Лес за пределами мира
С наступлением рассвета он проснулся и поднялся; немного времени отнял нехитрый завтрак; затем он продолжил путь; и теперь, сказал он себе, какие бы опасности ни угрожали мне, по крайней мере, от одной опасности я избавлен – вряд ли мои слуги смогут настичь меня.
За все время ему не встретилось никого, за исключением нескольких горных лисиц, и, однажды, какого-то странного вида зайца; из птиц он приметил одного или двух воронов, длиннокрылого ястреба и орла, парившего высоко в небе.
Третью ночь он снова провел на каменистом перешейке, ведшем его все выше и выше. Только к концу дня ему показалось, что подъем стал как будто менее крутым; что же до остального, то все оставалось по-прежнему, бесконечно длинный перешеек, тянувшийся вперед на сколько хватало глаз. Когда наступила четвертая ночь, он не нашел подходящего места для отдыха, где была бы вода, так что когда он проснулся, во рту у него пересохло, и только прохлада наступающего дня немного освежила его.
На пятый день подъем почти прекратился, и, наконец, когда он, усталый, брел уже много времени, почти в полдень, мучимый жаждой и обессилевший, он набрел на родник, слабенькой струйкой выбивавшийся из-под громадного камня. Он так хотел пить, что не мог думать ни о чем другом, пока не утолил жажду; но когда взор его вновь обрел былую ясность, он увидел – о, чудо! – что вода источника стекает к югу. С радостью на сердце продолжил он путь, и шел все быстрее и быстрее на юг, или, по крайней мере, приблизительно на юг. Он двигался так быстро, как только мог, и чувствовал, что дорога начала спускаться, и тем не менее, ночь застигла его все в той же каменистой пустыне. Тем не менее, когда он располагался на ночлег, он находился, как ему показалось в лунном свете, в неглубокой лощине, в южной части перешейка.
Спал он долго, а когда проснулся, солнце стояло уже высоко в небесах, и никогда прежде утро не казалось ему таким ясным и приветливым, как сейчас. Он поднялся и подкрепил силы тем немногим, что ещё оставалось у него, напился воды из ручья, вдоль которого шел весь вчерашний день и рядом с которым ночевал; затем продолжил путь, не очень надеясь, что грядущий день принесет ему что-нибудь доброе. И все же, миновав значительное расстояние, он вдруг почувствовал в воздухе, которым дышал, что-то новое, что-то сладостное, приветливое, домашнее; в отличие от последних трех-четырех дней, когда жаркий раскаленный воздух был воздухом безжизненной пустыни.
Он продолжал идти, взбираясь все выше и выше по хребту, и, как это часто случается, когда кто-то в одиночку карабкается на кручу, все время смотрел себе под ноги, пока не почувствовал, что оказался на самой вершине хребта. Здесь он остановился, чтобы перевести дух, поднял взор и осмотрелся, – о чудо! – он и в самом деле находился в верхней точке огромной гряды, спускавшейся отсюда вниз, не плавно, как та дорога, по которой он шел все последние дни, но достаточно круто, сквозь разломы и отвесные скалы. Но вместо унылой пустыни, оставшейся за спиной, перед ним раскинулись прекрасная местность: поросшие лесом холмы, зеленые равнины, небольшие рощи, тянувшиеся здесь и там, и упиравшиеся где-то вдали в громадные синие скалы с увенчивающими их белоснежными шапками.
К его удивлению, дух его вдруг разом ослаб, он почувствовал головокружение и был вынужден на некоторое время присесть и закрыть руками лицо. Придя в себя, он поднялся и очень внимательно осмотрел открывшуюся перед ним землю, но не обнаружил ни единого признака человеческого жилья. Но он сказал себе, что это, возможно, не страшно, что прекрасная лесная страна протянулась далеко, и что он отыщет людей и их жилища, как только покинет эти горы и спустится в долину. Сказав так себе, он продолжил свой путь, и затратил на него не очень много времени, так что теперь ему следовало озаботиться поиском средств к существованию.
Глава IX: Уолтер встречает первого из трех незнакомцев
Как по ту сторону хребта, так и по эту, дорога его по-прежнему пролегала среди отвесных скал и по склонам, настолько крутым, что не было возможности изменить путь, не подвергая себя опасности; иногда попадались трудно проходимые топкие места, и ему понадобилось полных три дня, чтобы миновать каменную гряду; он постоянно страдал от жажды, его скудные припасы подошли к концу, хотя он и старался, как мог, экономить их. Но это мало беспокоило его; иногда ему попадались дикие плоды, а иногда удавалось подстрелить какого-нибудь маленького зверя, зайца или кролика, и он мог поджарить их, добыв огонь с помощью кремня и кресала. А кроме того, чем долее он шел, тем сильнее крепла в нем надежда встретить какое-нибудь жилище, так приветливо и прекрасно выглядело все, его окружавшее. И ещё, смутные опасения беспокоили его, опасения того, что жители этой страны отнесутся к нему недружелюбно.
Но когда ему в первый раз встретилась прекрасная зеленая поляна, то был настолько утомлен, что сказал себе: отдых лучше еды, поскольку последние три дня он спал очень мало; поэтому он прилег под ясенем, невдалеке от ручья, и проспал, неизвестно, сколько времени; но даже когда он проснулся ранним утром, ему очень не хотелось подниматься, и он провел следующие три часа между сном и бодрствованием; затем все же встал и продолжил свой путь до следующей зеленой поляны, не так быстро как прежде, по причине слабости, вызванной голодом. И ароматы прекрасной страны обволакивали его, подобно благоуханию огромного букета цветов.
Так спустился он на равнину, где росло множество деревьев, дубы и ясени, каштаны и горные ильмы, грабы и рябины; они не представляли собой непроходимую чащу и не теснили одно другое, но, разделенные широкими, покрытыми цветами лужайками, напоминали собой огромный королевский парк.
Он подошел к большой черешне, ветви которой склонялись до самой земли, отягощенные ягодами: будучи очень голоден, он ухватил ветви, притянул их к себе, и принялся жадно срывать и поедать ягоды. Но как только он сделал это, то внезапно услышал, где-то рядом с собой, странный звук, какой-то рев или рык, не очень громкий, но свирепый и страшный, не похожий на звуки, издаваемые животными, которые он когда-либо слышал. Как было сказано выше, Уолтер не был трусом; но слабость, вызванная длительной трудной дорогой и голодом, необычность происходящего с ним, одиночество, – все это на мгновение ослабило дух его, он обернулся в сторону шума, колени его подогнулись и задрожали: едва он увидел то, что издавало звук, как потерял сознание и без чувств повалился на траву; прямо перед ним, на расстоянии чуть более фута, стоял карлик, виденный им прежде, облаченный в желтое одеяние, с ухмылкой на безобразном лице.
Как долго он лежал, подобно мертвецу, Уолтер не знал, но когда он снова пришел в себя, карлик сидел перед ним на корточках. А когда он поднял руку к голове, карлик издал тот же самый странный полурык-полурев, грубым голосом, но теперь Уолтеру удалось разобрать, что это речь, состоящая из отдельных слов, и что существо перед ним произнесло:
– Наконец-то! Кто ты? Откуда? Чего тебе надо?
Уолтер сел и ответил:
– Я человек; прозвание моё – Золотой Уолтер; родом я из Лэнгдона; мне нужна пища.
Лицо гнома ужасно перекосилось, и он громко расхохотался.
– Всё это мне известно: я спросил тебя только для того, чтобы проверить, будешь ли ты лгать или скажешь правду. Я был послан, чтобы взглянуть на тебя; и у меня с собой есть для тебя хлеб, какой вы, чужеземцы, употребляете в пищу: возьми его!
С этими словами карлик достал из котомки, висевшей у него на спине, хлеб, и протянул его Уолтеру, который, хоть и был голоден, взял его с неким сомнением.
Карлик рассердился.
– Не это ли твоя пища, чужеземец? Или ты хочешь мяса? Хорошо, дай мне твой лук и одну-две стрелы, ты устал и ослаб, – я подстрелю для тебя зайца, кролика, а может быть перепела. Ах, да, я позабыл; твоя пища… ты не ешь мясо так, как это делаю я, сырым и с кровью, тебе нужно обжарить его в огне или сварить в горячей воде; как, скажем, это делают моя госпожа, или моя служанка, моя рабыня; я знаю это, я видел, как они готовят его для себя.
– Нет, – отвечал Уолтер, – этого вполне достаточно.
И он впился зубами в мягкий вкусный хлеб. Затем, когда он немного насытился, и чувство голода оставило его, он обратился к карлику:
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь о своей служанке и своей рабыне? И кто такая твоя госпожа?
Гном снова издал звук, похожий на яростный рев; затем, уже отчетливо, произнес:
– Ее лицо белое и розовое, подобное твоему; её руки белые, подобно твоим, да, но более белые; и то, что у нее под одеянием, только ещё более белое: потому что я видел это – да, я видел это; о да, я видел, видел, видел это.
Произнеся эти слова быстро и невнятно, едва не срываясь на крик, он упал и принялся кататься по траве: но почти сейчас же затих, сел, некоторое время оставался неподвижным, затем снова упал, с громким хохотом, а потом сказал:
– Но если ты, глупец, думаешь о её красоте, если ты готов пасть к её ногам, то ты пожалеешь об этом, подобно мне. Насмешки и издевательства, слезы и стенания – вот что ожидает тебя! Что ещё сказать тебе о моей госпоже? О госпоже? О чужеземец, что другие женщины по сравнению с ней? И что я способен рассказать о ней? То, что она сделал со мной, она делала и с мужчинами медвежьего народа. Она не служанка, не рабыня; и она ненавидит их так же, как ненавижу я. И настанет наконец тот день…
Он смолк, и оставался неподвижным некоторое время, а затем проговорил, задыхаясь:
– Я сказал тебе слишком много, и… Если бы только моя госпожа услышала меня… Теперь я должен идти.
Затем он достал из своей котомки ещё два хлеба, протянул их Уолтеру, повернулся и ушёл; иногда он шёл прямо, так, как Уолтер видел его на набережной Лэнгдона; иногда подпрыгивал и словно бы катился, как мячик, которым играет мальчишка; иногда становился на четвереньки, подобно дикому зверю; и звуки, издаваемые им, напоминали то рёв, то плач.
Он уже скрылся из виду, но Уолтер ещё некоторое время продолжал сидеть, пораженный ужасом и отвращением, не в силах пошевельнуться. Затем, несколько придя в себя, он осмотрел свое оружие и убрал в котомку хлеб.
Затем он поднялся и продолжил свой путь, теряясь в догадках, кто следующим встретится ему на дороге. Иногда ему казалось, что такая встреча была бы хуже смерти, если все обитатели этой земли такие же, как этот карлик; и если это так, то ему предоставлялся выбор: либо убивать, либо самому быть убитым.
Глава X: Вторая встреча Уолтера в неведомой стране; прекрасная незнакомка
Но, стоило ему двинуться дальше по приветливой, прекрасной земле, ярко освещенной солнечными лучами, отдохнувшим, утолившим чувство голода, страх покинул его, и он шел в приподнятом настроении, и ничего плохого не приключилось с ним до наступления ночи, когда он расположился под огромным развесистым дубом, положил рядом с собой обнаженный меч и спокойно уснул, а когда проснулся, солнце стояло уже высоко.
Он поднялся и продолжил свой путь, и земля казалась ему ещё прекраснее, чем вчера, если это только было возможно; цветов встречалось все больше и больше, а дубы и каштаны становились все выше и кряжистей. Множество оленей попадалось ему, и он с легкостью мог бы добыть одного; но он не трогал их, потому что у него был хлеб, и ещё потому, что он не хотел разводить огонь. Может быть, думал он, такой его поступок будет плохой платой за оказанное ему гостеприимство; ведь даже страшный карлик был учтив по отношению к нему, не причинил никакого вреда, но даже оказал помощь. Однако встречи со слугами или рабами, о которых говорил ему карлик, он все-таки немного опасался.
После этого он шёл ещё некоторое время, и когда солнце поднялось к зениту, он приметил неподалеку впереди серый камень, посреди лужайки, окружённой могучими дубами; он свернул и направился к нему, ибо в этой прекрасной земле ему до сих пор не попадалось подобных камней, и, подойдя, он увидел фонтанчик, бьющий из-под каменной глыбы, и бежавший дальше небольшим ручейком. А когда он подошел ближе к камню, фонтанчику и ручейку, то – о, чудо! – увидел дитя Адама, сидящее рядом с фонтанчиком в тени. Приблизившись ещё немного, он разглядел, что это женщина, одетая в платье, цветом своим напоминавшее окружающую её пышную зелень. Она играла с водяными струями, погружая в них свои белоснежные руки, закатав рукава до плеч. Ее сапожки черной кожи лежали на траве рядом, её ноги по щиколотку были погружены в ручей.
Наверное, среди брызг и шума воды она не слышала его приближения, так что он подошел достаточно близко, прежде чем она подняла лицо свое, и, едва взглянув на него, он подумал, что никогда прежде ему не приходилось встречать подобной красоты. Увидев его, она покраснела, распрямила платье, скрывая ноги, и распустила рукава, но ничто в её движениях не выдавало волнения или страха. Что же касается Уолтера, то он застыл неподвижно, пытаясь сказать хоть что-то; но сердце его рвалось из груди, и он не мог произнести ни единого слова.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги