Моя мама – ведьма

Глава 3. Тайны становятся явью. Хобби у них такое

Конечно, я бы хотела дойти тихо и спокойно, желательно – вообще молча, потому что болтовня ночью – лучший способ привлечь внимание. Не нечисти, так городской стражи. С учетом того, что сейчас стража на взводе из-за срыва турнира по стрельбе – мне бы не хотелось им попадаться. Еще не дай бог слепок магии сделают, да начнут сверять…

Увы, у меня очень разговорчивый попутчик.

– А почему ты босиком идешь? Может, мне тоже надо? – на мои босые ноги таращится с живым непосредственным интересом.

Ой, милый, я и так уже поняла, что ты у папы волшебный самородок вырос. Морок он наворожил. На крови. Убедительный, чтоб тебя, а это значит – вполне себе телесный. Прашка бы все локти искусала от таких вот достижений. У неё и сейчас с плотностью чар проблемы возникают.

Веер-то наколдовать – без проблем. А вот собственные копии у неё просвечивают.

– Тебе не надо, – качаю головой, – застудишь ноги, простынешь, сопли потекут, девчонкам нравиться не будешь.

– О, отличная идея, – мальчишка останавливается и склоняется к ботинкам, чтобы из расшнуровать, – а то совсем запарили. На всех приемах ходят за мной, и с каждой надо танцевать. А они не умеют.

Срочно приходится придумывать другой повод.

– Твой отец оторвет мне голову, если ты заболеешь, – говорю очень серьезно. Как ни крути, но именно вот этот серьезный тон со мной и срабатывал в его возрасте.

– Не оторвет, – не очень уверенно возражает мне Викрам, – ты же моя мама.

– Мы с твоим отцом плохо разошлись, когда я ему тебя отдала, – произношу очень тихо и прихватив острый мальчишеский локоток, увлекаю его вдоль по улице, – и для него сейчас будет достаточно малого повода.

Некоторое время, слава Праматери Иссини, он шагает молча. Правда не очень охотно – мне приходится прикладывать усилие, я буквально тащу своего сына на буксире. Что довольно тяжко, учитывая, что ему совсем не три годика.

А ведь до дома Марьяны идти довольно далеко. И как назло, мне по дороге ни одного кэба не попадается. Ну да, сейчас ни один кэбщик свою лошадь из стойла не выпустит. Голодным вурдалакам слаще нет лакомства, чем свежая конина.

– Почему ты меня отдала? – вдруг спрашивает Викрам. Господи, вот ведь чертенок. Нельзя такие вещи вот так спрашивать. Для таких разговоров нужна прорва чая на успокоительных травах, теплый огонь и…

Да ладно, нет разницы, даже в самых роскошных условиях у меня было бы ровно так же холодно в груди.

– Твой отец наверняка разъяснял тебе мои причины, – говорю тихо, стараясь не замедляться. Хотелось бы добраться до Марьяны поскорее. Чем ближе полуночный час – тем хуже находиться на улицах. А я ведь не одна – с ребенком.

– Он сказал, я был тебе не нужен, – произносит Викрам, и в его голосе впервые за вечер я не слышу ни единой нотки того радостного любопытства, с которым он со мной говорил, – он сказал, что звал тебя замуж, а ты не пошла. И меня ему отдала, потому что не любила совсем.

Больно все это слышать.

С одной стороны – уходя от Аджита, я все ему разрешила. Любыми словами меня оскорблять, любыми хулами проклинать. Лишь бы наш с ним сын даже не думал ко мне приближаться. Лишь бы его рождение так и осталось тайной для моего ковена.

Но одно дело – догадываться об этом всем. Надеяться на благородство змеиного раджа. В конце концов… Между нами настоящее было. Мы оба это знали. Но…

Было, да сплыло. Хвостом вильнуло, закончилось.

И слова, что Аджит произнес для нашего с ним сына – был не нужен, не любила, ушла и бросила.

– Отвечай, это правда была? – а в голосе Вика слышится ярость и боль. Он даже останавливается, вырывая у меня из пальцев свою руку. – Никуда с тобой не пойду, пока не ответишь.

Ох, Праматерь, ну зачем ты меня за язык дернула с этим распроклятым “отдала”? Взяла и задела больное его место, меньше всего желая ранить.

А сейчас – мягко говоря, и не время, и не место для семейных разборок.

Только за шиворот маленького ведьмака хватать и за собой волочь – это даже дура-мать делать не будет. Потому что я и так знаю, что он умеет неплохо чаровать. Вывернется из рук моих ужем, драпанет куда-нибудь в переулок. А я – мало того, что ответить ему смогу не так быстро, так еще и внимание городской магической стражи точно привлеку. Следы на поле – они затерты. Но уж на свежий образец моей искаженной магии они, поди, прискачут.

Поэтому надо как-то словами это все утрясти.

– Послушай, Вик, – первый раз называю сына по имени, – мы не можем сейчас стоять. Мы должны добраться до моей родственницы. Она поможет мне открыть портал в Махавир.

– И ты от меня опять избавишься? – мальчишка едко кривит губы. – Нет уж. Я не для того сбегал, чтобы ты меня отцу вернула. Я с тобой поговорить хотел. Твою правду услышать.

– Я все тебе расскажу, – прижимаю ладонь к сердцу, – поклясться тебе могу. Хочешь – с тобой зайду в портал и…

– Отец ни за что не допустит, чтобы ты со мной говорила, – Викрам качает головой. Обиженный такой, взъерошенный. Так обнять хочется – но нельзя ведь, нельзя…

– Говори сейчас, – Вик разошелся, даже ногой на меня топает, – папы нет. Он не помешает. Говори!

Ох, малыш. Как бы я хотела. Только не стоит тебе знать, что должны были сделать старшие мои сестры с моим ребенком, рожденным от нелюдя. Нам с тобой был бы предначертан один только черный и очень короткий путь. И себя мне было не жалко, я и живу-то только ради того, чтобы о существовании моего сына ковен никогда не узнал. Ну, по крайней мере – до двадцати лет Викрама. До тех пор, пока ковен мой не потеряет последнее право назвать его своей кровью.

– Мы стоим на земле моего ковена, малыш, – произношу негромко, – ковена, который за триста лет своего существования испачкал руки в крови нелюдей. Да-да, милый, нелюдь – это как ты. В земле этого города лежит алтарный камень моего ковена. В этом воздухе спят их духи. Я не зря не отвечаю на твои вопросы здесь. Здесь – нельзя.

– А мне плевать, – только глазами мне и отвечает. Ладно, попробуем иначе.

– Посмотри, – поднимаю запястье, задирая рукав. Обнажаю Ведьмин Замок, ненавистный браслет из двух змей, обвивающих мою руку, – знаешь, что это?

– Блокиратор, – тихо отвечает мальчишка, – папа как-то мне его надевал. Когда я княжне Скерсее в крем для лица веснушчатый настой намешал.

– Я его двенадцать лет ношу, малыш, – киваю, – и вчера колдовала очень сложным, обходным путем. Тебя защищала. Как думаешь, это потому было, что я тебя не люблю? Ведь о чарах моих никто не знал. Даже ты мог не почуять.

– Я почуял, – бурчит Викрам все так же насупленно.

– Потому, что ты большой молодец, милый, – улыбаюсь нетерпеливо, – поэтому просто поверь мне на слово. Нам нужно отвести тебя к отцу. Потому что ко мне никаких добрых бабушек не прилагается. Мы с тобой найдем способ поговорить. Я тебе письмо напишу, если не получится. Волшебное. Только для тебя. И папа твой не сможет помешать его получить. Только давай уже пойдем. Нам нужно как можно скорее увести тебя из Завихграда.

Он сходит с места сначала нехотя. Идет за мной молча, но постепенно – прибавляет шаг, и уже тащить его за мной вроде как и не надо.

Вот и чудно!

– А как ты блокиратор обошла? – тихохонько спрашивает мальчишка. – Можешь меня научить.

Я задумываюсь.

С одной стороны – материнский инстинкт требует обдумать этот запрос. Передо мной явно не самый послушный мальчик в мире. Давать ему такие секреты, да еще и точно зная, что за контракты с духами платят дорого – опрометчиво.

С другой стороны – лично я эти знания не бесплатно получила. И точно знаю, что при случае они мне жизнь спасут. И по уму, кто как не мать должна обучать юного ведьмака жизнеспасительным трюкам?

– Отрада? – громкий оклик, будто обухом по голове меня прикладывает. – Отрада, ты ли это?

Мда, честно говоря, хуже этого голоса мне сейчас и представить сложно.

Зарина Елагина, мать Праши, нынешняя старшая ведьма моего ковена. На дух меня не переваривает. Нелюдей терпеть не может.

Идет ко мне навстречу с другого конца улицы. И бежать уже просто некуда. И некуда.

– Стой молча, – таким особым, едва слышным, но при этом – прекрасно различимым, шипением обращаюсь к Викраму. Сама как можно незаметнее, сдвигаюсь так, чтобы прикрыть его своим боком.

Не люблю надеяться на авось, но все, на что я могу сейчас надеяться – это на то, что в потемках Зарина не заметит внешних признаков полукровки.

Тем более, что идет она явно от тетки Тианы, банками в сумке бряцает. Даже если мое заклинание и развалилось, и Викрам теперь виден на гобелене с родословным древом – Зарине для того, чтобы это узнать, нужно дойти до дома и зайти в алтарную.

И потом, не могут чары так быстро развалиться. Не настолько они нестабильные, чтобы не выдержать пару часов. Иначе я на стрельбище даже не подумала бы идти.

– Ты чего это так поздно гуляешь? – Зарина наконец доходит до меня и подозрительно на меня смотрит. Сколько бы мне ни было лет, я так и останусь для неё вечно виноватой. Не повзрослевшей. Ну, оно и понятно, ведьма считается состоявшейся, когда ковен надевает семейную печать на её первенца. Я своего по официальной информации – не сберегла, не сохранила. Соответственно – и доверия не достойна.

И потому должна как девчонка отчитываться, если вдруг в поздний час меня заметят вне дома.

– Вот, – чуть отклоняюсь, чтобы Зарина увидела стоящего за моей спиной мальчишку, – пришел ко мне в лавку без родителей. Веду теперь к папаше. Хочу сказать ему пару ласковых насчет того, что мальчишку в такое позднее время одного отпускает.

Самое смешное – не соврала ни словом. Викрам и правду пришел ко мне в лавку без родителей. Я ведь в лавке уже была!

И со всем остальным та же история. Филигранное искусство полуправды пришлось осваивать на лету. Старшие ведьмы постоянно окружали себя чарами искренности, которые сообщали тут же, стоило в их присутствии кому-нибудь соврать.

– Сама-то как обратно пойдешь? – Зарина обеспокоенно хмурится. – Скоро вурдалачий час, тебе с Замком по улице ходить опасно.

– К Марьяне зайти хотела, – снова честно говорю, – она или чудо-дверь откроет, или просто переночевать разрешит.

– Зря ты вообще с ней водишься, – Зарина недовольно кривится.

Марьяна ди Бухе – наша дальняя родственница, правнучка давно откупившейся от ковена Елагиных ведьмы, особенно ковену не нравилась. И много чего играло против неё – редкий, удивительной силы дар открывать порталы, происхождение – она явилась из другого мира, да и красавчик-вампир, лихо взявший её в оборот и в жены заодно, тоже портил Марьяне карму. На мой вкус, тете Зарине стоило бы ей спасибо сказать. Если бы не Марьяна – ходить бы нам всем под главенством Софик Елагиной – вот где настоящая холера скрывалась, на самом деле.

Зарина-то хоть и не любила меня, так хоть не плевала под ноги при моем приближении. А вот Софик…

Ну, да слава богу, на каторге дорогая Софик, за запрещенную черномагию. Репутация семьи, конечно, пострадала, но не сказать, что у Елагиных она была белоснежная.

– Хотела сказать. Собери для Ясмины травы для зелья поиска судьбы. Кровоточник, сладостраст, ты сама должна знать.

Меня, конечно, не волнует отсутствие слова “пожалуйста”. Я из провинившихся, со мной не церемонится вообще никто.

– Она решилась на ритуал? – спрашиваю, ощущаю, как кувыркается в желудке что-то холодное. Последней решившейся на этот шаг была я. Ну и… Ковен после этого семерых юных ведьм настойчиво отговаривал. Слишком уж рисковый ритуал, так просто можно напортачить и не исполнить свой долг перед семьей.

– Коза упрямая, – Зарина недовольно морщится, – пятеро старших её уговаривали, твоей судьбой убедить пытались, а она – уперлась. Хочу и все. Идти же против такой твердой воли – нельзя. Наши духи и так возбуждены в последнее время. Травы завтра занеси. Только тарьян-траву не надо. Её пусть сама ищет.

Ну конечно. Тарьян-трава – гарантирует удачный расклад ритуала. И считается, что её эффект можно легко испортить человеку с тяжелой кармой. Ну, как у меня, то есть.

– Я поняла, – киваю, – занесу, конечно. Тетя Зара, мы пойдем. Парню спать уже пора, а нам еще пилить да пилить.

– Идите, – Зарина милостиво кивает, отпуская меня, – к Марьяне пойдешь – постарайся у неё не ночевать. У неё там шалман настоящий. Змеелюдов уже принимала. Гиенолаков. Вампир этот её… Приличной ведьме в такой компании лучше не спать. Поналипнет всякого…

Надо будет Джулиану передать, что от него может поналипнуть. И Марьяне предложить у него блох поискать. Вот она посмеется.

– Хорошо, я дверь попрошу, – снова киваю, – ночевать буду у себя. Травы соберу для Яси.

– Добро.

Мы наконец расходимся. Пальцы так и зудят, требуют сложиться в щепоть благодарности Иссини. Пронесло, силами великой Матери!

– Отрада, – тетка окликает меня, и двух шагов не успеваю шагнуть, – погоди. Оберег возьми ночной. У тебя ведь нет наверняка.

– Да не надо, – пытаюсь возразить, но Зарина уже закапывается в сумку в поисках непрошенного дара.

– Ну как не надо, сама сказала ведь, что далеко идти! А у нас тут что ни подворотня – ворье да нелюди, – качает головой Зарина, – а ты сглазить их не можешь.

А я тишком, как можно незаметнее, подталкиваю Вика вперед себя. С глаз долой, и с сердца вон.

А Зарина все копается и копается в сумке.

–Господи, ну наконец-то, – в настроении мы с ней совпадаем. Когда овальный медальон из запеченной красной глины, испещренный рунами, появляется на свет – я уже приплясывать готова от нетерпения.

– Сама чаровала, – не без гордости комментирует Зарина, – ворью глаза отведет, нелюдь – слепит и пугает с дюжины шагов.

Мать моя, Иссинь! Только не это!

– Держи, – пока я в ужасе соображаю, что делать и куда бежать от нежданного блага Зарина размахивается и кидает амулет мне. Экономит время. Ну да…

Я шарахаюсь в сторону, закрывая Викрама спиной от вполне ожидаемой вспышки ледяного ведьминского света.

Бесполезно. Вик вскрикивает, закрывая глаза ладонью.

А тетка – и без того удивленная неожиданным срабатыванием амулета, ахает.

– Нелюдь, Рада! – и конечно, заносит руку для немедленного заклинания.

Хорошая ведьма – та, которая колдует быстрее, чем успевает осознать мысль в своей голове. Иначе просто нельзя, не добьешься ты успеха, когда у тебя есть семь мгновений, чтобы добыть корень светлынь-травы или приложить заковыристым проклятием ступившего на твою тень грабителя.

Если твои инстинкты не развиты в достаточной мере – лучше не называйся ведьмой.

Зарина – старшая ведьма. И на своем веку не одну нелюдь повидала, не одну – к праотцам отправила. Её инстинкт самосохранения – не требует никакого оспаривания.

А я…

А что я?

У меня свои инстинкты. Материнские!

Практически наверняка знаю, чем Зарина будет бить нелюдя. Мавьим капканом – это заклинанием всегда считалось верным средством в драке с любым нелюдем. Практически универсальное – оно не задевало только те виды магических существ, в которых не текло ни капли человеческой крови, не сохранялось ни единого следа человеческой души.

Только я представляю, как может Мавий капкан ударить по хрупкому мальчишескому телу нага-полукровки. Сколько костей будет поломано. Сколько боли хлебнет мой сын.

И… Нет… Ни за что я этого не допущу.

В этот раз мне не приходится будить змей-духов браслета. Я просто выбрасываю свою руку вперед. выхватывая из воздуха несколько волшебных нитей, чтобы одним только усилием воли переплести их в защитную чару “Лунного зеркала”. Только после ощущаю, как снова болезненно тянет кожу на запястье – это в подзажившие ранки снова впились тонкие иголочки змеиных зубов.

Лунное зеркало – хорошая чара. У нее такое сложное плетение, что ни одно из заклинаний, направленных против нелюдей, не имеет возможностей сквозь него продраться. Это заклинание без наставника узнать нельзя.

– Отрада… – Зарина в ужасе смотрит на меня, кажется, еще чуть-чуть – и прямо здесь седеть начнет, – ты что творишь, девочка? Ты каким духам душу продала, чтобы с Замком на руке колдовать?

Не буду комментировать, что как раз душа духам браслета была без надобности. Время жизни – да. Поглощая её энергию, они становились ближе к времени своего освобождения.

Ничего не говорю. Оступаю на шаг назад, нашариваю свободной рукой плечо Викрама. Нахожу. В мою ладонь тут же вцепляются холодные пальцы Вика. Он еще не видит, ведьмин огонь слепит на добрую четверть часа.

Молчи. Только молчи, малыш. Потому что один раз меня мамой назовешь – и нам с тобой обоим большой и могучий придет трындец.

– Он тебя околдовал, что ли? – Зарина щурится, а вокруг её пальцев медленно сгущается облачная синева. – Девочка, как же ты влипла.

Конечно, хочется рассмеяться на это. Но я не буду принимать опрометчивых решений. Мягко говоря – я в заднице.

Мне нужно защитить сына, да так, чтобы Зарина не поняла, зачем я это делаю. Не уловила мой личный интерес. Поэтому пусть думает, что меня околдовали. В принципе, нечисть, перерожденная из человечьих душ, тоже считающаяся нелюдью, такое умеет.

Второй удар Зарина наносит вдумчивей. Вычерпывает силу ночной тьмы вокруг себя и пытается накрыть уже нас обоих. Звездное марево – заклинание, парализующее на несколько часов любую цель на обозначенной площади. И конечно, Марева бы хватило, чтобы вывести из строя и меня, и почти беспомощного Вика, вот только это заклинание легко узнать на стадии его создания.

Три точечных корректирующих цель удара я наношу быстро и резко. Мне не нужны лишние движения. Матушка любила бить меня именно Маревом на любых боевых тренировках. Если я умудрялась попасть в нужные слабые точки заклятия в двух ударах из трех и смещала поле поражения в сторону от себя – это был не зачет. Зачетом для мамы считались три попадания из трех. Когда заклинание выворачивалось наизнанку и падало на того, кто его создал.

Когда Зарина замирает, я даже не сразу верю, что сработало. Я попала, конечно, это я видела по тому, что в нужных местах вспыхнули все нужные узлы плетения. Но неужто мне хватило силы? Что-то с чем-то, на самом деле! Столько лет нормально не колдовала – и обряд поддержки заклинания совсем не в счет. У меня были мамины расчеты и инструкции, я все делала строго по ним. Без самодеятельности.

И тем не менее – Зарина стоит на месте. Не моргает, не движется, даже дыхание поддерживается на том минимальном уровне, что необходимо для жизни.

Только на дне глаз старой ведьмы теплятся две яркие искры – знак того, что разум её ясен и занят созданием контр-заклятия.

– Бежим, бежим, – я сгребаю Вика за рукав и срываюсь с места. Понимаю, что бежать вслепую – и страшно, и неприятно, но что уж делать. Зарине не понадобится много времени, чтобы освободиться. И чем быстрее мы окажемся как можно дальше от старой ведьмы – тем лучше для нас.

Давно я так не бегала, как бегу сейчас. Так, что набитая до отвала сумка бьет по боку, в самом боку колет сильно и резко, а рука, которой я тащу за собой Викрама, гудит и кажется – вот-вот из плеча вырвется.

– Отрада!!!

И ведь даже десяти минут не прошло, как воздух вокруг меня вскипает этим яростным ведьминым ревом. Я дергаю Вика в сторону, ныряю в темный узенький проулок.

Я, конечно, и так неслась не по прямой, петляла и сворачивала везде, где могла. Вот только и так понятно, что до Марьяны я сейчас не добегу – далековато будет. Нужно приготовиться ко второму акту боя с Зариной, а он таким простым, как первый, уже не будет.

За моей спиной Вик дышит тяжело, трет глаза, пытается казаться молодцом. Малыш. Даже не пискнул ведь, когда я волокла его за собой.

– Иди сюда, мой хороший, – подтягиваю его к себе, касаюсь век пальцами, проговариваю целительный наговор. Мелкая магическая трата, за это духи много не возьмут. Вик моргает как сова, свыкаясь с темнотой места, где мы скрываемся.