Вспоминалки

Потом моя старая любовь к математике (и, конечно, азартность) побудила меня сделать расчёты вероятностей выигрыша во всех известных в советское время лотереях, а также помогла мне в дальнейшем при работе на финансово-экономических должностях в банках и турфирмах.

Командное первенство МГУ

В шахматную команду ИСАА при МГУ я попал не сразу. По окончании 1-го курса большинство наших студентов послали на стройку, а несколько человек, в том числе и я, были отправлены на завод железобетонных изделий. В перерывах между работой мы играли в карты (марьяж) и шахматы. Случайно среди нас оказался перворазрядник, член команды института. Оценив нашу силу игры, он пригласил меня на пятую доску в сборной, а другого однокурсника – на шестую. Таким образом, на командных соревнованиях я сидел после одного кандидата в мастера и четырёх перворазрядников. Параллельно я дважды, без особого успеха, сыграл в квалификационных турнирах. Однако это не помешало мне во втором полугодии перейти из общефизической группы в Шахматный клуб МГУ. Теперь в конце каждого семестра, во время зачётной сессии, я специально ехал на Ленинские горы, и международный мастер Иосиф Ватников (впоследствии уехал в США), ничего не спрашивая, ставил мне зачёт. Он знал всех игроков клуба пофамильно по отчетам о турнирах и матчах. Это продолжалось два с половиной года вплоть до окончания 4-го курса.

Помню, на первой доске команды нашего факультета играл кандидат в мастера из Монголии. Во время матча с журфаком мне говорят: "Смотри, сегодня против нас играет гроссмейстер Сергей Макарычев". Вижу, сидит молодой человек в очках, интеллигентного вида. К моему удивлению, они довольно быстро сыграли вничью. Были ещё два известных шахматиста, которых я застал в то время – Долматов и Юсупов (оба – с экономфака). Сильные шахматные сборные, которые имели в своём составе гроссмейстеров и мастеров и претендовали на призовые места, в день игры в командном первенстве МГУ освобождали от занятий. Нас – нет (мы были во втором десятке, примерно на 13-ом месте; на последнем был обычно факультет почвоведения). Я играл по вечерам, после утренних занятий и выполнения больших домашних заданий в одной из свободных аудиторий. К 18:00 у меня уже начинала болеть голова, и за доской я соображал плохо, чаще проигрывая. На 4-ом курсе эти боли вдруг прекратились, и я выиграл пять партий подряд. После очередной победы капитан сборной института (ныне известный автор этюдов, дважды мастер Карен Сумбатян, ученик Анатолия Кузнецова) спросил у меня:

– Ты бланки партий собираешь?

– Да, конечно, – ответил я, но на предпоследнюю командную игру не явился. Она совпала по времени с днём рождения моей старшей сестры.

– Ты мог просто на минуту заехать и сдаться, – ругал меня во время последнего, седьмого, тура капитан команды.

На 5-ом курсе физкультуры у нас не было: учились мы только по понедельникам. После Нового года мы вообще перестали ходить на занятия в институте. Я, как и остальные выпускники, сидел дома и писал дипломную работу, время от времени встречаясь со своим научным руководителем, посещая дополнительные курсы подготовки к Олимпиаде-80 и подрабатывая переводчиком в различных организациях. Потом, будучи в «Интуристе», я записался в шахматный турнир по переписке, но выбыл из него, потому что начал оформляться в загранкомандировку (срочная военная служба в Сирии).

Отряд охраны порядка в бою

Поздней ночью члены отряда охраны порядка (ООП) из 10-го класса были разбужены по тревоге. Вначале со сна они не могли понять, что случилось, но, когда прибежали на место происшествия, узнали следующее. В пионерской комнате до полуночи задержались вожатая и воспитательница из 6-го класса. Внезапно они услышали чьи-то шаги, в дверь постучали, и в комнату вошёл мужчина. На нём были пальто и тёмные очки. В руках он держал связку ключей, какие-то гвозди, которые, судя по описанию пионервожатой, были отмычками, и небольшой ломик. Его попросили выйти. Он, нахмурившись, произнёс короткое «спокойно!», взвесил в руках железный ломик и ушел. Вожатая и воспитательница сидели, онемев от страха. Полчаса они боялись выйти, а затем бросились будить ООП. Всё обыскали, но незнакомец исчез, не оставив никаких следов взлома. Конечно, у нас нечего было воровать, за исключением оружия из военного кабинета, но там были сейфы, железная дверь и сигнализация. Но больше всего поразило то, что пионервожатая, два года назад закончившая нашу школу-интернат, узнала в этом незнакомце своего одноклассника-хулигана, который имел уже условные сроки за мелкие преступления.

Основными проблемами, стоявшими перед ООП, были визиты местных головорезов, которые били нам окна и вообще безобразничали. Однажды они пытались угнать наш автобус, вырвав провода из системы зажигания. Когда у них не получилось, они бросили в окно умывальной на первом этаже тяжёлую деревянную скамью, проломив ею раму. Неприятными были также посещения бывших выпускников полубандитского вида, терроризирующих школьников.

В ООП мне и другим ребятам из 9-го класса доверили ночное дежурство по младшему корпусу. Обычно мы врывались в спальни малышей, расставляли по углам дерущихся, раздавали увесистые подзатыльники и уходили, водворив на время тишину. Через полчаса, обойдя другие палаты, мы осторожно приближались к дверям той же спальни и неожиданно сталкивались с ватагой первоклассников, выбегающих с гиканьем и смехом из умывальной. С этажами, на которых спали девочки, дело обстояло хуже, потому что они вели себя ужасно и не поддавались никакому внушению. Для них мы специально приглашали грозную воспитательницу, действующую своими методами. Тем временем, мы дремали на диване, этажом ниже, где в маленькой комнатке ради эксперимента поселили двух наших ребят. В своих владениях они ввели комендантский час, захваченных с поличным выстраивали в рекреации шеренгами, а самых толковых заставляли списывать для себя домашние задания с моих тетрадей. Также у наших одноклассников была неприятная привычка сбрасывать спящих малышей с кровати, среди гробовой тишины неожиданно входить в палату и зажигать свет, сопровождая это дикими воплями и перевёртыванием кроватей. Однажды они бесшумно зашли к первоклассникам и переложили в одну постель пять малышей, которые, проснувшись утром, не могли понять, как они в ней очутились. Однако через два месяца эксперимента наших ребят выселили с этажа, так как выяснилось, что они заставляли третьеклассников стирать им носки.