Смена. Военный дневник подполковника Джордже Аничича

Среда, 31.03.1999

В 6.00 наше дежурство закончилось. Хочу спать. Во время передачи дежурства на огневой позиции я сказал Дани, что с командного пункта Бригады приказали, чтобы наша СНР вела поиск и обнаружение крылатых ракет в режиме периодического включения и выключения излучения. Глупо так рисковать, без каких-либо шансов обнаружить и уничтожить „Томагавк“. Теоретически существует такая возможность, но в условиях очень кратковременного излучения шансы сводятся к нулю. На технике остаётся Дани со своей боевой сменой, а моя смена идёт в лагерь.

В 7.30 получаю от Дани на пейджер сообщение: „Джордже, собирай чемоданы, уезжаем“. Голова пустая, я ещё сплю. Спрашиваю громко майора Дотлича: „Что это значит?“, и передаю ему пейджер. Дотлич ничего не понимает, пожимает плечами и мотает головой. Я смеюсь, объявляю тревогу и приказываю водителям переместить транспортные средства на огневую позицию. По прибытии, в 8.10, начинаем переводить технику в транспортное положение.

Опять люди моей боевой смены после бессонной ночи заняты утомительной передислокацией техники, а потом снова наступит ночь и боевые действия. Не знаю, как долго подразделение выдержит такой темп. Думает ли кто-то об отдыхе расчёта? Одна из задач врага – измотать личный состав противника. Усталый расчёт делает ошибки, а на войне за эти ошибки платят потерей техники и жизнями людей.

В 9.45 транспортные средства готовы к буксировке. Невероятно, как быстро всё получается. Из стационарной системы создана мобильная, которую мотивированный персонал может быстро переместить на новые огневые позиции. Вчера я дал Армушу рисунок стола, который нам понадобится для перевода СНР из боевого положения в транспортное. Сегодня утром уже всё привезли. Наверняка он это сделал ночью из своих материалов. Невероятный человек.

Туман нам на руку – он будет маскировать наше перемещение. Мы выдвинулись в район деревни Суботиште двумя колоннами. Там мы переждём, пока во второй половине дня выберем место для новой огневой позиции. Когда одна за другой единицы боевой техники переводятся в боевое положение – в результате рождается единая боеспособная сила.

Дани с командиром батареи наведения ракет капитаном Голубовичем и командиром ракетной батареи майором Роксандичем ушёл на разведку местности, а я с остальными людьми остался в автобусе ожидать их возвращения. От усталости я задремал, но прибытие майора Влада Крсмановича с командного пункта Бригады в 11.55 полностью меня разбудило. Нам приказано перейти в район деревни Огар. Начало перевода техники в 12.00, а готовность к действиям в 19.00. Я сказал Крсмановичу, что это невозможно. По возвращении Дани с командирами батарей из разведки возник вопрос, как подразделение доберётся на новую позицию через топкую местность в районе Огара. Необходимы грузовики, гравий и щебень. Мы с Дани решили, как это сделать. Он остался, чтобы реализовать наш план, а я с людьми вернулся в лагерь на обед.

В 15.30 мы отправились обратно, и по возвращении в Суботиште я стал отправлять в Огар по 1–2 автомобиля через каждые 5 минут. Я ехал в последней машине колонны. В Огаре меня ждал Дани.

Мы прибыли на позицию и в 20.30 были готовы к действию. Пока шёл перевод техники в боевое положение, мы с Дани определили места хранения транспортных средств и отдыха людей. По возвращении на огневую позицию я определил место для размещения имитатора излучения СНР и расчёта переносных систем „Стрела-2М“. Моя боевая смена осталась на технике до 24.00, потому что абсурдно оставлять людей на дежурстве после полуночи – это слишком длинная смена. До полуночи редко кто может спать, а с полуночи до утра мы на технике. Днём всегда много обязанностей, так что люди моей смены сильно устали. Смена Дани должна прибыть в 00.00. Около 23.35 я заменил таблицу сигналов команд, которую после многих перипетий доставил майор Дотлич.

Около 23.50 я вышел из кабины и увидел, что огневая позиция освещена и видна как на ладони. Один гражданский водитель трейлера привёз полный прицеп щебня для отсыпки дороги. Я подумал, что он сошёл с ума. Спросил его, служил ли он в армии и знает ли, что такое маскировка?!

В 00.05 сигнал „Готовность № 1“ – готовность к боевым действиям. На РЛС обзора П-18 есть проблемы. С командного пункт Бригады постоянно звонят и спрашивают, когда устраним неисправность. Наконец я не выдержал и сказал, что о восстановлении доложим, и чтобы больше не звонили. Странные они люди.

Четверг, 01.04.1999

Капитан 1 класса Дарко Рашчанин с командного пункта Бригады потребовал осуществлять поиск и обнаружение целей с использованием излучения СНР. Я ответил ему: „Ты с ума сошёл, это неприемлемо. Зачем мне цель на таком расстоянии, если моя активная дальность намного меньше?! Обнаружим её, а возможности обстрелять нет“.

П-18 восстановлена около 01.00. Старший сержант Ристич, который помогал нам, убыл с огневой позиции. Он заменил неисправные лампы на новые в блоке УК-27. Выяснилось, что не работала некая линия задержки сигнала. Наконец мы исправны. Доложил об этом на командный пункт Бригады по таблице сигналов.

В 0.30 я позвонил Дани и спросил его, что со сменой дежурства. Он сказал, что они скоро придут. Прибыли в 1.50. Моя смена пошла в лагерь. Моя смена возмущена. Сократили нам время отдыха более чем на 2 часа, с учётом того, что ещё потеряем время на дорогу в лагерь. Единодушно решили, что утром прибудем на смену не в 6 часов, а в 8. Если они ведут себя не по-товарищески, то и мы будем делать так же. Кульминацией было то, что они забыли питьевую воду. И сержант Волф вынужден был возвращаться за ней в лагерь. Всё это время мы были на позиции, ожидая его возвращения, потому что у них в смене не хватало людей. С огневой позиции мы уехали на машине ТАМ-150, которая осталась здесь с вечера.

Утром в 5.50 мне позвонил Дани, чтобы я со своей сменой прибыл их заменить. Я отказался, и мы разругались. „Во сколько вы пришли к нам ночью?“ – спросил я его. Он снова позвонил в 7.00 и сказал, чтобы я разбудил людей. Вероятно, что он понял, какую глупость совершил. Я всегда прихожу вовремя, а он нет. По прибытии моей смены на огневую позицию около 8.00 он спросил, имею ли я что-то лично против него. Я сказал, что не имею, но считаю неправильным, что у одних нагрузка больше, а у других меньше. „Если ты командир, это не значит, что ты можешь делать что хочешь. Почему вы вечером опоздали?“ – спросил я. Он промолчал.

Распоряжение вышестоящего командования – с 8.25 до 9.00 не применять лёгкие переносные системы „Стрела-2М“. Я сообщил об этом командиру батареи переносных систем капитану-резервисту Цветичу, чтобы он оповестил свои расчёты, расположенные в 4–5 местах вокруг нас.

В случае нападения на огневую позицию у боевого расчёта СНР, П-18 и кабине распределения питания нет никакого оружия и боеприпасов. Приказываю командиру батареи наведения ракет капитану Голубовичу обеспечить огневую позицию боеприпасами для автоматов. Сумки с патронами и оружие распределить по кабинам. Расчёт имитатора излучения уже вооружён.

Стало известно, что с официальным визитом к нам прибудут представители Государственной думы РФ.

Ночью разрушили старый мост в Нови-Саде (между Нови-Садом и Петроварадиной). Ругова в беседе с Милошевичем в Белграде заявил, что необходимо прекратить бомбардировки и сесть за стол переговоров.

После ухода смены Дани нам осталась неисправной система селекции движущихся целей, поэтому оператору этой системы сержанту Милану Паничу пришлось её настраивать.

В 9.30 прибыл Армуш с экскаваторщиком Джурджевичем, чтобы помочь нам установить брёвна вокруг техники для её защиты.

Необходимо развернуть антенну на Белград и таким образом обеспечить ещё один канал связи с командным пунктом Бригады.

Сержанта ракетной батареи Сашу Бугарина я отправил на „ЗИЛе“ в деревню Зуце к командиру технического дивизиона подполковнику Петру Дубаичу, чтобы он доставил нам две ракеты (взамен выпущенных нами накануне). Необходимо также заполнить баллоны с воздухом для СНР. Ракеты доставлены, а баллоны с воздухом не наполнены – забыл. Он снова поехал на ТАМ-150. Я разозлился на него, потому что такая забывчивость ставит под угрозу нашу боеготовность.

Заправили топливом агрегаты источников электропитания (ДЭС) на огневой позиции. Я попросил Армуша, чтобы вместе с нашим мастером Голубовичем (Бинкетом) посмотрел „ЗИЛ“, который остался в ангаре в Шимановцах, потому что ведёт себя как „варёный“. Эта машина для нас очень важна, потому что она является тягачом СНР.

В 11.30 поговорил с Данкой. Прислала мне на пейджер сообщение, чтобы я ей позвонил. Она смотрела телевизор и в репортаже из Военно-медицинской академии (ВМА) увидела полковника Мирослава Лазовича, командира 250 бригады ПВО. Она узнала его. Спросила меня, почему Лазович весь изранен и находится в госпитале. Я сказал, что он пострадал не в боевых действиях, а на днях попал в автомобильную аварию, когда после бомбардировки ехал в Сремчицу. Единственное, что я не могу понять – почему командир Бригады такой же усталый, как и мы, сам сел за руль „Опеля“ и сам им управлял. Классическое злоупотребление служебным положением. Всегда есть постоянный военный водитель командира Бригады, который отдохнул и не отвлекался на другие обязанности. Лазович ехал с большой скоростью, улетел с дороги и получил серьёзные травмы. Автомобиль полностью разбит. Хрен с ним, с „Опелем“, главное сам остался жив.

Два дня назад тому я приказал майору Дотличу составить документ и проинформировать военкомат, кто отозвался на мобилизацию, а кто нет. И сообщить военкомату о мобилизационной потребности в стрелковом взводе и отделении РХБЗ.

Курю сигареты „Best“ – всё, что у меня есть. До войны курил „Winston S-100“. Дани как-то однажды мне порекомендовал не курить „Winston“, потому что это американские сигареты. Кто знает, где и кто их делает. Капитан 1 класса Муминович ему тогда сказал, что и DM (дойче марки) тоже чужие, но их все скупают, уважают и берегут.

В интервале с 14.00 до 16.00, во время отдыха моей смены, в лагерь прибыли мой однокашник и сосед по комнате в Академии подполковник Стоянче Томич, офицер безопасности из штаба корпуса ПВО, вместе с генералом Банетом Петровичем, поручиком Борой Црнобрня и прапорщиком Црепульяром. В Академии с друзьями мы его звали „Папа“. У него было любимое выражение: „Сыны мои, где вы?“. Мы и сейчас его так называем. Он спросил меня, как дела и есть ли проблемы. Я рассказал о глупости в ходе боевой работы, усталости и измотанности расчёта, бессмысленном поиске крылатых ракет, вертолётов и беспилотников. „Будь осторожен, постарайся не разговаривать по мобильному телефону с огневой позиции, потому что разговоры фиксируются“, – предупредил он меня.

Майор Дотлич из Шимановцев принёс жареного поросёнка, которого нам послали местные жители.

Начальник мобилизационного пункта прапорщик Мича Миялкович, ответственный за приём и обмундирование мобилизованных из запаса, привёл ко мне шестерых призывников для распределения. До сих пор не хватает людей в основных боевых подразделениях. Поэтому я их распределил в батарею наведения ракет и ракетную батарею. Когда появится возможность, я переведу их в подразделения по их специальностям. Пришёл и доброволец подпоручик Ненад Белович из Обреноваца. Когда-то он был определён к нам и привык к нашему подразделению. Я отправил его обратно, потому что по новому военному распределению резервистов он является призывником для дивизиона из Обреноваца. „Сиди дома и жди вызова в своё подразделение, чтобы не вступить в конфликт с законом“, – посоветовал я ему. Он меня послушался.

Пятница, 02.04.1999

Нахожусь на огневой позиции в Огаре, дежурство с 6.00 до 12.00. До 10.00 мы в готовности № 2 (люди на технике, техника выключена), а потом в готовности № 1 (боевой расчёт на технике, техника включена и готова к боевым действиям – как в дежурном дивизионе).

С 11.30 до 12.00 с азимута 270–300 появились вертолёты. С командного пункта Бригады заместитель командира по вооружению Бора Самарджич сообщил, что наблюдают их визуально в районе Сремской Митровици. Я объявил готовность батарее „Стрела-2М“ и боевому расчёту дивизиона. После очередного оборота луча на индикаторе РЛС мне доложили, что есть цель на дальности 8 километров. Приказываю расчёту СНР обнаружить цель. Поиск длился 10–12 секунд. На фоне большого количества отражений от местных объектов вертолёты обнаружить не удалось.

В 12.00 нас заменила боевая смена Дани. В 12.25 с командного пункта Бригады, вероятно по ошибке, объявили „Готовность № 3“ (техника выключена, люди в 15-минутной готовности в лагере). В этом случае по сигналу за 15 минут необходимо прибыть на технику и включить её, провести контроль функционирования станции и доложить о боевой готовности. Часть людей смены Дани убыла в лагерь. Он с огневой позиции пошёл пешком, так что я не знал точно, где он находится – у кого-то в деревне или идёт в лагерь.

В 12.50 поступил сигнал „Готовность № 2“ (дежурство на технике). В УНК из состава боевого расчёта остались только капитан Голубович и сержант Радивоевич. Никого нет в П-18, ДЭС и на имитаторе излучения, в то время как расчёт „Стрела-2М“ и взвод связи были на своих местах. „Умное“ решение Дани. На огневой позиции осталось только несколько человек, и в 12.55 автобус с боевым расчётом отправился в лагерь.

Я сильно устал и сразу уснул. В 15.30 я проснулся и с капитаном Муминовичем, поручиком Николичем и сержантом Тиосавлевичем поехал на огневую позицию. Нас хотят посетить из „большого дома“ – командования ВВС и ПВО. На „Ниве“ мы выехали на огневую позицию в 16.00. Делегацию привёз генерал Славко Бига, начальник штаба командования ВВС и ПВО. Прибыл с представителями Государственной думы РФ, которую возглавляли генерал-полковник, генерал-майор, директор и конструктор завода по производству ракетных систем. Генералы маленького роста в огромных фуражках. Прибыл и представитель Белоруссии. Члены делегации восторженно сказали нам, что наше место теперь в книге рекордов Гиннеса, потому что оружием третьего поколения мы сбили самолёт шестого поколения. С русской делегацией были и наши генералы. До сих пор никто из нашего вышестоящего командования не построил боевой расчёт и официально не поздравил. С ними был полковник Вукосавльевич, бывший командир 250 бригады ПВО. Дани в подарок от россиян получил часы. Они обещали нам ракетные системы С-300 – завтра, а может быть „когда-нибудь“. Сказали, что над Ельциным только Бог. И что политики пьют, и Россия потеряла лидерство в мире. Сербия воюет и за Россию. Дани украдкой за спиной сунул небольшой обломок самолёта в руку одному русскому. Я стоял рядом и видел этот момент. Мне было непонятно, зачем он это сделал.

Около 18.00 делегация отправилась в сторону лагеря, чтобы посмотреть крыло сбитого самолёта. Моя боевая смена осталась дежурить на огневой позиции до 24.00. Опять на дежурстве не было покоя. С поручиком Борой Црнобрня приходил солдат-резервист Микица Петрович, чтобы увидеть меня и поздравить со сбитым самолётом. Микица сказал мне, что они видели нашу стрельбу. Он был в восторге. Рассказал про старшего сержанта Сашу Шабановича, который работал на автокране „КрАЗ“ при переводе СНР в Прогаре. Перед началом движение на марше начался обстрел позиции. Когда он третий раз бежал из „КрАЗа“ в укрытие, повернулся, увидел летящую ракету и крикнул: “Она попадёт прямо в меня, вашу мать!“.

Бора пообещал завтра принести нам дневную норму сигарет по 10 штук из Центра наблюдения и оповещения в посёлке „13 Мая“. Все что-то дают нам. Для армии и полиции какой-то частник, производитель напитков, завтра привезёт сок, газированную и обычную воду.

Около 17.00 на ДЭС к Малетичу прибыла ремонтная бригада для восстановления агрегата.

Сегодня мы узнали, что вместо двух израсходованных ракет 5В27Д нам привезли 5В27У. Они, наверное, шутят, или нет других ракет? Первые модифицированы и обеспечивают более надёжное поражение цели. Со вторыми стрельба возможна только навстречу. А если самолёт совершит манёвр и будет удаляться, то вероятность поражения невелика. Глупость. Пошёл дождь.

Около 19.00 я позвонил Данке. Она в депрессии. Не люблю, когда она такая. Это состояние преобладает в её поведении. Сказала, что звонила моя сестра, которая живёт и работает в Триесте (Италия). Младшей племяннице Бояне оперировали гланды. Думаю, что это к лучшему.

Сегодня католическая Страстная пятница. В 21.15 объявлена „Готовность № 1“ – с включённой техникой как дежурный дивизион. Американский президент Клинтон заявил, что Запад будет воевать и во время их Пасхи.

По радио, телевидению и в печати сообщили, что в Косово, рядом с Македонией, захвачены два американских сержанта и солдат из состава американского разведывательного батальона, который базируется в ФРГ. Американский Конгресс требует, чтобы им дали статус военнопленных и чтобы с ними обращались в соответствии с Женевской конвенцией. Таким образом, они признали, что находятся в состоянии войны. А это означает, что они являются агрессором. И однажды они предстанут перед судом. Мировая и европейская общественность засуетилась.

В кабине УНК между майором Стоименовым, капитаном Муминовичем и сержантом Тиосавлевичем развернулась дискуссия о государственном устройстве. Муминович сожалеет, что не послушал жену и не уволился из армии, когда получил перевод из Обреноваца в Яково. Говорило о более высоком качестве жизни на Западе, чем у нас. Я знаю, что усталость делает своё дело, и, наверное, в других обстоятельствах он бы мыслил иначе. Или это настоящее состояние его души? Я не участвовал в этом обсуждении. Эйфория в связи с „невидимкой“ медленно идёт на убыль.

Деревенские женщины вчера буквально завалили нас пирогами.

Бора Црнобрня сообщил мне, что подполковник Носков со своим дивизионом находится недалеко от нас, в районе деревни Ашанья.

Бригада получила батарею ракетной системы „Куб“, которая расположена в Богатиче, перед нашими позициями. „Куб“ – более новая и мобильная ракетная система по сравнению с „Невой“. Командиром батареи был поручик Сретен Цветкович. В помощь ему были приданы капитан Душан Жаркович и подполковник Бане Милосавльевич. Они располагались в 20 километрах от нас. Для скрытности работы батареи нам (3-му ракетному дивизиону) поручили обеспечивать их координатами целей до их выхода в эфир.

Мастер Голубович, Бинке и прапорщик Жугич сегодня принесли ещё одну часть сбитого самолёта. Неужели мы действительно легенда, которую очень уважают люди. Это очень важно, это поднимает авторитет армии в глазах народа. Снова заболела язва. То ли из-за времени суток, то ли из-за смены сигарет.

Сегодня прапорщик Мича Миялкович привёл шестерых переодетых в обмундирование резервистов. Я вернулся с огневой позиции с дежурства в 24.00. Припарковал „Ниву“ и, при закрывании двери, прищемил средний палец правой руки. Было очень больно. Надеюсь, что я его не сломал. Надо не забыть на следующей неделе сходить к стоматологу, потому что у меня в зубе лекарство. Действует ли военно-медицинский центр (ВМЦ) и работает ли там моя дантистка Милица Стоянович? Незадолго до войны она поставила мне лекарство.

Данка мне сообщила, что купила блок сигарет „Партнёр“. Я ей сказал, чтобы больше не покупала. Нужно ей послать сколько-нибудь денег. Я получил аванс 250 динаров. Пора спать. В 6.00 опять на дежурство на огневую позицию. Армуш привёз сегодня для ДЭС 10 литров дистиллированной воды. Силён этот парень. Он с уважением относится ко мне. Принёс на дежурство кофе в термосе.

Суббота, 03.04.1999

Сегодня ночью, спустя 44 года после окончания Второй мировой войны, бомбили Белград. Били по зданиям Правительства Республики и Управления МВД, всего 8 крылатых ракет. Неизвестно, есть ли жертвы. Одна ракета упала в 30 метрах от роддома, разбиты стёкла. Это сильный стресс для молодых женщин и младенцев. НАТО – воистину фашисты.

На днях были назначены новые генералы. Какая-то чехарда наверху. Мой однокашник подполковник Стоянче Томич, когда был на позиции, рассказал, что некоторые люди из политического руководства кроме своих семей прячут в бомбоубежищах и свои автомобили.

С командного пункта корпуса ПВО сообщили, что у них нет радиолокационной картинки для наблюдения за боевыми действиями – РЛС не работает. Невероятно, если это правда. Отправить бы их всех к нам или в такой же боевой дивизион. Было бы что увидеть на экране радара. Посмотрел бы я тогда, нужна им картинка, или были бы рады, что целы и невредимы.

Во время передачи дежурства в 6.00 Дани мне посоветовал обратить внимание на то, что в районе Купиново вертится какой-то вертолёт. Говорит: „Не пытайся обнаружить его излучением СНР, это бесполезно“. Полностью с ним согласен. Мы это и раньше с ним обсуждали.

Вчера поручик Црнобрня сказал Вукосавльевичу, что они нашли обломки „Томагавка“ в районе деревни Прогар, и что подполковник Гойко Вучич нашёл ещё один неразорвавшийся снаряд. Скорее всего это HARM. Бора говорит, что подполковнику Носкову повезло – после взрыва ракеты большая часть осколков прошла через кабину над его головой и вылетела с другой стороны. Одна дверь в кабине была открыта, поэтому ударная волна выбила другую дверь.

В доме парикмахера Миланки вчера днём сержант Любенкович принимал ванну. Передала мне привет. Это её мужа я отругал накануне ночью, когда он привёз на огневую позицию машину щебня и подъехал к технике с включёнными фарами.

Вчера, когда ждали русскую делегацию, каждому из боевой смены придумывали псевдонимы. Все кумовья. Больше всего смеялись, когда Драгана Матича окрестили Ташко Начич. Меня назвали Анджелко Джорджевич. Развлечение, чтобы скоротать время. Не придумали имя Седлаку и Миялковичу.

Надо поблагодарить Пошараца, начальника бригады монтёров “Телеком“ с почты Печинци за то, что помог нам наладить связь.

Данка переживает за отца. Не знает что делать, если понадобится операция на почках. О наших родственниках, как и о войне в Боснии, никто не беспокоится. Они обречены решать свои проблемы сами. У кого-то есть деньги, а у кого-то нет. Никто не говорит, чтобы им платили, но хотя бы нам выдали зарплату, чтобы мы могли что-то отправить домой.

В 7.00 с командного пункта Бригады объявили готовность № 2.

После посещения мест бомбардировок в Белграде Сергей Бабурин заявил, что Россия не останется в стороне. Они били и по склонам Фрушки Горы. Что же с Врдником, моей родиной в прекрасной долине?

Милошевич и Ругова заявили, что необходимо найти политическое решение. Албанцы поняли, что они были пешками в руках Америки. Они готовы прекратить войну, потому что АОК (так называемая Армия освобождения Косова – Прим. перев.) разбита в Косово – сообщили вчера СМИ.

Для производства 100 крылатых ракет требуется примерно один год с максимальным использованием потенциала военной промышленности. По оценке аналитиков, против нас уже использовано 300–400 крылатых ракет.

В одном из агрегатов кабины энергообеспечения протечка радиатора водяного охлаждения, а в другом протекает масло на маховик. Система селекции движущихся целей СНР до сих пор неисправна. Дани об этом не докладывал на командный пункт Бригады.

Снова слышны взрывы примерно в 8 километрах от нас. Это происходит около Никинаца – они там что-то экспериментируют. Наши этого вчера не знали, поэтому вели активный поиск. Вероятно это не связано с каким-то командным пунктом сухопутных войск.

Командир взвода связи поручик Стоянович проверил все каналы внутренней и внешней связи.

В 8.43 нам объявлена готовность № 1. В 9.00 я сообщил майору Янку Алексичу о неисправностях на агрегатах и напомнил, что в дивизион поступили две ракеты 5В27У вместо 5В27Д.

Через несколько часов из мастерских Бригады прибыли люди для ремонта агрегата. Ничего не смогли сделать с радиатором. Пошлют прапорщика Ярковича попробовать устранить утечку масла в агрегате. Он замечательный командир и специалист, который раньше служил у меня в батарее наведения ракет.

В дивизион прибыли подполковник Драгован Матиевич и журналист газеты „Армия“ Бранко Копунович. Они провели съёмку и взяли интервью у меня и поручика Николича. Через Матиевича я передал Данке 300 динаров.

С командиром батареи майором Роксандичем и поручиком Николичем мы проверили горизонтирование пусковых установок.

В 21.40 треснула крышка на фильтре очистки топлива на дизель-генераторе П-18. Мы перешли на другой агрегат. В 21.30 в небе появляются какие-то объекты. Наблюдались яркие точки, которые периодически меняли цвет. Их было не менее трёх или четырёх. Дани позвонил мне на позицию и предположил что это автожиры. В 23.10 с П-18 мне сообщили, что отказал и второй дизель-генератор. Я доложил об этом подполковнику Благоевичу на командный пункт Бригады. Он мне сердито ответил: „Твою мать, Джордже! И что теперь?“ В воздухе целей не было. Выскочка и алкоголик. Мы его называем „Локатор № 2“ (от сербского глагола „локати“ – лакать, пьянствовать – Прим. перев.), потому что он алкоголик. При первой возможности я пошлю его подальше. Говорю ему: „Что касается агрегата питания, то мы пытаемся решить проблему. Не я же его сломал. Знаешь ли ты, что такое отказ техники?“ Я никогда не мог понять, почему люди, склонные к употреблению алкоголя, оказываются на месте, где решается судьба людей и их жизней. Откуда я знаю – трезвый он или с похмелья?! За это он должен нести ответственность, а не издеваться над подчиненными подразделениями и руководителями стрельбы.