На правом траверзе синий ветер. Сказки катакомб – 2

1. Бомжи, хулиганы и непечатки

Камешек оказался с характером. Он не забился в пустоту где-нибудь рядом со ступнёй, а настырно лез прямо под пятку. Вихрастый русоволосый мальчишка лет одиннадцати, наряженный в ярко-салатные шорты-«бермуды», чёрную майку и коричневые сандалеты, запрыгал по остановке, сильно взбрыкивая правой ногой. При этом левой рукой он балансировал, а правой заботливо придерживал большой чёрный фотоаппарат на широком ремне, болтавшийся на загорелой шее. Надежды просто вытряхнуть диверсанта не оправдались. Март, а именно так звали юного фотографа друзья, знакомые, родители и учителя, разочарованно вздохнул и задумчиво посмотрел по сторонам.

Именно в это мгновение из-за полупрозрачной коробки автобусной остановки появилась девочка. Черноволосая ровесница Марта, одетая в брюки и футболку цвета «хаки», с интересом понаблюдала за новой попыткой избавиться от камня в сандалии, а затем сложила на груди тонкие руки и сказала:

– Привет, Март! А ты чего это?

– Не видишь, попрыгать захотелось, – пробурчал мальчик.

– У-у-у, – протянула девочка, – ты опять ворчалку поймал.

– Да, Галина Степановна, – нарочито пробасил Март, – и сегодня у нас будет заворчательный день.

– Да ты сними сандалет, – посоветовала Галька.

– Вот ещё! – фыркнул Март, победно ткнув пальцем в сторону покатившегося по асфальту камешка.

– Так мы идём? – спросила военизированная подруга юного фотографа, на что Мартин Пузов, будущий пятиклассник и настоящий фотохудожник, с сомнением протянул:

– Есть такое мнение, что сегодня погода не для съёмок.

– Ты же обещал! – возмутилась девочка. Она пристально посмотрела в синее утреннее небо. Июнь вообще в этом году выдался тёплый и солнечный, что радовало. Галька сверкнула карими глазами из-под чёлки и сказала:

– Врун несчастный!

– Неправда, – Март улыбнулся, – я выдумщик, причём счастливый. Ведь ты со мной.

– И подхалим, – отрезала Галя. – Ладно, пошли уже.

Они зашагали вдоль улицы городской окраины, упирающейся в гряду сопок. Там асфальтированная дорога, с загибом возвращающаяся в микрорайон, выпускала из себя пыльную грунтовку, ныряющую под свод высоких деревьев. Через седловину просёлочный путь убегал в сторону моря, к берегу бухты Тунгус. Но на берег ребятам сегодня не было интереса идти. Цель недолгого путешествия ждала их на полпути к пляжам и базам отдыха.

Летнее утро набирало силу, наливаясь зноем, пением птиц, запахами пыли, полыни и солнца. Как Март вчера, в понедельник, и сказал, погода обещала хорошее освещение даже под пологом леса. Следующие полчаса ребята шли по пыльной дороге, то выскакивая из тени на солнце, то ныряя в прохладу под древесными кронами, нависшими над просёлком. Всякие жужжащее-порхающие обитатели подлеска и полян то и дело мелькали перед Мартом и Галькой, но они лишь вскользь отмечали однообразие начала лета. Разговор пошёл нешуточный, волнующий обоих. Галина сорвала полынную ветку, чтобы отмахиваться от всяких мух, и вслух настраивалась на предстоящую съёмку:

– А ты уверен, что я хорошо получусь?

– Ты уже хорошо получилась, – ответил Март, с прищуром глядя на девочку. – Просто замечательно получилась.

– Хам, – грустно сказала Галя.

– А у тебя как с родителями? Больше не хотят тебя в лагерь отправить? – с опаской спросил Март. Совсем недавно девочка посвятила его в планы взрослых членов семьи Рассадиных. Узнав, что Галька может загреметь на две смены в летний лагерь, Март даже загрустил – приятелей у него было не так уж и много, тем более девчонок. И вообще – Галька единственная и неповторимая. Сплошной «вынос мозга», как сейчас принято говорить. Когда он в мае совершил кульбит с велосипедом через ливнесток, такой бетонный желоб вдоль дороги, и серьёзно расшиб колено, именно Галя подняла большой тарарам, обзвонив и его родителей, и своих. Хромал Март тогда целых две недели. Самое обидное – переднее колесо велика завернулось штопором и ремонту не поддалось. Отец юного каскадёра деликатно подержался за ухо сына и поставил его в известность, что новый двухколёсный друг у Марта появится не раньше осени. Раньше не позволит стройный семейный бюджет. Мама Мартина, Дарья Николаевна, вообще чуть было не наложила мораторий на велосипед, но тут уж упёрся Март, поддержанный отцом. Где это видано – оставить ребёнка без колёс с искрящимися спицами, ветром в лицо и полётами в придорожные заросли? Воробьи засмеют…

А неделю назад Дарья Николаевна сердито вручила отпрыску дорогой фотоаппарат, проехавшись на предмет переквалификации с «пирата колёсного» на «папарацци доморощенного». При этом прозвучало много предупреждений и «охов»: не дай бог отберут! И Март, что называется, поплыл. Он щёлкал всё. Носки, разбросанные по комнате. Мясной фарш в морозилке. Дождевые капли на оконных стёклах. Стаю ошалевших от собственной наглости воробьёв, усыпавших кусты гвалтом горохом. Соседского «блоходава» Петровича рыже-жёлтой масти, размером с гномий чемодан. На третий день фотохудожеств они с Галькой решили, что добро не должно пропадать. Март просто обязан запечатлеть для всех модных журналов мира будущую звезду подиумов. И пусть только попробовал бы отвертеться. А в воскресенье родители Галины твёрдо сообщили дочери, что ждёт её отличный отдых у моря в детском оздоровительном лагере «Шепалово», названного так по имени бухты, в которой оное заведение и расположилось ещё в годы юности мамы с папой. И вот настал день фотосессии. Но ребят больше занимал животрепещущий вопрос: может, передумают? Не хотелось им провести даже часть лета вдали друг от друга и от общих приключений.

Галя сердито пнула камешек и ответила Марту:

– Не передумали.

– Это ничего, – уверенно сказал Мартин, – время ещё есть. До августа ещё ого-го сколько дней.

– Точно! – облегчённо вздохнула Галина. Тем временем дорога довела их до старого здания красного кирпича, окна в котором весело поблёскивали утренним солнцем. Март остановился и завистливо вздохнул, на что Галька проворчала:

– Опять вздыхаешь! Зашёл бы уже да и всё.

– Боюсь, – признался Март.

– Вот, а ещё на лошади хочешь учиться кататься! – рассердилась Галька и тряхнула чёрными прядями слегка растрёпанной причёски.

– Так вот лошадей и боюсь, – Март опустил голову, заалев ушами.

Галя вообще-то не была вредной девчонкой. Она всегда понимала страхи и сомнения давнего приятеля, ещё с детсадовских времён. Вот и сейчас девочка не стала насмешничать, а просто сказала:

– Хочешь, вместе зайдём?

– Нет, нет, что ты! – вскинулся Март. – Я сам! Когда-нибудь обязательно зайду.

Их обоих удручала такая двойственность Мартина. Как сказал однажды его отец, известный журналист, проблема взаимоотношений юного Пузова с лошадьми являет собой чистый незамутнённый пример житейской диалектики. Что такое диалектика, ребята узнали в тот же день. И под собственные вздохи отправились гулять. Проще говоря, Март любил лошадей до спёртого дыхания, но до сих пор ни к одной так и не подошёл, хотя старшие ребята из конно-спортивного клуба «Иппожанр» постоянно прогуливали своих красавцев и красавиц по городским улицам. Увы, Мартин боялся даже протянуть руку к атласному боку лошади, что уж там говорить о возможности на них кататься. А в этом красном доме посреди леса вот уже три года располагался этот самый клуб. И каждый раз, проходя мимо, Март вот так же останавливался и вздыхал. Галина тихо спросила:

– Пойдём?

– Конечно! – мальчик улыбнулся, и они зашагали дальше. До цели их пути оставалось всего ничего. Даже меньше. Метров через сто они свернули с дороги в лес по утоптанной туристами и гуляющими тропе, а ещё через метров пятьдесят дошли до первого от дороги орудийного дворика. Никакой пушки здесь, конечно, не было. Металлисты много лет назад за месяц срезали весь металл. Но оставался бетонный бруствер, защищающий орудие со стороны моря, и бетонная же площадка с вмурованной поворотной шестернёй, посреди которой зиял провал. Когда-то в нём находился механизм, подающий снаряды. Тропа тянулась дальше, вниз по пологой лощине к далёкому морскому берегу. И везде вокруг валялся мусор. Галя расстроено сказала:

– Ну, что за безобразие… Прямо не люди, а бабуины какие-то.

– Туристы, – махнул рукой Март, снял с объектива фотоаппарата затворную крышку и припал глазом к видоискателю.

– Ну ты сам посмотри, здесь столько всякой дряни, – настроение Гали недовольно поползло куда-то прочь, судя по обиженному лицу. Март понял, что ситуацию надо спасать. Он навёл объектив на девочку и сказал:

– Снимаю!

– Ай! – взвизгнула Галя и отвернулась. Но было поздно: аппарат щёлкнул, выдвинутая вспышка бликнула, а на жидкокристаллическом мониторчике появилась девочка. Она смотрела куда-то в бок и дулась. Март довольно показал Гальке снимок. Она тут же попыталась ткнуть пальцем в сенсорный экранчик, чтобы стереть изображение, но Март ловко увернулся, отбежал на пару метров и наставительно сообщил:

– Искусство требует жертв!

– Ну, я тебя сейчас в жертву-то и принесу! – грозно нахмурилась девочка, но побегать возле орудийного дворика им не дали. Противный глухой голос со злым раздражением пропыхтел где-то рядом:

– Чего вы тут слоняетесь?

Из-за бетонной стены показался колоритный мужичок с синюшным помятым лицом болезненно-коричневого цвета. Одет он был в старую куртку на голое тело, чудовищно грязные спортивные штаны и рваные кеды. Водянистые мутные глаза, когда-то карие, моргнули. Взгляд бомжа липко прошёлся по ребятам, а затем мужичок продолжил, шаря взглядом уже вокруг:

– И чего это вы тут одни делаете?

– А мы не одни! – звонко ответил Март, внутренне натягиваясь словно струна. Он уже догадался, что сейчас придётся удирать. Такие противные взрослые очень опасны, особенно в глухих местах. Мальчик спокойно вернул на объектив крышку, прижал фотоаппарата локтем к телу и добавил:

– Наши родители тут рядом.

– Позвать? – невинно включилась в разговор Галька, тоже заметно напружинившаяся.

– Остынь, Савва, – следом за первым дядькой к ребятам из укрытия выбрался второй, не менее колоритный. Но вот лицо у этого второго оказалось намного живее. Да и ростом он оказался на голову выше первого. Седые пряди давно не мытых волос сальными плетями обрамляли вытянутое лицо, а чёрные глаза смотрели на мир, словно дырки. Март уже собрался дёрнуть Гальку, чтобы побыстрее драпать, когда этот второй ткнул Савву в плечо высохшим кулаком, привлекая к себе внимание. Тот недовольно что-то пробурчал под нос, и бомжи пошли прямо по лесу в сторону базы отдыха, за следующую седловину, в другую бухту. Отойдя на несколько метров, бродяги застыли, посовещались о чём-то и друг лысого Саввы, облачённый в древний пиджак, грязную рубаху неопределённого цвета, ветхие штаны и на удивление новые туфли, обернулся и почти крикнул ребятам:

– Вы бы тут не ходили одни. Мало ли что.

И они бодро двинулись дальше, вскоре растворившись среди деревьев. Март облегчённо выдохнул и пробормотал:

– Фу-у-у-ух, я уж думал, линять надо.

– Ага, – тихо ответила Галя. Она успела подойти к Марту поближе во время общения с бомжами и теперь с самым независимым видом шагнула в сторону. Мальчик понимающе фыркнул и спросил:

– Ну, что? Фотки делаем?

– Конечно! – откликнулась девочка. – А давай ты ещё и мусор этот поснимаешь? И батарею?

– Правда, жалко, что её разрушили? – Мартин подошёл к брустверу и погладил ладонью монолитный бетон, не поддавшийся ни времени, ни вандалам.

– Конечно жалко, – сказала Галя.

– Залазь на стенку, – распорядился Март. Следующие полчаса они отдали фотографированию Гальки на фоне бруствера, на самом укреплении, на полуразрушенном трапе, ведущем в бункер и полузатопленную систему потерн, связывающих все четыре орудийных дворика и КП.

Когда Март и Галя вдвоём уселись на поребрик бруствера, разглядывая лощину и клочок синего моря, видневшийся далеко на юге от батареи, девочка полезла в карманы брюк, достала из них два аккуратно завёрнутых в салфетки бутерброда с колбасой и один из них вручила Мартину. Фотограф благодарно вгрызся в угощение, а через минуту, слизнув крошки с ладони, простонал:

– Вкуснотища… А ещё есть?

– Я тебе что, бездонная что ли? – возмутилась Галька.

– Воспитанная дама обязана подкармливать своего кавалера, – невозмутимо ответил Март. И кубарем скатился по внешнему склону укрепления в кусты. Галька уже собралась последовать за ним, но её остановил окрик мальчика:

– Стой! Тут колодец! Я чуть в него не улетел…

– Мамочки, – сдавленно выдохнула девочка. Они здесь уже не раз гуляли с Мартом, но совсем забыли, что в предательски высокой траве скрыты раззявленные дыры вертикальных шахт, ведущих всё в ту же системы потерн. Высоченные колодцы когда-то были закрыты крышками, но всё те же металлисты срезали их, оставив смертельные ловушки распахнутыми. Март выбрался из кустов, мрачно глянул на Гальку и сказал:

– Никому не звука. А то нас сюда больше не пустят.

– Конечно, – кивнула Галя. – Можно, мы в следующий раз ещё одного мальчика с собой возьмём сюда?

– Это кого это? – ревниво спросил Мартин, замерев цаплей среди травы.

– Да появился у меня тут кавалер, – Галя сделала вид, что «это такой пустяк».

– Нормальный хоть парень? – интерес Мартина был оправдан. Всё-таки они с Галей дружат много лет. Мало ли, что, кто, где и как…

– Я вас познакомлю. Они только переехали в наш дом. Беженцы из Украины…

От слов Гали мальчик поёжился. По телевизору постоянно рассказывали всякие ужасы про гражданскую войну в этой когда-то дружественной России стране. А сейчас там у власти какие-то отморозки. Так, по-крайней мере, выразился один из отцовских знакомых, когда недавно завалился в гости посреди ночи, только вернувшись из командировки в эту самую Украину.

2. Смелость города берёт

От нехороших мыслей их отвлек шум. Со стороны гребня, отделяющего лощину от городского микрорайона, донеслись азартные крики. Вопили какие-то мальчишки. И голоса у них были какие-то злые. Март переглянулся с Галькой, и они притаились в траве, выжидая. А гомон приближался, пока не стало понятно, что до непрошенных гостей уже рукой подать. В это мгновение трава перед ребятами зашуршала, а затем к ним на карачках выскочил загорелый мальчишка лет десяти, черноволосый, крепкий и с азартно перекошенным злым лицом. Он стрельнул в друзей острым взглядом тёмных глаз, прижал указательный палец к пухлым губам и так же стремительно юркнул в траву за спинами Мартина и Гали. Словно его и не было. А совсем рядом раздался сердитый крик:

– Да сюда он побежал! Найду, ноги выдерну!

Это был уже кто-то постарше. И злость в его голосе Марту очень не понравилась. А когда преследователю ответили ещё три таких же загонщика, мальчик понял, что творится что-то несправедливое. Четверо на одного! В груди Мартина зашевелился предательский холодок, но он торопливо задавил в себе червячок страха, встал в траве и увидел компанию четырёх ребят лет двенадцати-тринадцати. Один из них, русоволосый худощавый парнишка, одетый в чёрную спортивную пару, с искренним удивлением брякнул:

– О, ещё один шпендик! А ну, иди сюда!

– Тебе надо, ты и иди, – ответил Март, прищурившись. Встреча ему категорически не понравилась. Да и кому такое по душе? Особенно, когда на шее болтается фотоаппарат по цене старенькой иномарки. Спортивный парень как-то скользко улыбнулся, от чего у Марта внутри всё ёкнуло, и лениво процедил:

– А вот мы сейчас сами подойдём и глянем, что там у тебя за шикарный девайс такой.

Мысли в голове Марта панически сбились в кучу. Что делать-то? За фотик мама не простит. Удрать? Он даже не стал осматриваться – от самой этой мысли озноб тут же прошёл. Чуть в жар не кинуло от злого отчаяния. Ну уж нет! Галька здесь, её не бросишь, да и тот неизвестный пацан на него рассчитывает. И Март даже как-то весело сказал:

– Смотрелки на ж… натяну и моргать заставлю, огрызок общества.

– Чего? – удивление на лице обладателя спортивного костюма появилось неподдельное и почти детсадовское. – Ребя, да он же в конец борзый…