От Калуги до Берлина

Мы стали солдатами

Из областного военкомата нас отправили в 325-й запасной полк, который был расположен в военной казарме за рекой Казанкой. Оставив свои вещевые мешки в казарме, мы построились в ряды и отправились в пустырь, который являлся учебным полигоном. Шла война. Поэтому старались время зря не терять. Каждое утро, как только открывались ворота казармы, громко запевая, мы отправлялись в полигон.

Так, с песней «Священная война» мы познавали военную азбуку. Сначала проводилась строевая подготовка, затем с винтовками в руках шли в атаку, изучали рукопашный бой с набитыми соломой мешками – предполагаемым врагом. Слышались лишь команды: «Коротким коли!», «Длинным коли!» Потом следовала команда ползти по-пластунски. Как только доползали до окопов противника, забрасывали «врага» гранатами. С криком «Ур-ра!» бросались во вражеские окопы. Затем нас отзывали обратно, указывали на наши ошибки, и всё повторялось снова и снова. Учения продолжались с утра до вечера. Так однообразно проходили дни.

Через пару с небольшим недель такие учения порядком надоели. В один день нас отправили не в полигон, а в баню. После бани нам выдали новую военную одежду и построили в ряды. Наконец стали похожи на настоящих солдат. В этот день мы приняли военную присягу. Тут же последовал приказ: взять вещевые мешки и построиться.

На станции нас ожидал товарный состав. Мы разместились в специально оборудованном для перевозки солдат вагоне. Наш паровоз, тяжело «ухая», тронулся, набирая скорость, вагоны покатились. Вскоре скрылись из виду и Обсерватория, и васильевские величавые сосновые леса. Всё осталось позади.

– Доезжаем до Зелёного Дола! – сказал кто-то из нижней полки.

Мы с Халимом, моим другом, слезли с верхней полки и тоже подошли к выходу. Но наш поезд, оставив позади ожидающие для отправки составы, без остановки мчался дальше. Впереди простиралась Волга. Вниз по течению плыл пароход. Волны от него, раскинув объятия, доходят до берега и уходят обратно. Прекрасное зрелище! А вдали, разделяя Волгу на две половинки, своими высокими церквями и монастырями возвышался город Свияжск. И вот правее за Волгой показались утопающие в зелени Нурлаты, Моркваши.

Издав громкий гудок, наш поезд въехал на мост. Мы все, прилипнув к двери вагона, сквозь железные балки моста смотрели на тот самый пароход, который плыл безмятежно, мирно шлёпая лопастями. Неожиданно он дал короткий гудок, на что тоненьким гудком ответил буксир, который тянул баржу ему навстречу. Вот и берега Волги остались позади. Наш эшелон мчался дальше.

Кто-то затянул песню:

Стало темнеть. Когда закрыли двери вагона, мы начали собираться к отдыху. Кто-то предупреждающе сказал:

– Отдыхайте, парни, на фронте таких нар не будет.

Вскоре в вагоне всё затихло, лишь монотонно стучали колёса.

Мы с Халимом давние друзья, коллеги по педагогической деятельности. С тех пор как выехали из Билярского военкомата, солдатскую службу несём вместе. И на этот раз тоже оказались вместе. «Куда же нас отправят?» Такой вопрос наверняка терзал каждого. Мы с нетерпением ждали, с какой же стороны подцепят наш вагон. Про других не могу сказать, но мы хотели попасть на Западный фронт, который прославился, защищая столицу нашей Родины, или же на Ленинградский фронт.

– Выходи строиться!

Мы соскочили со своих мест, схватили шинели, вещевые мешки и посыпались из вагонов.

Солнце ещё не взошло. Наши вагоны стояли одиноко, без паровозов. С обеих сторон к железной дороге примыкал лес. Ни спереди, ни сзади никаких станций не видно. Мы быстро построились на шоссейной дороге, которая шла вдоль железнодорожных путей, и тронулись в западном направлении. Мы всё шли и шли. Красивые ивовые поляны сменялись болотистыми местами. Чем дальше уходили вглубь, тем мягче становилась земля под ногами. Стали слышны, как с грохотом взрывались снаряды, стреляли миномёты. Всё это говорило о близости фронта. Вскоре мы поняли, что стрельба идёт с трёх сторон.

Каждому тихо вкрадывалась одна лишь мысль: «Куда нас ведут? На какой стороне линии фронта мы оказались?» «Может, нас в «мешок» заводят?» – шептались некоторые.

– Товарищ лейтенант, куда мы идём?

– Не беспокойтесь, скоро всё узнаете.

Через какое-то время мы вышли на сухую поляну.

– Закуривай!

Не успели закрутить махорки, как с противоположной стороны показались наши старшие командиры. Мы уселись, окружив их дугой. Начальник политотдела Верещагин сообщил, что мы прибыли в подкрепление 323-й стрелковой дивизии, которая входит в состав 10-й армии Западного фронта. Вкратце рассказал и о своих военных дорогах. В завершение он поздравил нас с присоединением к знаменитой дивизии, заодно познакомил с международными новостями и вестями из линии фронта. С рассказом комиссара ещё недавнее внутреннее напряжение и тревожные мысли безоружных солдат постепенно рассеялись, посветлели лица.

Мы с Халимом сидели рядышком. Как только комиссар начал отвечать на вопросы, меня позвал к себе круглолицый майор. Он стал расспрашивать, кто я, откуда, какая у меня профессия, знаком ли я с лошадьми. Затем добавил:

– Я вас возьму в батальон связи. Ждите здесь!

Отдав такой приказ, он опять вошёл в круг вновь прибывших. Через некоторое время привёл ещё троих. В итоге он отобрал восемь человек.

В это время Халима тоже увели в сторону. Подбежав ко мне, он сообщил, что попал в 1086-й стрелковый полк в комендантский взвод. В свою очередь, я сообщил другу, что направлен в батальон связи. Так два друга, которые до сих пор служили вместе в одном полку запаса, оказались в разных частях одной и той же дивизии.

780-й отдельный батальон связи расположился за лесным массивом в узкой полосе соснового бора. В блиндаже моим соседом стал бывший комбайнёр из Малмыжского района Кировской области Николай Портнов. Он был ростом чуть выше меня. Я тогда не мог даже предположить, что с этим сероглазым, широкоплечим парнем, который всегда был готов прийти на помощь, значительную часть суровых фронтовых дорог придётся пройти вместе. Сколько испытаний выпало тогда на нашу долю!

Первое испытание

«Перед складом батальона встать на пост!» С приходом на фронт это было моё первое военное задание. После приказа спустился в землянку, взял ещё один патронташ, карабин и вышел.

Вдруг сверху послышались странные звуки. Что же это такое? Может, самолёт сбили? С такими мыслями я взглянул на небо. В это мгновение, задев верхушки высоких деревьев, пролетел снаряд и взорвался метров за сто от меня. Грохот от взрыва наполнил весь лес.

Я замедлил свои шаги и насторожился. Вдруг опять полетят вражеские снаряды? В это время из штабной землянки появился сержант и тут же задал вопрос:

– Что за взрыв там?

– Не могу знать, товарищ сержант, кажется, какой-то заблудший снаряд взорвался.

– Вас на пост отправили?

– Да, товарищ сержант, младший лейтенант отправил меня сначала к складу. Кладовщик это вы?

– Да, я, – ответил он, сделав в мою сторону несколько шагов. – Вон та землянка и есть твой охраняемый объект. Посматривай и на другие. На склад кроме меня никого не подпускай! Я…

Последние слова сержанта я уже не слышал. Вдруг с грохотом колыхнулась земля. Всё кругом стало ломаться, раскалываться. Это за складами один за другим начали взрываться тяжёлые снаряды.

Резким движением я припал к земле. Видимо, настолько быстрым был мой рывок, что с головы слетела пилотка. Одним движением я схватил пилотку и обеими руками стал держать её на голове. Всем телом в эти минуты прижался к земле. Снаряды взрывались то по одному, то сразу несколько. Взрывы были настолько сильные, что выносило вверх земляное крошево, корни деревьев взлетали на воздух. Хвоя и шишки сосен падали дождём. Становилось даже жутко, когда летели крупные ветки деревьев. Слева в метре от меня стояла огромная сосна. Я тихонько подполз к ней и прижался спиной к могучему дереву. Было слышно, как в толстый ствол сосны врезались чугунные осколки снарядов. На мгновение между взрывами проскальзывало затишье. Оно не успевало родить надежду, как начинался снова вой, обвальный грохот. Вдруг я почувствовал по спине сильный удар. Улучив минутку, я освободил руку от карабина и попытался прощупать спину. Оказывается, справа от меня двух-трёхметровая сосновая ветка толстым концом врезалась в землю, а одна из веток при падении ударила по моей спине. А впереди, чуть дальше с того места, откуда шёл дым, снова стали взрываться снаряды. Взрывная волна поднимала на воздух глыбы земли, переворачивала с корнем кусты. Приставив голову к дереву, я прижался к земле. «Видимо, здесь могилка моя», – пробежали смиряющие с концом мысли. Казалось, что этому адскому огню не будет конца. Теперь уже невозможно было разобрать, куда снаряды падают, где взрываются. Нашу землянку покрыл густой синий дым.

Через некоторое время мне показалось, что они стали взрываться за нами. До меня перестали долетать щепки, сломанные ветки деревьев. В ствол моей сосны и чугунные осколки попадали уже реже. Земля сыпалась уже не рокочущим ливнем, а реденько. Когда упали поднятые вверх последние земляные крошки, вокруг воцарилась тишина.

В этой мёртвой тишине невозможно было поверить, что артиллерийского налёта больше нет. Лёжа под деревом, я осторожно повернул голову направо и посмотрел по сторонам. Сквозь дым было видно, что передняя часть землянки цела. Из рваных воронок поднимался сизый дым и несло вонючим запахом пороха.

Кажется, на этот раз остался жив, если снова не начнётся. Не веря самому себе, окинул взглядом окрестность. Какой ужас! Вокруг меня жуткая картина. Ветки, корни деревьев, шишки, бесчисленное множество хвои, мусор заполняли поляну. Ведь я только утром любовался чистотой и красотой этих мест. А теперь они стали неузнаваемы.

Вдруг до меня дошли голоса. Нарушив тишину, со стороны штабной землянки шли в мою сторону трое. Это были крупного телосложения командир батальона старший лейтенант Степаненко, заведующий складом сержант Попов и старший писарь Обледков.

– Кто там лежит? Может, раненый?

– Из новеньких. Шёл на пост, к складу.

– Если бы я не остановил, попал бы в самый огонь, – добавил сержант Попов.

Не доходя до меня, старший лейтенант крикнул:

– Живой?! Раненый?!

– Кажется, не раненый, товарищ командир!

– Тогда вставай! Почему до сих пор лежишь?

– Он растерялся, товарищ лейтенант. В себя прийти не может.

Я быстро поднялся, стряхнул с себя землю и подправил пилотку.

– Под огнём первый раз? Ничего. Это только цветочки. Надо привыкать, – сердито сказал старший лейтенант. – Почему до сих пор здесь лежал? Надо было перейти в более спокойную зону. Солдат должен быть подвижным.

– Я растерялся, товарищ старший лейтенант, – ответил я, не скрывая своё состояние.

– Ничего, – сказал старший лейтенант, еле сдерживая улыбку, – научишься. Война, брат, всех учит!

Командир батальона и писарь Обледков ушли в направлении расположения хозяйства взвода.

Я остался стоять перед складскими землянками в засоренной полянке. Подправив патронташ, который висел в поясном ремне, стал осматривать окрестность. Лес погрузился в тишину. От воронок, где взорвались снаряды, до сих пор дым не рассеялся. Чуть дальше, в густых зарослях, казалось, что огонь в яме всё ещё тлеет. Маленькие деревца наклонились набок, а некоторые и вовсе лежат на земле. Из глубоких ран величавых сосен торчат чугунные осколки снарядов. Их тяжёлые ветки, как сломанные крылья, висят над землёй. Я невольно взглядом стал искать ту самую сосну, которая укрыла меня от вражеской пули. На ней видны осколки, она тоже получила тяжёлое ранение. «Значит, я счастливый!» – подумал я, радуясь, что без единой царапинки остался жив. Если бы тогда сержант меня не остановил, первый же снаряд унёс бы мою жизнь. Даже деревья тихо стонут от ран. Знать бы, откуда враги поведали, что здесь находится склад? Может быть, та «рама» (самолёт-разведчик) сообщает? Наверно она… Ведь как только она улетела, тут же началась стрельба.

На другое утро наша военная жизнь началась с уборки территории. В разговоре я понял, что вчерашний артиллерийский налёт был результатом дуэли между нашими и вражескими тяжёлыми орудиями. Вполне вероятно, что если наши 152-е (артиллерийские орудия) отсюда не переедут, то фрицы могут возобновить атаку.

Мы телефонисты

Было начало августа. Мы с Николаем Портновым под руководством сержанта Толстова протягивали новую телефонную линию между дивизией и КП (командный пункт) полков. В душе мы радовались, что получили важное боевое задание. Несколько дней сержант упорно обучал нас премудростям профессии связиста. После его практических занятий мы чувствовали себя настоящими военными связистами. Настал последний день, когда мы налаживали связь КП 1086-го полка через юго-восточный берег реки Неполоть, окружённый болотами и покрытый густым бурьяном. После такого ответственного задания меня с Николаем назначили телефонистами для поддержания связи с дивизией.

Утром 10 августа я заступил на дежурство. Сижу за телефоном. Николай отправился проверять телефонную линию. После обеда мы поменялись обязанностями. Мы тщательно обходили свою территорию. И на этот раз тоже было как обычно. Николай сел за телефоном, а я отправился проверять линию. Пока я обошёл болотистые берега, проверил все заросшие кустами опасные участки, уже начало смеркаться. Вдобавок вечерком прошёл дождь. Я изрядно вымок и был весь грязный.

– Слушай, только что двенадцатый звонил…

– Кто такой двенадцатый? – прервал я Николая.

– Командир дивизии полковник Гарцев. Разговаривал с полком. Он сообщил о сведениях, что враг в этом районе подтягивает дополнительные силы. Велел предупредить людей, чтобы не было неприятных неожиданностей. Затем добавил: «Поставить дополнительные посты для наблюдения за движением противника».

– Неужели немец начнёт наступление?

– Всё может быть, – с такими словами ворвался в землянку радист Василий Леонтьев. – Был разговор о подозрительном движении немцев. В прошлом месяце мы пробовали наступать, теперь, видимо, они хотят нас прощупать.

– Думаешь, будут лишь прощупывать?

У Николая было встревоженное лицо.

– А что ещё они сделают? – пробормотал Василий, укрываясь с головой шинелью. – Всё, ребята, всё! Я уже сплю.

– Ты тоже ложись, земляк, – сказал Николай. – В полночь я тебя разбужу.

Я взял шинель, лёг рядом с Василием, повернувшись к нему спиной. Не успел закрыть глаза, как всё вокруг утонуло в опрокидывающем мир взрыве. Наш блиндаж начало трясти как в лихорадке. Сверху посыпалась земля. Не успевали вздохнуть, как снова надвигался сверлящий вой и зловещее шипение блуждающих вверху осколков. В короткое затишье в блиндаж друг за другом вбежало несколько бойцов. Я тоже соскочил с места. Кто-то смачно выругался: «Снова начали, сволочи».

В дверях блиндажа показался сержант. Схватив правой рукой за пояс, а левой под коленьями, он нёс не подающего признаков жизни лейтенанта. Тело лейтенанта он положил рядом со мной на сено. Голова без пилотки, волосы забиты землёй. С правого угла губ сочится кровь. Половина рукава оторвалась. Гимнастёрка смешалась с грязью. На груди повёрнутая в обратную сторону медаль «За отвагу». Пальцы правой руки были в крови. Дыхание не прослушивалось.

В дверях показался младший сержант. С ходу он спросил:

– Зачем ты его сюда занёс, сержант? Надо было отдать в руки санитарам. Они в санчасть бы отправили.

– Куда повезёшь при таком обстреле? Вот закончится налёт…

– Куда ранен?

– Рану не видно. Рядом с ним на бруствере взорвался снаряд. Я его вытащил из завалин. Руки, ноги как тесто. Это наш командир взвода.

– Это контузия, – сказал младший сержант, затягивая закрученную махорку. – Кажется, всё утихло.

– Фриц остановился, парни! Всем по местам! – скомандовал младший лейтенант.

Бойцы таким же стремительным рывком выбежали из блиндажа. Сержант тоже куда-то ушёл. Через некоторое время пришёл с носилками.

– Не поможете, товарищи, отправить лейтенанта в санчасть? Кроме вас никого нет.

Я посмотрел на Николая.

– Если не хочешь идти, то пойду я. Садись за телефон, – сказал Портнов, протягивая телефонную трубку.

– Дело не в этом. Вдруг на линии что-нибудь случится? Что будешь один делать?

– Здесь рядом, за это время ничего не случится, – добавил сержант, повернувшись в мою сторону.

Мы с сержантом положили бездыханного лейтенанта на носилки и вынесли из блиндажа.

То и дело отчётливо слышалось, как яростно визжат и давятся в помутневшем воздухе трассирующие пули. Их здесь хватает. Завывая пролетают недалеко от нас мины и взрываются где-то рядом.

– Пойдём по этой тропинке, а там рукой подать, – сказал сержант и шагнул в темноту ночи.

– Давайте знакомиться, товарищ сержант. Как вас зовут? – предложил я по дороге и первый рассказал о себе.

– А я сержант Фёдор Арсаев из роты автоматчиков. Хотя и родом из Казани, живу в городе Горловке.

– Неужели татарин? – спросил я и сразу перешёл на татарский язык. – Как же ты в Горловку попал?

– У меня отец на шахте работал. В 30-м году взял к себе и нас. С тех пор там и жили.

– Значит, тебя Фаритом зовут?

– Мать нарекла меня Фаритом. А здесь меня зовут Фёдором.

– Ой! Здесь, кажется, воронка. Не провались! Держись левее.

Раненый лейтенант вдруг застонал.

– Сейчас, сейчас, товарищ лейтенант. Осталось совсем недолго! Потерпите немного. Мы уже почти дошли, – сказал Фарит, и мы зашагали быстрее.

Сначала мы шли лесом. Когда тропинка подошла к дороге, мы повернули налево. Навстречу попадались повозки, гружённые ящиками. Наконец показалась долгожданная полянка. Около большой палатки нас остановил часовой и указал нам дорогу в блиндаж. Он оказался довольно просторным. В самом центре находился стол, где горела коптилка, сделанная из сплюснутой сверху гильзы снаряда. Слева, от задней стенки до порога тянулась деревянная кровать. На застеленной соломой плащ-палатке лежали раненые. Им уже была оказана первая помощь. Покрытый белой скатертью другой стол стоял правее. Там копошилась невысокая, необычайно хорошенькая девушка в белом халате. Из-под пилотки свисали красивые тёмные волосы. Карие глаза, чётко очерченные брови приковывали к себе взгляд. Казалось, что они излучали тепло и свет. Халат был расстёгнут, поэтому хорошо просматривались два кубика лейтенанта на петлице воротника гимнастёрки.

– Раненого положите сюда, – сказала она. Сама направилась к столу, который стоял в центре блиндажа.

– Здравствуйте, Анна Александровна! – сказал Фарит, мило улыбаясь фельдшеру.

– Здравствуйте! – ответила девушка, не поднимая головы.

Она окинула взглядом раненого, взяла ножницы с соседнего стола и ловким движением отрезала рукав. Мы увидели, как выше локтя зиял огромный синяк.

– Это от сильного удара, – сообщила фельдшер, прощупывая ещё раз руку раненого. Лейтенант снова застонал. – Похоже, перелом. – С такими словами она принесла с противоположного угла блиндажа кору какого-то сухого дерева и стала бинтовать руку лейтенанта. – Подойди-ка сюда, сержант, помоги мне! Подержи вот эту кору!

До сих пор сержант непроизвольно смотрел на девушку, провожая взглядом её проворные движения, как бы украдкой, невзначай. Услышав, что его зовут помочь, он от радости одним прыжком оказался около фельдшера. Он взял кору из рук Анны и стал крепко придерживать, пока она накладывала бинт. А лейтенант снова тихо застонал.

– Осторожнее! – сказала девушка, не глядя на сержанта. – Это тебе не ствол автомата.

Сама быстрыми движениями начала бинтовать. Завязав последний узел, скомандовала:

– Теперь идите. Вас, наверное, там ждут!

– Пошли! – сказал я. Сержанту не хотелось уходить. Он продолжал смотреть на девушку, не отрывая глаз.

– Сейчас пойдём, – ответил сержант, а сам стоит как вкопанный, не может с места сдвинуться. Взглядом впился в фельдшера. А Анна Александровна, не обращая на нас никакого внимания, продолжала обрабатывать раны лейтенанта. Вот она взяла пинцет, захватив в него вату, бережно вытерла кровь из уголков губ раненого.

– Что с зубами? – спросил снова сержант, не отводя от девушки глаз.

– Зубы на месте, – сказала она, продолжая работать. – Где же его так прихватило?

Сержант будто только и ждал такого вопроса. Он мигом очутился около девушки и стал горячо рассказывать о происшедшем. Закончив рассказ о лейтенанте, он хотел было ещё что-то сказать, но не успел выговорить «Анна Александровна!» – вдруг широко открылась дверь блиндажа, и появился высокий, широкоплечий старший лейтенант.

– Здравствуй, Анна! Добрый вечер! – сказал он, протягивая девушке руку. – Проходил мимо, увидев у вас свет, зашёл проведать. У вас, оказывается, есть раненые.

– Добрый вечер, – сказала девушка и подала ему руку. – Собиралась уже ложиться спать, да вот лейтенанта привезли. Будет лежать, пока не придёт в сознание.

– А вы что здесь делаете? – спросил старший лейтенант, поворачиваясь в нашу сторону.

– А мы раненого принесли, – ответил сержант.

– Вам можно уже уходить, – сказала девушка.

Вернувшись в блиндаж связистов, я сел за телефон.

Командир дивизии полковник Гарцев расспросил о состоянии дел в полку. Затем сообщил, что в районах, расположенных от нас левее, немцы сосредотачивают большие силы, подтягивают танки, артиллерию, готовятся к наступлению. Дал приказ не отступать. Поинтересовался запасами «огурчиков» (снарядов).

Вскоре артиллерия противника открыла огонь. Возле наших дверей с грохотом колыхнулась земля. Это взорвался снаряд. От удара взрывной волны оборвался брезентовый занавес, который был вместо дверей, и сразу же обдало серным запахом. Сверху на нас посыпалась земля. В эту минуту вбежал сержант Арсаев с несколькими бойцами.