SMS. Цена ошибки

Сев за стол, ловлю себя на том, что чутко прислушиваюсь к тому, что происходит в квартире. Сначала различаю лишь тишину. Потом она сменяется скрипом дверец шкафа и шагами Дениса. Заставляю себя не представлять, как муж собирает вещи. В любой другой момент это показалось бы мне таким ужасающим, что, наверное, я бы тотчас просто легла и умерла на пороге, который бы Дэн переступил, чтобы уйти от меня. Но сейчас так и вправду будет лучше.

Когда слышу, как вжикает «молния» на сумке, внутренне подбираюсь. Впереди самое тяжёлое – распрощаться с мужем. Но ведь я сама просила его об этом, не так ли? А может, Денис и вовсе захочет уйти молча, тем самым избавив и меня, и себя от ненужных эмоций?

– Насть… я не исчезну никуда, слышишь? – говорит он, появляясь на пороге кухни.

В руках Дэна – его вещи, и на этом всё.

– Особенно сейчас, когда малыш у нас будет.

– А если бы не было, ты бы пропал? – усмехаюсь болезненно.

Сама же знаю – не пропал бы, потому что так обмануть себя, будучи уверенной в любви Дэна, я не могла бы. Он действительно меня любит, вот только как ложь может жить рука об руку с этим чувством – не знаю.

– Дурочка. Никуда от тебя не исчезну. Мне только ты нужна.

Он уходит. Просто обувается в прихожей, а потом за ним захлопывается дверь. В этот момент ощущаю себя особенно одинокой. Это понимание давит, как и стены квартиры. Сбежать бы отсюда, да сил нет ни на что. Остаётся лишь надеяться, что я обрету долгожданное спокойствие, но что-то мне подсказывает, что это случится очень и очень вряд ли.

– Насть! Настя! Зову, а ты не слышишь. Задумалась о чём-то?

Я вздрагиваю, выходя из состояния задумчивости. Не сразу понимаю, где нахожусь, но монитор перед глазами с колонками цифр на экране и маячащий позади Михаил явно указывают на то, что я на работе.

– Миш, прости, я в прострации какой-то, – озвучиваю очевидное.

Поднявшись из-за стола, растираю затекшие мышцы шеи. В глазах печёт – нужно будет использовать капли. – Я так и понял, – кивает Михаил. – Предлагал сходить кофе выпить. А лучше пообедать. Как на это смотришь?

Про еду в этот момент думается в последнюю очередь, но если так пойдёт и дальше, меня увезут на скорой с истощением. А в моём положении этого уж точно допускать нельзя.

– Давай, – улыбаюсь мягко и, взяв сумку, направляюсь к выходу из отдела.

В кафе на первом этаже безлюдно. Сотрудники предпочитают обедать в небольшом ресторанчике неподалёку, где подают отличные бизнес-ланчи. Мы же с Мишей присаживаемся за столик у окна, где начинаем штудировать меню на предмет того, чем перекусить.

– Ты странная какая-то, – говорит Михаил и смотрит на меня так пристально, что мне становится не по себе.

Мы с ним не то чтобы друзья, скорее, нас можно назвать приятелями. Ходим раз в неделю пообедать или выпить кофе и поболтать ни о чём и обо всём сразу. И хотя Ленка из соседнего отдела уверена в том, что Миша в меня влюблён, я считаю это глупостью.

– Почему странная? – вскидываю бровь.

Вновь приходится побыть немного актрисой. Надеть маску, сделать вид, что не понимаю, о чём речь.

– Как будто передо мной другая Настя, – с улыбкой говорит Миша.

И наверное, он прав. Я и сама чувствую себя так – другой. Правда, пока не знаю, что с этим делать, и что ощущаю от этого понимания.

– Все мы рано или поздно становимся иными, – пожимаю плечами.

Что-то разговор начинает приобретать какие-то философские оттенки. Не то чтобы мне это не нравится, просто я не хочу делиться личным даже в виде подобных полунамёков.

– И что тебя побудило таковой стать? – не унимается Михаил.

Прищурившись, смотрю на сидящего напротив мужчину. Может, Ленка права была, и он действительно в меня влюблён? А сейчас пытается вызнать о том, что касается только меня?

Да ну, глупости. Про меня и Дэна из нас двоих знаю только я, в этом даже сомневаться не приходится. Значит, это всего лишь разговор ни о чём.

– Да мало ли что могло побудить? Всё меняется, Миш. Я это поняла очень отчётливо. Сегодня всё так, а через секунду – совсем иначе.

– Понятно. Значит, подробностей не будет.

Он усмехается, принимается за салат, который перед ним поставил официант. А я в последний момент успеваю остановить себя, чтобы не сказать про беременность. О ней и без того уже знает слишком много людей, а Миша… Он всего лишь тот, с кем я хожу пообедать.

– Не будет, – отрезаю я, после чего тоже принимаюсь за принесённую мне еду.

– Настя! Мама Настя!

Меня снова зовут, и на этот раз, я с первых нот слышу детский голосок. Замираю, не торопясь поворачиваться. Ловлю себя на том, что мне хочется сбежать, а вместо этого резко разворачиваюсь, чтобы понять, кто рядом с Любашей. Самым желанным будет увидеть маму Алисы, самым ужасным – Дэна в компании с матерью его ребёнка.

– Привет, – тихо здороваюсь, присаживаясь на корточки перед малышкой.

Она обнимает меня за шею, прижимает к себе. Когда отстраняется – на лице вижу встревоженность.

Алиса тоже здесь. Стоит в нескольких метрах от нас и просто наблюдает. Я стараюсь на неё не смотреть. Сейчас есть только я и Люба. Маленькая девочка, которая ни в чём не виновата.

– А почему я тебя так давно не видела? – спрашивает она. – Я болела, а ты не пришла.

Точно… Любаша же плохо себя чувствовала, а я даже не удосужилась узнать, как она. Раньше бы прибежала в тот же миг.

– Я тоже не очень хорошо себя чувствовала, – почти не вру в ответ.

На лице Любы тревога становится совсем уж явственной.

– А сейчас всё прошло? – хмурит она брови.

– Да. А у тебя?

– И у меня. Только вы с дядей Денисом не приходите никак.

Мне становится нехорошо. Сейчас слышать из уст Любы «дядя Денис» особенно жутко, что ли. И это не даёт мне возможности толком осознать – Дэн не отправился к Алисе, они вдвоём не посадили перед собой Любашу и не рассказали ей правду. Рада ли я этому? Пока не знаю.

– Я приду, – заверяю Любу. – Только с делами разберусь и приду.

Мы смотрим друг на друга несколько секунд. В ответном взгляде ловлю ту серьёзность, которой раньше то ли не замечала, то ли не придавала ей особого значения.

– Любаш… иди на площадке поиграй, – говорит Алиса, подходя к нам.

Люба смотрит на маму, потом – на меня. Теперь в её глазах сомнение, что ей и впрямь нужно сделать то, о чём её попросила Алиса.

– Ладно. Но мы ведь домой собирались, – говорит прежде, чем убежать в сторону качелей.

Я поднимаюсь на ноги и засовываю руки в карманы пальто. Холодно становится, как будто на улице не весна, а самый настоящий морозный январь.

– Извини меня, – тихо говорит Алиса, как будто опасается, что нас могут услышать. – Дэн выпил, ко мне пришёл, чтобы помогла…

Она опускает взгляд и трясёт головой, а мне тошно опять от того, что говорит некогда лучшая подруга. Понимаю, о чём она. О том, что сдала меня со всеми потрохами.

– Ну? Помогла? – хмыкаю в ответ.

– Я не о том. Он к тебе собирался, сказал, что всё решит. А я как представила, что тебе волноваться нельзя…

Обрываю речь Алисы смехом. Запрокидываю голову и невесело, но очень громко смеюсь. Лишь бы только Любаша, играющая неподалёку, не ужаснулась этому.

Но мне и вправду смешно. Волноваться мне нельзя, ну надо же!

– И как только ты это поняла, тут же выложила ему то, о чём я тебя просила молчать?

– Насть…

– Вы сговорились, что ли? Насть, Насть… Хватит!

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но снова меня останавливает лишь одно. Маленькая девочка, которая играет в нескольких метрах от нас. Обманутая, как и я. И беззащитная, в отличие от меня.

– Расскажи всё. Как и что между тобой и Денисом было, когда только о Любе узнали.

Алиса головой мотает, но в этом жесте не потребность отмахнуться от того, что я буквально требую.

– Да ничего особо не было. Я узнала, что беременна. Первым делом скрыть хотела. Потом поняла, что у двоих моих самых близких людей вопросы возникнут.

Она на меня взгляд вскидывает, и в нём столько всего просящего, что теперь уже моя очередь замотать головой в попытке отстраниться.

– Дальше, – говорю ей.

– А дальше ничего. Дэну о дочери сказала. Тебе тоже хотела, но он сразу на дыбы. Тебя потерять не хотел.

– То есть, вы оба рассчитывали на то, что станете скрывать правду, чтобы… сохранить меня с вами рядом?

– Да.

Я снова нахожу глазами Любашу. Вот она – малышка, у которой даже спрашивать ничего не стали. Думать не хотели о том, что она без отца останется. Самая пострадавшая сторона.

– Извини, Лис, но я благодарной быть за это не хочу. И не должна, – говорю с нажимом.

– Я понимаю.

Делаю глубокий вдох, и меня прорывает.

– Ты не понимаешь.

Это действительно так.

– Ни ты, ни Дэн не понимаете. Давайте мне ещё припишем истерики из-за гормонов. Ну, так ведь проще всего, правда?

А может, у меня и впрямь истерика из-за гормонов? Чёрт! И почему я снова пытаюсь их оправдать? Почему себя не берегу и представляю на месте виновной стороны?

– Настён… ты мне очень дорога. Мне плохо и я хочу всё исправить, – говорит Алиса, на что я лишь невесело ухмыляюсь.

– Исправить можно было бы только в одном случае – рассказать мне всё сразу. Вы этого не сделали. Сейчас за мой счёт пытаться себя обелить я запрещаю!

Выкрикиваю эти слова и скрываюсь за дверью парадной через несколько мгновений. В очередной раз утвердилась в том, что знала и так. Вот только бы теперь не думать о том, как пострадала во всём этом Любаша. Не по моей вине, отнюдь. И о том, что это произошло, должны заботиться её родители и никто кроме. Неправда ли?

– Так, Настя… пока с беременностью всё хорошо. Но ты мне категорически не нравишься, – произносит врач, к которому прихожу, чтобы удостовериться в том, что положительные тесты мне не привиделись.

– Я и сама себе не нравлюсь, – вздыхаю тяжело, устраиваясь за столом и барабаня по нему пальцами.

– Случилось что? Муж уже не рад, что вы всё же забеременели?

Мысленно морщусь, но сейчас рассказывать в подробностях о ситуации не хочу. Да и не могу. К тому же, это не касается напрямую моей беременности.

– Нет, всё хорошо, – вру напропалую. – Просто перенервничала.

Надежда Борисовна смотрит на меня строго. Хочется спрятаться от этого взгляда. Обо всех мои попытках зачать ребёнка, разумеется, ей известно. И слёзы были в её кабинете, и несмелая надежда, когда она отправляла меня на новые обследования и перечисляла, что ещё стоит попробовать и что может помочь . Так что вряд ли моя нынешняя реакция ей понятна.

– Понятно. Ты же помнишь, что я тебе говорила? Если нужно, положим на сохранение, отправим на Луну, но только никаких нервов? И Денису говорила.

– Я помню.

Смотрю на скрещенные на столе руки и поджимаю губы, чтобы сдержаться и ничего не рассказать. Надежда Борисовна, кажется, понимает всё и закрывает эту тему. Протягивает мне назначения, записывает на новый приём. И когда уже собираюсь уходить, повторяет:

– Осторожнее, Настя, хорошо? Мы должны сделать всё, чтобы сохранить этого ребёнка.

Всхлипываю, киваю и быстро выхожу. Я действительно беременна. Но мне придётся стараться на пределе своих возможностей, чтобы мой малыш родился.

Когда открываю дверь в квартиру, сразу понимаю – в ней Денис. Меня прошивает чувством сродни удару током. Зайдя в прихожую, стою и прислушиваюсь к происходящему сквозь ватную тишину, мгновенно появившуюся в голове. Скажем, у мужа бы хватило ума прийти за какими-то вещами, но не взяв с собой при этом делегации в виде матери своего ребёнка?

Так странно. Раньше, когда возвращалась домой и видела, как на кухне Ден с Алисой пьют чай, у меня и мысли не возникало подумать что-то не то. Сейчас же, когда вроде как всё стало ясным, и когда мне только остаётся надеяться, что теперь-то я знаю всю правду, я готова додумать даже то, чего нет.

– Привет, – говорит он, выходя из нашей комнаты. В руках держит какие-то зарядки или что-то подобное. – Как ты?

Разувшись, я не препятствую тому, когда Дэн помогает мне снять пальто. Молча прохожу в ванную, споласкиваю руки, а сама думаю, обсуждать ли с мужем свой поход к врачу.

– Я в порядке, – безбожно вру во второй раз за этот день. – У Надежды Борисовны была.

Поворачиваюсь к Денису, он смотрит на меня потемневшими глазами. А в них – страх. Неужели думает, что я после горькой правды избавлюсь от ребёнка? Или это испуг из-за того, что ситуация, в которой мы оказались, окончится плачевно?

– И что она сказала? – хрипло выдыхает Дэн, когда иду на кухню, где жадно выпиваю стакан воды.

– Что если я продолжу жить в таком стрессе, мой ребёнок не выживет.

Муж нервно сглатывает, с такой силой сжимает свои чёртовы провода, что его пальцы белеют. Белеет и лицо, с него во мгновение ока сходят все краски.

– Я сейчас уйду… думал, ты на работе до вечера, поэтому и зашёл.

– Я ушла после обеда. К врачу надо было, – повторяю то, что Денис знает и так.

– Да. Понял.

Мы стоим рядом друг с другом. Дэн так и продолжает впиваться пальцами в то, что в его руках. А у меня возникает желание расспросить его хоть о чём-то. Ведь не может быть так, что мы стали далёкими людьми за каких-то пару дней?

Это словно крохотная трещинка в скорлупе моей брони. Но родится ли после неё желание сесть и поговорить с мужем обстоятельно – я пока не знаю.

– Где сейчас живёшь? – спрашиваю тихо, снова наливая себе воды в стакан.

Жажда иссушает, а может, вовсе и не в ней дело.

– У Степана и Машки.

Киваю. От слов Дэна внутри разливается облегчение. Степан – его старый приятель, а Машка – дочь двенадцати лет.

– Как они?

– Нормально. Ничего не спрашивают, за что им благодарен.

– Понятно.

Вновь прикончив порцию воды, я возвращаюсь в ванную. Хочется принять душ, согреться, как будто это поможет вытравить тот холод, что поселился внутри.

– Насть… если тебе нужно что-то, куда-то отвезти, что-то купить… ты мне звони сразу, хорошо? Я приеду, это даже не обсуждается. Да и день рождения у тебя скоро. Мы же праздновать хотели, ну…

Угу. С Алисой и родными. Но ключевое слово как раз «хотели».

– Ты же понимаешь, что мне сейчас не до праздников? И уж тем более, я больше не хочу видеть на таких мероприятиях Алису, если ты о ней, – хмыкаю, взявшись за ручку двери и тем самым давая понять, что разговор закончен.

– Понимаю. И я не о ней, – отрезает он. – Просто хочу, чтобы ты знала – я сразу приеду, если нужен буду.

– Хорошо, – после короткого раздумья отвечаю и прежде, чем запереться в ванной, добавляю: – Спасибо.

А через пять минут входная дверь за мужем вновь закрывается. Только к чувству, что мне дали то, о чём прошу, примешивается ещё и острое сожаление, что у нас всё именно так.

Первый сюрприз в день моего рождения ожидает меня с самого утра. Я просыпаюсь рано с каким-то чувством неясной тревоги. Ловлю себя на том, что испытываю страх. Неужели у Дениса хватит ума всё же претворить в жизнь те планы, которые мы с ним строили на мой двадцать седьмой день рождения?

Он раз за разом ведь убеждал меня в том, что нам нужно отпраздновать так, чтобы запомнилось надолго. И кажется, не прогадал. Мне этот день и впрямь запомнится на многие годы.

Спустившись вниз и пропустив завтрак – за это Надежда Борисовна явно дала бы мне нагоняй – я заглядываю в письменный ящик и замираю, когда вижу то, что могу узнать без проблем. Открытка от Любы. Таких у меня уже целых две – с тех пор, как малышка научилась рисовать. Их обычно приносили на праздник. Простые «каляки-маляки» и поздравление, написанное Алисой.

Уже понимаю, что выбросить этот подарок у меня попросту рука не поднимется. Запираю ящик и, так и не ознакомившись с содержимым открытки, спешу на работу. Сегодня у меня короткий день.

«МАМА НАСТR C ДНИОМ ROШДЕНИR!». От этих слов и рисунка на глаза сами по себе наворачиваются слёзы. Здесь мы вчетвером – Дэн и я, а рядом, чуть в отдалении Алиса с Любой. И позади – дом, из трубы которого идёт дым.

Интересно, это спланированная акция, или Любаша сама потребовала поздравить меня хотя бы так? Что вообще ей сказали? Праздник отменяется, нас на нём не хотят видеть? Что в таких случаях говорят маленьким детям?

– Насть… ты чего плачешь? Вроде радоваться должна, – говорит Миша и кладёт мне на стол огромную шоколадку. – С днём рождения.

Я вскидываю на него взгляд. В глазах – туман, но когда отираю слёзы, кажется, он исчезает.

– Спасибо, – киваю, с благодарностью забирая презент. – Да так, просто трогательное поздравление получила.

– От Любы? – улыбается Миша.

– Да, от неё.

– Как праздновать будешь?

В голосе его мне чудится надежда. Интересно, на что? Он знает о том, что я замужем, что счастлива… Он никогда не был вхож ни в мою семью, ни в круг моих друзей.

– Да как-нибудь. Пока не знаю, – пожимаю плечами, соврав по всем фронтам.

Как раз очень даже знаю. Приду домой, выпью чаю, бездумно посмотрю какое-нибудь кино и лягу спать. Странно, но мне даже не пришлось объяснять ни маме, ни свекрови со свёкром, почему я сегодня не праздную.

– Ладно. Понял. Ещё раз с днём рождения, – говорит Миша, после чего просто уходит, оставляя меня одну.

Я вполне бы могла не выходить сегодня на работу. Или вообще задержаться до конца дня, раз уж планов у меня никаких. Но вместо этого досиживаю до трёх, как и договорилась с начальством, и еду домой.

По пути возникает мысль зайти в кондитерскую и купить себе торт. Ну а что? Вполне себе приличное времяпрепровождение для беременной женщины. Уплету его за вечер, запью литром чая и попробую избавиться от тревожно-противных мыслей. Однако кондитерскую миную. Знаю одно: Мишина шоколадка – это всё, что мне нужно, чтобы подсластить пилюлю последних горьких дней.

– С Днём Рождения! Ура-а-а-а!

Не сразу осознаю, туда ли я попала, стоит только мне открыть дверь квартиры. А сразу следом – начинаю судорожно искать глазами Алису, и когда понимаю, что среди присутствующих её нет, едва ли не сползаю на пол от облегчения.

В моей прихожей мама, свёкры, брат Дэна и сам он. В руках у каждого – свои подарки. Букеты, торт, шары. Даже хлопушка, из которой на меня в итоге летит сверху-вниз разноцветный серпантин. Я же стою, настолько растерянная от того, что творится, что не могу осознать, как себя вести.

– С днём рождения, Настён! – вручает мне букет свёкор. – Мы вот тебе сюрприз решили сделать.

Он говорит это совершенно искренно, я же прекрасно отдаю себе отчёт в том, кто именно это всё организовал. Муж.

Бросаю взгляд на маму, кажется, она растеряна не меньше моего.

– Спасибо, – отвечаю тихо, машинально забирая цветы.

Вздыхаю, потому что придётся делать вид, что у меня праздничное настроение. Ведь не выгонишь родных за порог. Вон и стол накрыли, ждут, что мы посидим, отметим. Да и не в курсе они происходящего. Все, кроме Дениса и мамы.

– Можно тебя на секунду? – спрашиваю у последней, кивая на запертую дверь нашей с Дэном спальни. После чего оборачиваюсь к остальным: – А вы на кухню идите, мы сейчас придём.

На мужа стараюсь не смотреть. Достаточно того, что по его глазам, в которые посмотрела лишь мельком, ясно – он на нервах. И конечно, есть из-за чего.

– Настён, я только сейчас поняла, что ты не в курсе всего… – шепчет мама, стоит нам скрыться за дверью. – Денис позвонил, позвал на твой день рождения. Сказал, что будете отмечать. Что тебе сюрприз готовит. Не в ресторане, как хотели, а дома… А я так обрадовалась, что у вас всё наладилось…

– И у тебя и мысли не возникло мне позвонить? – хмыкаю, кладя на комод букет моих любимых крохотных роз.

– Да… А когда тебя на пороге увидела…

Она не договаривает, я же обнимаю себя руками и начинаю расхаживать по комнате. Мне не нравится, что всё так. Что Дэн делает вид, будто мы продолжаем жить прежней жизнью. Интересно, его родители в курсе того, что уже являются бабушкой и дедушкой? Может, они вообще всё знали с самого начала? Знали и приходили к нам на праздники, улыбались мне в лицо, а сами молчали?

– Как у вас с ним вообще? – спрашивает мама, присаживаясь на краешек постели.

Мотаю головой, давая понять, что говорить об этом не в силах.

– Понятно… Может, стоит выйти и сказать, что пора всем по домам?

«Может, стоило вообще не делать из праздника того, чего я совсем не желаю?», – так и хочется спросить в ответ, но я молчу. Тем более, что следом раздаётся стук, после чего дверь в комнату распахивается. На пороге Иван Владимирович, мой свёкр собственной персоной. Человек довольно своеобразный, но тот, с кем мне удалось найти общий язык сразу.

– Настюш… я понимаю, у вас секреты свои, – говорит он, входя в комнату. Обнимает меня за плечи, осторожно, но непреклонно тянет в сторону двери. – Но делу время, а потехе час!

Значит, потеха. Ну-ну… Вихров… Для всех кругом это потеха.

Я даю увести себя в сторону кухни, где меня усаживают рядом с Денисом, что сидит на привычном месте – во главе стола. И как только рядом со мной приземляется мама, бросающая на меня встревоженные взгляды, я, вместо того, чтобы сказать какую-нибудь незначащую ерунду, вроде того, что всех рада видеть, громко вопрошаю мужа:

– Дэн, а ты ничего не хочешь рассказать родителям и брату?

Вижу, как он сначала смотрит на меня так, словно я его предала, после чего стискивает челюсти. О, я знаю это его выражение лица, вот только раньше оно никогда не было направлено на меня. Дэн зол. Только что его злит – я, или ситуация, которую он сам и создал?

Но прежде, чем он отвечает, в разговор снова вступает Иван Владимирович. Он сияет улыбкой, и я на мгновение успеваю погрузиться совсем уж в сюрреалистичную картину. Когда вспышки в голове сменяют друг друга с огромной скоростью, и в каждой из них – словно кадр из кинофильма.

Они со свекровью и вправду знали о том, что у них есть внучка? И сейчас мы поднимем за это тост, а потом нас ждёт обсуждение того, как хорошо всё сложилось? И как же славно, что я оказалась такой понимающей, что не стала рушить чужие судьбы? Рушить, да. Как будто это я сейчас вооружилась молотом и намеренно стала уничтожать то, что уже было уничтожено давно враньём моих самых близких людей.

– Знаем! – восклицает свёкор. – Знаем всё, Настюш. Маленький у нас будет. Или внученька. За вас, дорогие!

Я настолько обескуражена этим заявлением, что могу только смотреть на бокал сока в моей руке и не понимать. Ничего ровным счётом.

Дэн поставил в известность родных о том, что я беременна, но не рассказал при этом, что у него есть Любаша? Их внучка, так, на секундочку. Чёрт побери, и сколько же всего я ещё узнаю о собственном муже?

– А я так Диме и говорю, – начинает сбивчиво, как всегда это делает, вещать свекровь.

В это мгновение встречаюсь взглядом с мамой. Кажется, она и впрямь готова встать и прервать веселье. Защитить меня. Сделать то, чего жду вовсе не от неё.

Снова мотаю головой, давая ей понять, что не нужно. Я справлюсь сама. А я ведь справлюсь, чувствую это нутром.

– И что вы говорите Диме? – уточняю о брате Дениса.

Он сидит, понурившись, и вяло ковыряется в тарелке салата, как это делаю и я сама.

Я знаю, что происходит обычно. Младшего брата сравнивают со старшим и почему-то всё оканчивается не в пользу первого. Хотя, я никогда не понимала, отчего такое случается. Дима ничем не заслужил подобного отношения.

– Что Дениска наш молодец! – с едва приметным вызовом отвечает свекровь. – Что на него положиться можно во всём.

Дэн опускает голову и смотрит прямо перед собой. К заказанной в ресторане селёдке под шубой даже не притронулся. Это отмечаю скорее на инстинктах, чем оттого, что данный факт имеет какое-либо значение.

– Точно во всём? – приподнимаю я бровь.

Откидываюсь на спинку стула и складываю руки на груди. Мама вновь растеряна, Дэн – так и смотрит на тарелку перед собой. А вот на лицах свёкров – непонимание. У каждого – своё.

Иван Владимирович удивлён, а Людмила Маратовна смотрит в ответ с прищуром. Словно думает: опять этой Насте что-то не так. Сидела бы, засунув себе язык в одно место, и жизни радовалась.

Это особенно бесит. Потому что Денис при этом безмолвен.

– Точно во всём, – с вызовом откликается свекровь, когда пауза, повисшая над столом, становится уж слишком ощутимой.

Я готова ответить… В ту же секунду. Но не успеваю. Дэн вскидывает голову и смотрит на родителей, после чего чеканит семь слов: