Человек: 1. Теория большого надувательства

Выскочив из-за угла, к зданию аэропорта подкатил автомобиль. Он выглядел, что называется, на миллион долларов – последний писк автомобильной моды, новейшее слово технического прогресса. Дизайн приводил в восторг – вытянутый, как капля, чёрный кузов, выпуклые стёкла кабины из почти чёрного стекла, чёрные двери, бампер, колпаки колёс. Жутковатый чёрный цвет машины производил несколько пугающее впечатление. На чёрном крыле была выведена аккуратная надпись, сделанная красной краской. Модель носила имя «аспид». Я усмехнулся удачно подобранному названию.

Из чёрного автомобиля вылез чёрный человек и направился в мою сторону. Это был негр, облачённый во всё чёрное, и даже чёрные очки закрывали его глаза. Подойдя ко мне, он спросил, на свой лад коверкая мою фамилию:

– Мистер Сазонофф?

– Да, это я.

– Я от господина Драббаха. Мне приказано встретить вас и доставить в его офис.

Он говорил на прекрасном английском, и я понимал его. «Кто из них двоих больше аспид: машина или её водитель?» – подумалось мне. Он взял мой чемодан и сумку, и мы проследовали в лимузин. Внутри автомобиль был не менее чёрный, чем снаружи. Смущало отсутствие руля слева, но данное обстоятельство лишний раз напоминало, в какой стране я нахожусь…

Мы ехали по городу, я рассматривал незнакомый мне Лондон. Водитель взглянул на часы, вмонтированные в приборную панель, и нажал на кнопку. Ожил радиоприёмник, и в динамиках зазвучала великолепная музыка. «Последний альбом «Финк Плой»», – мгновенно определил я и тут же вспомнил о Натали и о событиях, произошедших в день нашего знакомства.

Меня постоянно мучили мысли об обстоятельствах её таинственной смерти. Я никак не мог отыскать чёткого объяснения свершившимся событиям. Если моя встреча с блондинкой являлась тщательно спланированным кем-то актом, и смерть входила в него одной из составляющих, то почему тогда этот «кто-то» не появился в момент, когда она умерла, застав меня таким образом на месте преступления с тем, чтобы в дальнейшем шантажировать в известных ему корыстных целях? Что-то не сходилось, не состыковывалось, исходя из этой версии. Второй же вариант состоял в следующем: наше знакомство с Натали было в действительности чистой случайностью, а умерла она, скорее всего, из-за передозировки наркотика, так как, по-видимому, она была просто красивой скучающей куклой, избалованной дорогими вещами, выпивкой и галлюциногенами. Вспоминая отдельные детали её поведения, я приходил к такому заключению. Она и мне подсыпала наркотик в еду и вино, и поэтому так хорошо было в начале и так плохо потом. То, что она кому-то звонила, объясняется достаточно прозаически – похоже, богатая квартира находилась на охранной сигнализации, и Натали звонила, чтобы сказать, что она вернулась домой. Такого рода версия многое ставила на свои места, логически развязывала запутанные узлы загадок, однако я относился к ней всё же с некоторой долей подозрительности, искал дополнительный третий вариант.

Мог бы я спасти мою любимую, вызови я «скорую помощь», и не выглядел ли трусом, когда фактически убежал из её квартиры? Опять и опять я задавал себе этот вопрос и, анализируя, не находил в своих действиях элемента трусости, так как я тогда полностью убедился, что женщина мертва, и ничем помочь я ей был не в силах. В «скорой помощи» она явно не нуждалась. Вызывать же полицию тоже, на мой взгляд, не имело смысла. Ну что бы я им стал рассказывать? Сомнительную историю моего знакомства, в реальность которой даже я теперь верил с трудом? В итоге, не исключено, что они бы разобрались в причине её смерти, определили бы рано или поздно мою непричастность к содеянному, однако я бы попал в мясорубку криминального делопроизводства, и крови бы они мне попортили предостаточно. И это ещё в лучшем случае. Связываться с властями мне абсолютно не хотелось.

После смерти моей возлюбленной что-то сломалось внутри у меня. Я сделался более равнодушным к окружающей действительности, под воздействием смерти во мне окончательно созрело решение, осуществление которого я начал спустя месяц. Месяц же я жил, как на иголках, прислушивался к каждому шороху, старался занять себя работой, ждал, что что-то произойдёт. Может быть, я забыл какую-то свою вещь в той квартире или оставил отпечатки пальцев, или свидетели появились, на каких не рассчитывал, или тот, кто подставил меня, позвонит поздно вечером? Ничего не случилось. Ну, ни на грамм.

Но даже в самолёте, сидя в пассажирском кресле, я не верил, что так безболезненно выскочил из дикой, абсурдной ситуации, пока не запустились двигатели, и алюминиевый гигант не взмыл в небо, взяв курс на запад…

Мы ехали по городу, негр, молча, вёл чёрный сногсшибательный автомобиль, изредка поглядывая на меня, и улыбался, обнажая ослепительно белые здоровые зубы. «Отчего у негров такие великолепные зубы? – подумал я. – Правильное питание является тому причиной, или этот факт обусловлен генетически?» Я ни о чём его не спрашивал, я рассматривал местные достопримечательности, насколько позволял обзор из машины. Навстречу то и дело попадались красные двухэтажные автобусы – омнибусы —, разрисованные разнообразнейшей рекламой. Именно они, эти игрушки для взрослых, создавали чисто английский колорит, представляли собой своеобразную визитную карточку Лондона. Они и чёрные старомодные такси.

По мере продвижения к центру города менялась и архитектура – здесь было больше домов в старинном стиле, хотя не меньше и красивых современных зданий. Количество транспорта также прибавилось, скорость движения упала, мы застревали в пробках, на светофорах. На одном из пешеходных переходов я заметил двух панков – их трудно было не заметить! – , чьи ирокезские гребешки стояли торчком и были выкрашены во все цвета радуги. Они шли по «зебре», о чём-то громко переругиваясь. Я слышал только обрывки фраз. Каждым вторым словом были английские «fuck», «shit» или «arsehole»…

Водитель «аспида» припарковался у внешне совсем непримечательного строения, но, войдя в холл, мы попали в зону новейшего модернистского оснащения и отделки. Полстены прямо передо мной занимала огромная вывеска с названием фирмы – «Drabbаh Electronix». Симпатичные клерки за стойкой, словно сошедшие с телевизионных рекламных роликов, с аккуратными причёсками, в белых рубашках и чёрных галстуках, звонили по телефонам, работали на компьютерах, тихо переговаривались между собой. Нам преградил дорогу охранник из службы безопасности. Негр сказал:

– Проводите мистера Сазоноффа к господину Драббаху. Ему назначено.

– Следуйте за мной.

Не голос, а сплошной металл. По массивным ступеням мы поднялись на второй этаж, долго петляли по коридорам, освещённым мягким люминесцентом, и, наконец, остановились у двери с табличкой «Mit Drabbаh. President». Прежде чем впустить меня за дверь, от которой, как только я прочёл табличку, повеяло недоступностью, элитарностью и надменностью во взгляде, я был наглым образом обыскан стражем порядка на предмет наличия огнестрельного и холодного оружия, чем мне лишний раз напомнили, кто есть я, и кто есть тот, восседающий с обратной стороны двери.

За большим письменным столом из красного дерева в кожаном вращающемся кресле я увидел человека с длинным кривым носом и карими цепкими глазами. Серый двубортный пиджак, серый галстук с золотой заколкой, дорогие часы на руке. Мои потёртые джинсы и туфли совершенно не гармонировали тут. Выглядел он лет на сорок, не старше.

Как только я вошёл, он жестом указал на стул, стоящий перед письменным столом.

– Мистер Сазонофф, – с ходу начал он. – Я знаю, что вы неплохо говорите по-английски, поэтому будем вести разговор именно на этом языке, если не возражаете. К сожалению, по-русски я не знаю ни слова, кроме разве что «водка» и «матрёшка», а приглашать переводчика нежелательно… Не хотите ли сигару?

Я не хотел, но взял. Он закурил свою и поднёс пламя зажигалки к моей. Я затянулся, но так как давно не курил, закашлялся. Мит Драббах продолжал:

– Мне также известно, что 15 августа вы по туристической визе прибыли в Италию, где через несколько дней попытались получить вид на жительство, в чём вам было отказано. А 31 августа из Рима вы связались по телефону со мной, заявив, что у вас имеется очень заманчивое предложение для фирмы «Drabbаh Electronix», но необходим личный контакт.

Сигара оказалась первоклассной, как, по-видимому, и все предметы, находящиеся в пределах президентских апартаментов. С наслаждением втягивая лёгкими дым, я вспоминал вкус давно забытого.

– Итак, мистер Сазонофф, добро пожаловать в Великобританию! Каково же ваше предложение моей фирме?

Кто он по национальности? Что-то не слишком похож на англичанина, да и зовут его как-то странно. Мит это Митчелл? Может быть, перс или румын какой-нибудь? – думал я. А может, он самый типичный англичанин и есть? Абсолютно непроницаемая

физиономия! Никаких эмоций! Разговаривает со мной как робот, подлец! Сейчас у него глаза выкатятся от удивления!

– Я позвонил вам из Рима, потому что случайно встретил там…, – попыхивая сигарой, я выдержал паузу для полноты эффекта – …Альберто Груганте!

Нет, это определённо не человек! Ни один мускул на лице не дрогнул! Такой выдержке можно позавидовать!

– Он, как вам должно быть известно, – продолжал я, – работал на «Drabbah Electronix» в секретной лаборатории в Гибралтаре. И, разобравшись, чем она занимается, сумел сбежать. Теперь вы его разыскиваете, чтобы он не наболтал лишнего. Но не торопитесь направлять своих агентов в Рим, его уже там нет.

Слушает, не перебивает. Ждёт, что скажу дальше.

– Когда я узнал о проекте, над которым работал Альберто, я понял, что у меня есть именно то, что вам нужно, то, над чем трудится та лаборатория у пролива. Ну, возможно, не совсем то, но по крайней мере довольно близко к теме.

Я снова сделал паузу, стряхнул пепел в тяжёлую пепельницу из слоновой кости. Должен он отреагировать, этот сфинкс, в конце-то концов!

– И что же такое у вас имеется?

Слава богу! Выдавил из себя! Дело пошло.

– Видите ли, уважаемый мистер Драббах, для того, чтобы продемонстрировать упомянутое «нечто», мне потребуется приблизительно час времени и место, где я мог бы без посторонних поработать паяльником и отвёртками. Для наилучшего восприятия нужна визуальная демонстрация объекта в действии. Составные части его находятся в моём багаже на заднем сиденье вашего изумительного чёрного автомобиля.

Господин Драббах задумался минуты на две, не меньше. Он тоже занялся манипуляциями со своей сигарой. Я даже почувствовал, как в нём происходит процесс мышления, как шевелится его «серое вещество». Затем, приняв, вероятно, окончательное решение, он набрал номер, приложил к уху мобильный телефон и сказал в трубку следующее:

– Алло! Роберт!.. Отнеси вещи мистера Сазоноффа в 18-й блок и передай МакКейбу, чтобы он всё там подготовил для сборочных работ.

Потом он нажал на кнопку, вделанную в письменный стол, и, встретившись взглядом с офицером безопасности, вошедшим в кабинет, добавил:

– Колин, отведите его в 18-й.

А вдогонку бросил мне:

– Надеюсь, мистер Сазонофф, вы не разочаруете меня. И не вздумайте изготовить бомбу, способную разнести «Drabbah Electronix»!

Я лишь рассмеялся в ответ.

В 18-м блоке я пробыл около двух часов – мешала непривычная обстановка, да и электронный микроскоп был слишком современной, незнакомой мне конструкции, и с ним пришлось повозиться. Роберт, водитель «аспида», где-то застрял с моим багажом к тому же. Когда я его снова увидел, он по-прежнему был в тёмных очках, упорно не желая их снимать. Очки у него были какие-то странные. МакКейб в белом комбинезоне, закрывающем тело, голову и часть лица, пытался и на меня натянуть такой же, но я отказался.

Возвратясь в президентский кабинет в сопровождении Колина, я водрузил свой зад на знакомый мне стул, предварительно поставив рядом на пол длинную картонную коробку, которую я нашёл в 18-м блоке. Коробку я установил вертикально. Господин Драббах посматривал из кресла то на меня, то на коробку – невозмутимая маска, а не лицо.

Пора начинать представление, подумал я и хлопнул в ладоши. В мгновение ока картонная коробка разлетелась на куски, и мы оба увидели… чёрта! Настоящий чёрт, точнее чертёнок, ростом 44 сантиметра ровно, покрытый густой чёрной шерстью, с козлиными ногами, хвостом, короткими рогами, поросячьим носом и живыми бесовскими глазками стоял перед нами. Я наблюдал за Драббахом. Выражение, напоминающее удивление, наконец-то появилось на его физиономии. Подожди, то ли ещё будет! со злорадством подумал я.

Чертёнок взглянул на меня, на Драббаха, почесался и вдруг с разбега прыгнул на стол президента. Мит Драббах оторопел. Он уставился на зверюгу, как на инопланетянина. Ничего подобного он не предполагал. Чертёнок прошёлся по столу, стуча копытами по полированному дереву. Его привлекли сигары, он взял одну, понюхал, бросил на пол. Затем схватил мобильный телефон и стал его ломать. Отчаяние и ужас читались на лице президента. Здесь он не выдержал, попытался отнять телефон у чертёнка. «Отдай», – сказал он. Чертёнок пронзительно завопил, не выпуская трубку из когтистых лап. И всё же президент оказался сильнее – на то он и президент! – сумел вырвать свою собственность у нечестивого. И вот тут произошло неслыханное. Чертёнок, продолжая верещать, вскочил на грудь Драббаху, вцепившись когтями в его длинный кривой нос. Пришла очередь завыть президенту.

– Уберите его немедленно! – заорал он.

Я позвал:

– Дэм, иди ко мне, мой мальчик! Дядя злой, дядя обидел тебя.

Чертёнок оставил в покое нос президента и очутился у меня на руках. Лицо и шея Драббаха были багрово-красного цвета. Он извергал ругательства в мой адрес, а я хохотал от души.

– Перестаньте ругаться, он этого не любит, – произнёс я с угрозой.

Мит Драббах с опаской посмотрел на чертёнка и… прекратил сквернословить.

– Это всего лишь электронная игрушка.

– Хороша игрушка, нос мне до крови разодрал!

Президент приложил к ране беленький капитулянтский платочек.

– Я хотел бы продать вашей фирме моё изобретение, хоть и жалко мне будет расставаться с Дэмом, – сказал я, гладя его по искусственной шёрстке и при этом выключая чертёнка.

– Сколько вы хотите? – спросил Драббах, приходя в своё обычное невозмутимое состояние.

– Три миллиона долларов наличными! – был мой ответ.

Он на секунду задумался и тем, что он сделал потом, удивил меня, наверное, гораздо больше, чем я его. Он отложил в сторону носовой платок, выдвинул ящик письменного стола, извлёк оттуда чудовищных размеров пистолет и направил его дуло мне прямо в сердце. Я успел лишь покачнуться вместе со стулом и Дэмом, безжизненно лежащим на моих коленях. И прежде чем грохнуться об пол, я услышал выстрел, почувствовал боль и понял, что умираю.