Дневник одного директора

Иванов дневник

Директору театра было в ту пору 79 лет. Густые светло-каштановые волосы, слегка припорошенные сединой, ниспадали прямо до плеч. Это делало облик знаменитого театрального деятеля Якутии и России артистичным и утонченным. Мужчина был похож на старого актера, всю жизнь виртуозно исполнявшего на сцене роли героя-любовника или на старого рокера, поющего мелодичные блюзы в не очень модном баре. Впрочем, с таким же успехом прославленный деятель Мельпомены мог бы быть и красным комиссаром, страстно верящим в свои идеалы или командиром какого-нибудь морского взвода. Дело в том, что лицо директора было, с одной стороны, эмоциональным, даже склонным к сентиментальности. А с другой стороны, профиль этого мужчины был волевым и мужественным. Было ясно, что он всегда настаивает на своем. Из-под рубахи у директора всегда была видна тельняшка, все знали, что он любит морфлот. Одет он был в длинное кожаное пальто.

В городе директора театра хорошо знали, многие с ним здоровались, когда он направлялся по проспекту Ленина в театр. Некоторые даже жаждали поговорить, обсудить последнюю премьеру и, видно было, что мужчина с удовольствием общался с горожанами. У директора было множество наград, даже усыпанных алмазами орденов, множество званий и правительственных поощрений, он любил принимать у себя в кабинете президентов, министров и других значимых людей республики, но был, по сути, человеком простым и демократичным. Для него было совсем не зазорно поговорить, обменяться новостями и даже выпить с маленьким, ничем не приметным человеком.

За плечами у статного, красивого мужчины, направлявшегося в театр, был огромный стаж работы. Он встал трудиться к станку в четырнадцать лет, в войну, будучи старшим в семье «мужиком», так как отец ушел на фронт. Но не будем об этом. Поговорим здесь только о тех годах работы, которые он посвятил директорству. Герой нашего рассказа в первый раз стал директором в тридцать три года, в период высшего расцвета жизненных сил, в возраст, когда Христос понял суть жизни. Молодой и подающий надежды специалист был назначен директором Якутской республиканской типографии. Типографии работали в Якутии еще до революции и всегда объединяли самых умных людей, которые творили культуру в северном крае: это были писатели, журналисты, общественные деятели. В общем все те, кто формировал общественное мнение. Наш герой добился того, что республиканская типография стала носить имя Юрия Гагарина и стала первым в республике предприятием коммунистического труда.

Затем в течение нескольких лет молодой мужчина возглавлял Управление коммунальным хозяйством города Якутска, так называемый Горкомхоз, занимался озеленением города, асфальтированием дорог. Ведь известно, что весь Якутск был покрыт чурочками, еще с XVIII века, когда стал городом и вплоть до века ХХ. Это благодаря ему, нашему деловому и энергичному герою открыли площадь Марата с вырывающимся навстречу людям ярким языческим огнем, символизирующим память о героях Гражданской войны, возвели памятник солдату Ильменя, памятник Ленину. Проспект Ленина и дорогу в аэропорт покрыли асфальтом, в центре города разбили скверы. Четырнадцать лет наш герой возглавлял Обком профсоюза рабочих транспорта и шоссейных дорог Якутии, открывал пионерлагеря, санатории, Дома отдыха, поддерживал человека труда. И вот, наконец, когда этому неунывающему деятелю исполнилось 58 лет, судьба сложилась таким образом, что он, фактически уже пенсионер был назначен директором Русского драматического театра г. Якутска. И это был явно удачный жизненный поворот! На новом месте работы этот человек, о котором мы пишем заметки, сделал блестящую карьеру, раскрылся в лучших своих чертах. Он добился того, что театру присвоили наименование Академический, потом – имя Пушкина, он также открыл памятник Пушкину у театра и поставил за двадцать два года управления творческим коллективом несколько сотен спектаклей. Государственный Академический Ордена Знак Почета Русский драматический театр им. А.С. Пушкина был признан лучшим на Дальнем Востоке. Эта благая весть была озвучена в 2000 г. в г. Благовещенске, во время театрального фестиваля.

Как-то мне в руки попались дневники этого человека. Человека, превратившегося в городскую легенду и в городской фольклор – так много он сделал для Якутска. Да, интересно было почитать сии конспекты трудовых буден, не скрою, столько в них я нашла и деловых моментов, и переживательных, личных. Передо мной была хроника жизнедеятельности одного человека. Да, я убедилась, что это был волевой и сильный человек. Ведь со своим дневником хроникер не кокетничал, он писал полную правду. Но, с другой стороны, это был взгляд глубоко личный, без прикрас и поиска политкорректных выражений. Взгляд изнутри – все искренне, порою на изломе чувств. Я подумала, люди должны знать, что думал про себя директор, благодаря каким мотиваторам так долго проработал в театре. Я решила выбрать первые дневники, знаменующие стартовые годы работы директора на культурологической ниве, потом взять дневники из того периода, что мы называем «середина пути» и завершить все дневником последнего года деятельности, когда летописец собственной жизни уже готовился к выходу на пенсию.

Вот один из первых дневников, написанный в самом начале карьеры, в 1986 году. Это был первый трудный театральный сезон для нашего героя. Директор поставил к своим записям эпиграф: «Лучше целой армией управлять, чем труппой артистов». И в скобках, рядом с этим эпиграфом уточнил – (французы). Одна поправка от меня: не лучше, а «легче». То, что директор поставил эту фразу эпиграфом к своим записям, на самом деле оказалось делом провидческим: с первого дня его работы в театре до последнего он всегда сталкивался с капризами и интригами внутри труппы, с неприятием артистами худруков и режиссеров, с противостоянием «гениев» из разных театральных школ, с депрессиями, сублимациями и любовными страстями актеров. С другой стороны, директор понимал, что театр – это сложноустроенный или сложносочиненный, взрывной организм. К этим людям, актерам- «священным чудовищам», как их назвал Жан Кокто – нужен другой подход. С полиграфистами и шоферами было работать явно проще.

Еще в 1986 году директор придумал, как снимать стресс в своем «особом» коллективе, как примирять противоборствующие силы. И у выхода этого есть вполне конкретное название – гастроли. Можно без преувеличения отметить, что новоиспеченного начальника волновали в первый год его работы две животрепещущие темы: ремонт театра и гастроли. Тема с ремонтом вполне понятна, ведь сгоревший театр, или как принято говорить, погорелый, лежал перед ним, как перед афинским полководцем – весь в руинах. Театр необходимо было отстраивать заново, поднимать из пепла и грязи. Посему директор выдвигал жесткие, интенсивные планы по реконструкции театра и записывал у себя в дневнике: забетонировать ступени; отремонтировать перила; заменить кабель вывески; сделать мозаику в окнах и др. Необходимо было построить здание театра заново, и он очерчивал фронт работ.

А что касается гастролей, то тут директор был по-особому многословен. Конспектируя книгу известного театрального деятеля, художественного руководителя Куйбышевского театра драмы им. М. Горького П. Л. Монастырского, наш уважаемый герой писал, что летом все театры «садятся на колеса», гастроли нужны для укрепления материальной базы театра и для оздоровления социально-психологического климата коллектива. В вопросе подготовки гастролей директор республиканского театра выделил пять основных позиций, и внимательно их проанализировал. Так, к примеру, он пишет о том, что ни в коем случае нельзя планировать гастроли с убытком для театра. Главные режиссеры брезгливо относятся к умению вести хозяйство театра, но директор должен уметь это делать. Далее наш невидимый собеседник рассуждает о том, что такое «гастроли без убытка». Он пишет, к примеру, о том, что нужно иметь дополнительный финансовый план, правильно расположенный в календарной афише репертуар и др.

Есть еще рассуждения о том, что такое веселые и «невеселые» спектакли и какие лучше ставить летом на гастролях. Сразу же возникает мысль: летом хочется отдыхать, поэтому постановки должны быть «несерьезные». Отвергая данный стереотип общественного суждения, директор театра как руководитель классического культурного учреждения замечает: на спектакле «Царь Федор» или на новой трактовке «Братьев Карамазовых» всегда будет полный аншлаг. Соглашусь с этим суждением. Но добавлю: есть очень умные комедии, комедии с моралью – например, «Тринадцатый номер» Рея Куни. Такие комедии подойдут для любого времени года, но их немного. С большим успехом «Тринадцатый номер» шел в свое время в Русском драматическом. Отмечу, что записи директора и сейчас интересны, и познавательны.

Мне вспоминаются гастроли лета 1986 года в прекрасный город-порт Петропавловск-Камчатский. Я тоже отправилась на эти гастроли, потому что директор, увлеченный концепциями П. Монастырского, просто жаждал пресс-конференций, критических статей о театре в прессе, различных медийных историй. И я, действительно, выполнила свою функцию: написала и статьи о гастролях на Тихом океане в газеты, и новеллу «Чашечка кофе для Жана Кокто» в свою первую литературную книгу. Это была замечательная поездка – летняя, солнечная и весьма содержательная. Театр был, действительно, очень рад, что «сел на колеса». Я, как мне кажется, неплохо обрисовала это в своей театральной новелле: ««Гастроли! Гас-тро-ли!» – театральный автобусик плавно, но быстро катился по жаркому асфальту, а когда заворачивал на крутых поворотах горного серпантина, из-под колес вылетало одно озорное словцо. Оно сразу не выговаривалось, слышалось только «гасс», «гасс», «гасс», а потом – «тролли», «тролли», «тролли», как будто пружинило это слово, подпрыгивало и радовалось всему на свете. А вместе получалось слово очень даже сочное – гастроли».

В этой первой поездке в умный большой город, который способен был оценить талант артистов, мы с директором театра часто разговаривали о том, что такое театр, зачем он существует в обществе. Явно не для того, чтобы кого-нибудь «троллить». Тогда, в восьмидесятых этого слова вообще не употребляли. И было бы слишком просто, если бы театр использовали только для пустых развлечений и маскарада. Тогда, для чего? Все эти рассуждения присутствуют в моей новелле, я их просто повторю. Театр – это труд души и актера, и зрителя. Театр – это яркое, ошеломляющее действо, которое разворачивается прямо перед тобой. По Гарсиа Лорке, театр может «возродить душу, разъясняя на живых примерах вечные законы человеческого сердца». Театр не столь холоден и отстранен, как кинематограф, он доступен, он – свой. Часто граница между сценой и залом условна, зрители своей рефлексией влияют на игру актеров. Можно было бы даже под их воздействием изменить концовку спектакля, как это делают некоторые режиссеры. Театр – это буффонада, игра страстей, но в каждом спектакле обязательно присутствуют мораль и истина. Театр ее преподносит, истину в особом коленкоре: не сразу, не в лоб, а через игру актеров, сплетение их судеб.

Истину понимаешь только в конце спектакля, она как послевкусие, о ней нужно еще поспорить. Нужно еще печаль и радость, плохое и хорошее разлить на два стакана… Об этом был спектакль «Священные чудовища» Жана Кокто, который Русский театр из Якутска привез в Петропавловск-Камчатский. Блистательная Нина Константинова, прима Русского драматического театра так сыграла Эстер, актрису парижского театра, что петропавловск-камчатская пресса захлебнулась в комплиментах и Нина Алексеевна своей игрой, собственно, и ответила на вопрос, что есть театр.

Директор Иван Иванович вышел тогда на сцену театра в Петропавловске-Камчатском и произнес первую фразу, перед началом гастролей вроде бы незамысловатую, но она понравилась всем, зрительный зал взорвался аплодисментами: «Я рад приветствовать вас на вашей единственной, самой длинной, как сама жизнь, и самой насыщенной противоречиями, как сама жизнь, улице… Здесь на этой улице я увидел и море – и горы, и моряков – и сухопутных, и актеров – и их зрителей…Да здравствует улица Ленинская! Вся наша жизнь – улица Ленинская!». Кстати, это тоже по Монастырскому – первое приветствие на месте гастролей должно быть нестандартным.

От тех гастролей в моей коллекции осталось две программки: пьесы М. Рощина «Вся надежда», которую отыграли в Петропавловске-Камчатском и программка концерта ансамбля песни и пляски войск Камчатского пограничного округа КГБ СССР. Оказывается, мы прилетели в этот город-порт в День пограничника и поэтому нас приветствовали военные. Обе программки надписаны мне директором, там есть, к примеру, такие слова: «Приветствую на брегах Тихого, но Великого Океана, в очередном городе-пограничнике, где гастролирует наш государственный театр. С воздушного корабля ты приехала сразу на бал, посвященный Дню молодежи». Гастроли удались на славу! Новому директору удалось завоевать расположение коллектива, и прежде всего – костяка театра, который в кулуарах, в гримерках в шутку называли «красноярской группировкой» – это были актеры, которые окончили Красноярское театральное училище и приехали по распределению в Якутск. В семидесятых-восьмидесятых годах ХХ века они диктовали моду на спектакли в Русском драматическом театре.

Наиболее известными спектаклями первых театральных сезонов, когда театром управлял новый начальник, а главным режиссером был заслуженный деятель искусств РС(Я) В.Я. Келле-Пелле были: «В этой девушке что-то есть» Г. Рябкина, «Смерть Ван Халлена» А. Шипенко, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Иван и Мадонна» А. Кудрявцева, «Свалка» А. Дударева, «А поутру они проснулись» В. Шукшина, «Моя профессия – синьор из общества» Д.Скарначчи и др. Директор в первые же годы своего творческого управления сделал ставку на детские спектакли и в будущем они стали «коньком», фишкой Русского театра. К тому же тогда еще не было местного ТЮЗа и Театра кукол в Нерюнгри, поэтому вся нагрузка просвещения и развлечения детей ложилась на плечи актеров Русского театра. Десятилетие, которое проработал в театре Келле-Пелле, критики театра позже назовут «золотым» – интересно, что оно совпало со сложным постперестроечным, постбрежневским периодом нашей страны. Но для настоящего мастера период перемен и открывшиеся свободы дают обширное поле действий, на стыке разных эпох рождаются необычные идеи, которые воплощаются в яркие, зрелищные театральные перформансы.

«Дети Арбата» А. Рыбакова получился прорывным спектаклем, в нем впервые с подмостков театра назвали недостатки советской эпохи, заявили, что были богатые и бедные, на Арбате ели икру ложками, а в рабочих слободках голодали. Каждая фраза казалась смелой и даже дерзкой. В пьесе по-новому трактовалась роль Сталина в истории. Это был тот случай, когда театр выступил воспитателем душ, разносчиком революционных идей, кафедрой или трибуной правды. О театре стали говорить как о прогрессивном, причем, в общероссийском театральном пространстве. А пьеса «Смерть Ван Халлена» нашла путь к сердцам молодых жителей столицы республики, она была модернисткой – парни и девушки, зрители раскачивали в такт рока Ван Халлена зажигалками с зажженными огоньками. Тогда, в начале девяностых это было внове.

Отметим, что Келле-Пелле сразу, с открытой душой принял Ивана Ивановича, он понял, что это «его человек». Валерий Яковлевич подарил директору четырехтомник книги «Емельян Пугачев» и надписал: «Дорогой мой человек! Иван Иванович! Рад вашему появлению в нашем театре, верю в наше творческое сотрудничество. С уважением, В.Я. Келле-Пелле. 01.01.1986 г.». Это был первый день рождения в театре, который директор отметил со своими подчиненными, с новой командой.

Начиная с первых же лет работы в театре, то есть с конца восьмидесятых годов ХХ века директор вел свою, если можно так выразиться, творческую бухгалтерию. Нашла блокнот тех лет, в котором аккуратненько записано: 1-й квартал 1988 года – спектаклей – 118; сборы – 37700 руб.; зрителей – 29267 человек. 2-й квартал 1988 года – спектаклей -120; сборы – 45 000 руб.; зрителей – 30573 человека и т.д.. Директор подчеркивает, что сборы на гастролях были неплохие, но вот зал был заполнен на 77 процентов. Важный момент: такую бухгалтерию руководитель театра вел все годы работы в нем, он обожал цифры.

Открываю дневники, чуть-чуть пожелтевшие страницы 1991 года. 72-й театральный сезон. Годы адаптации в театре у директора уже прошли. Но легче не стало, проблем в работе не убавилось. Все это сразу можно уловить, едва открыв блокноты. На сей раз театральный сезон начался с гастролей в Усть-Неру, Нерюнгри и Тынду. Да, это не столицы, но эти населенные пункты ассоциируют в себе людей со всей России. Эта мигрирующая по стране публика жаждет ответов на многие вопросы. Она бывает иногда интеллектуальной и по крайней мере намного более динамичной, чем население некоторых среднерусских городов. И директор, и актеры были озабочены успехом проведения очередных гастролей. И какова же была реакция на спектакли Русского театра из Якутска? Судя по дневнику, весьма позитивная и доброжелательная. Директор театра с удовольствием отмечает, что спектакли заметила пресса: радио, телевидение, газета «Якутия».

В театр тогда был принят новый режиссер – А.С. Тарасов, родом из г. Плисецк. Директор восклицает: «Главрежу дали много векселей! Не перехватить бы!!». Уж кто-кто, а он-то хорошо знал, что надо соблюдать меру и в похвалах, и в порицаниях театрального люда, они могут и зазнаться, и обидеться. Непростые ребята!

Директор по-прежнему переживает за ремонт, который в театре был просто перманентный. Вот, например, такая вроде бы второстепенная запись, но она характеризует рефлексию и заботы первого лица в театральном учреждении. Запись сделана 29.09.1991 г.: «Здание не белится, уже холодно. Как спастись…Закурю…», а вот 11.10.1991 года он отмечает: «Надо сегодня уже заканчивать всякие побелки-покраски и снаружи, и внутри. Уже зима! Все замерзает, даже колор». Таких бытовых заметок в дневниках можно обнаружить немало. Они свидетельствуют: директор все обдумывал, обмозговывал, все хотел делать качественно, на высоком уровне, а театр мечтал превратить в настоящий Храм Искусства.

А вот запись, которая бьет по нервам, неожиданная, яркая и сверхэмоциональная, она врывается каким-то небольшим диссонансом в деловые сводки: «Келле, ты лежи! Я за тебя горло перегрызу всем, кто против тебя! Иван». Никаких разъяснений по поводу появления этой записи нет, но ясно, что Иван Иванович с кем-то из театрального мира крепко повздорил по поводу покойного режиссера Валерия Яковлевича Келле-Пелле, которого считал лучшим режиссером своего театра и даже своего времени. Прекрасно они слетали вместе в Петропавловск-Камчатский, всегда дружили и понимали друг друга. Театралы Якутска до сих пор помнят откровение и ошеломляющую правду постперестроечных спектаклей, вдохновленных Келле. После Келле-Пелле театру хронически не везло на главных режиссеров: они прилетали, недолго творили в новом коллективе, не успевали даже толком «слепить» из него слаженный оркестр и возвращались в Центральную Россию. Тот же Тарасов прославился в основном тем, что нашел в театре новую жену, хотя и был женат и тоже быстро вернулся в свой провинциальный Плисецк. Вот как пишет о нем автор театральных заметок. Запись 7.06.92 года: «Премьера «Убийство в грозу». День начался не парадно, с претензий, с громкого разговора с главным режиссером. А вечером с ним же вышел на сцену, пришлось делать вид, что мы сотрудничаем. Я выступил, чувствую, шикарно. Премьера получилась. Зашел Тарасов, пришлось выпить с ним коньячок». Но эти отношения не были глубоко дружескими, скорее директор и режиссер просто терпели друг друга.

2 июля 1992 г. директор взволнованно записывает: «Завершающий худсовет. Все сполна выдал главному. Поймет ли?». Как видим, от поверхностной, показушной «дружбы» не осталось и следа. И, наконец, конец истории, который случился осенью: «29 сентября 1992 г. Художественный совет по Тарасову. Он так ничего и не понял…». О чем говорят эти лаконичные записи – они еще раз подчеркивают сложность организации творческого процесса и взаимоотношений людей внутри него. О противостоянии режиссера и творческого коллектива актеров, в котором каждый считает себя талантом и звездой, написано немало, но тема пока не исчерпана.

О спектаклях 1991 года. В эти годы ставили «Жены», «Яма», «Лакейские игры», «Босиком по парку», «Фея», «Артист», «Ищите женщину», сказку «Королевство кривых зеркал» и др. В конце года директор подводит итоги, что 1991 год оказался успешным и запоминающимся: выполнены планы по сборам, зрителям, выпуску спектаклей, было поставлено шесть премьер. «Все сделано. Хорошо на душе», – с удовольствием записывает руководитель ГРДТ.

Про директора говорили, что он умел выбивать деньги, умел находить их у различных спонсоров по городу, ведь культура и искусство всегда обеспечивались по остаточному принципу. Русский театр в Якутске – не любительский театр, не антерпризный, а государственный. Государственные репертуарные театры всегда являлись частью государственной системы. Они во многом зависели от соответствующего Министерства, министерства их жестко контролировали, но иногда вводили элементы хозрасчета. Однако директор был уверен, что надо искать дополнительные деньги, и постоянно этим занимался. Подтверждение этому находим в цитируемых дневниковых заметках.

29 мая 1992 года Иван Иванович записал, что обратился к вице-президенту Республики Саха (Якутия), чтобы он выделил миллион на развитие театра, был разговор также об открытии филиала Школы-Студии МХАТ в Якутске. «Пообещал! – обрадованно записал директор. И тут же остудил свой пыл. – Или опять ноль?!». Здесь же обнаруживаем приписку: «Один миллион еще хочу попросить с мэрии. – И снова автор самоуспокоил себя. – Или опять мышиная возня….». 10 июня 1992 года директор склонился над своим боевым, все понимающим блокнотом и отметил: «364-й день этого театрального сезона. Пасмурно. Холодновато. Опять замаячил миллион… Вчера говорил об этом с Президентом. Он узнал, что тянут и был «удивлен». А может и правда удивлен. Завтра иду в Министерство культуры…». 15 июня 1992 года. «О боже милостивый, неужели все-таки дадут этот миллион?! Я целую сам себя». Ну что сказать, просто полукриминальная история с поиском денег. Вспомним, как великий комбинатор Остап Бендер обращался ко всем с сакраментальной просьбой: «Дай миллион!» и оставался непонятым. Так и хочется скорее перелистнуть страницы и узнать: так, все же «да» или «нет»? Достался театру миллион или нет? Внимательно просматриваю блокнот. Нахожу какие-то промежуточные записи, обрывистые торопливые фразы. Директор постоянно куда-то спешил и часто писал так лаконично, что его трудно сейчас понять. И, наконец, обнаруживаю долгожданную констатацию факта, состоящую всего из одного слова: «22 июля 1992 года. Миллион!!!». Собственно, я и не сомневалась, что директор добьётся своего.

19 декабря 1991 года директор записал, что он стал доверенным лицом Первого президента РС(Я) Михаила Ефимовича Николаева. Николаев тогда одержал победу на выборах, набрав 76,7% голосов, чему Иван Иванович был несказанно рад. Он видел в этой победе и свою лепту – ведь он немало выступал в различных трудовых коллективах республики, пропагандируя достижения Николаева, а так как авторитет директора был в якутском социуме высок, он весьма повлиял на исход выборов. Вот пафосная ремарка нашего героя, довольного развитием событий: «27 декабря 1991 года ходили с дочерью на коронацию (имеется в виду инаугурация – прим. автора ) Президента ЯАССР Николаева М.Е. Еще раз я (мы) в фокусе жизни республики! Это счастье! Отныне будет называться Республика Саха (Якутия)».

1 января 1992 года директор пришел на работу первым, в семь утра и зафиксировал: «Первым пришел в театр директор, и это пока еще я». Ниже он замечает, что это последний год его работы, пора уходить на пенсию. А на самом деле он еще долго проработал в театре, целую «вечность» – 15 лет. Директор уставал, часто сердце выходило из строя и давало серьезные сбои, он достаточно эмоционально все переживал, много анализировал, фактически занимался самоедством. Впрочем, на людях этого не было видно, он откровенничал только с дневником. С театром, со зрителем и с коллективом директор беседовал в основном со сцены, всегда заявлял, что у него все хорошо. Он умел брать себя в руки. Никто не замечал его страданий, сомнений, неуверенности в себе. Иван Иванович всегда вел себя на публике как победитель. И люди считали его победителем.

Перелистнём страницы, перед нами записи 1994 года, 11.09.1994 г. Директор театра фиксирует: «Первый день моего десятого года в театре! 365 дней до пенсии. В мае едем на гастроли в Читу, на мою родину на семнадцать дней. Первый день прошел, пройдут и другие… Сегодня в моем театре выступала Нани Брегвадзе и подарила мне песню «Ой, цветет калина…».