Ледяное озеро

– Слушай, ты ведь индианка, правда?

– Ну и что?

– Так угони грузовик в Штатах. А потом пусть твои индейские друзья – то есть я хочу сказать, если, конечно, у тебя есть с ними связи, – перегонят его через границу. Все знают, что границу контролируют индейцы. Если тебе нужен грузовик, заплати своим друзьям-индейцам перевозкой их товара – сигарет или выпивки.

Пока он выкладывал ей свою схему, глаза его глядели куда-то в сторону. Закончив, он посмотрел Люси Габриель прямо в глаза и увидел, что она смотрит на него напряженно и серьезно.

– В чем дело? – спросил он.

Она будто очнулась, выйдя из глубокого транса, и резко встала со стула.

– Ты можешь подождать меня здесь пару минут?

– Я никуда особенно не тороплюсь.

Люси быстро вышла из кабинета.

Девушка прошла по лабиринту коридоров, останавливаясь у нескольких дверей, чтобы набрать открывавший их код, и вошла в просторную лабораторию. Люси рано выходила на работу, здешние сотрудники приходили позже. На белых стенах и потолках помещения не было ни пятнышка, столы были сделаны из блиставшей чистотой нержавеющей стали, тишина, стоявшая в помещении, делала обстановку немного жутковатой. Люси обрадовалась, когда увидела там человека, которого искала, – теперь ей не надо было тратить время, чтобы подниматься на лифте на три этажа.

– Доктор Ларджент! – громко сказала она.

– Доброе утро, мисс Габриель.

Худой, чем-то напоминавший мышь человек с проницательными голубыми глазами, доктор Рэндал Ларджент пригладил торчащие волосы на голове, чем-то похожие на прическу Эйнштейна. Под белым лабораторным халатом на нем был привычный синий в мелкую полоску костюм и рубашка с галстуком. Шестидесятидвухлетний директор компании больше походил на крупного чиновника, чем на ведущего исследователя.

Девушка подошла к нему ближе и шепотом поделилась только что полученной информацией. Он взял ее под руку и слегка привлек к себе, чтобы лучше слышать, что она тихо ему говорила.

– Я нашла нам человека! Это именно то, что надо! Просто подарок на блюдечке с голубой каемочкой!

– Люси, успокойся.

– Он подходит нам по всем статьям, лучшего нам не найти. Пришел сюда как подопытный кролик. Что мне с ним делать?

Перед тем как вынести свой вердикт, доктор Рэндал Ларджент сделал глубокий вдох.

– Ну так найми его, – сказал он и выдохнул.

– Правда? На эту работу?

– Нет, – осадил он лаборантку. – Найми его как подопытного кролика. И приглядись к нему на выходные. Посмотри, как он будет себя вести.

– Да? А если он в выходные не придет? – возразила Люси.

– Значит, он не наш человек. Тебе понятно?

– Понятно, – сдалась лаборантка. – Но вы же помните, что это не обычные выходные. Там будет непросто.

– Тем лучше. Посмотрим, как он с этим справится.

Фармацевтическая компания «Хиллер-Ларджент Глобал» занималась контрактными исследованиями, а Монреаль, как известно, – крупный исследовательский центр. Когда эксклюзивная лицензия на успешный патент на лекарство заканчивается, конкурирующие компании предлагают свои рыночные варианты аналогичных медикаментов. Новые лекарства подлежат проверке, потому что этого требуют установленные правительством правила. Фармацевтическим компаниям выгодно и достаточно просто делать такую работу, и «Хиллер-Ларджент Глобал» – сравнительно небольшая фирма – с удовольствием заключала контракты на такого рода деятельность, используя полученные средства для финансирования собственных исследований, сосредоточенных на разработке новых лекарств от серьезных заболеваний. В те выходные там должны были проводиться эксперименты по очистке кишечника, необходимой для подготовки пациента к обследованию. Когда Эндрю Стетлер упомянул о клизме, он был совсем недалек от истины.

Люси кивнула.

– Хорошо, я так и сделаю.

– Доброе утро! Как у нас идут дела?

Вопрос исходил от человека, имя которого дало компании вторую половину ее названия, – доктора Гарри Хиллера, который только что вошел в лабораторию. Гарри нравился Люси больше Ларджента, но он хуже ориентировался в делах своей компании, чем его коллега. Даже она знала некоторые вещи, о которых ее начальник и не подозревал. Макушка у него совсем облысела, но с боков голова босса заросла густыми черными волосами. Лицо Гарри можно было назвать лошадиным, особенно на нем выдавались полные губы. Ростом он был не выше Люси. Все знали, что Гарри Хиллер был подлинным научным руководителем компании, в то время как Рэндал Ларджент больше занимался административными вопросами. Хиллер неукоснительно придерживался всех правил, а Ларджент относился к заведенным порядкам спустя рукава и так же он вел всю документацию.

– Я сейчас сижу на регистрации, – задорно ответила Люси. – Там все в порядке, но мне надо бежать. Пока.

Летящей походкой она быстро направилась к выходу по натертому до блеска полу.

Когда Люси вернулась в кабинет, Эндрю Стетлер стоял у картотечного шкафа и внимательно рассматривал висевшую на нем фотографию. На снимке девушка была изображена, как сама она любила говорить, в боевых доспехах – в украшенной вышивкой куртке из оленьей кожи, джинсовой рубашке и обтягивающих залатанных джинсах. Она стояла на перевернутой на бок полицейской патрульной машине, сжав в кулак опущенную руку, а в другой – поднятой вверх – держала винтовку. Лицо ее украшала боевая раскраска, рот был широко открыт – видимо, она так кричала, что у людей кровь стыла в жилах.

– Люси, неужели это ты? – не веря глазам, спросил Стетлер и сел на стул.

– Лга.

– Господи! От тебя лучше держаться подальше. Это тебя что, снимали во время событий в Оке?

В начале 1990-х годов стычки между полицией и ее народом переросли в открытое столкновение. Расположенный рядом с ее резервацией городок под названием Ока беспечно решил расширить границы муниципального поля для гольфа. Землю, на которую посягнули городские власти, могавки считали своей, и, кроме того, на спорной территории, по словам индейцев, находились их древние священные захоронения – классический пример конфликта. Белые не без издевки высмеяли известие о том, что на этой земле было древнее кладбище, наплевательски отнеслись к достигнутым когда-то договоренностям, одновременно превознося гольф и защищая право каждого человека ударить клюшкой по мячу. Могавки вспомнили о своих вековых обидах, заняли в сосновых лесах оборону и выставили посты на дорогах. Их решила разогнать провинциальная полиция. В стычке был убит один полицейский, а остальные разбежались как напуганные зайцы. Тогда против индейцев были направлены армейские подразделения, и противостояние между до зубов вооруженными индейцами и солдатами с примкнутыми штыками приковывало внимание западного мира на протяжении нескольких недель. В конце концов спокойствие было восстановлено. Могавки сохранили свое кладбище, хотя некоторым из них пришлось отсидеть срок.

– Конфликт в Оке… прошлые выходные, – как-то странно проговорила Люси. – Теперь уж всего не упомнишь. Я перевернула так много патрульных машин, что со счета сбилась.

– А я-то думал, это у меня рыльце в пуху.

Девушка улыбнулась. Парень ей явно нравился.

– Слушай, у тебя есть шанс получить постоянную работу.

– Ты не шутишь? Где?

– Не здесь. Потом об этом поговорим. На той неделе я тебе постараюсь устроить встречу с президентом другой компании, это наши партнеры. Он себе подыскивает человека, может быть, ты ему подойдешь.

– Почему только «может быть»? – спросил Стетлер.

Люси чуть вздернула подбородок.

– Во-первых, тебе надо пережить эти выходные. Я беру тебя в качестве испытуемого. Если все с тобой будет в порядке, ничего не натворишь и вести себя будешь хорошо, я тебе организую собеседование.

– Отлично, Люси. Спасибо тебе.

– На выходные ты меня благодарить не будешь. В перерывах между приступами поноса тебя будет так рвать, что мало не покажется.

– Да ну?

– Не строй себе иллюзий.

Энди чуть кивнул, как бы соглашаясь с поставленными условиями, и снова улыбнулся ей змеем-искусителем.

– Ты думаешь, это сильно отличается от моих обычных выходных?

В то утро Эндрю Стетлер уходил от здания «Хиллер-Ларджент Глобал» пешком, что само по себе было неудивительно, потому что подавляющее большинство испытуемых приезжали туда и уезжали на общественном транспорте или приходили и уходили на своих двоих. Лишь немногих доставляли туда машины, причем обычно это были проржавевшие развалюхи с отваливающимися глушителями. Исключительным отбытие Стетлера можно было считать потому, что, пройдя несколько кварталов и трижды свернув за угол, он остановился, оглянулся по сторонам, потом открыл своим ключом дверцу «олдсмобиля» последней марки и сел за руль.

Не менее удивительным было и то, что приехал он на своей машине к собственному дому. Эндрю Стетлер жил на втором этаже двухэтажного дома в густонаселенном северном квартале, а первый этаж, соединенный со вторым внутренней лестницей, сдавал своей матери. Он брал с нее ровно ту сумму, которую выплачивал ей на содержание, но, с уважением относясь к налоговому законодательству, они с матерью неукоснительно соблюдали ритуал выписки и депонирования чеков за арендную плату.

Дома Энди снял с себя выгоревшую бесформенную одежду, в которой ходил на собеседование, развязал шнурки рабочих ботинок и бросил в кучу тряпья старые джинсы. Потом надел свежую выглаженную сорочку и брюки с тщательно отутюженными складками. Именно в это время процесс переодевания был прерван стуком в дверь.

Два удара, пауза, еще два удара, вторая пауза, и один заключительный удар.

Как всегда, секретный код.

Единственное, что его раздражало в жизни с матерью, была ее надоедливая привычка заявляться к нему, как только он возвращался домой. Многочисленные жалобы и просьбы привели лишь к тому, что она стала появляться на несколько минут позже, но избавиться от привычки подниматься по лестнице и заводить с ним на полчаса разговор она так и не смогла.

– Привет, мам.

– Энди, ты сегодня так рано встал утром!

– Так было надо, мам.

– Куда же ты ездил?

– По делам, мам.

– Ну, это я так, чтобы поддержать беседу.

Она все дальше продвигалась по квартире, все разглядывая, что-то вынюхивая, видно, ей очень хотелось выяснить, один он дома или нет.

– Ты, мам, сама меня научила быть скрытным. Так что теперь пеняй на себя.

– Скрытность хороша, когда речь идет о секретах, Энди. Не надо быть скрытным просто ради скрытности.

Его мать никогда не была крупной женщиной, а теперь она понемногу усыхала. Энди даже как-то подумалось, что в один прекрасный день она усохнет до такой степени, что он сможет ее найти среди бесчисленных покрывал и подушек, только когда мать с ним заговорит. Дома она обычно набрасывала на ночную рубашку халат и только в тех случаях, когда приглашала гостей, одевалась по-человечески. Миссис Стетлер была поклонницей оккультизма; раньше, когда сын был еще маленьким, она состояла членом духовной секты. Все его детство прошло под знаком секретных стуков в дверь, закодированных телефонных звонков, резких движений среди ночи и сурового запрета приводить в дом незнакомых людей. Все эти привычки он впитал с молоком матери почти в прямом смысле слова. Ему ничего не стоило вести двойную или даже тройную жизнь, а врать он привык с такой же легкостью, с какой дышал. Дожив до старческого слабоумия, миссис Стетлер ограничила себя гаданием по картам Таро и редкими сеансами спиритизма в полночь. Подруги воспринимали ее как слегка взбалмошную безвредную старушку, но теперь покров тайны стал окутывать жизнь ее сына. Даже она не знала, чем он занимается, как зарабатывает себе на жизнь и сумел ли он в ней чего-нибудь достичь.

– Мам, мне скоро пора уходить. Тебе здесь что-то надо?

– Да, дорогой, телевизионную программу. Свою я куда-то задевала.

Он усмехнулся. У матери всегда был припасен ответ на любой вопрос, причем ее никогда нельзя было заподозрить в том, что она импровизировала на лету. К нему перешла и эта ее манера. У Энди тоже всегда был готов ответ на любой вопрос.

Отослав мать к себе вместе с программой и перекусив на скорую руку, Энди отправился в теннисный клуб. Путь туда был неблизкий, потому что жить он привык среди франкоговорящих квебекцев и иммигрантов, а общаться с людьми предпочитал в расположенных на приличном расстоянии от его дома более богатых районах, заселенных преимущественно англоговорящими жителями. Проехав по северной границе города, он попал в его западную часть, где, съехав со скоростной дороги, оказался в районе, застроенном торговыми центрами и дорогими частными домами. Вернер Хонигвакс его уже ждал, они обменялись рукопожатиями.

– Мне звонила Люси, – сказал ему Хонигвакс.

– Уже?

– Она завелась с пол-оборота.

Мужчины усмехнулись, обменявшись понимающими взглядами.

Хонигвакс держал себя с поистине царственным достоинством. Лицо у него было круглое, с широко посаженными глазами и необычно широкими скулами, отчего возникало странное ощущение, что оно было совсем плоское. Поэтому, хоть нос был небольшой и кончик слегка загибался в сторону, на плоском лице он казался достаточно крупным. Его черные волосы были мастерски уложены так, что из прически не выбивался ни один волосок, над холеными руками на славу поработала маникюрша. Весь его вид явно свидетельствовал об успешности: на запястье поблескивал «ролекс», на одном пальце красовалось увесистое обручальное кольцо, на другом – перстень белого золота с крупным топазом, обрамленным бриллиантами. Серый в полосочку костюм сидел на нем как влитой. Всем своим обликом он как бы утверждал значимость и солидность своей персоны, а квадратные плечи и грудь боксера-тяжеловеса лишь усиливали это впечатление. Энди хватило одного взгляда, чтобы оценить, насколько этот человек за собой следит, потому что при такой комплекции малейшее невнимание чревато излишней полнотой. Ростом он был под шесть футов, а весил фунтов двести.

– Она мне сказала, что сначала придется пережить эти выходные, чтобы зарекомендовать себя.

– Легкими тебе эти выходные не покажутся, – предупредил его Хонигвакс.

– Как-нибудь с этим справимся. Чем хуже, тем лучше для меня. Немного сострадания поможет мне укрепить наши отношения с Люси. Ты был прав, Вернер, – она куколка что надо.

– Ты с кем-нибудь еще встречался?

– Нет. Она ни с кем меня не знакомила. Разве что ненадолго отошла с кем-то о чем-то потолковать…

– С Рэндалом Ларджентом, – вставил Хонигвакс.

– Это тот малый, который связан с нами, так?

– Ты все понял правильно. Рэндал Ларджент, этот чудак с нечесаной копной седых волос, напоминает ученого червя и, кажется, весь погружен в науку, но на самом деле у него только такой вид. Он совсем не чудак, да и ученым его назвать трудно. Да, он с нами заодно. А его партнер – Гарри Хиллер, сутулый коротышка с лысиной и бархатным голосом, – этот не с нами. Гарри о тебе ничего не знает.

– А Ларджент – знает.

– Ларджент знает, и я знаю. И всё. Для всех остальных – ты подопытный кролик, который пришел в лабораторию отогреться.

– Кроме Люси. Я – мужчина ее мечты.

– Ты не слишком гонишь лошадей?

– У меня на такие вещи нюх как у собаки.

Вернер Хонигвакс присвистнул.

– Зря времени не теряешь. Аадно, пойдем на корт.

Эндрю Стетлер следовал за своим новым клиентом. Он решил воздержаться от обсуждения промашки, которую допустил утром, ненароком обмолвившись в разговоре с Люси, что ему будут ставить клизму, хоть знать об этом заранее не мог. Он ляпнул это вроде как в шутку, и прозвучала она как случайное совпадение. Для Эндрю – профессионального охотника за чужими тайнами, такая оплошность проблемы не составляла. Но ошибки могли быть опасными. Ему надо было снова сыграть свою роль, в которую сначала приходилось входить, а потом играть ее мастерски, окончательно и бесповоротно вжившись в образ.

Жидкость, которую дали выпить Эндрю Стетлеру и другим испытуемым, чтобы очистить кишечник, была прозрачным, кисловатым на вкус раствором, вызывающим ужасные судороги в желудке. При этом мучения, испытываемые подопытными, были отнюдь не шуточные. Из-за беспрерывного поноса они сидели на горшках часами, а лаборанты стойко переносили стоны, зловоние, грязь и уныние, сопровождавшие унижение тех, кто согласился играть роль подопытных кроликов.

Нескольким добровольцам велели пить медленно, другим быстрее, а результаты наблюдались и записывались. Эндрю Стетлер был в числе тех, кто выпил раствор быстро, его часто рвало, причем иногда одновременно с сильными приступами поноса.

Позже, уже ночью, когда все успокоилось и он уже лежал на койке, его навестила Люси.

– Я прошел проверку?

– Ну что, еще держишься?

– Тело ватное, в башке – звон, а в животе – как холодная овсянка. Так что со мной все в порядке, спасибо. А ты как?

– Если тебе от этого полегчает, могу признаться, что меня от вони тоже вывернуло наизнанку.

Он улыбнулся краешком губ.

– Да, мне от этого стало много лучше. Скажи мне одну вещь. Ты переворачивала полицейские машины, там на снимке ты стоишь с боевым оружием, а на работе мучаешь мужчин, к которым тебе бы надо ходить на свидания. Зачем тебе все это?

Люси была поражена тем, что даже в таком состоянии его не покидало чувство юмора.

Она взяла раскладной алюминиевый стул и присела рядом с койкой. Они разговаривали тихо, стараясь не потревожить других испытуемых.

– Если получишь работу, – сказала она, – ту, о которой я тебе говорила, связанную с охраной, и если тебе по работе придется угнать грузовик…

– Меня никак не покидает ощущение, что ты все время валяешь со мной дурака. Ладно, продолжай.

– Так вот, если допустить, что мы там будем вместе и нам придется угнать грузовик… Если предположить, что сложится такая ситуация, я просто хочу тебя еще немного озадачить… нам ведь потребуется водитель.

– С этим проблем не будет. Я отлично вожу грузовики.

– Нет, – ответила девушка. – Ты не забыл, что твоя работа – находить решения? Может случиться – гипотетически, – что нам понадобится шофер, не связанный ни с «Хиллер-Ларджент», ни с другой компанией. Ты с нами уже связан – мы тебе выпишем чек за эти выходные. А нам нужен кто-то, не имеющий к этому никакого отношения…

– Это не проблема.

– …Причем этот шофер должен быть ВИЧ-инфицированным, – добавила она.

– Неслабые у тебя заявочки! Это, конечно, осложняет дело.

– Но это возможно?

Энди прислушался к бурчанию в животе, напрягшись от того, что внутри у него все сжалось.

– Это не просто возможно, – ответил он, – это очень легко. Я знаю, с кем мне надо будет связаться.

– Правда? – Он снова ее поразил.

– Никаких затруднений.

– Ты знаешь ВИЧ-инфицированного угонщика машин?

– А что здесь невозможного? Если говорить серьезно, его зовут Люк Сегин, и он не угонщик легковушек. Он – похититель грузовиков. Прирожденный вор. В третьем поколении, так сам говорит.

– Ну, ты даешь! И ты его знаешь?

– Такая у меня работа. По крайней мере, я с ней справляюсь.

Она кивнула и ненадолго задумалась.

– А он не голубой?

– Какая разница?

– Да нет, никакой, просто на ум пришло.

– Он получил СПИД в тюрьме через наркотики, так он об этом говорит людям. Я его достаточно хорошо знаю и могу тебе сказать, что к женщинам он относится очень хорошо, но душа человеческая – потемки. Может, ты и права.

Следующий спазм в кишечнике был такой громкий, что оба они улыбнулись. Она коснулась его руки, высунувшейся из-под одеяла.

– А почему тебе нужен кто-то со СПИДом? – спросил Энди. Девушка помедлила с ответом, и он тут же добавил: – Конечно, говоря гипотетически.

Люси понадобилось какое-то время, чтобы решить, отвечать ему или нет.

– Водитель может сталкиваться с разными вещами, встречаться с больными людьми. Поэтому будет проще, если он окажется таким же, как они. И доверять я ему буду больше, если он сам окажется в такой же ситуации, как те люди, которым он будет помогать.

– Так что, речь идет о помощи людям?

– Этим буду заниматься я. – Она снова коснулась его руки. – Я устрою тебе встречу с Вернером Хонигваксом, – пообещала Люси. – Мне кажется, Энди, он даст тебе работу.

– Это было бы здорово. Жаль только, что придется работать не на твою компанию. Мне бы хотелось работать с тобой.

– Не переживай, может статься, мы еще поработаем вместе.

– Сколько же у тебя тайн, – прошептал он в ответ. – Я от тебя балдею, Люси.

Улыбнувшись, она ушла, оставив его приходить в себя и бурчать нутром.