Вот это для Ани уже стало сюрпризом.
– То есть, я зря сюда пришла? – спросила женщина.
– Конечно, зря! – ответила бабка. – Счастья это тебе не принесёт, точно говорю и без предсказаний. Ты сама всё увидишь и сама себе на свой вопрос ответишь.
Ане заинтересовалась, но не торопилась с продолжением темы разговора, благо бабка пока сама успешно вела беседу.
– Степан, сволочь такая! – громко закричала старуха. – Опять у двери подслушиваешь? Уходи!
За дверью кто-то недовольно сказал:
– Я не сволочь…
– Ты ещё не передумала? – старуха резко обратилась к женщине.
– Нет, – нетвёрдо сказала Аня.
– Тогда я введу тебя в состояние, в котором ты ярче будешь понимать время прожитое, и ты отправишься в тот день, который тебя интересует, – сказала колдунья строгим, учительским голосом. – На прошлое повлиять ты не сможешь, но что-то узнаешь. Только помни, что если увидишь того, кого там быть не должно – не зови его с собой сюда! Запомни это! Строго настрого! Поняла? Не зови сюда никого, не выпускай. Никого. Точно усекла?
Аня неуверенно кивнула, тогда старая женщина переспросила:
– Что ты поняла? Самое важное. Быстрее только давай думай, скоро уважаемые клиенты придут…
– Поняла, что буду понимать…
– Не это!
За окном завыл ветер. Видно безветренное утро быстро решило сменить настроение. Аня, недолго думая, высказала новое предположение:
– Не смогу повлиять…
– Опять мимо! Самое главное, что? – старуха будто была готова прогнать незваную гостью.
– Не звать никого…
– Вот это и главное! – со злой усмешкой сказала бабка.
И начала колдовать.
Точнее, делать вид, что колдует. Она махала руками, что-то шептала, один раз даже плюнула через левое плечо. Движения её были чёткими, и, казалось, не имели никакого смысла. Она зажигала и гасила церковные свечки, резала какие-то чёрные волосы на зеркале, тоже жгла их, бросала под стол немолотый горошек или мышиный помёт, и приговаривала слова:
– Ходит-бродит покойничек, мучается, волосья раскидывает по загробному миру, желая дотронуться до живучести, а сделать ничего не может. Даже сама смертушка-смерть ему не поможет. Пусть сон-потусторонье ему жилище. Только в окно он взглянет, как в прошлое путь откроется. Холодной водой оно умоется, привидится, да отстанет. Останется покойничек покойничком, тенью тянучей, в углах дотла сгоревших домов могучей, наваждением сна деньского, а живые пусть по эту сторону мучаются…
Аня перестала следить за логикой слов. Ей стало скучно. Она взглянула в единственное окно, что было в почти пустой комнате. За окном было серо и пасмурно, начал накрапывать дождь, но ветер стих: ветви яблонь стали неподвижными, отражаясь в окне чёрной паутиной…
А старуха вновь сожгла какие-то волосы, противно запахло, и Аня, резко, без намёка на сонливость или усталость, быстро провалилась в сон, даже не успев хлопнуться головой об стол, на противоположном краю которого сидела колдунья.
Сон был лёгким, поначалу спокойным, очень вязким. Женщина перестала чувствовать своё тело, и когда она очнулась, то эта лёгкость не пропала. Но небольшая комната старухи куда-то исчезла, зато Аня оказалась в своей квартире. Был день. За окном крупными хлопьями падал снег, который тут же таял, превращаясь в слякоть. Ане не было страшно, она понимала, что сейчас ей всё это снится. Хоть сон и был максимально детальным, сложно было сконцентрировать своё внимание на какой-нибудь мелочи. Сознание постоянно прыгало, переключая внимание на разные нюансы дня из прошлого…
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
