Параллельное существование
С восточного побережья Сардинии, куда пришел паром, до западного, где находился городок Альгеро, было около трех часов езды. Дронго предпочитал дремать, сидя на заднем сиденье, тогда как Джил с восторгом осматривалась вокруг. Она и до этого несколько раз бывала на Сардинии, и ей очень нравились эти места. Один раз она даже разбудила его, предложив остановить машину, выйти и посмотреть на собор города Сассари, через который они проезжали. Собор был построен в шестнадцатом веке. Они внимательно осмотрели этот шедевр эпохи Возрождения.
К вилле супружеская пара прибыла в седьмом часу вечера; их машина наконец свернула на асфальтовую дорогу, ведущую к вилле.
– Мы почти приехали, синьор, – сказал водитель, обращаясь к Дронго. Он был уверен, что его пассажиры итальянцы, так как Джил говорила на характерном римском жаргоне. А сам Дронго ограничивался лишь некоторыми замечаниями.
У въезда на территорию виллы был установлен шлагбаум и небольшая ограда. Здесь же стоял охранник. Он подошел к машине и наклонился к окошку.
– Я могу видеть ваши приглашения? – спросил он по-английски, но с сильным акцентом.
– Мы их не взяли, – рассмеялась Джил, заговорив по-итальянски, – но нас пригласил сам синьор Чистовский, – в европейских языках не было краткой буквы «и», поэтому фамилия владельца дома звучала как «Чистовски».
– Как мне передать? Кто приехал? – уточнил охранник. Ему было лет тридцать пять.
– Скажите, что господин Дронго с графиней Вальдано, – сказала Джил, – в приглашении были указаны наши имена.
Охранник кивнул.
– Можете проезжать. Меня предупреждали, графиня.
Машина проехала дальше.
– Кажется, в Италии я только твой супруг, – пробормотал Дронго.
– Тебя это огорчает?
– Нет. Даже радует. Значит, я тоже немного приобщился к вашей родовитой аристократической семье.
– Боюсь, что у тебя ничего не получится, – притворно вздохнула Джил, – сам брак еще не гарантия приобщения к аристократической семье. Ты всего-навсего муж графини Вальдано, но у тебя самого нет никакого титула.
– Ладно. Убедила. Кажется, в Великобритании есть контора, торгующая титулами. Придется написать им, чтобы продали мне титул барона или маркиза. А еще я отправлю письмо в Кембриджское общество. Там есть контора для тщеславных дураков. За деньги тебя включают в справочник «Кто есть кто» и даже объявляют человеком десятилетия или столетия. Можно даже тысячелетия, но за соответствующую плату.
– Так нельзя, – рассмеялась Джил, – это просто неприлично.
– Начало двадцать первого века, – напомнил Дронго. – Одиннадцатого сентября самолеты врезаются в башни, убивают тысячи ни в чем не повинных людей и десятки детей и женщин в этих самолетах, а потом еще Беслан, где гибнут сотни детей. Я уже не говорю про конфликты в Африке или на Ближнем Востоке, где ежедневно убивают десятки несчастных случайных прохожих и счет идет на сотни тысяч жертв. О каком приличии мы говорим в наше время? Все на продажу. Совесть, честь, вера в Бога и даже любовь. Или ты думаешь иначе?
– Это какое-то параллельное существование, о котором я стараюсь не думать, – призналась Джил, – пока ты колесишь по всему миру, мы с детьми ведем несколько иную жизнь.
– Они уже взрослые, – напомнил Дронго, – скоро разъедутся учиться и войдут в соприкосновение с иной реальностью. Другая жизнь и совсем иные условия. Совсем другие приоритеты. И нужно уже сейчас готовить их к этой другой жизни.
– Порядочные люди при всех условиях остаются порядочными людьми, – возразила Джил, – это не зависит от внешних условий. Бог и совесть должны быть в самом человеке.
– Во-первых, еще как зависит, – печально возразил Дронго, – и вера каждого из нас может быть поколеблена встречей с откровенным адептом Сатаны. Во-вторых, не все имеют Бога в душе и должную совесть. Дидро считал, что абсолютно счастливые люди – это те, кто имеет хороший желудок, злое сердце и совсем не имеет совести. В наши дни совесть – непозволительная роскошь.
– Тебе не стыдно так говорить? – нахмурилась Джил. – Человеку, который всю жизнь боролся с преступниками и подлецами?
– Почему в прошедшем времени, – улыбнулся он, – я и сейчас занят этим полезным делом. Как своеобразный истребитель вампиров. Но я говорю о приоритетах, о духовных ценностях, которые в наши дни претерпевают большие изменения. И боюсь, что не в лучшую сторону.
Автомобиль мягко притормозил на площадке у дома. Их уже ждали хозяева виллы. Высокий, худощавый Чистовский и его жена, очевидно, с трудом сохранявшая свою фигуру. Она была среднего роста, довольно упитанная, но одетая в обтягивающие светлые брюки и розовую блузку, которая, казалось, вот-вот лопнет от любого неосторожного движения.
– Добрый вечер, – радостно сказала супруга Чистовского, – как мы рады вас видеть.
Она расцеловалась с Джил.
– Здравствуйте, – Чистовский протянул руку гостю, – я рад, что вы приняли наше приглашение.
У него был длинный, вытянутый нос, подвижные глаза, редкие каштановые волосы, щеки прочерчивали резкие морщины. Большие уши, прижатые к вытянутой голове, дополняли облик. Его супруга Гражина была полной противоположностью мужу. Уже начавшая терять фигуру, очень плотная, с большими пышными формами, Гражина уже четыре раза садилась на строгую диету, но, каждый раз стоически выдержав необходимые условия диеты до конца и немного похудев, затем снова срывалась и поправлялась еще больше. Этим летом она твердо решила снова похудеть и, проконсультировавшись в одной из швейцарских клиник, приняла мужественное решение лечь в больницу на удаление части желудка и откачку жира. Ей казалось, что только хирургическим путем можно будет вернуть свои прежние формы.
Теперь, приветствуя гостью, она испытующе смотрела на почти девичью фигуру Джил. Ей трудно было поверить, что они почти ровесницы и что Джил сумела сохранить такие формы даже после рождения двоих детей. Тогда как сама Гражина после рождения сына начала стремительно поправляться. Она по отцу была полькой, а по матери – украинкой. Ее отец был одним из тех поляков, кто остался во Львове после всех потрясений тридцатых и сороковых годов, когда город окончательно перешел в состав Советского Союза. Бабушка Гражины, мать ее отца, была родом из русинов, проживающих в Закарпатской области, и это сказалось на выборе ее отца и на его судьбе.
Водитель вытащил из багажника два небольших чемодана и поставил их рядом с машиной.
– Оставьте здесь, – кивнул Чистовский, – их поднимут в спальную наших гостей.
– Спасибо, – кивнул Дронго. Он оставил деньги на переднем сиденье, рядом с водителем. Тот, увидев это, радостно кивнул. Сто шестьдесят евро за машину и работу водителя, но Дронго оставил желтую купюру в двести евро, и водитель, увидев этот цвет, все понял без лишних слов.
– Идемте в дом, – радушно предложила Гражина, – я покажу вам вашу спальню. Она находится на третьем этаже, оттуда прекрасный вид на море. У нас все спальни с видом на море. Все четыре на втором и четыре на третьем.
Они пошли в дом.
– Вы впервые на Сардинии? – уточнил Чистовский.
– Нет, – ответил Дронго, – уже во второй раз. Впрочем, Джил бывала на острове, а я успел побывать только в Кальяри.
– В таком случае вам будет интересно, – улыбнулся Чистовский, – сюда, пожалуйста.
Они вошли в большой просторный холл. У дверей высились фарфоровые арапы с подсвечниками в руках. Светильники уже были включены, хотя было еще светло. По мраморной лестнице они поднялись на третий этаж. Здесь в просторном коридоре были четыре двери. Чистовский подошел к одной из дверей, находившихся в середине, и несколько театральным жестом открыл дверь, приглашая гостей войти. Спальня была большая, метров сорок; большая двуспальная кровать и дверь, ведущая в ванную комнату.
– Сейчас поднимут ваши чемоданы, – кивнул Чистовский, – сделает это Тадеуш. Он понимает по-итальянски, по-английски, по-русски. Можете говорить с ним на любом языке. Если есть какие-нибудь пожелания, то вы можете сообщить их ему, не стесняясь. Ужин в девять часов вечера. Располагайтесь.
Гражина улыбнулась на прощание, выходя из комнаты вместе с супругом. Джил оглядела комнату, вошла в ванную, где раковина покоилась на мраморном постаменте, а сама ванна была сделана из розового мрамора.
– Красиво, – сказала она, вернувшись в спальную, – все это, должно быть, стоит больших денег. Чем занимается господин Чистовский?
– Раньше торговал водкой, сейчас акциями каких-то компаний, – пояснил Дронго.
В этот момент постучали. Они обернулись на стук, и Дронго громко разрешил неизвестному войти в комнату. Дверь открылась. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти. Высокий, подтянутый, широкоплечий. Седые волосы, немного усталый взгляд, глубоко запавшие глаза. Видимо, это и был Тадеуш. Он внес два чемодана.
– Вам что-нибудь нужно? – по-русски уточнил он с характерным польским акцентом.
– Нет, спасибо, – ответил Дронго, – ужин будет внизу, в зале?
– У бассейна, – пояснил Тадеуш. – Если я вам буду нужен, нажмите кнопку у вашего столика. Вот эту. Я сразу вам перезвоню. На вашем столике внутренний телефон. Если хотите, его можно переключить и на город.
– Не нужно. У нас есть свои телефоны.
Тадеуш поклонился и вышел. Джил подошла к балкону, открыла двери и вышла из комнаты. Внизу блестел на солнце большой бассейн. Неожиданно она резко отпрянула.
– Что случилось? – спросил Дронго.
– По-моему, там кто-то загорает без одежды, – пояснила Джил.
– Это тебя смущает? – улыбнулся Дронго, подходя к балкону.
– Не нужно смотреть. Это неудобно, – сказала Джил.
Он взглянул вниз. У бассейна лежала женщина. На ней были темные очки и большая шляпа, закрывавшие ее лицо. Она загорала топлесс, но на ней было едва заметное узкое бикини. Судя по ее загорелому красивому телу, это и была сама Аманда Джаннуцци. Он усмехнулся.
– Она не совсем раздета, – сообщил Дронго, – просто загорает, как принято в вашей стране – топлесс, без бюстгальтера.
– Тогда у нее такое бикини, что его совсем не видно, – проворчала Джил. – Ты будешь смотреть или войдешь в комнату?
Он вошел в комнату и закрыл дверь. Включился кондиционер. Он включался автоматически, когда двери были закрыты.
– Это Аманда Джаннуцци, – пояснил Дронго, – даже отсюда ее можно узнать. Такие роскошные формы.
– Неужели ты узнал ее формы? – язвительно уточнила Джил.
– Их трудно не узнать. Насколько я помню, здесь должны быть Глория Бэкман и Снежана Алтуфьева. Жена футболиста Бэкмана изящная и худая брюнетка, а Алтуфьева – блондинка. Они явно не похожи на женщину, которая так спокойно загорает внизу.
– Надеюсь, что к ужину она все-таки оденется, – усмехнулась Джил.
– Послушай, ты ведь знала, куда едешь. Аманда была эротической моделью для известных журналов, и раздеться для этой особы не составляет никакого труда. Я даже удивлен, что она оставила на себе бикини, которое ты не заметила. А ты, оказывается, совсем не современная европейская женщина.
– Я думаю, что по сравнению с Амандой Джаннуцци даже самая продвинутая женщина будет выглядеть монашкой, – пошутила Джил, – нам всем еще нужно много расти до ее «современности».
В дверь снова постучали.
– Надеюсь, что это не Аманда? – предостерегающе заметила Джил.
Глава 3
Дронго пожал плечами. Шагнул к дверям и открыл их. На пороге стоял мужчина восточной внешности. Ему можно было дать и сорок, и пятьдесят, и даже шестьдесят лет. Волосы у него были коротко острижены. Типично азиатское лицо с узкими щелями вместо глаз, тонкие губы, растянувшиеся в улыбку. Шелковый костюм золотистого цвета. Он улыбался и кивал головой, как китайский болванчик.
– Добрый вечер, – пропел гость, – я рад видеть вас, многоуважаемый господин эксперт, – по-английски он говорил чисто, без акцента.
Это был Дэ Ким Ен, наставник молодых, Посвященный, Гуру, человек, в которого верили тысячи и миллионы людей. Он снова поклонился.
– Я тоже рад вас видеть, достопочтимый Дэ Ким Ен, – вежливо ответил Дронго, кланяясь в ответ.
– Простите, что я вас побеспокоил, – продолжал гость, – мне хотелось лично засвидетельствовать вам мое уважение. Тем более что я живу рядом с вами. Моя комната с правой стороны от вас. Вернее, мы занимаем две правые комнаты.
– Очень приятно, – кивнул Дронго. – Вы приехали не один?
– Нет, – ответил Дэ Ким Ен, – со мной прилетела мой секретарь. Очень достойная и грамотная девушка. Она из Норвегии – Руна Теннесен. Работает со мной уже второй год и пытается приобщиться к небесной благодати с моей помощью.
– Это очень важно, – согласился Дронго, – приобщаться к небесной благодати именно с вашей помощью. Может, вы зайдете к нам?
– Нет, нет, – замахал руками гость, – не буду вас беспокоить. Ваше пространство должно оставаться чистым и спокойным, чтобы никто чужой в него не вторгался. Только тогда вы сможете достичь духовной гармонии и установить полное взаимопонимание друг с другом.
– Спасибо вам, достопочтимый Дэ Ким Ен, за ваше понимание, – кивнул Дронго, – увидимся за ужином.
– И вам спасибо. Надеюсь, мы с вами сможем переговорить о несовершенствах человеческих типов. У вас должен быть большой материал по греховному искажению человеческих характеров.
– Несомненно. Спасибо еще раз. – Дронго снова поклонился и закрыл дверь, с трудом сдерживая смех.
Джил увидела его лицо.
– Ничего смешного я в этом не вижу, – заметила она, – он очень известный Гуру, у него множество почитателей по всему миру, в том числе и в Италии. Что тебя так развеселило?
– Попытка достижения небесной благодати с помощью этого типа, – улыбнулся Дронго. – Неужели кто-то может попасться на такую уловку?
– Людям нужны кумиры и идеалы, – возразила Джил, – а ты у нас воинствующий атеист и сомневающийся рационалист.
– Насчет атеиста – не уверен. Я, наверно, скорее агностик. А вот насчет сомневающегося рационалиста – все верно. Я привык, что любой факт можно и нужно объяснять с помощью рациональной логики, а не пытаться искать потусторонние силы для объяснения вполне земных событий. Но когда появляются такие Гуру, я начинаю сильно сомневаться в их искренности. Кто дал ему право говорить от имени миллионов людей? Причем эти полномочия должны быть делегированы и «сверху», и «снизу». Или миллионы людей собирались и выдвигали его своим представителем для беседы с Богом? А если нет, то тогда он самозванец. Ведь папу римского выбирает синклит кардиналов, и он сам должен быть кардиналом. То есть пройти через какие-то конкретные испытания, чтобы стать главой верующих католиков. Избранным главой. А этот Гуру мне кажется обычным прохвостом.
– Я иду в душ, – заявила Джил, – и не смей больше говорить ничего плохого о нашем госте. Он пришел тебя поприветствовать, а ты превратил все в обычный балаган.
Она отправилась в ванную. Дронго усмехнулся. Снова подошел к балкону. Аманда уже покинула место у бассейна. Действительно, очень красивая женщина. Интересно, где они живут, почему-то подумал Дронго. Ведь на третьем этаже из четырех спальных комнат три уже заняты. Достопочтимый Дэ Ким Ен. Его секретарь Руна Теннесен. Они с Джил. Интересно, кто находится в четвертой спальне? А на втором этаже, очевидно, еще четыре спальни. Предположим, что в одной – сами хозяева дома. Во второй – Аманда со своим супругом. В третьей, возможно, Деменштейн, если только он решил приехать сюда со своей супругой. А в четвертой – Артур Бэкман со своей женой. Тогда все правильно. Но кто живет на их этаже, слева от них?
Дронго даже подошел к стене, прислушался. Но все было тихо, ничего не было слышно. Какую пеструю публику пригласил на свой день рождения Альберт Чистовский, подумал Дронго. Или хозяину виллы просто приятно, что здесь собрались такие известные люди? Эксперт по расследованиям тяжких преступлений. Знаменитый на весь мир футболист, кумир миллионов людей. Другой кумир – кореец Дэ Ким Ен, любимец миллионов. Очень известный и популярный аристократ Стивен Харт со своей не менее известной супругой Амандой. И, наконец, российский олигарх и друг Чистовского – Лев Давидович Деменштейн со своей супругой. Компания просто на вынос, бери – не хочу.
Он услышал чьи-то голоса в коридоре и прислушался. Кажется, кто-то спорит, остановившись прямо рядом с их дверью. Он мягко подошел, прислушался.
– Ты настоящая идиотка, – гневно говорил мужчина, – ничего не понимаешь и не хочешь понимать. Все совсем не так, как ты себе представляешь...
Они говорили по-русски, но у мужчины был такой характерный акцент, что Дронго даже улыбнулся. Перепутать было невозможно. Это был грузинский акцент. Мужчине отвечала женщина, говорившая без акцента.
– Я знаю, как мне нужно все это представлять. И ты меня не путай. Обманул меня и привез сюда, чтобы разыгрывать из себя невинного барашка. Ты учти, что я все знаю. Если ты снова начнешь выделывать свои номера, я даже боюсь подумать, что могу с тобой сделать.
– Ты мне не угрожай, – прохрипел мужчина, – я тебе говорил, что мне нельзя угрожать.
– А ты веди себя как человек, а не как скотина, – разозлилась женщина. – Значит, когда ты хочешь поразвлечься на стороне, тебе все можно, а когда я только смотрю в сторону другого мужчины, у тебя начинается истерика?
– Я помню, как ты смотрела на Родосе в сторону этого актера, – повышая голос, сказал мужчина. – Ты уже забыла, как сразу полезла к нему в номер, думала, что я ничего не узнаю.
– Не ори, – отрезала женщина, – тебя могут услышать.
– Здесь все равно никого нет. Кроме этого придурка корейца и его норвежки, которые не понимают по-русски, – напомнил мужчина.
– Все равно не ори, Автандил. Нас могут услышать со второго этажа.
– Это ты снова начала разговор, а теперь сваливаешь на меня, – уже окончательно вышел из себя мужчина, – я тебе серьезно говорю, что это в последний раз. Больше мы с тобой никуда не поедем, Изольда, в этом ты можешь не сомневаться.
– Ты еще будешь меня умолять, а я никуда не поеду, – отрезала Изольда, – и вообще нужно попросить Гражину, чтобы дала мне ключи от второй спальни на этом этаже. Будем спать в отдельных комнатах, чтобы я меньше видела твою рожу.
– Не смей так говорить! – Послышался звон пощечины. Женщина вскрикнула и куда-то побежала. Автандил остался стоять за дверью, тяжело дыша. Дронго подумал, что необходимо вмешаться. Но грузин двинулся дальше. Послышались его тяжелые шаги. Очевидно, он пошел следом за женщиной к их спальне, находившейся в левой части здания. Он вошел туда, с силой захлопнув за собой дверь. Дронго открыл дверь, выглянул в коридор. Здесь уже никого не было.
«Кажется, я невольно поприсутствовал при семейном скандале между неизвестными мне Автандилом и Изольдой, – подумал Дронго, – теперь я знаю, кто живет на третьем этаже. Эта скандальная пара чуть не устроила драку прямо на этаже. Они еще даже не подозревают, что рядом с ними поселились люди, которые понимают по-русски. А может, именно поэтому Чистовский пригласил меня и поселил рядом с этой семьей? Нет. Он наверняка даже не предполагает, что они способны таким образом выражать свое отношение друг к другу. Нужно будет приглядеться к этому Автандилу. Если он способен ударить женщину, то я не стал бы ручаться за его моральные принципы».
Дронго вернулся в спальню, закрыл за собой дверь. Уже восьмой час вечера. Если Джил поторопится, то он тоже успеет принять душ. Нужно позвонить Тадеушу и уточнить, в каком виде их будут ждать у бассейна. Он подошел к столу и нажал кнопку. Почти сразу позвонил их телефон. Он поднял трубку.
– Я вас слушаю, – сказал Тадуеш.
– В каких костюмах мы должны выйти сегодня вечером к ужину? – уточнил Дронго.
– Женщины могут быть в платьях для коктейля, а мужчины в брюках и рубашках. Основные торжества произойдут завтра вечером в большой гостиной, – сообщил Тадеуш, – туда нужно будет одеться строго по дресс-коду. Мужчины в смокингах, женщины в длинных платьях. Но сегодня можно надеть рубашки с короткими рукавами.
– Ясно. Спасибо. Я могу узнать, кто именно живет рядом со мной?
– Справа или слева?
– С обеих сторон, – дипломатично ответил Дронго, чтобы не выдавать своего интереса.
– С правой стороны от вас две спальные комнаты занимают Гуру Дэ Ким Ен и его секретарь Руна Теннесен. А с левой стороны гости из Москвы – господин Автандил Нарсия и его подруга – госпожа Изольда Немченко.
– Понятно. А на втором этаже?
– Пока приехали только две пары. Они занимают левую часть здания. Это господин Харт со своей супругой. И господин Артур Бэкман со своей супругой Глорией. Но мы ждем сегодня и друга нашего хозяина – господина Деменштейна со своей супругой...
– Она тоже приедет? – невольно вырвалось у Дронго.
– Да. Они приедут сегодня вечером. Сейчас они на катере осматривают соседние бухты. Утром прилетели Артур Бэкман и его супруга. Они прибыли к нам на частном самолете и только с двумя телохранителями.
– Только? – переспросил Дронго. – Обычно бывает больше?
– Четверо или пятеро, – ответил Тадеуш, – обычно Бэкманы ездят со своими детьми. Вы, наверное, знаете, что у них трое сыновей.
– Да, я видел фотографии детей в журналах, – ответил Дронго. – А где живут телохранители?
– Они будут жить в доме для гостей. Он находится немного дальше по склону. Там раньше была небольшая ферма, но господин Чистовский купил и переоборудовал ее под дом для гостей. Там восемь комнат. Кстати, телохранитель господина Харта и помощник господина Деменштейна тоже поселятся там. Как и двое телохранителей нашего Гуру.
– Не слишком ли много охранников на один банкет? – пошутил Дронго.
– Нет, – очень серьезно ответил Тадеуш, – все приехавшие очень известные люди. Кроме них, нашу виллу охраняют еще трое охранников самого хозяина виллы. Один дежурит внизу у моря, второго вы видели, он у шлагбаума. И третий находится с другой стороны дома. Ближе к дому гостей. Там есть обзорная вышка и камеры, за которыми он следит. Все трое меняются каждые двое суток. Значит, завтра будет дежурить уже другая смена.
– Все понятно. А чем занимается господин Нарсия?
– Кажется, торговля кожей. У него оптовые закупки в Италии. Есть два своих магазина в Москве, но подробностей я не знаю.
– Спасибо, Тадеуш, я все понял. Вы просто идеальный дворецкий. Последний вопрос. Вы тоже живете в доме?
– Нет, я живу в городе Альгеро, недалеко отсюда. Там я снимаю квартиру. Но если нужно, я остаюсь на вилле столько, сколько необходимо хозяевам.
– Кто еще работает на вилле, кроме охранников?
– Наш повар Марсель, кухарка, которая ему помогает, две уборщицы – они тоже приезжают из Альгеро – и двое наших садовников. И еще водитель. Больше никого.
– Ясно. Еще раз спасибо. До свидания.
– Я всегда готов помочь вам, синьор, – сказал на прощание Тадеуш.
Дронго положил трубку. Такое ощущение, что здесь военный совет, а не обычная вечеринка по случаю дня рождения хозяина. Получается, что, не считая Тадеуша, вокруг дома постоянно будут находиться девять телохранителей. Это много даже для таких известных людей, которые сюда приедут. Когда рядом девять вооруженных людей, а помощник Деменштейна наверняка вооружен, можно ждать любой неожиданности. Лучше предложить Чистовскому запретить телохранителям приближаться к основному зданию ближе чем на пятьсот метров.
И, конечно, его личная и большая проблема с супругой Льва Давидовича. Как она будет вести себя? Что захочет сказать Джил? Или не захочет сказать? Дронго нахмурился. Нужно было настоять, чтобы Джил не приезжала сюда. Он подошел к дверям и постучал.
– У тебя все в порядке?
– Да, – крикнула Джил, – я сейчас выхожу!
– Не торопись, – посоветовал он.
Интересно, почему так безобразно вели себя Автандил Нарсия и его спутница? Судя по их разговору, оба предпочитают довольно свободный стиль общения и не позволяют своему спутнику вести себя так, как предпочитают вести себя сами. Он снова услышал чьи-то быстрые шаги. Кажется, этот дом полон всяких загадок. Он снова прислушался. Кто-то быстро бежал по лестнице, поднимаясь на третий этаж. Судя по всему, это легкие женские шаги. И кто-то преследовал женщину. Интересно. Неужели другая пара снова начнет ругаться рядом с его дверью? Он хотел открыть дверь, но в последний момент сдержался. И услышал торопливый мужской голос, который сказал по-английски:
– Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?
Глава 4
«Возможно, эта вилла полна не только гостей и телохранителей, – подумал Дронго, прислушиваясь к очередному разговору, проходившему недалеко от его дверей. – Когда собирается столько разных людей, со своим уникальным жизненным опытом, нужно ждать не только привычных разговоров, но и возможного столкновения, ведь собравшиеся здесь гости – люди одного круга».
– Я не хочу с вами разговаривать, – услышал он тихий женский голос.
– Почему? Что случилось? Прошло только пять лет, – сказал мужчина.