Тингл Твист
Лин и Пятый, которые убивали время, играя в трехмерный «красный-желтый» на скорость, заморозили игровое поле, и пересели к ним на койку. Лин, конечно, тут же предпринял попытку отнять подушку у Скрипача, но тот, поднаторевший в подушечных боях, её, конечно, не отдал.
– Вообще-то мы вольны ему не подчиняться, – осторожно начал Пятый. – Мы здесь не из-за того, что он нас сюда заманил. Мы пришли из любопытства.
– А есть разница? – повернулся к нему Скрипач.
– Огромная, – ответил Пятый. – В любой момент мы можем отказаться. Даже на Грандезе. Я, кстати, хотел предложить именно это. Мы дойдем до континента, и…
– И что? – спросил Ит.
– И ничего не будем делать дальше. Снимем жилье, сядем, и подождем. Погуляем там, осмотримся, если получится, – Пятый пожал плечами. – Да, мы сейчас отрабатываем его схему, но…
– Мы внутри схемы, – покачал головой Ит. – Пойми, это так не работает. Не может. Больше всего это похоже на то, как мы вели себя, пока сидели заложниками на Терре-ноль. Мы ведь работали, делали, что могли, но, опять же, это всё было…
– Тюрьмой это было, – проворчал Скрипач. – Просто очень большой. Но – тюрьмой. А сейчас вся вселенная, получается, тюрьма.
– Да быть того не может, – Лин, кажется, рассердился. – Это невозможно! Никак!
– Не орите, – попросил Ит. – Рэд, кажется, пошел спать.
– Не пошел он, в кокпите сидит, – доложил Лин, который недавно ходил курить на сетку.
– Тогда тем более не орите, зачем ему про это всё слышать?
– Мы на лаэнгше орём, он его не знает, – упрямо возразил Лин. – В общем, прекращайте эти упаднические настроения про тюрьму. По обстоятельствам посмотрим, сперва надо до материка добраться. А до него еще – ого сколько идти.
– Кстати, сколько? – спросил Скрипач.
– Мне соизволили ответить, что три месяца, – гордо сообщил Лин. – При этом он меня буравил взглядом так, что я мне стало не по себе, – добавил он. – Потом, правда, смягчился, и рассказал, что мы через пару недель выходим в более теплую область, и можно будет, наконец, не таскать эти чертовы куртки.
– И то хорошо, – вздохнул Ит. – Как он всё время этот холод терпит? Он же постоянно на улице сидит, команды нет, сменить некому.
– Нас он до управления не допустит, – отмахнулся Лин. – А сидит… привык, наверное, ему уж точно не впервой.
– Видимо, да, – согласился Ит. – Так вот, про дела наши скорбные. Я предлагаю всё-таки доиграть партию до конца, и понять, с какой целью он нас сюда затащил. Просто так он ничего не делает. О поимке тоже речи не идёт, то, что он нас может поймать в любой момент, он уже доказал, и не единожды. Нет, тут что-то иное.
– Вот только что? – Скрипач нахмурился. – Как предложение сотрудничать это тоже не выглядит. Все согласны?
– Все, – тут же ответил Лин.
– Он словно хочет нам что-то показать, – задумчиво произнес Пятый. – Потому что на «Альтее», по его мнению, мы увидели недостаточно. Или не всё.
– А как по мне, так это идея не принадлежит гению, – вдруг произнес Ит. – Это не он. Это либо Ариан, либо… кто-то ещё.
– Кто ещё? Их там двое, таких продвинутых, – возразил Скрипач. – Барда жалко, – добавил он с горечью. – Не ожидал он от себя следующего такой подставы. Вот и вытащил нас тогда на разговор.
– Мне тоже сначала было его жалко, но теперь… – Лин поморщился. – Понимаете, он же сам это всё инициировал. Это он, считай, создал Ри таким, какой он есть, и сейчас все мы имеем то, что имеем. Пятый, правку делал ты. Объяснишь им?
Пятый кивнул.
– Да, делал я. По его заказу. Честно говоря, когда он мне рассказал, что именно хочет, я немного растерялся. Потому что хотел он – всё и сразу.
– А можешь подробнее? – с интересом спросил Ит. – Понимаю, что это неприятно, но…
– Но это нужно для дела. У того человека, которого знали мы, исходные данные были гораздо скромнее, чем у Ри. Рост, цвет глаз, ширина плеч, длинна ног, рук… он требовал откорректировать и улучшить всё, от мозгов до… – Пятый осекся, отвернулся. – Черновик и чистовик. Та версия, которую вы знаете, и есть чистовик – с идеальным телом, мозгом, и всеми присными. Когда мы работали на Окисте, люди мечтали о разрешении сделать такой заказ при планировании ребенка. Вот только это, конечно, никому не разрешалось. Генетику там, разумеется, всем корректируют, но в дозволенных пределах, а не вот такое.
– То этот так называемый бог слепил себя нынешнего твоими руками, – покивал Ит. – Ловко.
– Не слепил, геном-то прежний. Это не изменение, это именно корректировка, – возразил Пятый. – Например, он, в теории, не может заболеть раком.
– А вот раком он болел, – тут же встрял Скрипач. – Давно, но болел. Хотя…
– Это могла официалка постараться, – возразил Ит. – Они и не такое могут сделать, как ты понимаешь.
– Он болел раком? – удивился Пятый. – А каким именно?
– Подробностей не знаю, – развел руками Ит. – Кажется, рак мозга, точнее не скажу.
– Исключено, – отрезал Пятый. – Невозможно. А не может так быть, что он вам соврал тогда, про рак?
Ит и Скрипач переглянулись, Скрипач неуверенно пожал плечами.
– Не думаю, – сказал он. – Это был год, когда мы попали в заложники, в том числе и он, и Джессика. Так что, видимо, всё-таки болел, но причина была внешняя. Может, и подсадили, как знать.
– Мы уходим от темы, – напомнил Ит. – Значит, он тебе заказал сделать со своим материалом вот это всё. Но почему ты не отказался?
Пятый задумался. Тяжело вздохнул.
– А как бы я отказался? – спросил он с горечью. – Тащить с собой в могилу еще одну смертельную обиду, в довесок ко всем прочим? Я не хотел его огорчать… сперва не хотел. А потом мне стало неудобно, и уже поздно было отказываться.
– Отказываться никогда не поздно, – покачал головой Скрипач. – И что? Ты откорректировал его материал, затем свой… так?
– Верно. Но своих материалов я сделал три, – объяснил Пятый. – А Лин – два, да, рыжий?
– Да, – кивнул Лин. – Гермо, и это вот, – он ткнул Скрипача пальцем в бок. – Неполноценное.
– Сейчас подушкой получишь, братец, – предупредил Скрипач. – Два раза.
– Пятый, подожди, – спохватился Ит. – Три? Как три? Зачем?
– Захотелось, – пожал плечами Пятый. – С твоим геномом я ведь тоже поиграл, черт знает, почему он вернулся в исходную форму в результате. Но ты всё равно лучше меня получился, – он улыбнулся. – И внешне, и внутренне.
– Жаль, все подушки заняты, а то я бы тебя тоже по башке отоварил, – вздохнул Ит. – Никто тут не лучше и не хуже. Так что про третий материал?
– Он исходный, без корректировки, – объяснил Пятый. – Просто… я. Такой же.
Ит задумался. Встал с койки, сунул Скрипачу в руки еще одну подушку.
– Слушайте, – медленно произнес он. – А не может так быть, что и предыдущие оставляли не по одному материалу? Смотрите, что получается… хотя сперва вопрос. Пятый, Ариан ведь тоже оставил не один материал, так?
Пятый кивнул.
– Верно. Их было два. Исходный и откорректированный. Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что нас может быть много больше, чем мы сейчас думаем, – Ит с тревогой посмотрел на Пятого. Тот неуверенно пожал плечами. – Ариан – два материала. Я – три материала. Рыжий – два материала, и это в сумме уже дает нам семь носителей нашего генома.
– Двое погибли, – напомнил Пятый. – Оба гермо.
– Чистых гермо, с преобладанием рауф, – поправил Скрипач. – Про это есть информация, кстати.
– Хорошо, но всё равно, остается шесть… блин! Какое, к черту, шесть! – Ит сел. – Девять!
– Вот и нас посчитали, – хмыкнул Лин. – А я уже надеяться перестал, что он вспомнит.
– Да погоди ты, – отмахнулся Ит. – Дай мысль закончить. Мы знаем сейчас только про наш эпизод, так? А что если и другим подобное приходило в голову? И что Эри видела на Берегу? Бесконечный коридор, в котором были комнаты со спящими… рыжий, ты понимаешь, о чём я?
Скрипач и Лин синхронно кивнули.
– С этим надо что-то делать, – заметил Пятый. – Они оба отзываются на «рыжий».
– Ну и по фигу, – отмахнулся Ит. – Не только прошлое. Она решила, что видела только прошлое, но на Берегу нет времени, и в этих её комнатах с легкостью могло быть и будущее тоже! И неиспользованные потенциальные материалы, и те, кто уже умер, и те, кто ещё не появился на свет, и, может, даже никогда не появится! Вот что такое на самом деле был тот коридор в доме Эри[1]. А не то, что мы все подумали.
– Вот за что я его обожаю, так это за то, с какой феноменальной скоростью он умеет соображать, – ласково произнес Скрипач. – Не прошло и… а сколько лет прошло? Не прошло и семи лет, как до него стало доходить наконец-то.
– То есть ты, надо полагать, об этом раньше догадался? – сердито спросил Ит. – И что же ты тогда молчал, позволь узнать?
– Да ладно, ладно, – тут же пошел на попятную Скрипач. – Понял, и молодец.
– У меня мороз по коже, – признался Лин. – Я бы сейчас что-нибудь выпил, если честно. И почему до нас это не дошло, когда мы были Сэфес? Могли бы хоть о чем догадаться, так ведь нет…
– Мы были очень старыми и уставшими Сэфес к тому моменту, – вздохнул Пятый. – И такого даже не предполагали. Схожу, покурю, дайте мне подумать десять минут.
Он накинул куртку, и вышел из каюты.
Был уже поздний вечер, но Пятый заметил, что Рэд сидит, по своему обыкновению, в кокпите. Сидит, и неподвижно смотрит на него. Пятый кивнул ему, дождался ответного вежливого кивка, перешел на сетку с подветренной стороны, отошел к поплавку, сел, и закурил.
– Как жаль, что тебя сейчас здесь нет, Эри, – беззвучно произнес он. – Ты ведь, наверное, сейчас тоже догадалась. А я, дурак, нет. Но я обещаю тебе, что постараюсь исправиться.
Ответом ему было молчание, лишь ветер тихо посвистывал в снастях, да слышался плеск воды – «Либерти» шла всё тем же острым курсом, направляясь из северного полушария в южное.
* * *Про «клонов» в последующие дни говорили немного – вывод получился настолько неожиданным, что его решили сперва хорошенько обдумать, и лишь потом обсуждать снова. Сама мысль о том, что подобная схема возможна, в очередной раз ломала сложившуюся систему представлений, и пугала – потому что перспективы получались отнюдь не веселые. Допустим, материалы существуют. А дальше что? Их как-то можно использовать? Ри их уже как-то использовал? Не может быть, потому что их сперва нужно найти, а это не так просто сделать. Эрсай? В этой схеме, получается, задействованы Эрсай? В качестве кого? И кто ещё, кроме них? И что делать с этим всем, и что будет, если Ри уже заключил с Эрсай какую-то сделку, и теперь…
Кажется, даже Рэд заметил, что они ходят, как в воду опущенные, но – он сделал вид, что ничего не происходит. Правда, Пятый стал ловить его взгляды на себе чаще, чем раньше. Тревога, вот что он ощущал. Тревога, и что-то ещё – совершенно незнакомое прежде, невиданное, и неведомое.
Глава 5
Дрейф
На четвертую ночь после памятного разговора Ит снова, как и несколько раз до того, проснулся около трёх часов, и первую минуту лежал, сердясь на себя – надо заканчивать с этими ночными хождениями, да и курить хорошо бы поменьше – а потом вдруг сообразил, что разбудил его не кошмар, и не желание выкурить сигарету, а нечто иное. Какой-то звук, понял Ит, я услышал какой-то звук, которого тут быть не должно. Он открыл глаза, огляделся. Скрипач спал на верхней койке (вечно теперь война за эти верхние койки, надоело), Лин тоже, а вот Пятого нет, койка напротив пуста, лишь одеяло валяется в ногах, и рубашка висит на крючке для одежды, рядом с курткой. Стоп. Рубашка? С курткой? Ит быстро встал на ноги, и, на ходу одернув майку, вышел в кают-компанию. Света не было, но Иту он не потребовался – звук, едва слышный, раздался снова, и Ит кинулся к двери каюты Рэда, которая, по счастью, оказалась открыта.
Дальнейшая оценка ситуации не потребовала ни секунды – как только свет включился, Ит понял всё мигом, и, не поворачиваясь, крикнул:
– Быстро все сюда! Рыжий, укладку! 1/12!
Скрипач, разумеется, финишировал первым, и, кажется, тоже сориентировался почти мгновенно.
– Лин, выведи его, – приказал он. – Выведи на улицу, в кокпит, пусть придет в себя. Быстро! Да быстрее ты, тут места нет совсем.
– Там холодно… – растерянно начал Лин, но договорить ему Скрипач не дал – он рывком поднял Пятого с пола, дотащил до двери, и буквально впихнул в руки Лина, который еле успел его подхватить – на ногах Пятый стоять не мог. – Возьми одеяло, и на улицу, – повторил он.
– Но что случи…
– Не знаю, – не оборачиваясь, ответил Скрипач. – Уйди, не мешайте!
Ит в это время работал – шесть датчиков на основных отведениях, синтез запущен, данные уже идут на налобник, который Ит надел тут же, как только укладка оказалась рядом с ним.
– Четырнадцать? – спросил Скрипач с надеждой.
– Ноль девять, – Ит на секунду поднял голову. – Девяносто, падает.
– Чёрт…
Этот короткий диалог звучал бы иначе, если бы говорили обычные люди, но медики Санкт-Рены в экстренных ситуациях использовали короткие коды – потому что назвать цифру «14» проще, чем сказать «сочетанная травма», а ответить «ноль девять» уж точно короче, чем произносить «острый коронарный синдром». «Девяносто» расшифровывалось как уровень сатурации, и закономерно, что Скрипачу эта цифра совсем не понравилось. Мало. Мало, и уходит ещё ниже.
Самым паршивым в этой ситуации было то, что Рэд находился в сознании – полшага до болевого шока. Восковое, бледное, мокрое от пота лицо, частое, прерывистое дыхание, блуждающий стеклянный взгляд. На правой руке – остатки засохшей органической орто-поддержки, на левой ноге – тоже, на ребрах справа – не успевшие толком зажить ссадины, и видно, что три ребра сломаны. На маленьком столе в темном углу каюты Ит успел заметить блок синтеза, и кучу использованных органических же ампул – сплошь обезболивающие и стимуляторы, причем самые дешевые и скверные. В таком количестве, что становилось дурно от одной мысли, что это всё можно загонять себе, и при этом делать вид, что всё нормально…
– Рэд, – позвал он. – Вы меня слышите?
Рэд с трудом сфокусировал взгляд – расширившиеся чуть не на всю радужку от боли зрачки – и едва слышно ответил:
– Д… да…
– У вас сердечный приступ, – максимально спокойно произнес Ит. – Сейчас мы вас седируем, оставаться в сознании и терпеть боль небезопасно.
– Нет… подождите… – дыхание сбивалось, говорить Рэду было явно очень сложно. – Ли…
– Что – Ли? – не понял Ит, но в этот момент перед лицом Рэда засветился визуал.
– Ли… дрейф… – выдохнул Рэд. Снаружи раздался уже хорошо знакомый им звук – грот опускался, втягиваясь в гик; визуал мигнул и растаял. Рэд в изнеможении закрыл глаза.
– Ит, пусти, – приказал Скрипач. – Так, поехали.
* * *– То есть он, получается, все эти дни сидел на обезболе и стимуляторах, причем делал это так хорошо, что даже мы, с нашим опытом, ничего не заметили? – с горечью спросил Скрипач. – Хотя, вот знаешь, царапало меня что-то, но что – я сообразить не сумел. И ты не сумел.
– Потому что он от нас бегал, – вздохнул Ит. – Мы его даже без куртки ни разу не видели, я только сейчас сообразил. И с лицом он удачно придумал, я тоже не сразу понял, откуда осенью может взяться загар – а это просто более темный тон, купил, небось, в поселке, и подновлял, чтобы мы не поняли, что он белый весь, и что синяки под глазами. Ловко, нечего сказать. И на старуху бывает проруха…
– Давай по диагнозу думать, – Скрипач покачал головой. – И по тактике. И перенести бы его в кают-компанию, тут совсем места нет, в этом чулане.
– Через час, не раньше, – покачал головой Ит. – Но перенести надо, здесь работать невозможно. Вопрос только – на чём?
– Может, стол как-то можно снять? – Скрипач задумался. – Сейчас Лина озадачу, заодно второму герою спазмалитик вкачу, и в каюту отправлю, пока они там не замерзли на хрен оба.
Вернулся Скрипач минуты через три, сунул инъектор в гнездо, и спросил:
– Лаба чего-то сказала?
– Картина смазана, по крови черти что, – Ит перевел Скрипачу на налобник новые данные. – Но по крови-то это не инфаркт ни фига. То есть по отведениям это классический передний инфаркт, а по ферментам нет. По ферментам это, как мне кажется, такоцубо, или, если угодно, в случае рауф…
– Синдром эвара? – с сомнением спросил Скрипач. – Тогда вопросов еще больше, получается. Что именно дает такую картину? Верхушка или перегородка? Если верхушка, по классике, мы могли бы попробовать прооперировать, перегородка… не в этих условиях.
– Лодку мотает, – Ит нахмурился. – Это слишком большой риск. Попробуем пока что на терапии вывести, но чтобы сделать схему, нужно сперва очистить кровь хотя бы от трети того, что в ней сейчас лишнее.
– Ну Рэд, ну, молодец… – протянул Скрипач. – И Пятый тоже… отличился… где наши глаза были?
– Вот давай только без этих анатомических подробностей, – попросил Ит. Пересел к Рэду, снял трубку с концентратора, и переставил на следующий, первый разрядился. – О, тут еще и с легкими проблемы, и с бронхами. Смотри, мокроты сколько.
– Проще найти, с чем их тут нет, проблем, – проворчал Скрипач. – Пальцы на ногах у него вроде целые. Ит, чего тупишь, температура тридцать пять.
– Я не туплю, растворы грею уже, – Ит оглянулся. – Где одеяло?
– Его тут не было.
– Тогда принеси от нас, или…
Дверь в каюту приоткрылась, в нее осторожно заглянул Лин. Растерянный, непонимающий взгляд, Лин явно хотел что-то спросить.
– Чего тебе? – Скрипач поднял голову. Он сейчас следил за данными портативной лаборатории, мысленно матеря про себя и Санкт-Рену за такую бедную укладку, и лабораторию, которая давала слишком мало данных для такой ситуации, и себя, идиота безглазого, и Ита, такого же идиота, и Лина, и Пятого, и одеяло, которого нет, и вообще всех подряд.
– У него что, инфаркт? – с ужасом в голосе спросил Лин.
– Пока не знаем, – покачал головой Ит. – Пытаемся разобраться. Что ты хотел?
– Столешница снимается, – ответил Лин. – А он не…
– Мы работаем, – ледяным голосом ответил Скрипач. – Если хочешь помочь, принеси одеяло, сними столешницу, и подготовь кают-компанию. Нужно согреть воздух, и запустить непрерывную очистку, потому что воздух нужен свежий. Через час, если он будет в состоянии, перенесем туда, там диван шире, и лучше доступ.
– Ясно, – Лин кивнул, и закрыл дверь.
– И зачем было его так пугать? – с упреком спросил Ит.
– Чтобы не расслаблялся. Чего у тебя там?
– И всё-таки это эвар, – Ит на секунду задумался. – Как перетащим, попробую ангиографию сделать, на подсветке.
– Мы на подсветке много разглядим? – Скрипач покрутил пальцем у виска. – Ит, ау, это портативки, тут контраста столько нет, и сканер слабый.
– Контраста хватит, если я зайду на полой нитке через бедренную, дойду до предсердия…
– И мы ничего не увидим, потому что сканер не потянет.
– Мы не увидим, биощуп увидит.
– Ит, эта твоя самодеятельность… – начал было Скрипач, но в этот момент в каюту снова сунулся Лин, который держал в руках одеяло.
– Стол снял, воздух грею, – коротко сказал он. – Как буду нужен, позовите.
– Молодец, – похвалил Скрипач закрывшуюся дверь. – Так вот. Эта твоя самодеятельность может кончиться плохо. Если мы ошиблись, а ошибиться мы могли запросто, потому что картина крови смазана…
– Если мы ошиблись, и он встанет, мы вызываем «Секунду», – ответил Ит. – До ее появления покачаем руками, уйти не дадим. Не тот случай. Но ты же понимаешь, что, сделай мы это – всё. Сюда мы больше не вернемся. Причем уже никогда.
– Какой замечательный выбор, – горько усмехнулся Скрипач. – Но… если это, как ты утверждаешь, действительно эвар, по аналогии с такоцубо, у него есть мало что шанс выжить, так еще и восстановиться за пару месяцев. При благоприятных обстоятельствах, конечно.
– Поэтому давай пока что лечить, и думать, что еще можно сделать, – пожал плечами Ит. – Потому что я, как и ты, «Секунду» вызывать совершенно не хочу. И дело провалим, и от Фэба отхватим, а потом еще и от Ильи… ну на хрен. Не до такой степени мы с тобой косорукие.
– Мы косоглазые, – горько вздохнул Скрипач. – И после «Альтеи» устали сильнее, чем нам казалось. И кошмары я через ночь смотрю.
– Не ты один. Ладно, давай дальше, – Ит вздохнул. – Что по крови предлагаешь?
* * *– Господи, что же я наделал, – Пятый сидел, согнувшись в три погибели, и запустив руки в волосы. – Это же из-за меня… если бы я к нему не пришел…
– Это жизнь, – спокойно, но твёрдо произнес Ит. – В ней всякое случается. И ты не виноват в том, что произошло. То, что ты его почувствовал… вот так, и то, что он тебе ответил тем же – это как раз нормально, пусть и встречается редко. Ненормально другое…
– То, что после того, как… как я это сделал…
– Пятый, это не ты сделал. Это могло произойти в любой момент, и от любой нагрузки, – Ит, конечно, в этот момент лукавил, потому что просто физическая нагрузка, и «замо́к» – это нагрузки совсем разные, в том числе и эмоционально, «замо́к», да еще и длительный, встряска не только для тела. – Скорее всего, у него уже давно болело сердце, но он этого не замечал, потому что принимал дикие дозы обезболивающих из-за переломов. Обезболивающих, и стимуляторов – зайди, посмотри, у него в каюте полстола завалено ампулами, которые он не успел утилизировать, а сколько он уже запрессовал… вот и думай. Но и это еще не всё. Он и до переломов был далеко не в лучшем виде, у него куча проблем, которые в совокупности могли дать нечто подобное. Сядь ближе, я тебе кое-что покажу.
Он аккуратно, чтобы не потревожить порты доступа, сдвинул одеяло в сторону.
– На живот посмотри, внимательно. Видишь, вот здесь выступ, словно бугорок такой длинный?
Пятый кивнул, но он пока что явно не понимал, о чем речь.
– Вспомни, как выглядят животы у наших – у Саба, у Кира. Они ровные. И совсем немного, но выступают вперед. А здесь ты видишь другую картину – мы подобное у мужиков рауф наблюдали неоднократно, и картина эта – фиговее некуда, уж поверь мне. Живот запавший, и сильно. А это капсула, по сути, ты под кожей и мышцами видишь половую систему. Потому что, как ты можешь догадаться, человеческое утверждение о том, что рауф…
– Ит, не надо, а? – попросил Скрипач. – В общем, эта картина характерна для длительной углеводной недостаточности. Длительной, подчеркну. Не год, не два, не три. Больше. Это нехватка углеводов, которая постепенно перешла в нарушение обменки. А нарушение это сказывается, в том числе, и на работе сердца. Которое, конечно, адаптировалось и тянуло, сколько могло, вот только адаптироваться и тянуть до бесконечности никакой организм не может, уж не мне тебе про это рассказывать.
Пятый всё еще сидел неподвижно, глядя на Рэда.
– Я его чуть не убил, – проговорил он.
– Опять снова-здорово, – Скрипач рассердился. – Может, ты ему еще и руку с ногой сломал, а? Чушь, надоело слушать этот бред. Убил. Никого ты не убил, наоборот, хорошо, что это сейчас выяснилось, и что мы начали помогать вовремя. Шанс есть, постараемся сделать всё возможное, чтобы вытащить.
Пятый встал, и, ни на кого не глядя, вышел из каюты.
– Переживает, – вздохнул Скрипач. – Ладно, пусть переживает, не до того сейчас.
– Надо полную поддержку ставить, – Ит коротко глянул на Скрипача, тот понимающе кивнул. – И притащи второй кардио-набор, от этого уже рожки да ножки скоро останутся.
* * *Больше суток продолжалась эта жуткая, порой казавшаяся безнадежной, игра, в которой на одной стороне стола сидит смерть с краплеными картами в рукаве, а на другой стороне – врачи, и смерть прилагает все усилия, чтобы лишить их шанса на победу. А игровое поле, в который уж раз, это тело – в данном случае изношенное, усталое, и с минимальным собственным ресурсом. Но даже если тебе достались плохие карты, это не повод прекращать игру и сдаваться.
Лин подключился первым, Пятый же нашел в себе смелость что-то делать только к полудню, после того как Ит, во время короткого перекура, намекнул ему, что малодушно вот так прятаться, и пытаться игнорировать проблемы. А проблем оказалось немало, схему пришлось перестраивать трижды – прежде чем пошли адекватные, требуемые ответы.
– С ним работать и работать еще, – качал головой Скрипач. – Ума не приложу, как он умудрялся эти дни впахивать за всю команду? Рука вообще ни к черту, надо будет репозицию делать, хорошо, хоть нога самостоятельно правильно начала срастаться. Тому, кто руку собирал, надо его собственные руки оторвать, и в задницу засунуть. Какой тварью надо быть, чтобы вот это всё называть помощью?
Переломы, конечно, пока не трогали, только поставили на самых тонких биощупах гелевые заглушки, чтобы избежать эмболии. Ангиографию Ит со второй попытки всё-таки сумел сделать, и показала она то, что существенно добавило им уверенности в благоприятном исходе – дилятацию верхушки левого желудочка. Восстановится, сам постепенно восстановится, сообщил Лину и Пятому Скрипач, не исключено, конечно, что это может быть врожденная патология, но – это всё можно исправить.