай остановила свой женский взор на изящном послушном французе – камергере Монсе.
Пётр, узнав из доноса об измене жены, был взбешён. Екатерина уже объявлена Императрицей Всероссийской, пути назад нет. Доносителя «вычислили» и взяли в тайную канцелярию. Под пыткой тот оговорил и нескольких других лиц, «интимно близких» царице. Петру раскрылась вся ошеломляющая подоплёка цепи измен. И не только с Монсом. Надо заметить, что следствие велось в тайне. В строжайшей тайне государыня и Монс ничего не подозревали и продолжали отношения. 9 ноября 1724 года прямо со следствия Пётр отправился во дворец. Он поужинал, мило поболтал с супругой. Побеседовал невзначай и с приглашённым Монсом. На камергере лежала масса обязанностей. О них и говорили. Ничто не выдавало внутреннего напряжения Петра, не предвещало грозы. «Который час?» – вдруг обратился он к супруге. Та посмотрела на свои часы – подарок Петра из Дрездена: «Девять часов». И тут Пётр вдруг резко вырвал из её рук часы, покрутил стрелку и грозно объявил: «Ошибаетесь. Двенадцать часов. И всем пора идти спать». Все тотчас в смятении разошлись. Через несколько минут Монс был арестован у себя в комнате. На следующий день поутру его ввели в государеву канцелярию. Пётр, заваленный ворохом бумаг, взятых у Монса при обыске, поднял голову и посмотрел на арестанта. И в этом чёрном от горя и гнева взгляде было столько жестокости и жажды мести, что Монс затрясся всем телом и, лишившись сознания, упал.
Государь сам занялся расследованием. Только теперь он ясно понял, чью подчас волю выполнял, потворствуя жене. По её указке он кого-то повышал в должностях, кому-то дарил поместья, кого-то карал, кого-то миловал.
Вскоре Монсу было предъявлено «обвинение во взяточничестве». Верховный суд постановил: «Учинить ему, Вильяму Монсу смертную казнь…» Пётр тотчас утвердил приговор суда. И Монса обезглавили. Но месть Петра заключалась и в том, что он повёз Екатерину смотреть на отрубленную голову её любовника. Историки пишут: «Ничем не выдала своего потрясения государыня, когда они медленно проезжали мимо эшафота». Пётр, не спуская глаз, следил за ней. Но даже ресницы не дрогнули на её бледном красивом лице. Отношения супругов были безвозвратно подорваны. Ледяным отчуждением теперь веяло от Петра. Он не желал её видеть. Все доверенные лица императрицы были удалены от двора. Впал в немилость и Меншиков. Екатерина озлобилась, затаилась. И вскоре грянула болезнь дотоле вполне здорового государя.
Одна из версий историков утверждает причастность Екатерины и Меншикова к отравлению Петра. Но мы не касаемся этой версии.
Государь Император Всея Руси Пётр Великий умирал в страшных «желудочных» муках. Крики и стоны его раздавались по всему дворцу. Жена не подходила к нему. Незадолго до кончины, когда боль на минуту утихла, Пётр пришёл в себя и выразил желание срочно что-то написать. Однако отяжелевшая его рука с трудом смогла вывести едва понятные буквы: «Отдайте всё…». Заметив, что пишет неясно, он, набравшись сил, крикнул, чтоб позвали его любимую дочь Анну. Но пока за ней бегали, он впал в беспамятство и уже более не пришёл в сознание. Так и осталось загадкой, кому Пётр I намеревался отдать всё, в том числе и трон.
После смерти государя все сенаторы и сановники пришли к тайному согласию: возвести на престол внука Петра I, малолетнего Петра, сына некогда казнённого великого князя Алексея Петровича. На другой день чуть свет, прежде, нежели в императорский дворец прибыл князь Меншиков, сенаторы собрались в тронном зале. Все люто ненавидели Меншикова и холодно смотрели на царицу. У дверей была поставлена стража. Меншикова, когда тот прибыл во дворец, в зал не пустили. Тогда он срочно приказал привести роту вооружённых гвардейцев и отправился с ними во дворец. Разоружив охрану, он выломал дверь в зал, где заседали сенаторы и генералы, и совершенно спокойным голосом объявил, что императрицею и законною русскою государыней остаётся на престоле Екатерина Алексеевна, отныне Екатерина I. Под ружьями никто не смог ни пикнуть, ни воспротивиться.
Однако царствование сильно пьющей к тому времени Екатерины I было недолгим. Поначалу меж балами и пышными трапезами она стала даже вникать в некоторые дела и порой довольно сносно вела их. Впрочем, за действиями этими постоянно чувствовалась рука и воля Меншикова, издавна её любящего и, возможно, ею любимого. Но между ними легла смерть.
Из последних дел Екатерины, умершей в 1727 году (похоже, от цирроза), отметим главное, что сделало честь её имени. Умирая, Екатерина I завещала российский трон не дочерям своим, а внуку Петра и Евдокии Лопухиной – великому юному князю Петру II. Это было её последним решением.
С. Куняев, И. Ракша и певица Л. Нам