Достигаев и другие

Варвара. Это тебя не касается. Почему ты не позвал меня на совещание по продовольствию?

Звонцов (сухо). Не нашёл.

Варвара. А – искал?

Звонцов. Поручил Мокроусову, но, очевидно, этот болван…

Варвара (зловеще). Пытаешься действовать самостоятельно? Андрей, твоё выступление было неудачно. Очень. Пойми: большевики – это уже не «ослы слева», и знамя их не «красная тряпка», как сказал о них и о знамени Милюков, нет, это уже знамя анархии…

Звонцов. Ты страшно горячишься. И – говори тише, кругом – люди. И почему нужно говорить сейчас? Начинается заседание.

Варвара. Слушай: мы между двух анархий, красной и чёрной.

Звонцов. Ну да, да! Я понимаю это, знаю…

Варвара. Нет! Ты не понимаешь ни трудности нашей позиции, ни выгод её…

Звонцов. Ах, боже мой! Как ты любишь учить! Но я именно так и говорил о большевиках.

Варвара (страстно). Нет, не так! Надо было резче. Надо бить по черепам каменными словами. Твоё ликование по поводу неудачи большевиков в Петрограде – неуместно и бестактно. Лозунг «Вся власть Советам» – вот чем ты должен действовать на толстую кожу…

Звонцов. Ты ужасно настроена!

Варвара. Красивые речи твои…

Звонцов. Удивляюсь! Чего ты боишься?

Варвара (шипит в лицо ему). Ты – глуп! В тебе нет классового чувства…

Звонцов. Позволь! Чёрт возьми! Что я – наёмник твой? И – при чём здесь классовое чувство? Я – не марксист… Какая дичь!

(Быстро идёт в зал, Варвара изнеможенно садится на стул, бьёт кулаком по столу, Елизавета идёт навстречу Звонцову из зала.)

Елизавета. Дрюдрюшечка, солёненький мой, как люблю тебя!

Звонцов (сердито). Позволь… В чём дело?

Варвара. Ведёшь ты себя, Лиза…

Елизавета. Ай! Ты – здесь? Да, Варя, я плохо веду себя. «Жизнь молодая проходит бесследно», и – очень скучно всё! Но ты – не бойся. Я Андрея не отобью у тебя, я его люблю… патриотически… нет, как это?

Звонцов (хмуро). Платонически. Пусти меня!

Елизавета. Вот именно – протонически! И – комически. Андрюша, после всей этой чепухи – можно танцы, а?

Варвара. Ты с ума сошла!

Елизавета. Милые губернаторы! Вы всё можете! Давайте устроим…

Звонцов (строго). Это невозможно. (Освободился, ушёл.)

Елизавета. Выскользнул… Ну… устроим маленький пляс у Жанны. Варя, приглашаю! Бог мой, какое лицо! Что ты, милая? Что с тобой?

Варвара. Уйди, Елизавета!

Елизавета. Дать воды?

Варвара. У-уйди…

(Елизавета бежит в буфет. Варвара несколько секунд стоит, закрыв глаза. Мелания и Павлин – из зала. Варвара скрывается в дверь направо.)

Мелания. Жарко. Тошно. Надоело всё, обрыдло, ух! Сильную бы руку на всех вас…

Павлин (вздохнув). «Векую шаташася языцы».

Мелания. Говорил с Прокопием?

Павлин. Беседовал. Натура весьма разнузданная и чрезмерно пристрастен к винопитию…

Мелания (нетерпеливо). Для дела-то годится?

Павлин. Ничем не следует пренебрегать ради просвещения заблудившихся, но…

Мелания. Ты – прямо скажи: стихи-то подходящи?

Павлин. Стихи вполне пригодны, но – для слепцов, а он… зрячий…

Мелания. Ты бы, отец Павлин, позвал бы к себе старика-то Иосифа, почитал бы стихиры-то его да и настроил бы, поучил, как лучше, умнее! Душевная-то муть снизу поднимается, там, внизу, и успокаивать её, а болтовнёй этой здесь, празднословием – чего добьёмся? Сам видишь: в купечестве нет согласия. Вон как шумят в буфете-то…

Павлин (прислушиваясь). Губин бушует, кажется. Извините – удаляюсь.

(Открыл дверь в зал, оттуда вырывается патетический крик: «Могучая душа народа…» Из дверей буфета вываливаются, пошатываясь, Губин, Троеруков, Лисогонов, все выпивши, но – не очень. Мокроусов, за ним старичок-официант с подносом, на подносе стаканы, ваза печенья.)

Губин. Чу, орут: душа, души… Душат друг друга речами. И все – врут. Дерьмо! А поп огорчился коньяком – даже до слёз. Плачет, старый чёрт! Я у него гусей перестрелял.