Исповедь жены военного строителя
Ну, как не запомнить такую фразу? Пацан знает, что ему всегда смогут припомнить что он сказал.
Потом его наконец от меня уволокла Наташина мама и мне дали покой. Я даже не помню где меня примостили, но ранним утром я уехала, и в воскресенье пришла на своё первое занятие на кройку и шитьё. То есть на второй день свадьбы я не осталась.
Дружок утром был в шоке, но как-то пережил. Ему же надо было отбывать номер дальше.
Во вторник он явился в Луганск с цветами. Потом неделю было то, что в баскетболе называют «прессинг». Он познакомился со всеми с кем смог: мама, папа, соседи, собака, кошка. На работу ко мне приходил посмотреть, к родителям своим один раз притаскивал на машине отца. И все время рассказывал какой он одинокий, его никто не любит. Но примерно через неделю уехал – отпуск кончился. Это был его первый отпуск.
Я как-то быстро о нем забыла. В прямом смысле забыла, потому что вокруг людей валом. Тем более в бухгалтерии вечно то конец месяца, то начало проверки.
Наша автобаза обслуживала практически все магазины города, там было около 500 автомобилей.
Тут меня ещё начальник планового отдела взялся учить водить автомобиль, потому что я горько пожаловалась на ДОСААФ: меня не хотели брать учиться – нет мест. Раньше на все эти государственные курсы попасть было затруднительно, особенно если у тебя нет автомобиля и цель учебы не определённая. То ли дело мальчики. Их всех ещё в школе учили. Как же! Их ждали ряды самосвалов и комбатовские УАЗы. Так что мальчиков поголовно всех ещё в школе ждал ДОСААФ.
Так вот, прихожу я домой достаточно не рано, а мать говорит что мне звонили и звонили, но она дала мой рабочий телефон. Потом мне и на работе на следующий день радостно улыбаясь говорили что «звонили и звонили». Я в это время по объездной училась водить, пришла домой и до меня наконец дозвонились. Разговор был не длинный. Я спросила:
– Кто это?
– Сергей.
– Какой Сергей?
– Я – Сергей из Москвы!– тут он обиделся.
– А, да, здравствуй.
– Можно я приеду?
Я растерялась, потому что не очень понимала, как я могу ему запретить перемещаться по стране. И сказала: «Можно». Всё. Весь разговор.
Через пять дней он был у меня с квитанцией, что он заказал и оплатил аванс в ресторане и свадьба через четыре дня – двадцать второго ноября. Я о*ла. Это был пипец с квитанцией об оплате.
Ну, что я могу сказать, кроме того что сопротивляться надо было сильнее. Ну, получилось, как получилось. Но жизнь с родителями уже стала напрягать. В этом уже было что то противоестественное: я уже ни где не училась, мне было дискомфортно дома, и на работе не нравилось. Почему бы не уехать, а там посмотрим. Мальчик был рьяный, молоденький, красивенький и как видно крайне инициативный. Про армейский алкоголизм мне тогда было ничего не известно. У меня даже одного знакомого военного не было. И ни одного курсанта тоже в друзьях не значилось.
Мать с одной стороны очень загрустила потому что я уеду, а с другой очень обрадовалась так как у всех её знакомых дочери были замужем, а меня возрастную уже даже и обсуждать перестали. Вот такая катастрофа в душе у женщины – матери двадцати двухлетней дочери эпохи позднего «совка».
=========== Сваты =========
На следующий день к нам приехали его родители знакомиться с моими. Меня они уже раза два видели ещё со времён свадьбы подруги.
Я высказалась, что не хочу большого праздника: давайте тихо распишемся. Свекровь это взорвало, она что-то рассказала о позоре, о том, что это первый из ее четырёх детей женится и: «Я своего сына с заднего прохода женить не буду! Если хотите так, то расписывайтесь где-нибудь не в нашем городе». Я заткнулась и не стала никого огорчать. Я поняла, что надо просто отбыть номер.
Родители разговорились, и свекровь рассказала про мужа с интересным сочетанием имени – отчества: Митрофан Моисеевич, что он работает всю жизнь водителем молоковозки. И у него была уже старая машина, а в конце 1985 года выдали новенькую. И вот в самом конце апреля этого – 1986 года вызвали его и сказали, что пришла срочная разнарядка ехать в Чернобыль: там что-то серьёзно горит и надо заливать водой, поэтому собирают молоковозки по всей стране. И поскольку машина у него новенькая, то она легко доедет расстояние до Киева.
Митрофан Моисеевич за всю свою жизнь однажды был на море, остальное время он предпочитал находиться дома. И теперь ехать не хотел, тем более страшно и не понятно, что там в том Чернобыле горит. Ему сказали, что у него есть выбор: или он едет, или идет слесарем в ремонтный цех, а машину передадут тому кто согласится на поездку. Свёкр был уже не молод и "на яму" идти не хотел, поэтому и поехал. Вернулся он сразу, но без машины. Её как облученную оставили в зоне. А он пересел водителем на свою старенькую машину, которую не успели списать.
Сергей почему-то очень стеснялся своего отчества. А по поводу сочетания говорил, что в деревеньке откуда родом его батя имя Моисей считалось козырным, и там многие были с таким именем.
Для свадьбы нужен наряд. Вот где я его должна брать за три дня? Я взяла в прокате. Он мне реально понравился: просто, без лишних рюшечек. Какой-то веночек и обувь. Вот с обувью был капздец. Серега практически со мной одного роста, то есть он официально на четыре сантиметра выше, но у нас разные прически. Какой-то мутной траекторией нашлось что-то белое без каблуков.
============== Дружка Лена ==================
В дружки я уговорила свою одноклассницу и одногрупницу Лену.
Мы с Леной вместе учились в школе, а потом еще и в институте. Она по моему была на порядок умнее меня, более связана с жизнью и много чего успела за время дружбы мне рассказать познавательного. Например, о Голодоморе: "Как тут можно сделать голод? Тут палку в землю воткни и она расти будет!". Ее семья была из украинского села, дома разговаривали на украинском. Это мы обменивались информацией, полученной от своих бабушек.
Я ей рассказала про то как мои бабушки – дедушки через горы ночью пешком уходили от резни 1915 года, унося на руках маленьких детей. А она мне рассказала в подробностях о страшном голоде на Украине. И на: "Почему же не уезжали?" Добила: "Оцепили и не выпускали". Я очень удивилась, особенно на дату, даже неосознанно не смогла поверить.
В общем, Лена была очень близкая моя подруга, но общались мы только на занятиях или по дороге домой. Вместе мы почти никуда не ходили. Она была еще более домашняя девочка, чем я. Стоило ее куда-то пригласить, как она по телефону отвечала: "Я только что помыла голову и не могу сейчас идти". Я сначала думала, что это она только со мной не хочет, но потом про ее помытую голову услышала от еще одной одноклассницы и мне стало легче.
После института мы с Леной периодически стали встречаться и сверить новые ощущения от работы. Её интересно было слушать и как передового специалиста по культуре: она и опишет, и напоёт, и даст определение. В кино несколько раз сходили. В стране повытаскивали какие-то фильмы, которые некоторые считали непризнанными шедеврами, а другие склонялись, что вредная муть. Лена смотрела – смотрела и изрекла: "Сколько я смотрю эти фильмы, то вот на полках они лежали? Там им и самое место". Не знаю что ее окончательно в этом утвердило, может: "Комиссар", но скорее "Долгие проводы". Меня лично всё устраивало, я сама задумчивая как фильмы Тарковского.
Лену в дружки пришлось уговаривать очень сильно. Моё предложение выходило для нее за все мыслимые рамки. Я ей рассказывала, что там будет классный красавчик – дружок и все такое. И про то, что все разъехались, и если не она, то кто? В общем я ее "добила". Она согласилась и начала выбирать платье, вызвала к себе домой и предоставила для обзора варианты. Одно ей больше нравилось, но её мама забраковала выбор, потому что в платье был использованы черные цвета. Я ответила что на нём много белых пятен и мы решили этот вопрос.
=========== Свадьба ============
Мои родители уехали на свадьбу на маршрутном автобусе, а за нами с Леной должен приехать жених.
Вот сидим мы, ждем, а жениха все нет. Лена так разволновалась: что делать? Я ей объяснила что подождем еще часик и начнем искать другого. Потому что это целиком его трудности.
Короче, приехал наш жених со своим другом, тоже его одноклассником. Подуставшие, взъерошенные, где–то пришлось толкать машину. Дружок у нас был бывалый, реальный красавчик, и его все друзья приглашали на свадьбы дружком. По крайней мере раз пятнадцать. Он был от этого в шоке, потому что от дружка полагался подарок, а он – бедняга столько не зарабатывал. Он – постовой милиционер и учился заочно.
Мы приехали, обе одеты в цивильное. И вот к нам подходят все Серегины гости и по очереди обеих поздравляют, потому что невесту никто в лицо не знает. Лена мне говорит, что впервые на свадьбе, где знакома только с невестой. Я ей ответила, что у меня примерно та же ситуация, но все что надо это – пережить этот день.
Потом еще в комнате невест в ЗАГСе прикол. Туда пришла какая-то женщина с дочерью и прямо на невестах стали осматривать платья, объясняли, что скоро свадьба и они присматривают. Вот поприсматривали они на всех невестах их рюшки, а ко мне подошли и стали предлагать мне продать своё платье. Рядом Лена урывалась с этого момента, потому что прекрасно знала, что оно из проката. Я как-то отбилась, и не смогли они меня уговорить.
В Зале торжеств нам вручили факел. Раньше полагалось вручать бокалы шампанского, но в стране началась антиалкогольная компания и в церемонию внесли коррективы.
Двадцать второго ноября оказалось уже по зимнему холодно. На выходе на меня накинули Серегину дубленку, в которой я и осталась на фотках. И конечно же Серега честно меня поднял, хоть я не думаю, что тащить меня легко. Но это было делом его принципа. По моему он даже вздохнул перед этим.
На входе в ресторан нас ждала свекровь с караваем и солью. Я смогла от соли уклониться как я считала незаметно, но свекровь все неодобрительно заметила, а Серега макнулся туда капитально.
На свадьбе было многолюдно, весело. Младшие брат и сестра Сереги – ученики выпускного класса – оба были со своими женихом и невестой. Мне Сергей рассказывал про гостей кто все эти люди. Помню, еще я загадала себе: «Интересно, будет драка или нет?»
Драка была. И жених озабочено бегал разнимать. Дрались сосед – фотограф с не знаю кем. У Сереги в друзьях было полно одногодок –ментов. Сосед, например, криминалист – фотограф, дружок- постовой. Чем еще парням заниматься? Вот потрудоустраивались.
Дом родителей нашего фотографа через забор. И отец его – Быковский на общественных началах занимался тем, что следил кто что себе везет – тянет и доводил до сведения милиции. Ничто не могло отвлечь его от этого хобби. Народ на это нервничал: то с поля что-то тащишь, то с шахты, а этот над душой. Люди сопротивлялись как могли. Однажды ему завалили ворота, выгрузив на них машину песка. Вот утром он собрался на работу, а калитка, да и ворота слегка припёрты пятью тоннами. Ну и теперь надо всего лишь отбросить несколько тонн песка. Потом антикоррупционера – первопроходца избили пару раз и он скончался.
Мой отец подпил, настроение у него резко улучшилось, и он стал общаться с дамами, что не встретило одобрения моей матери.
Потом у свёкров дома отмечали второй день. Всё было вкусно и шумно, но без излишеств – никого в телегах не катали. Свекровь сказала: "Вот тебе, Серёга, свадьба первая и последняя. Живи!"
Вечером мы вчетвером с дружками сбежали в бар, сидели и базарили под "Луна, луна". Мы с Леной пробовали слегка стебать мальчиков, но Серега солидно ответил, что мы невесть что понаслышали про военные училища, а вот у них всё на самом деле культурно. Серёга вообще был солидный и обстоятельный, а по выправке – эталонный. Особенно это видно, когда он в компании стоял. Прямо глаз резало отличие от штатских и полуштатских, настоящий кадровый после многолетней муштры.
========
В последствии я слышала что родители тоже очень хотели чтоб Серёга женился, потому что его мама ездила к нему в гости на первое место службы и по женски оценила ситуацию. Ему даже припасли через родственников и свояков невесту в Узбекистане и купили ему туда билет на отпуск. То есть после свадьбы Наташи со Стасом, Серега должен был сразу ехать в Узбекистан. Но вместо этого он с шумом сдал билеты и выступил перед мамой, что он сам знает куда ему надо ехать. Девушка, конечно, много потеряла. А может если бы она оказалась достаточно властной, то смогла бы остановить Серёгин поток. Но вообще-то вряд ли.
Фотки мы получили очень быстро. И Лена взяла себе кучу. Она сказала, что показывала их всем подругам как единственный образец, где по лицу жениха ясно видно – он очень хочет жениться.
И хочу сделать маленькое отступление о стоматологии. Когда мы только поженились, то у Серёги болел зуб. Я этому не придала никакого значения. Ну болит и болит, пойдёт к врачу и вылечит. Я не знала, что это будет сопровождать нас всю жизнь. Он бесконтрольно боялся зубных врачей, до ужаса. Вот для меня, например, особый страх представляет остаться без зуба. А раньше было страшно получить гной, который может пойти в кровь. Он же боялся именно лечить зубы. Он заливал дырки одеколоном, клал на них солёное сало, ел анальгин пачками. Всё что угодно, кроме пойти к врачу.
Однажды мы были в Луганске и он очень выл от боли. А попасть к врачу была очень большая проблема, талончики на прием – огромный дефицит, их надо было "добывать" или находить по знакомству. Я в зиму, часов в шесть встала чтоб к семи утра прийти в больницу и к открытию регистратуры стоять впереди в очереди. Принесла ему этот талон. Отвела его к врачу и сижу в коридоре, жду. Он вышел максимум через десять минут, прошел мимо меня и ушёл быстро. Я вышла следом не совсем понимая происходящее. Оказывается, что он, блин, сбежал!
Всё это перешло в другую стадию через несколько лет: ему под общим наркозом вырвали несколько зубов, распломбировали и поудаляли нервы ещё в нескольких. Фактически третью часть рта задействовали в этой процедуре. После чего он должен был прийти ещё раз к врачу и начать лечить распломбированые зубы. Вы догадываетесь что он этого никогда не сделал. Но это были ужасные времена страшнючих бормашинок. Один их визг внушал ужас всей очереди, обезболивания тоже не применялось. Врачи говорили, что это им не совсем удобно – они так не понимают где нерв, а где не болит. Нормальные условия для лечения зубов постепенно стали появляться где-то с 1993 года по разным платным точкам. Но мы и не спорили что надо платить. Только кому?
Ещё у Серёги на лбу была маленькая шишка над правой бровью, а над ней чубчик. Я решила, что он где-то стукнулся. Но шло время и шишка не проходила. Оказывается, что это фигня, которую надо вырезать. Но если человек не в состоянии запломбировать себе зуб, то как раз он побежит вырезать шишку. Чубчик и всё тут. Только через многие годы, когда шишка выросла с пол-яйца и знакомый нейрохирург объяснил – она давит на пластинку лобовой кости, гнёт и может пробить её, то только после этого трешевого рассказа Серёга согласился её вырезать. И моментально сменил прическу на короткий ёжик, с которым щеголяли валютчики под обменками.
А так же у него на руке был круглый шрам с копеечную монету. Я долго добивалась откуда он. И в конце концов Серёга рассказал, что ещё в школе зацепил где-то бородавок, много, и никто не мог ему их вывести. И по врачам ходили, и по бабкам. А потом его друг сказал: "Что ты мучишься? Давай эту – самую большую прижжем, и всё уйдет". И они – два пацана – школьника взяли сигарету, сильно раскурили её и прижгли. Вонь паленного тела – была. Бородавка сожглась, остальные быстро поотпадали, а у Сереги над большим пальцем левой руки образовался на всю жизнь круглый шрам.
Ну ладно об этом.
После свадьбы Серега быстро уехал, потому что отпуск ему дали краткосрочный.
== 1987. Первый пункт гарнизонной жизни – поселок Дуброво за Черноголовкой ==
В последних числах 1986 я наконец смогла открепиться и уволиться. Даже было не так: главный бухгалтер не понимала куда я так тороплюсь и «где горит». Я просто взяла билет и вместе с матерью уехала в Москву. Оформлять моё увольнение как особо ценного молодого специалиста предоставила отцу. Он со скандалом и угрожая военным прокурором забрал мою трудовую книжку, в которой сначала хитрая и коварная кадровик неправильно написала основание увольнения. А ведь Серега еще до свадьбы прихватил для меня справку – открепление. То есть еще до того как заказать ресторан, у него уже была справка где моя фамилия звучала по-новому.
======= историческая справочка ===========
Как раз к моему отъезду начались первые крупные беспорядки в СССР: в Алма-Ате по национальной причине : к ним вместо Кунаева назначили русского. Мы тогда не знали что это первое ту-ту СССР.
Шмоток я с собой набрала валом, включая коллекцию пластинок, без которой "не мыслила своего существования". Не все, конечно, но порядочную кучу. И магнитофонные ленты, особенно главными были бабины – гиганты с "МодернТокинг" и Любовью Успенской "Гусарская рулетка" – самый модняк того сезона.
Я совершенно не представляла куда я еду и зачем бы мне это всё там пригодилось. Сегодняшняя я так бы не поступила: максимум – сумка вещей на первый случай.
Серёга приехал встречать на Павелецкий на крытом КАМАЗе. Когда он увидел мою мать, то удивился, и оказалось что теперь на всех не хватит места. Поэтому взяли такси, на котором мы поехали за КАМАЗом. И на трехполосной дороге сзади смогли лицезреть как этот КАМАЗ одновременно с двух сторон «притерли» два грузовика и сбили оба зеркала заднего вида одновременно. Было красиво.
В общем ехали мы ехали, и приехали в дремучий лес: через всю Москву проехали на другую сторону города, потом мимо Звездного, мимо Черноголовки, в лес, где стоял длинный голубой деревянный барак, а рядом несколько «финских» домиков, за которыми виднелась стена военного городка.
Новый 1987 год мы с Серёгой отмечали через несколько дней в Ногинском ресторане. И мне там не понравилось: чужие люди, чужое пространство. Я вообще очень домашний человек. На следующий день мы ходили знакомиться с семьями Серёгиных сотрудников, и было веселее.
Короче, я переехала жить в подмосковный военный городок Дуброво, автобусы на который отправляются со станции Щелково и трасса идет мимо Звездного и Черноголовки, а дальше на Владимир, но надо не пропустить поворот съезда с трассы.
Мы жили в длинном деревянном бараке, поделённом на шестнадцать комнат, по восемь с каждой стороны. И нам обещали дать жилье в доме, который строят. Нам потом всегда обещали жилье в каком-нибудь доме, который строят. Мы все время переезжали и жили в квартире только один раз полгода, и один раз в коммуналке на три семьи, а последний раз вообще в гостинице полгода…
Так вот: деревянный барак был окрашен в приятный голубой цвет, и в нем было валом крыс. Они гацали по чердаку и, с учетом древесной постройки, я их слышала постоянно. Но щелей в нашей комнате больших не было, и к нам мог проникнуть разве что совсем маленький крысенок. Пару раз мы так их и ловили подручными предметами и скармливали кошке.
Сначала мне казалось, что сейчас крысы прогрызут потолок и свалятся ко мне на голову. Потом когда их вдруг не становилось слышно, то я начинала думать что произошел какой-то ужасный мор или начался пожар.
У нас в бараке был широкий и абсолютно пустой не заставленный ничем коридор. С двух сторон в конце были умывальники и Серега со временем после моих инженерных изысканий провел нам в комнату воду – наша комната была вторая от двери, то есть очень близко от источника воды. Но канализацию провести было невозможно и надо было сливать в ведро. Забегая вперед скажу, что после нас в эту комнату вселился офис местных ЖЕКовских женщин, потому что тут была вода. То есть просто добросить водопровод через три метра – таки да – серьезный инженерный проект.
В противоположном от нас конце коридора находился единственный общий туалет на три кабинки и однажды он забился. Туда прислали солдата чистить. Он просто сидел рядом и ничего не делал. Потом пришел сержант в красных погонах и вой перекрывал всех крыс на год вперед, после чего как-то сортир был вычищен.
Еще однажды захожу в помещение туалета, а на меня крыса смотрит. Ну, я вежливо ушла. Вернулась через время – её уже не было.
В комнате напротив нас жил неженатый лейтенант, с проблемами позвоночника после того как на КАМАЗе перевернулся. У него в комнате по всем приметам были очень большие щели. Он ставил крысоловку и наловил кучу крыс. При этом убитых крыс он выкладывал перед своей дверью. Я открываю дверь и прямо напротив вижу гигантскую мертвую крысу, на следующий день другую… В конце концов мы спросили этого соседа зачем он их тут кладет. Он объяснил, что ему сказали, что если на порог класть убитую крысу, то другие в такую комнату не придут. То есть тот факт, что они залезали к нему через чердак, а клал он убитых у двери, лейтенанта абсолютно не смущал.
Я вспомнила анекдот о чемпионате среди студентов по забиванию гвоздей лбом, там однозначную победу одержали курсанты. Они забивали дольше всех, но шляпкой в стену. Но благодаря этой своеобразной "выставке" я смогла увидеть как эти крысы выглядят. Это были ужасающих размеров животные самой разной формы: некоторые длинные, некоторые шарообразные. Кошке там было делать нечего. Они бы ее моментально разорвали, боюсь что и человеку там было делать нечего.
Другой сосед был рыжеволосый прапорщик Дима, красивый и атлетичный начальник гауптвахты. Он занимал угловую комнату прямо напротив «технического» помещения, где был водопровод. Серёга рассказывал что когда он приехал в Дуброво, то Димы некоторое время на месте не было, он где-то в Москве "выступил" и его там "замели" на Гауптвахту.
Было красиво: "Где начальник Гауптвахты?" Ответ: "На Гауптвахте". На столичной Гауптвахте общество у Димы было хорошее, были даже полковники. Они там проводили время за чтением Устава Прохождения Службы и немного ходили строем.
Дима мечтал поехать служить в Афганистан и каждый месяц писал рапорт, но на Афган разнарядки ему не пришло, в 1987 этот трафик для героев уже прикрылся. Ему пришла только повестка в суд на алименты после поездки в отпуск на родину куда-то в Поволжье. Поскольку тогда еще ДНК – тестирование не проводилось, то Дима стоял на своём рубеже «насмерть»: знать не знаю, переживал за свои деньги. Его родственники тайно ходили посмотреть на ребенка, это была рыженькая девочка, так что Димон это "очко" тайно записал таки на свою пользу.
Однажды Димка купил ружье и мальчики решили его опробовать. Мы втроём отправились на лыжную прогулку через лес. Шли мы, шли и дошли до новенького дачного городка.
Мне скомандовали: "Отвернись", поссали и мы пошли обратно. Так они не придумали куда им стрелять. А потом слышу: стреляют. Оказалось, что они стали стрелять по дятлам возле нашего жилья. Я так орала, у меня была почти истерика. Я очень уважаю этих птиц. У меня в Луганске один во дворе жил на телеграфном столбе. Больше я про стрельбу от них не слышала. Вообще – то они искали зайца или ворону, но вот не попались.
В конечном счете Димка попал в тюрьму за побои. Детали я не знаю, мы тогда уже уехали. Но солдатам один вид его внушал ужас. Для меня он был добрым соседом, с которым дружил мой муж. По утрам он делал серьезную зарядку с огромной гирей, по вечерам беспощадно пил. У него была более – менее постоянная подруга или две по очереди. Я уже точно не помню. Но его фоток у меня куча, потому что мы вместе бывали на шашлыках и однажды ходили кататься на лыжах.
Ещё у Димки в комнате была типа занавески, сделанная из разрезанных магнитофонных лент, тогда такой был молодежный прикол, я и в студенческой общаге такое видела, и себе такое хотела. Но попробовала сделать и убедилась, что по факту это очень неудобно: лента намагничивается и тянется следом, липнет и запутывается.
С другой стороны от нас жил прапорщик – дагестанец, который разговаривал с большим акцентом, с женой – Зулейхой и маленьким ребенком. Его жена стирала в коридоре в корыте ногами, зрелище было интересным. Они объясняли, что у них так традиционно принято.
Дальше жил еще один прапорщик – русский с женой и двумя маленькими детьми. Это был высокий худой в очках алкаш, который периодически устраивал дебоши. И он очень гордился своими маленькими сыновьями, рассказывал что сын – это же будущий его защитник. Жена была маленького роста щуплая безропотная женщина. Под комнатой у них был вырыт погреб и там однажды сгнила капуста, вони мало не показалось.
Остальных жителей барака я не помню, возможно, что там больше семей не было. Однажды ночью я слышала какие-то крики, потом слова Серёги, что в коридоре всё в крови. На утро я уже не очень понимала приснилось ли мне это или нет, но по коридору потом на полу появились въевшиеся навсегда пятна крови. Полы были деревянные и, естественно, плохо покрашены в зеленый цвет с протертыми бесцветными местами.