Падшая

Приостановился у Крузака, оглянулся по сторонам, бензинчик на колесо возле бензобака и жгут пропитать не забыл.

Лил обильно, наверняка, но половину оставил.

Сердце ломится в грудную клетку.

– Пока тихо.

Отошел на пару шагов, отвернулся к стене будто прикуривая…

Зажигалка.

Кинул горящий жгут под колесо и быстрым шагом направился по улице. В одной руке сумка, в другой – телефон.

Черный, густой дым заволок улицу.

Хорошо, видимо, вспыхнуло.

Перешел дорогу и встал поблизости, дожидаясь пока выбегут охранники.

– И помидоры подорожали и хамон. Сыр уже купил, а колбасы хорошей не было! – он громко говорил в телефон, пока за спиной ревело пламя.

Суета сует. Бегают кругами ошалевшие секьюрити с квадратными глазами и неработающими огнетушителями. Пусть бегают. Говорят, полезно.

Дверь в офисы открыта.

Не переставая кричать в трубку, поджигатель вошел в здание и побежал на второй этаж, отыскивая нужный кабинет.

– Вот она, – он остановился перед массивной дверью из резного дуба. – Все как кэп сказал. Звоним.

Молотило сердце. Конец близок.

Олег нажал кнопку звонка трижды, после чего требовательно постучал.

Дверь глухо распахнулась, в проеме амбал с кобурой.

– Тебе чего? – удивился он.

– У вас пожар, вот там, – показал БабУшка на улицу, и левой, резко, ударил его в горло.

От жесткого, как обухом топора удара, охранник рухнул.

Афганец вытащил у него Глок, проверил затвор и, не говоря ни слова, навел его на хозяина кабинета. Зашел внутрь и опрокинул сумку.

Из открытой канистры потекла зловонная жидкость.

Лужа растекалась по полу, воздух в офисе наполнился парами бензина.

Хозяин наблюдал за ним тяжелым, остановившимся взглядом.

Олег подошел, сел напротив, достал гранату, вытащил чеку, придерживая ее пальцем, чтобы раньше времени не рванула, и положил на стол.

Все это время твердо держал ствол на цели.

Его качало.

Наступившую тишину прервал кашель секьюрити.

Сидя в луже бензина, он схватился за горло и только сейчас осознал происходящее.

– Пошел, – указал ему гость на выход.

Охранник взглянул на хозяина, тот согласно кивнул, и кашляющий амбал вывалился из кабинета.

А Петрик – шкаф, а не человек и взгляд убийцы.

В глаза друг другу смотрят, молчат, секунды считают и ситуацию прокачивают.

Поняли, что здесь навсегда и останутся.

По стенам роскошного кабинета размазанными и огоньком закопченные.

В кабинете запахло жареным.

– Теперь ты знаешь, чем твоя смерть пахнет, – прервал молчание Олег.

– А ты, где свою встретишь, – спокойно ответил Петрик. – От кого бы ты ни был, я дам тебе втрое больше, и жизнь сохраню, а слово свое я держу, – предложил он.

– С чего ты взял, что я на выход надеюсь? На первоклашку я, вроде, не похож, – горько ухмыльнулся Олег.

В коридоре раздался шум: подоспевшая охрана столпилась у дверей готовая к штурму.

– Не стрелять! – осадил их хозяин. – У него граната без чеки, испортит весь ремонт.. Не входить, пока не позову. Двери не закрывать, воняет. Оставьте нас, пацаны, вам жить еще, и без самодеятельности! – рыкнул он.

Приказы главного не обсуждаются, охранники переглянулись, и на выход.

Да и что важнее жизни быть может?

– Леонидыч, мы между этажами будем, – заглянул на миг амбал.

Петрик согласно кивнул:

– Сигарету не предлагаю – вредно здоровью. Раз не палил сразу, говори, зачем пришел, вопросы какие? Давай кабинет поменяем, воняет здесь, обещаю, пока не выясню все, никто тебя пальцем не тронет, а подорвать меня всегда успеешь.

Олег посмотрел ему в глаза и понял, что тот не врет.

На вдруг ослабших ногах прошли в соседний офис.

БабУшка протянул фото Маришки и начал разговор.

Авторитет слушал, крутил фото в крепких руках и мрачнел.

– На дочку мою похожа. Я хочу этим героям пару слов сказать, ты не против? – он поднял трубку и рявкнул в телефон.

Через полчаса явились вчерашние быки.

– Сюда встать, по стеночке! – прогавкал Петрик.

– Узнаете? – он медленно провел снимок перед глазами братков. – Что, на школьниц потянуло? Блядей мало??? – и с жуткой силой ударил первого. Второй отшатнулся, но Петрик достал его длинным крюком и тот мешком упал на пол, еще в полете потеряв сознание.

– Это племяша моего баба, уроды, – рычал он, продолжая вбивать страшные удары в неподвижные тела.

Трещали кости.

Олег вставил чеку и спрятал гранату.

Братва переглянулась.

– Леонидыч, убьешь! – кинулся охранник и оттащил старшего.

– По делам воздаю! – рычал авторитет. – Ладно, хватит об них руки пачкать, скотов на помойку, чтобы ноги их здесь больше не было! Поляну накройте, говорить будем, – он неожиданно успокоился и брезгливо осмотрел свои лапы.

До вечера сидели, коньяк цедили – как заново родились, о разном толковали: не подружились, но конфликт сняли.

Меня Петрик с командой познакомил, после ужина обильного и разговоров по-душам, к себе звал, хотя мог, после рукопожатий, только подмигнуть, и не стало бы БабУшки, – Олег пошевелил поленом и в южное небо взлетела стая оранжевых искр. Он вздохнул, молча налил полстана и протянул другу. Не говоря ни слова друзья выпили.

БабУшка нервно мял сигарету в руках.

– Теплилась у него еще душа под броней деяний страшных: “Кажется, все прошел в этой жизни: и покушений множества женщин – множество, деньги, власть, уход друзей и близких, сам по тонкому льду каждый день хожу, но детишек насиловать… Не потерплю. У девочки твоей в глазах все написано – ребенок чистый. Мои ей извинения. От сердца, говорю, не просто так. Они ей как лысому расческа, но передай: отморозков наказали; больше они никого не тронут, здоровьем расплатились, а я, с этого момента, ее должник. Говоришь – готовит как Бог? Поможем с бизнесом. Крузак на этих придурков повесим, их косяк. Пацанам молвишь: ты – племяш мой; по малолетке разругались до смерти, за бабу свою разбираться пришел, с гранатой, да. Иначе не поймут, пример плохой ”.