Пари на секс

Глава 3. Обычный рабочий день

12 августа, понедельник

Будильник прозвенел, как гром с ясного неба. Чужой и непривычный. А я вздрогнула, зашарила под подушкой, пытаясь найти и обезвредить его. И злилась, что не нахожу. Зато наткнулась на голое мужское плечо.

«Вспомнить всё», был такой фильм.

Кузя схватил мобильник и тыкнул в экран, отключив назойливый рингтон. Повозил башкой по подушке и хрипло констатировал:

– Пять тридцать, блин… Глинская, ты садистка.

– Чё сразу Глинская? – обиделась я. – В душ надо? Позавтракать надо? А потом ещё выехать отсюда, ты в курсе, что есть такое явление, как пробки?

– Э, перестань! – Кузя приподнялся на локте и удивлённо глянул на меня: – Ты начала говорить, как моя бывшая.

– Блин… А знаешь что?

– Что?

– Давай больше не спать вместе.

– В смысле? – вытаращил глаза Кузя, а я рассмеялась:

– Нет, уговор остаётся в силе, но ночевать в одной кровати мы больше не будем. Вот это точно противоестественно!

– А-а-а, ты в этом смысле… Ну да, согласен. Не хочу, чтобы с тобой получилось, как с моей бывшей.

– Во – трахнулись, разбежались!

– Договорились, – и он протянул мне руку. Я пожала тёплую сухую ладонь и вздохнула:

– А теперь надо как-то вставать.

– У меня есть отличный метод!

Прежде чем я успела высказать долю сомнения в успешности отличного метода, Кузя навалился на меня и ткнул пальцами подмышки, завозил ими, щекоча. Я завизжала, пытаясь выбраться из-под этого агрессора, но мне зажали рот поцелуем. Задохнувшись от неожиданности и умиления, я на пару секунд расслабилась, поддалась, но потом решительно оттолкнула Кузю в сторону:

– Не, не пойдёть! Пора вставать! Завтрак организуешь ты, а я иду в душ первой, ибо яжедевочка!

– Феминистка, – пробурчал друг. – Смотри, я же и в душ к тебе приду!

– Только попробуй, – я погрозила ему кулаком и встала.

Мы по очереди помылись и почистили зубы одноразовыми щётками, потом нашли столовку, где нам сервировали по чашке кофе и по бутерброду, и наконец выползли из отеля на утреннюю улицу. Кузя поёжился:

– Ну вот, кажется, дождик начинается.

– Ной не ныл, и ты не Ной, – весело ответила я. – Тебя подвезти?

– На метро быстрее, а то есть такое явление, как пробки, – съязвил этот негодяй. – Всё, Глинская, до вечера. Жди смс-ку.

– Кузя…

Я замялась. Говорить или нет? Да походу уже можно всё. Мы и раньше были откровенны друг с другом, а теперь, после дружеского секса, тем более.

Он смотрел на меня с улыбкой, и от этой улыбки у меня дрожь пробежала по телу – этакий отголосок прошедшей ночи, воспоминание о шершавых пальцах на моих сосках и волосатых ногах, трущихся о мои ноги.

– В общем, это было… годно, – выдавила я очередную банальность, получив за неё чмок в щёку.

– Юлька, ты тоже клёвая! Я побежал.

Мы разошлись в разные стороны, как две машины на пустой трассе. Я отправилась к себе на Ваську – переодеться и сразу же ехать на работу. Всё тело приятно ныло от вчерашних экзерсисов, а на душе совершенно неожиданно было легко и весело. Давненько я не просыпалась в таком бодром настрое!

За десять лет у меня случилось всего два серьёзных романа. Один с интерном, когда я после медколледжа пришла работать во вторую городскую, а другой – с педиатром, там же, но три года спустя. Интерн уехал стажироваться в Москву, и наша любовь угасла в тот момент, когда я узнала, что он не собирается возвращаться, а уже нашёл себе там новую пассию, на месте, так сказать. Педиатр же после шести месяцев безоблачного счастья, когда я уже стала задумываться о ребёнке и декретном отпуске, нашёл во мне изъяны, несовместимые с совместной жизнью – например, я не умела жарить блинчики так же божественно, как его мама. Учиться жарить блинчики мне было некогда, ибо после смены в больнице я бегала с уколами по пациентам, пытаясь отложить на собственную машину.

А потом болезнь победила казавшуюся непобедимой маму, и мне пришлось оформить опекунство над тогда ещё несовершеннолетней Женькой, получив в придачу полквартиры и пугливую кошку. Тогда же закончились и мои романы, потому что стало банально некогда. У сестры начался период бунтарства, а на носу маячил ЕГЭ и поступление ещё неизвестно куда. Я сменила работу, сев за стойку стоматологического центра, и купила наконец долгожданный «Матиз». В кредит. Но на замужество и романы махнула рукой. Нет так нет.

Когда я влетела в прихожую квартиры, Женька уже тащилась из туалета на кухню. Вид у сестрицы был сонный, и мне пришлось её подвинуть с дороги, чтобы взять в ванной комнате постиранный халат. Пока дева в пижаме заваривала кофе, я включила утюг и понеслась причёсываться и краситься. А когда вернулась на кухню, меня встретил вопрос, заданный с естественным любопытством:

– Ну, и кто это был?

– Спросила бы лучше, как прошло моё свидание, – буркнула я, раскладывая халат на гладильной доске.

– Чё тут спрашивать, и так видно, что прекрасно прошло.

– Это по каким таким признакам?

– У тебя вид Мухи, слопавшей две котлеты!

Муха материализовалась на кухне и вопросительно мяукнула. Я почесала кошку за ухом и ответила ей:

– Нет, котлет нету, это Женька прикалывается так.

Кошка возмущённо фыркнула и уплыла обратно в комнату. А я отмахнулась от сестры:

– Ну тебя. Лучше скажи, ты к тёте Оле собираешься?

– Ой, что там делать в этой глуши?

– Закрутки на зиму ей помочь сделать! Коза! Ты чем там собралась заниматься? Соблазнять тракториста Колю?

– Закру-у-утки, – уныло протянула Женька. – А чего сама не поможешь?

– Когда мне, пардон? Отпуск в сентябре, а там уже огурцы сгниют!

– А на кавалеров есть время…

– Евгения! – я повысила голос и пшикнула на халат водой из пульверизатора. – Не зарывайся!

Сестра фыркнула и, демонстративно задрав нос, удалилась из кухни, не забыв, впрочем, прихватить чашку кофе. Я только глаза закатила, но ничего не сказала. Халат погладить и лететь ласточкой на работу. У нас не любят опозданий.

В здание стоматологического центра я ворвалась, как вихрь, в целую одну минуту девятого. Наспех показав охраннику бэйдж, взбежала по ступенькам и бросилась в общую комнату, чтобы переодеться. Нина Аркадьевна, старшая медсестра, женщина седовласая и строгая, сидела на моём месте и отвечала на звонок. Проводив мой вихрик взглядом, она только головой покачала. Ну, не сердитесь, Нина Аркадьевна, буду должна!

Натянув халат и бросив сумку в шкафчик, я метнулась на рабочее место. Старшая медсестра вручила мне трубку со словами:

– Назначь Залесской на сентябрь осмотр. И не забудь прозвонить тех, кому на профилактическую чистку.

– Хорошо, спасибо, Нина Аркадьевна, – я схватила трубку, глянул на экран компьютера, где была открыта карточка пациентки: – Доброе утро, Светлана Викторовна, с вами Юля, давайте вместе подберём дату, которая подойдёт вам. В какое время вам удобнее – с утра или после обеда?

Пока мы выбирали, когда Залесской удобнее прийти в клинику, Нина Аркадьевна копалась в бланках у меня за спиной. А когда я попрощалась, заверив пациентку в безграничной любви, которую испытывает именно к ней весь персонал, и отправила трубку на базу, старшая медсестра встала по ту сторону стойки и облокотилась на неё, положив подбородок на сложенные в замочек ладони:

– А чего это мы вся так светимся?

Таким добрым и чуть ироничным тоном это было вопрошено, что я улыбнулась и загадочно ответила:

– А того, Нина Аркадьевна! Что, так заметно?

– Прямо благостный свет из очей струится, – усмехнулась женщина. – Влюбилась, что ли?

– Ну… Эм… Не-е-ет, – протянула я. – Наверное…

– Молодость, – покачала она головой, явно ностальгируя по тем временам, когда мужчины от неё падали и сами в штабеля укладывались, и ушла в кабинет. А я наморщила лоб. Надо сделать морду лица попроще, а то так и будут спрашивать: штой-то я свечусь?

В обед по пути в кафе я проверила мобильник на предмет новостей и увидела две смс-ки. Первая была от контакта «Мирусь» и гласила: «Зачётные ножки Глинская!» Вторая – от Кузи, загадочная: «Вечером в десять на ППД форма одежды посвободнее». Так, кожно-венерологический – это КВД. Гаишники – ППС, а правила дорожного движения – ПДД. У нас, девочек, бывает ПМС. А что такое ППД? Яндекс ничего внятного подсказать не смог, поэтому я отправила Кузе ответ вопросом: «Что такое ППД?»

Когда я уже доедала обед, телефон завибрировал, и на экране отразилось уведомление. Я спешно открыла смс-ку и прочитала: «Площадь пролетарской диктатуры, неуч :)» Ишь! Ещё и обзывается! Ну, я ему покажу, как обзываться! Я этому Кузе покажу… Кузькину мать!

Что бы такого надеть посвободнее?

Задумалась, а в животе уже проснулся электрический скат, огласив своё пробуждение долгим сладким спазмом, пронзившим женские репродуктивные органы. Мне нравится всё это, чёрт возьми, нравится!

Глава 4. Машина дана человеку, не только чтобы на ней ездить

12 августа, понедельник

Одежды посвободнее в моём шкафу было, как говна. В смысле, завались! Но только в плане штанов. Я прекрасно понимала посыл Кузи: сегодня мы в гостиницу не пойдём. Собираясь, я вспоминала об этом, и мои нервишки заходились нервным хихиканьем от этой мысли. Успокоить их было невозможно, только если выпить, а мне за руль, поэтому я милостиво позволила электрическому скату периодически возбуждаться разрядами.

Стоп, стопоньки! Не думать пока о сегодняшнем вечере! Искать свободную одежду. Может, у Женьки найдётся подходящее что-нибудь?

– Женьк! У тебя есть длинная широкая юбка?

На мой вопль приползла сонная Муха, осмотрела шкаф и прыгнула на полку, чтобы потоптаться на вещах. Согнав её, я закрыла шкаф и снова рявкнула:

– Евгения!

– Да иду я, иду, – с ворчанием Женька вплыла в мою комнату и зевнула: – Что тебе надо, злыдня?

– Длинную. Широкую. Юбку.

– Она на тебя не налезет.

– Налезет, тащи!

– Порвёшь – урою!

Я только фыркнула в ответ. Женька несла юбку долго. Ну очень долго. Наверное, жалела и к груди прижимала по пути, орошая слезами. Но всё же донесла. Длинный клёш в шотландскую клетку, синий с серым, прямо то, что доктор прописал! К ней я натянула самую простую маечку с пуговицами-заклёпками из плотного трикотажа – чтобы соски не торчали. А на ноги – мои любимые чёрные сникерсы на липучках.

Посмотрев на меня, сестра скептически хмыкнула:

– Красотка. А куда ты опять собралась? На свидание?

– Ага. Опять и на свидание.

– Ты когда мне его покажешь? Интересно же!

– Дай подумать… М-м-м… Никогда!

– Ну, не будь заразой, – проныла Женька. – Ну, мне же надо знать, за кого ты замуж выйдешь!

– Кто тебе сказал, что я выйду замуж? – я завязала волосы в хвост на затылке и критически посмотрела в зеркало. Красотка или нет, а по-моему, нормально.

– Ты меня троллишь, – огорчилась сестра и ушла к себе.

А я пожала плечами и, схватив сумку, вышла из квартиры. Нет, ну не могу же я ей сказать, что это просто секс для здоровья! Я старшая, я должна давать положительный пример. Так что пусть думает, что я её троллю.

До площади Пролетарской Диктатуры я добралась относительно быстро – всего за полчаса, учитывая вечерние пробки. Где искать Кузю, интересно? Припарковавшись на свободное место, взяла телефон и набрала смс-ку: «Я на площади. Ты где?» Через пять секунд в окошко стукнули, и я разблокировала дверцы. Кузя ввалился в машину на переднее сиденье и критически огляделся:

– Слушай, Глинская, ты не могла купить тачку побольше?

– Кузя, не нервируй меня, – буркнула я, снимая «Матиз» с ручника. – Куда едем? А, да. Привет.

Вместо ответа он наклонился и запечатлел на моих губах долгий поцелуй, пахнущий мятной жвачкой. Я запаниковала:

– Кузя, у меня задний ход горит!

– Пусть себе горит, – беспечно ответил он, но я резво пресекла всякие попытки обнять меня и нервно повторила:

– Куда едем?

– Какая ты сегодня строгая, – восхитился Кузя. – Давай через Неву, а там сразу направо после моста, а потом покажу.

Прикинув в уме карту города, я озадачилась:

– Куда ты меня везёшь?

– На месте увидишь, – загадочно ответил этот засранец.

Через мост и направо, а потом Кузя сказал:

– Сворачивай. Давай под мост.

– Кузьмин, что за план?

– Глинская, не трепись за рулём!

Ишь…

Под мост так под мост, ладно. А потом?

– Кузя, куда?

– Щас, момент… Направо… Эй, не туда! Надо было вон там направо, дальше!

– Блин, я тебя убью! Я же теперь не могу вернуться! Надо опять на мост, бли-и-ин…

– Упс, – только и сказал Кузя. – Прости.

– Бог простит, – проворчала я, сворачивая после моста на развязку. – Буду брать с тебя за бензин.

– Коза ты, Юлька!

– Не мы такие, жизнь такая…

– Ладно, теперь не ошибёшься.

– Да уж не ошибусь.

Я не ошиблась. Свернула туда, куда надо было, доехала почти до петли, и Кузя вякнул:

– Сюда!

Куда сюда? Машинально я воткнула «Матиз» в маленький тупичок носом к опоре моста и глянула на Кузю:

– И что?

– И ничего, – рассмеялся он. – Профит.

– Только не говори мне, что мы будем делать это в машине!

– Глинская, ты никогда не делала этого в машине? – крутя ручку приемника, спросил Кузя. После долгих поисков зазвучала Ностальжи.

– Никогда, – хмыкнула я. – Машина дана человеку, чтобы на ней ездить.

– Глупости. Ты много потеряла, но сегодня мы исправим этот пробел! Давай на заднее сиденье!

– Ого, – сказала я и открыла дверь. Внутри всё сжалось так сладко, что я даже испугалась. Да я же извращенка! Мне это всё дико нравится! Вот сейчас сяду на заднее сиденье и…

Кузя плюхнулся рядом, захлопнул дверцу и потянулся ко мне.

– Увидят же!

– Кто увидит, Юльк? С трассы не видно, а тут никто не ездит по вечерам.

Его рука накрыла мою грудь, а меня накрыло такое возбуждение, что стало жарко. Я сама потянулась к его губам, поцеловала, скользнув языком между зубов. Мятный вкус… Мягкие губы, нежные, но такие уверенные. Таю…

Уверенными были не только губы, но и руки, которые приподняли меня и заставили оседлать спутника. Я послушно подчинилась, наверное, из любопытства: как мы сделаем это в моём крохотном «Матизе», где даже ноги некуда деть? Впрочем, у кого-то было много опыта, полагаю. Прямо в поцелуе Кузя начал задирать мою юбку, поглаживая колени, бёдра, талию. А потом оторвался от моих губ и с каким-то детским восхищением обличил:

– Глинская-а-а! Ты трусы дома забыла!

– Не забыла, а намеренно… не надела… – задыхаясь от возбуждения, ответила я. – А ты?

– Я очень правильный, можно даже сказать, пуританский мальчик, – обиделся Кузя и полез куда-то между моих ног, по пути обстоятельно обследовав уже влажные губы лона. Скат в моём животе ударил хвостом, а меня пронзил разряд желания, которое требовало немедленной сатисфакции! И пусть в машине, всё равно, пусть даже видят. Хочу сразу, сейчас, без прелюдий! Хотя нет, хочу с поцелуем, хочу-хочу-хочу… Боже, Кузя, что ты сделал с правильной, можно даже сказать, пуританской девочкой Юлей?

– Достань из заднего кармана презерватив, – выдохнул Кузя, явно зажав член кулаком, чтобы не прорваться во влагалище раньше времени. Я вытащила квадратик плотной фольги двумя пальцами, как заправский карманник, ёрзая по головке клитором и едва сдерживаясь. Кузя зубами открыл две первые клёпки маечки и зарылся носом между грудей. А я зубами открыла упаковку и, вытащив кондом, принялась натягивать его наощупь. Кузя даже застонал, надеюсь, от удовольствия, и принялся судорожно освобождать зубами же мою грудь от майки. Ему это удалось примерно в то же время, что и мне – закончить нелёгкую миссию. Губы сомкнулись вокруг соска, и я со стоном наслаждения села на член, который вошёл сразу на всю длину. Задержавшись, я откинула голову, зажмурилась, впитывая в себя прекрасное ощущение наполненности и сладости бытия. Нет, не буду двигаться… Так и останусь навсегда.

– Юлька… – выдохнул Кузя в мою грудь, и я приподнялась чуть-чуть, чтобы секунду спустя повторить трюк с поглощением члена. Мои руки опирались на спинку, но мне захотелось запустить пальцы в Кузины волосы, что я и сделала, обняв его за шею. Плавно задвигалась вверх-вниз, чувствуя, как плавится в животе от нарастающего возбуждения. Музыка вызывала во всём теле чистый восторг, я будто парила в невесомости. А вокруг нас, за запотевшими стёклами машины, жил светящийся фонарями и огнями машин город. Мы здесь, в самом центре, почти на виду, занимаемся сексом – головокружительно и страстно!

– Кузя…

– Тебе хорошо?

– Да-а-а…

– Сейчас будет ещё лучше!

Рывком он подбросил меня на несколько сантиметров вверх и, упершись ладонями в сиденье, задвигался быстро и сильно, будто не снизу был, а сверху. А я не удержалась от крика – настолько это оказалось классно! Зажмурилась, прижалась к Кузе, чтобы не упустить случайно это ощущение сладкой, невыносимой муки, застонала громко – и пофиг, что могут услышать. А он продолжал долбить меня, как дятел, ритмично и быстро, дыша тяжело и часто, отчего я возбудилась ещё сильнее. Руками упёрлась в потолок…

И не смогла удержаться!

Хрипло вскрикнула, когда оргазм настиг меня, пульсируя в лоне, и тут же Кузя замедлился, будто подбирался к добыче, а потом замер в самой глубине моего тела, застыл, дышать перестал, а я всё не могла насладиться прибоем, не могла отпустить его.

– Глинская… – на выдохе сказал Кузя. – За двадцать дней… мы умрём от оргазма…

– Зато в один день, – тихонечко засмеялась я, приподнимаясь, но он удержал меня:

– Сиди! Подожди немного…

– Ты чего?

– Дай отдохнуть, – он показал язык, и я схватила его губами, втянула в рот, на что Кузя обиженно вякнул: – Э! Это не по правилам!

– В пень правила, – рассмеялась я, укладывая голову ему на плечо. – Видос снимай для арбитра!

– О-о-о, кто придумал видосы снимать? – застонал Кузя и полез за телефоном. – И вообще, обойдётся.

– Снимай, а то вдруг я выиграю, а ты оплатить отпуск откажешься!

Глава 5. Как я люблю свою семью, когда она далеко!

13 августа, вторник

Меня разбудил не будильник, как обычно, а звонок в дверь. Правда, спросонья я этого не поняла и принялась искать мобильник, чтобы отключить назойливый звук. Нашла, глянула на экран, узрела время. Пять восемнадцать утра… До будильника еще почти час. Прислушалась. Тишина. Приснилось, что ли?

Возможно. Мы вчера с Кузей после секса в «консервной банке», как он изящно изволил обозвать мою машинку, поехали в «Чебурум» и наелись чебуреков, запивая их пивом, кто тёмным, кто безалкогольным. А потом я отвезла друга домой и поехала к себе.

Взбив подушку, я снова улеглась – досыпать. Но тут же вскинулась, потому что в дверь снова позвонили. И вот кто это может быть в такую рань? Кого принесло? Может, мы топим соседей?

Со вздохом я поднялась, накинула халатик и поплелась к двери. Глянула в глазок. Удивилась. На лестничной клетке стояли две женщины – постарше и помладше – нагруженные баулами. Щёлкнув замком, я открыла дверь и спросила сонно:

– Вы кого-то ищете?

– Ну, наконец-то! – сказала та, что постарше. – Звоним и звоним, уж думали, вы уехали куда-нибудь в Турцию отдыхать!

– Не уехали, – на всякий случай я решила всё отрицать.

– Ну и хорошо! А то ж ведь некуда нам больше в Питере идти-то!

Женщина подхватила чемодан и кивнула на дверь:

– Ну, что ж в дом не приглашаешь? На пороге держать будешь?

– А вы кто? – наконец проснулась я. Чё я, дура, что ли, чтоб пускать в дом непонятно кого… Особенно в пять утра.

– Здрасьте! Не признала! – Женщина обернулась к своей спутнице. – Ну ты глянь, Галь! Родню не признала!

– Из Любани мы, – передвинув жвачку из-за одной щеки за другую, ответила младшая.

– Точно. Я бати твоего сестра, значит, тебе тётя Лена, а она вот дочка моя, Галя.

– Тётя Лена… – растерянно пробормотала я. Да, что-то такое припоминаю. – Знаете, я вас не видела лет двадцать!

– Ну так щас видишь, – тётка нетерпеливо отодвинула меня с пути и протиснулась в коридор. – У нас поезд ночной, в четыре прибыли, спали чёрт-те как, в общем, кофейку нам завари, будь ласка. И где помыться с дороги?

Я зависла на несколько секунд, перезагружая мозги, а потом пожала плечами. Не иначе как не проснулась ещё. Потом закрыла дверь, перелезла через баулы и сказала:

– Кофе сейчас сделаю. Ванная здесь.

И попёрлась к Женьке. Та посапывала, свернувшись в клубочек, а на голове у неё спала Муха. Согнав кошку, я потрясла сестру за плечо:

– Жень! Женька! У тебя есть папин телефон?

Она приоткрыла один глаз, который сразу не сфокусировался, потом разлепила второй, посмотрела на меня и снова закрыла, проваливаясь в сон. Да блин!

– Евгения! Я серьёзно спрашиваю!

Сестра повернулась на бок, потянулась и спросила, словно вату жевала:

– Сколько времени?

– Пять утра. Телефон есть?

– Зачем тебе папин телефон в пять утра?

– Позвонить, балда, зачем же ещё!

– В это время он тебя пошлёт лесом! Или полем…

– Да, точно. Слушай, ты помнишь тётю Лену?

– Господи, Юль, тебе что, кошмар приснился? – застонала Женька, пытаясь спрятаться под одеялом, но я решительно сдёрнула его:

– Это не кошмар, а реальность. На кухне сидит тётка с дочкой и говорит, что приехала из Любани. Давай, пошли.

– А я вам там зачем? – отбирая одеяло, удивилась Женька. – Я спать хочу!

– И я хочу, но у нас тётя Лена!

Женька застонала, как будто я гнала её на эшафот, и поднялась, похожая на сомнамбулу. Потрясла головой, отгоняя ластящуюся кошку, и потянулась за халатом:

– Ладно, пошли смотреть на тётю Лену.

Но, когда мы подошли к дверям на кухню, застыли двумя каменными изваяниями. Тётка хозяйничала вовсю: поставила чайник на плиту и рылась в верхнем шкафчике. Её дочка сидела, втыкая в телефон, за столом и зевала так душераздирающе, что меня опять потянуло спать. Женька поджала губы и протянула:

– О, приехали. Сто лет в обед не видели вас, а тут сразу обе.

– Женюха, племяшка! – обрадовалась тётка. – Как выросла-то! Больше моей кобылы!

– Мам! – обиженно вякнула Галя, а Женька фыркнула:

– У меня размер сорок два, между прочим!

– Ой, всё. Так, где у вас кофе-то, найти не могу!

С каким удовольствием я выставила бы её обратно на площадку, но… Ноблесс оближ, точнее, семья оближ. Всё же папина сестра. Хоть мы с папой и не виделись давно, так делать не полагается. Я шагнула на кухню и мягко потеснила тётку к диванчику: