По своей натуре личность творческая, он постоянно искал, в чем можно самовыразиться: рисовал на снежных машинах знаки, пытался сочинять стихи, и весь день только и думал, как бы разрисовать её картины.
Иногда он дарил ей подарки. Не что-то серьёзное, так, разные безделушки. Заворачивал их в упаковку, а на упаковке писал стихи, потом завязывал шнурочек и оставлял ей где-то в доме.
Что до его контрастности, то можно было бы сделать вывод, что сразу несколько людей занимают кресло в его голове. Заметил это даже его работодатель, хоть и обязан он был пересекаться с ним лишь однажды в день – получить заказ и забрать скромный заработок.
Среди пользователей его мозга были:
Монарх – это был уверенный в себе и благородный по происхождению король.
Охотник – сильный, агрессивный и опасный элемент.
И их противоположности соответственно – раб и заключённый. Они были схожи в заниженной самооценке и отсутствии мотивации делать что-либо, в том числе жить.
Среди них также были неустановленные личности. Описать их можно лишь перечислив модели поведения им соответственные.
И если бы, как она, он не рассказывал врачу обо всех странностях, что с ним творились, может, и не было бы необходимости глушить его психику колёсами.
Иногда у него кончалось вдохновение, и он останавливался. Столбом стоял так, раздумывая, зачем он здесь и споря с небом, что не давал своего согласия на существование, ведь этот выбор сделал не он. Отсутствие выбора ужасно раздражало.
Ему снилась пустыня. Тут было Озеро, манящее своей прохладой и блеском воды.
Ей снился Омут. Там плавали русалки и сирены. Они звали своими песнями неосторожных путников.
4.
Приходя домой, он вёл себя настолько непредсказуемо, что она даже слегка побаивалась перемен его настроения. Каким он будет? Властным и гордым или смиренным и грустным? Всё же изучать его состояния для неё было особым удовольствием, ведь она видела эти контрасты и могла запечатлеть их на бумаге.
Он же всегда был рад её видеть, но все же каждый раз задевал её то локтем, то неаккуратным словом. Да, он мог легко её обидеть, но они нуждались друг в друге. Она нуждалась во внимании и нежности, а также в твердости его плеча рядом. Он же нуждался скорее в музе, прекрасной нимфе, что вдохновит его двигаться дальше.
Их можно было назвать эгоистами, но ради того, чтобы быть вместе они отдавали почти всё. Да, они разделили свои жизни, чтобы создать нечто прекрасное и новое.
Опять же был чай – это была их традиция – и разговор о вечном: о человечестве и человечности, о космосе и порядке, о гармонии природы и неуклюжем хаосе жизни. Изредка речь заходила о Боге, но эту тему они предпочитали не трогать. Он свято верил, что для творения нужен творец, а она же считала, что несправедливость жизни полностью опровергает существование какого-либо божества, и если оно всё же существует, то оно безразлично и даже жестоко. И они ругались, каждый раз затрагивая этот вопрос.
Такими были их будни, таким был их быт. Но было ещё одно то, что отличало их от всего серого мира – их творчество.
Ему снился Лабиринт. Он был полон зеркал. И в каждом зеркале было новое лицо.
Ей снился Минотавр. Огромный хранитель забытых богов.
5.
В мастерской (так называли они комнатушку, где рисовали) часто можно было услышать что-то вроде:
– Скажи, как ты думаешь – она прикладывала руку с карандашом к щеке и отходила чуть от мольберта – этот символ удачно подходит для описания человеческой гордости?
Он смотрел на нарисованного человека, прикованного цепью к скале.
– Гордости? Потому что это мешает двигаться да, но может ассоциироваться и с каким-либо другим фактором.
– Какой цвет, по-твоему, символизирует Вечность?
– Я думаю, это темно синий, с вкраплениями чёрного.
– Как думаешь, это иллюстрирует боль от отношений или нужен новый символ?
Он смотрел на изображение лезвия, по которому плыли два крошечных лебедя.
– Ну, я бы добавил ещё змея, обвивающего одного из них.
– Почему же?
– Потому, что где отношения, там и искушения – прокомментировал он и добавил – да и часто в отношениях встречается обман и кто-то в паре ведёт себя нечестно, а второй это терпит или же не хочет замечать.
На следующей картине они обсуждали кролика под колпаком, летящего на морковке-ракете
– Как думаешь, что я имела в виду? – поинтересовалась она.
– Может быть, путешествие и познание мира?
– Нет. Скорее быстротечность наивности, ведь очень скоро этот корабль разобьётся.
– Не думал об этом.
– В какой цвет разукрасить наивность?
– Ты спрашиваешь так, будто есть только один ответ.
– Он один для меня и один для тебя. Нарисуй же его.
– Я думаю, морковь должна быть розовой, а кролик белым.
– Да? Разве? морковь же оранжевая.
– Только не в этот раз. Это же символ.
Так день за днём они проживали свои будни. С утра чай, днём его работа и её творчество, вечером опять чай и обсуждение искусства символов.
Ему снился Лес. Тут он встретил ведьму, и она научила его знакам, что влияли на сознание понявших их.
Ей снился Путник. Он искал свое счастье и путешествовал открывая двери как порталы.
6.
Выходные скорее были похожи на приключение. Обязательной была уборка под музыку. Чью музыку слушать, его или её, решали по жребию. Они скидывались на «цу-е-фа», чей плейлист включать. От того, чтобы чередовать по очереди, они почти сразу отказались – это бы сделало весь процесс выбора музыки рутинным и механическим. Творческие люди часто не выносят чего-либо рутинного и механического.
Она любила классические инструменты. Пианино её успокаивало, а от звука скрипки она могла разрыдаться. Он же предпочитал биты и минусы известных и не очень рэперов. И, как стало очень скоро ясно, музыкальные вкусы их не совпадали.
Закончив с уборкой, они шли в магазин за продуктами, попутно спрашивая прохожих что-нибудь типа: «как вы думаете, как пахнет предательство?» или «вы не задумывались какого цвета буква И?». Так они пытались найти себе подобных, но как правило люди говорили, что очень заняты, или спешат, или попросту им неинтересно. Хотя были и вполне себе содержательные разговоры, в основном с пожилыми людьми. Хотя сложно сказать, было ли им интересно какова на вкус наивность, или просто им не с кем больше разговаривать.
