Истории Всадников. Коллективный сборник
Билл серьёзно кивнул, а затем перевел взгляд с матери на отца и обратно:
– А когда маленький придет? – спросил мальчик.
– Зимой, – ответил Фред.
Через 7 месяцев, в феврале родилась Роза.
Билл и другие ребята бежали наперегонки до старого фонарного столба. Билли прибежал вторым и немного расстроился, но виду не подал. Потом они все вместе пошли за вишней, которая сейчас была очень вкусной.
Наевшись и посадив пару пятен на вещи, мальчишки развалились под тенью старого дуба и стали рассказывать друг другу страшные истории:
– … а потом оказалось, что он – оборотень, – пугал друзей Арчи, самый старший из них – Стой, Билл!
После этих слов Арчи как следует хлопнул Билли по ноге.
– Так была пчела, я ее убил, -сказал Арчи почти гордо, но затем изменился в лице, увидел, что Билли плачет.
– Ты совсем дурак? Кто же пчел на человеке прихлопывает?! – выл Билли, захлебываясь слезами. Боль и обида бурлили внутри, мальчик лишь держался за место укуса и чуть раскачивался, стараясь себя успокоить. Неожиданно он вскочил и медленно пошел в сторону своего дома:
– Билл, ты куда? – крикнул один из мальчиков.
– Оставь его, – одернул товарища Арчи и лишь глянул в спину обиженному другу.
Подойдя к дому, Билл успокоился, да и нога болела уже не так сильно.
– Мам, я дома! – крикнул мальчик, разуваясь.
Ему на встречу вышла Роза, которой было уже два года, и она радостно побежала к брату:
– Би-и-и! – воскликнула малышка имя брата, а именно так она его называла.
Билли обнял Розу и успокоился окончательно. Затем в коридор вышла Шелли с телефоном в руке. На женщине не было лица.
– Б-Билли, – произнесла она, заикаясь – Посиди с сестрой, мне срочно нужно уехать.
Мальчик кивнул и лишь сильнее прижал к себе сестру. И Роза, и Билл чувствовали, что грядет что-то плохое, но были слишком малы, чтобы понять, что же случилось.
Оказалось, что их отец попал в аварию и погиб спустя пару часов в реанимации. После этого Розу пришлось отдать в детский сад, а Шелли заняла место полноправной главы семьи.
– И как она? – спросил Арчи с ехидной улыбкой на губах.
– Согласилась, – пробормотал Билли.
– Согласилась?! Маргарет, мать ее, Вуд согласилась погулять с тобой? Да это почти победа! – Арчи церемонно протянул руку Биллу и ещё церемоннее пожал ее.
Ребята дружили уже 8 лет, с того лета, когда погиб отец Билла. Арчи встречался со своей девчонкой уже год, поэтому смотрел на Билла чуть свысока, но у друга получилось закадрить самую красивую девочку в их школе, поэтому Арчи чувствовал некоторую зависть и даже гордость за товарища.
Билли же шел рядом и переживал, обдумывая все варианты развития событий:
– Может в кино ее позвать? Но тогда мы не сможем поболтать. Тогда лучше в кафе, но на хорошее у меня денег нет, а в забегаловку звать не хочется, это же Мег, – перебирал варианты Билл, глядя в никуда.
– Брат, забей, – Арчи махнул рукой и стряхнул со своего пиджака невидимую пыль.
– Да не могу я! – воскликнул Билли и на эмоциях пнул то, что сначала принял за камень.
Парень пнул улей, который сорвало недавним ураганом. Одинокая пчела вылетела из него и укусила Билла в руку.
– Черт, – ругнулся он и принялся выдавливать жало из раны.
– Любят тебя пчелы, – хихикнул Арчи.
– В смысле? – не понял Билл, достав наконец жало.
– Ну тебя же тогда давно пчела кусала. Когда я ее прихлопнул на тебе. Когда у тебя папа… Ну ты понял, – Арчи смутился и продолжил путь, надеясь, что друг его догонит.
Дальше они болтали об уроках, о девочках и Билл наконец решил покатать Маргарет на лодке по местной речке:
– Покажи ей какой ты сильный, малыш Билли, – усмехнулся Арчи перед тем, как они разошлись по домам.
Ближе к ночи Билл возвращался домой после того, как проводил Маргарет и решил позвонить Арчи. Трубку взяли не сразу и ответил заплаканный женский голос:
– Здравствуй, Билли. Это мама Арчибальда, – сказала она голосом человека, который пытается сделать вид, что всё в порядке.
– Здравствуйте, что-то случилось? – спросил Билл и тут же пожалел об этом. Из телефона раздался звук, похожий на вол раненого животного.
Бросив трубку, парень побежал к дому друга. Там он обнаружил полицейскую машину и скорую. Труп Арчи доставили в городской морг, а его маму пришлось закрыть в больнице с нервным срывом. Только на похоронах Билли узнал, что Арчибальд случайно задушил себя во время мастурбации и его мама нашла сына, когда у того зазвонил телефон. Когда позвонил Билли.
«Любят тебя пчелы».
«В смысле?»
– «Ну тебя же тогда давно пчела кусала. Когда я ее прихлопнул на тебе. Когда у тебя папа…»
Этот диалог вертелся у Билла в голове уже несколько дней и не давал ему покоя. А вдруг его близкие погибают, когда Билла кусают пчелы?
– Ты как? Держишься? – спросила Маргарет, которая стояла неподалеку всё это время.
– Сойдет, – кивнул Билли и почувствовал, как Мег берет его за руку. Они простояли так до самого конца похорон: молча и держась за руки.
– Мам, давай не поедем? – уговаривал Билл. Он приехал на лето после первого курса колледжа, и мама уговаривала его поехать в гости к дедушке.
– Да почему? – Шелли всплеснула руками – Ему одиноко без бабушки. Он даже занялся пчеловодством, там мед домашний есть.
При упоминании пчел Билла передёрнуло. В этот момент Роза потянула брата за рукав и многозначительно посмотрела на него. Билл кивнул сначала Розе, а потом Шелли:
– Хорошо, едем, – сдался парень. Через два дня будет годовщина смерти его отца и расстраивать маму ещё больше он просто не мог.
Когда они приехали к дедушке, Билл быстро обнял старика и зашёл в дом. Смутная тревога при виде пчел преследовала его уже давно. Обычно он справлялся с ней, но попасть в место, где в 20 метрах есть пасека было выше сил парня.
Дедушка провел экскурсию по всему дому, где он всё переделал, а к вечеру они сели на веранде с жареным мясом и домашним вином. Розу расспрашивали о школе, Билл рассказывал о колледже и Маргарет, которая поступила вместе с ним и теперь они очень много времени проводили вместе.
– Жениться собрался? – спросил дедушка, прищурив один глаз. Он походил на кота, который приметил воробья.
– Мы хотим пожениться попозже, – уклончиво ответил Билл, хотя он уже откладывал деньги на кольцо.
Нервно дёрнув плечом, Билл разлил вино и принялся вытирать стол:
– Вот зараза, – сказал дедушка и в этот момент Билл почувствовал, как что-то кольнуло его в руку. Опустив взгляд на кисть, он увидел трупик пчёлы. Билл задрожал и отступил на пару шагов.
– Дорогой, с тобой всё в порядке? – спросила Шелли.
Парень лишь кивнул и бросился в дом. Схватившись за телефон, Билл позвонил Маргарет, надеясь, что всё хорошо, что это и правда дурацкое совпадение.
– Привет, любимый, – послышался из голоса красивый высокий голос.
– П-привет, – заикнулся Билл – Всё хорошо?
– Да, я сижу с родителями в ресторане, и мы как раз говорили о тебе. Ты в порядке? – в голове Мег чувствовались недоумение и беспокойство.
– Да, всё хорошо, я люблю тебя, – рассеянно сказал Билл и нажал «отбой».
На улице послышался грохот. Билли похолодел и побежал на звук. Шелли лежала на земле и ее горло отекало прямо на глазах:
– Звоните в скорую… – сказал Билл, сжимая в руке телефон, а затем опомнился и сам набрал номер. Они приехали через 10 минут, но было поздно. Отек Квинке и последующая асфиксия.
В день похорон Билл сделал предложение Маргарет. Она сказала «да».
Билли сидел в дальнем углу комнаты и трясся, заметив, что пчела бьётся об стекло:
– Смерть, ты несёшь смерть, – бормотал он, обнимая свои ноги.
Окна в доме были плотно закрыты, но он всё равно чувствовал, что эта гадина доберется до него, укусит и отнимет у него Маргарет. Кроме Мег у никого не осталось, потому что родители умерли, Роза переехала в Германию, а ближе Арчи у него друзей больше не было.
Тоска по всем людям, которые покинули Билла, захлестнула молодого человека, и слеза скатилась по его щеке:
– Слишком много смерти. Слишком много боли. Я не могу так больше. Не могу.
Над ухом послышалось жужжание, и через секунду пчела укусила Билла в щеку. Билли заплакал, как много лет назад плакал, когда Арчи прихлопнул пчелу на его ноге. Плакал громко, как ребёнок, ребёнок, которому больно и обидно. Он не знает, столько так пролежал, но решение пришло внезапно.
Билл достал пистолет, который остался от отца, зарядил его и приставил к виску. Хотелось что-то сделать, оставить записку или записать какое-то прощальное видео, но слов не было.
«Проклятые пчелы,» – вот и всё, что он подумал.
Зазвонил телефон, и Билл замешкался. Если он возьмёт трубку, то ничего не изменится. Номер был неизвестным:
– Алло?
– Здравствуйте, это муж Маргарет Вуд?
Билл не смог вынести этого и нажал на отбой. Непроизвольно его правая рука тоже дернулась, и он выстрелил.
На экране мобильного высветилось сообщение:
«Любимый, я беременна».
Небытова Юлия (Феникс)
Родилась в 1987 году в городе Ленинск (ныне Байконур), там же располагается российский космодром.
В 2005 уехала поступив в университет, приезжала только на каникулы. В 2009 с семьей переехала в Московскую область город Солнечногорск. И до 2017 года жила там. В 2017 году уехала в Санкт-Петербург. В 2020 пришлось вернуться так как пандемия испортила все планы. Пока проживаю в Солнечногорске.
Первую историю написала в возрасте пяти лет. Далее была начальная школа кружок юной журналистики и первые попытки совладать с рифмой. Потом был длительный перерыв где-то до 2003 года ничего не писала. А может и писала, но не сохраняла эти записи.
Поступив в университет уже меньше уделяла этому врмя откладывая на потом. Где-то до 2012 почти ничего не писала. Только записывала идеи. В 2012 попала в мир текстовых ролевых и лет восемь была ими очень увлечена.
В 2020 попала в потрясающий писательский проект под названием Шторм и остаюсь там по сей день.
Необычное такси
– Эй, будь другом? Подбросишь до Кайманной? Любые деньги… – запыхавшийся парень стучит в окно. Увлекшись раздумьями, не сразу его замечаю и роняю сигарету.
Вот незадача – это последняя сигарета и дождь её испортил. Парень с сожалением посмотрел и кинул её в мусорный бак. А ещё пять часов работать. Ну хоть этот паренек сейчас есть.
– Садись, давай.– открываю дверь.
Парень запрыгивает сиденье рядом.
– Водитель номер пятнадцать, вызов на Сиреневую. Оплата по безналу. Особый клиент.
Прослушав сообщение, соглашаюсь. Тем более возить этих клиентов ни в пример лучше, чем обычных людей.
– Кайманная рядом, так что доброшу. Смотрю на счётчик. – три сотни с тебя будет.
– Спасибо. Спасибо. Особенный клиент? Шишка какая-то? Они на таком разве ездят? – с интересом спрашивает парень.
Смеюсь с его слов.
– Нет, не шишка, а как ты – не обычный человек. Мы и с такими работаем. Жить-то, надо.
Парень от неожиданности замолчал. Ну и хорошо.
Вы уже догадались? Все верно, я таксист. Вот только такси наше не совсем обычное. Мы не только с людьми работаем. Вы их мифом всех считаете, а они существуют. Хорошо маскируются и приспособились к нашему миру.
Вот этот парнишка, что я везу на Кайманную, скорее всего оборотень.
Как догадался? Легко. Там живут только они.
Пока едем на Сиреневую за клиентом,
расскажу один из таких случаев.
И почему считаю вашу братию лучшими клиентами.
Как вампира возил, вот. В нашем мире их не слишком чистоплотными считают. Почему, ума не приложу. Это те ещё чистоплюи и перфекционисты.
Что удивляешься? Нет, сожрать и кровь выпить не пытался. Ну контракт предлагал. Да только я отказался.
Я и так по контракту работаю. Платят хорошо здесь, да.
Ненадолго замолк, поворот здесь сложный, лучше не отвлекаться, да и дождь. Пассажир тоже на дорогу стал смотреть, не отвлекает. Уф, проехали.
– А дальше? Что там с вампиром?
Даже не скрывает любопытства. Усмехаюсь. Ещё прилично ехать. Сообщают, что пассажир ждёт к половине восьмого, времени хватит. Даже сигарет куплю.
– Вампир, значится, заказал машину у нас отвезти, помнится, в центр медицинский и обратно.
А я ещё зелёный, мало с ними сталкивался, опасался немного. Но поехал. Забираю клиента, а самому страшно.
Едем, значит, молчим. Думаю в зеркало, гляну, все равно не отражается. Как же я был удивлён, что увидел в зеркале отражение вампира. Чуть в зад впереди идущей не вписался. А он только бровь поднял. – вы отражаетесь?
– Вас это удивляет? Многое что у вас пишут – не правда.
Мне стало стыдно за своё невежество и глупый вопрос.
– Вам не стоит стыдиться. Все знать нельзя. И если вас утешит, Андрей, даже я многого не знаю, а прожил две тысячи лет. – протянул вампир.
– Но лучше сейчас за дорогой смотрите, мне-то ничего не будет. А вас жалко.
Я кивнул и вернул взгляд на дорогу. До центра не отвлекался, а мой клиент что-то читал.
Водитель замолк, посмотрел на навигатор.
– Почти на месте.
– А что дальше? – собеседник склонил голову.
– А дальше ничего необычного. Он за донорской кровью ездил. Потом домой его вёз, только другой дорогой.
Много он мне рассказал и мифов много развенчал, спасибо за науку ему. И сейчас как раз к нему и еду.
Машина повернула налево и остановилась у первого дома.
– Вот и Кайманная.
– Спасибо. Спасибо. И за то, что довезли, и за рассказ. – парень сунул три сотки и, подхватив рюкзак, вышел из машины.
А такси поехало дальше
Один день из…
Паола выдохнула и устало опустилась на кушетку и прислонилась к стене. Девушка прикрыла глаза. Все. У них получилось.
Сейчас уже никаких эмоций не было. Даже радости от того, что все прошло успешно. Шестнадцать часов. Целых шестнадцать часов шла операция, они справились. Но сколько сил и нервов.
Парня повезли в послеоперационную палату. Паола встала с кушетки. Молодая девушка-хирург проследовала за каталкой с пациентом в после операционную палату.
Проверив систему жизнеобеспечения и дав наставления Анн по поводу пациента, она отправилась в комнату отдыха. Надо поспать чуть-чуть. Но сначала в душ. Вода всегда поможет и успокоит.
По пути встретив пару коллег из соседнего отделения и перебросившись парой ничего не значащих фраз девушка перевела чувства в норму. Ну если можно так сказать.
К этому никогда не привыкнуть. Особенно если перед тобой близкий человек. О том что она испытала, когда увидела кого, привезла реанимация она не скажет никогда. Железные правила вдалбливаемые наставником помогли собраться и взять себя в руки. Она в первую очередь медик. Эмоции потом после. Сколько хочешь. Мало кто так может.
Душ помогает, а ещё шум воды скрывает истерику и слёзы. Ей тоже бывает страшно. Страшно до рези в желудке. Но она выбрала это по собственной воле и желанию.
С самого детства Паола восхищалась медиками. Мечтая стать одной из них. Да тяжело, страшно, временами хочется выть от безысходности, но по-другому быть не могло.
Это её путь.
Сейчас есть несколько часов на отдых. И ещё есть кофе и прикормленный кот, который, как только она придёт в комнату, и заберется на колени.
Кот разрешен, между прочим, на законных основаниях и имеет должность. Помогает пациентам проходить адаптацию до и после операции. Особенно ему рады дети.
– Паола ты в порядке? – в дверь душа поступали. – Да, все норм. – отозвалась девушка.
Точно надо поспать. Посмотрев в зеркало она улыбнулась. Она все делает правильно. Поправив ворот блузки она вышла из душа.
Кивнув обеспокоенному Диего, мол, все хорошо. Парень выдохнул и ушёл. Паола же отправилась в комнату отдыха.
Наталия Пуре
Да, фамилия настоящая. Да, моя. Да, с рождения.
Анкетные данные зашифрованы. Из биографии известно, что за двадцать лет трудовой деятельности умудрилась сменить шесть профессий. Каждый раз кардинально. Бывший пресс-секретарь, немного журналист, чуть-чуть археолог, ныне сотрудник солидной государственной структуры и по совместительству мама двоих детей.
Один из основателей, вдохновителей и руководителей литературно-театрального проекта, актриса Первого нижегородского плейбек-театра. Знаю множество историй, которыми готова поделиться.
Без срока давности…
– Здесь грустно и одиноко. Поговори со мной, путник.
Именно так начинается наш еженедельный ритуал. Каждые выходные я прихожу сюда, в эту больничную палату частного хосписа. И каждый раз я одновременно боюсь и надеюсь, что это в последний раз. И каждый раз она встречает меня этой фразой. Она всегда любила фантастику. А этот роман какого-то русского автора привлекал ее особенно. Два в одном: удивительные миры и удивительные истории.
Я смотрю на нее. Цветастый шарф, повязанный на манер чалмы, подчеркивает тени, залегшие вокруг глаз. Кисти рук настолько тонкие, что кажутся прозрачными. Она улыбается, но взгляд ее сегодня какой-то безжизненный. Я выкладываю на тумбочку красные яблоки, которые она так любила раньше, сажусь рядом.
– Какую историю ты хочешь услышать сегодня?
Взгляд ее становится сосредоточенным, она погружается в один из своих миров.
– Ту, которую ты для меня приготовил, – шепчет она, наконец.
И я начинаю свой рассказ:
– Однажды много-много лет назад началась эта история. Нет, не случилась, а именно началась. Когда именно – никто точно не знает. Может, году в 1925, когда на свет появился один из ее участников. А может быть, позже, в 1939 – тот год стал поворотным для миллионов людей. А может быть, она началась где-то в середине семидесятых, когда одна огромная страна дружно шагала в светлое будущее. Или она началась лет пять назад с одного несчастного случая? А может быть, эта давняя-давняя история началась только что, с первого предложения?..
Небольшой кирпичный домик на самом краю дачного массива. Аккуратный заборчик вокруг, кусты сирени, почти скрывающие дом и двор от посторонних глаз. Тишина и спокойствие, только птицы перекликаются друг с другом. Спокойствие и умиротворение – пожалуй, именно этими двумя словами мог бы описать это летнее утро Максим, весьма именитый журналист одной из центральных столичных газет. Впрочем, на душе у него было далеко не так мирно и спокойно, скорее наоборот.
Молодой человек чуть замер в нерешительности перед заборчиком, бросил взгляд в сторону только что подъехавшей «Волги», вздохнул, толкнул резную калитку и направился к дому. И тут же на него с лаем бросился огромный дог.
– Тигр, фу! – послышался оклик хозяина.
Услышав кличку, Максим вздрогнул, по лицу его на мгновенье скользнула гримаса боли, смешанной с брезгливостью.
– А, Максимушка, ты, – поспешил ему навстречу хозяин. – Сколько лет, сколько зим! Давненько не заглядывал на огонек, совсем забыл старика. Проходи, дорогой, – мужчина приветливо улыбнулся, приглашая гостя в дом.
Александр Юрьевич Мироненко, редактор одной из известных столичных газет, известный переводчик, писатель, поэт. Учитель и наставник Максима Шумейко, когда-то взявший под свое покровительство начинающего журналиста. Спортивный, подтянутый, выглядевший очень молодо для своих пятидесяти лет, с приветливым лицом и широкой обаятельной улыбкой, редактор умел располагать к себе людей с первого взгляда.
– В дом пройдем или на веранде расположимся? – продолжал между тем хозяин. – Тут воздух свежий, конечно, но в доме прохладнее.
– Давайте в дом, подальше от любопытных глаз, – улыбнулся Максим.
– Так я и подумал, что не просто так ты ко мне пришел, – шутливо погрозил Мироненко пальцем молодому человеку. – Что за дело, выкладывай! Там? – он кивнул на толстую папку, которую Максим держал в руках.
– Там, – согласился Максим. – Но давайте все же в доме.
Мужчины прошли внутрь. В комнате и правда было прохладно. Плотные занавески на окнах создавали легкий полумрак, не пуская солнце даже через распахнутые настежь окна. Мироненко жестом пригласил Максима присесть в одно из низких кресел у маленького столика, а сам прошел на кухню и загремел посудой.
Через десять минут он уже вернулся в комнату, неся в руках небольшой поднос, на котором стояла бутылка «Еревана», две рюмки, несколько свежих огурцов и порезанная «Московская» колбаса.
– Извини, дорогой, не ждал. Чем богаты, как говорится, – хозяин пристроил поднос на столик, а сам расположился в свободном кресле. – Так какую историю ты хотел мне рассказать сегодня?
– Историю? – задумчиво переспросил Максим, глядя, как учитель разливает по рюмкам янтарный коньяк. – Даже не знаю, с какой начать.
– А у тебя их много? Давай с любой, а то заскучал я в дачной тишине. Грустно и одиноко тут порой, развей же мою тоску, сделай милость.
Максим ненадолго задумался.
– Знаете, – начал он, – а это интересная идея для романа. Два человека ведут неспешную беседу. Один задает вопросы, второй рассказывает истории… И каждая история – плата за возможность попасть в другой мир, может быть, более справедливый.
– И о чем же будет твоя первая история? – Мироненко поднял рюмку и вопросительно взглянул на ученика.
– О детстве, – Максим решительно махнул пятьдесят грамм, поморщился и взял с тарелки кусок дефицитной «Московской».
Своих родителей я не помню, лет до четырнадцати меня растила тетка. Она не очень любила рассказывать о моем детстве. Оно и понятно, родился я в сороковом году, не самое безмятежное время. Знаю, что отец пропал без вести где-то под Одессой в сорок четвертом. Власти, да и все остальные были уверены, что он дезертировал. Позорно сбежал с линии фронта. Вот только зачем? Странно это было, воевать три года, выжить под Сталинградом, чтобы сбежать из наступления под Одессой. Я никогда не верил в эту историю. Не мог поверить. Но… Но в нее верили те люди, с которыми я учился, работал… Надо ли говорить, что мой трудовой путь с такой биографией был не самым радужным?
А мать… Про мать тетка всегда молчала. Сначала я задавал вопросы, но со временем престал. Смысл спрашивать, если ответа не получишь?
В пятьдесят четвертом тетка умерла, и спрашивать стало некого. Я знал, что родился в Калиновке, под Сталино, и после ее смерти решил рвануть туда. Может быть, там остался еще кто-то, кто бы помнил мою семью.
Отца помнили хорошо – первый парень на селе, да еще и гармонист. О том, что он пропал где-то под Одессой, тоже знали, но, как и я, верить в то, что он дезертир, не хотели. А вот при расспросах о матери отводили глаза в сторону. Пока, наконец, баба Тася, соседка тети Дуни, не рассказала мне все.
Мать погибла в самом начале войны. Еще в сорок первом, когда Сталино оказалось под немцами. Кто-то выдал ее как жену красноармейца тайной полевой полиции вермахта. Последнее, что она успела сделать перед тем, как ее забрали, отдать ребенка своей тетке. Меня. Мне был год.
Видел ли ее кто-то живой после этого, я не знаю. Но слышали все. Ее крики всю ночь раздавались из дома, где обосновался Кернер, комиссар ГФП, со своей шайкой. А утром один из них натравил на мою мать пса – огромного дога по кличке Тигрис. Говорят, когда ее бросили в заброшенную угольную шахту, она была еще жива.
Я видел эту шахту. Но лучше бы я там не был. Я потратил несколько месяцев на то, чтобы узнать все, что только можно было узнать. Я объехал больше сорока сел и деревень, но я выяснил имя того нелюдя, который допрашивал мою мать, натравил на нее пса и сбросил ее в эту угольную шахту. Его имя Алекс Лютый.
Максим замолчал. Даже произнести это имя далось ему с трудом. Журналист сидел, уставившись в одну точку, казалось, он и сейчас был там, в Калиновке, рядом с этой шахтой.
Александр Юрьевич внимательно смотрел на гостя. Наконец он встал, молча прошел на кухню, хлопнул дверцей холодильника, еще немного погремел посудой и вернулся с бутылкой «Столичной», которая уже начала покрываться мелкими капельками воды, и селедкой, присыпанной зеленым луком.