Останься. В плену у зверя

Глава 12

Но предложил Элиссе поехать куда-то я ой как нескоро. Вообще с момента нашего с ней откровенного разговора всё закрутилось с какой-то просто бешеной скоростью. Проблемы лезли со всех щелей, и решать все следовало именно мне.

Во-первых, вернулся Эрдан. Злой, нервный и кажется немного отупевший Эрдан. Я просто не узнавал племянника и всё никак не мог понять, что же повлияло на возвращение его облика и разделение со зверем. А когда узнал, что позже он запер в одной из палат нашего загородного дома свою пару, да ещё и обошёлся с ней по-скотски, то вообще взбесился и притащил обоих к себе, чтобы были под присмотром. Надеялся, что со временем его избранница сможет стать для Элиссы кем-то вроде подруги, но явно просчитался, потому что та только и мечтала сбежать от моего ставшего психованным и неуправляемым племянника.

Да и сама Элисса не горела желанием общаться с кем-то, кроме меня и своего доктора. Шарахалась от этой девушки как от прокажённой. Хотя совсем скоро я и сам уже мечтал избавиться и от неё, и от племянника. Столько хлебнул с ними двумя, что прибить хотелось обоих.

Однажды, защищая истинную племянника, Элисса случайно коснулась того места на моей груди, куда стреляла, и потом на пару дней снова замкнулась. Успев привыкнуть к нашему странному, но уже постоянному общению, я с ума сходил всё это время. Но к счастью, она оттаяла в ближайшую же совместную поездку после покупки сладости, и желание убивать я в себе подавил.

Почти одновременно с этим вернулась наконец Эррин. Только не успел этому долго порадоваться, как оборотница тоже рассказала мне часть своей истории, ту, в которую готова была посвятить. Ну что сказать? Если коротко, то я охренел. Да такое ни в одной стае не примут. Однако каждая захочет использовать её в своих целях. Она – и благословение, и проклятье одновременно, тем более уже вляпавшаяся по самые уши…

Но взяв с неё слово хранить свой секрет как можно дольше, взвесил все за и против, и решил, что оставить её и защитить в случае чего лучше, чем потерять исследовательский центр и такого специалиста.

Теперь по крайней мере там стало хоть что-то налаживаться. Две оборотницы с глав врачом нашей клиники принялись за дело вместе и даже смогли вывести дрянь из нескольких подопытных из числа тех людей, кто был превращён в оборотней. Тут-то и выяснилось, что Элика тоже не далеко ушла от своей новой подруги… Но меня это больше не касалось. Пусть живут обе, как хотят, вреда никому не наносят, а нарушение наших традиций… Да уже хрен с ними, с традициями.

И если бы это было всё, я был бы невероятно рад. Но видимо, чтобы доконать окончательно, примерно тогда же у меня нашёлся младший брат. Брат, блядь! В лесу. Даже подохнув, отец не переставал делать мне сюрпризы, и я ненавидел его всё больше. Особенно с учётом того, как именно я узнал о новом родственнике, и какую дичь он творил из-за экспериментов нашего общего предка, которого мне стоило убить, видимо, ещё раньше. Теперь я мало того, что держал и его в клетке в загородном доме, так ещё и одновременно был вынужден следить (не сам, конечно, но контролировать это всё постоянно кому?) за девчонкой, которую угораздило попасть под его горячую… лапу.

Со стаей серых волков мы уже почти враждовали. Старый альфа не выдержал произошедшего с сыном и умер от сердечного приступа. Эмина они запрели где-то подальше от чужих глаз, не позволяя мне хотя бы попробовать помочь. Но имея всего два положительных случая из ста, помощник из меня был такой себе. Стаю возглавил старший брат Эмина, Эмир*, который и прежде не вызывал у меня тёплых чувств, а после случившейся в их семье двойной (точнее, тройной, если учитывать его личную историю) трагедии стал совершенно невыносим. Он отказывался доверять хоть кому-то, обособившись от остальных, и на мой взгляд, вёл стаю к полному вымиранию, отказавшись сотрудничать с нами и теми из людей, кто был на нашей стороне.

В общем, если коротко – то пиздец наступил незаметно, но быстро. Просто не знал, за что хвататься. Единственное, что было стабильным – наши поездки с Элиссой к врачу. И сахарная вата. Много. Слишком много для оборотня. Но как отказываться, когда она тянет мне часть этого облачка сама?

Вообще, поняв, что моя крошечная пара обожает сладкое, я забил весь холодильник сверху донизу всевозможными пирожными, печеньками, шоколадом и прочими вещами, в составе которых сахар порой стоял на первом месте. И судя по тому, что запасы приходилось регулярно пополнять, хотя она сама никогда ничего не просила и на мои вопросы типа «что купить» пожимала плечами, всё же моя сообразительность была оценена по достоинству.

Да и вообще между нами вроде появилось хоть что-то общее. Мы чаще разговаривали, хотя я всё ещё не мог подобрать нужный момент, чтобы спросить её о том, что мучает её больше всего. Но по крайней мере она уже почти всегда отвечала на мои отвлечённые вопросы, чаще смотрела в глаза, а не как прежде – на подбородок. Даже начало казаться, что Элисса вроде бы тянулась к общению со мной. А может в некотором смысле и ко мне самому.

Например, после очередного раза, когда увидела выходящую из моего кабинета Элику, она надулась и ушла на кухню. Куда я, собственно, и направился. Вообще оборотница наведывалась ко мне теперь исключительно по работе, близкие отношения мы прекратили после того разговора, но моя пара об этом не знала. А я решил пока не говорить… Сам не знаю, на что рассчитывал.

– Что такое, Элисса?

Недовольная девочка повернулась ко мне спиной, делая вид, что что-то готовит. Хотя по факту перемешивала одну муку в ёмкости. Но на этот раз она уже была осведомлена, что другой пары у меня нет.

– А зачем она к Вам… приходит?

– Ты же сама сказала, чтобы меня любил кто-то другой. Вот пожалуйста, – подыграл я её подозрениям, руководствуясь скорее интуицией, чем здравым смыслом.

– Но она не любит! – горячо возразила пара и обернулась. Даже кивнула для верности, подтверждая сказанное.

– Откуда ты знаешь?

Элисса открывала и закрывала ротик, но не могла придумать причины. Только брови нахмурила. И видимо решила зайти с другой стороны.

– Поэтому… Вы хотите, чтобы она приходила?

– Мы уже говорили с тобой об этом. Нужно же мне иногда расслабляться.

– Обязательно так? – прозвучало с обидой, а огромные глаза блеснули уже позабытым мной огоньком.

И я не выдержал, оказавшись рядом, осторожно погладил её по волосам. Последнее время она почти не замечала подобных моих жестов, будто бы привыкла.

– Не обязательно. Почему тебя это злит?

– Не знаю. Меня не злит… Наверное.

Но тут же в противовес своим словам вырвалась из моих рук и просто пошла к лестнице. Пришлось догонять её на ступенях и развернуть к себе за плечи.

– Я же вижу. Тебе она не нравится. Почему?

Всё ещё надеялся услышать, что ей не безразлично.

– Мне всё равно…

Размечтался. Но почему-то вместо досады ощутил совсем другое.

– Тогда тем более. Или может ты и её видела в лаборатории?

Элисса вспыхнула от моей совсем неудачной шутки.

– Я… Я же… Я больше так…

И мне сразу же стало совестно за эти слова, поэтому подошёл ещё ближе и обнял легонько.

– Мне так говорить сейчас не стоило. Прости.

– А…

– Что?

– Всё равно будете её звать?

– Посмотрим, – решил не разжигать конфликт дальше, однако и такой ответ мою крошку не устроил.

Потому что тут же она недовольно запыхтела мне в плечо. А я по непонятной причине улыбнулся, продолжая её обнимать. Ну вот. И снова полон сил и энергии, а ещё недавно во мне укреплялось желание сдохнуть, чтобы хоть немного отдохнуть после всего хаоса, происходящего вокруг.

Мне показалось, что её поведение немного похоже на ревность или что-то вроде нежелания делиться. Не мною, конечно. Но, например нашими поездками, разговорами, да хоть чем-то, что связано со мной. Вообще стоило Элиссе попросить, и в нашем доме вообще ни по каким вопросам женщин бы других не было. Но она не попросила. А потому мне пришлось просто выпустить её из рук и пожелать доброй ночи.

Я бы сказал, что мне жаль расставаться с Элиссой даже на ночь, но дело в том, что «расставались» мы только для неё. А вот я уже через пару часов снова буду рядом. Ведь каждую ночь, что бы ни происходило, как бы ни устал, теперь проводил с ней, пытаясь выяснить происхождение тех ран, что заметил на ней прежде.

На мои вопросы на эту тему она больше не отвечала, только смотрела подозрительно, будто правда не могла понять, отчего я упираюсь. Всё, что я знал – что «иногда прихожу к ней ночами». Какого хрена я её царапаю, она так и не объясняла. Желая найти разгадку, просмотрел все камеры вдоль и поперёк. На быстрой перемотке лично проверил все дни и ночи за последние несколько месяцев. Все. И не нашёл ничего подозрительного. Вообще ничего! Она спала либо одна, мучаясь от кошмаров, либо я успокаивал её. И естественно, не царапал.

Единственное время, когда не видел Элиссу – это пока она в душе. Но ставить камеры там было как-то совсем неправильно, да я бы и не отлип от них вообще тогда. Только там она могла нанести себе эти царапины, но с какой целью, так и не сообразил. Поэтому на самом деле теперь сторожил её сон, убеждаясь, что пока я тут на протяжении последних недель, царапины не появляются.

И уже начал было думать, что дело в том, что действует терапия, вот она и перестала причинять себе вред. Тот специалист, кажется, правда помогал, а я лопух, что не нашёл его раньше. Да, Элисса по-прежнему боялась чужих, но по крайней мере прекратились истерики и плач на пустом месте, за исключением нескольких моментов, когда где-то резко раздавался громкий звук или появлялась толпа незнакомых ей мужчин. Радовало лишь то, что в трёх из пяти таких случаев, она неосознанно пыталась спрятаться за меня.

Хотя изменилось ещё кое-что. Если раньше во сне Элисса только плакала и просила не отдавать, то теперь иногда звала меня… Серьёзно. По имени. Хваталась за подушку или мою футболку, сжимала изо всех сил и звала. Я не сразу понял, что примерно так же звала, когда я лежал с дырой в груди – только когда она прошептала что-то про убийство. Выходит, порой вместо её обычных, ставших редкими, кошмаров снится ещё один… И теперь я получил ещё одно подтверждение, что тот случай с выстрелом был для неё больше ударом, чем желанным освобождением.

Поэтому гладил её с утроенной нежностью, обнимал, шептал, что рядом, а она в ответ… прижималась ко мне сильнее и глубоко дышала. Понять, что именно происходит в её снах, было сложно. Спрашивать не решался, чтобы не выдать себя. И так постоянно ловил на себе недовольные взгляды собаки, с запахом которой уже кажется смирился. Но он пристально следил за каждым моим движением, словно собирался доложить ей, когда проснётся.

Хорошо, что он не может с ней общаться, потому что сдал бы, не задумываясь, и то, как обнимаю её ночами, и то, как невесомо целую её волосы, как разглядываю её, сонную, мягкую, свою…

Даже вспоминать неловко то, что представляю себе в такие моменты. Почему неловко? Да потому что это ЭЛИССА. Да, она моя пара. Да, она почти взрослая, а если опустить разницу в возрасте, то вполне уже. Да, она невероятно красивая – вся светленькая, хрупкая с этими длинными пшеничными ресницами, волнистыми волосами, с припухшими от сна розовыми губками, которые часто приоткрываются, когда укачиваю её, и которые она так сладко облизывает язычком, когда ест сахарную вату…

Но из-за того, что с ней произошло, я всё ещё не мог себе представить нашу близость. Вообще. Фантазировал-то я много. И чего только в моих фантазиях не было, хоть и пытался себя одёргивать. Но вот чтобы сделать с ней из этого хоть что-то в реальности… Если даже представить, что она не испугается и не впадёт в истерику… КАК? Как можно её трахать?! Элиссу… Переступить через это не мог даже мысленно. До этого момента.

*Эмир – гг романа «Гордая. (Не)пара для волка»*

Сегодняшняя ночь была вполне обычная, не предвещающая ничего плохого. Я, как и всегда, лёг рядом с ней, притянув спиной к себе ближе. Когда она спала одна, обычно была напряжена, а стоило мне коснуться и прошептать, что я тут, с ней, уже немного расслаблялась, успокаивалась и выдыхала. Мне везло, что её сон был таким крепким, хотя и подозревал, что это скорее связь между нами позволяет ей в бессознательном состоянии довериться мне. Но насколько, я понял только сегодня…

И ведь сразу почувствовал, что что-то не так, но не догадался, не сообразил и остался с ней, позволив себе сделать то, чего никогда не сделал бы в другой ситуации.

Она лежала, откинувшись на мою грудь головой. Вкусно-пахнущие пряди волос щекотали мне подбородок и шею, а короткие, свободные шортики спального комплекта задрались, обнажая её кожу ещё больше. И хотя я уже почти привык видеть это, всё равно было немного волнительно.

Немного – ровно до тех пор, пока моя девочка не прогнулась в спине, как мартовская кошечка и, сонно пробормотав моё имя, не прижалась плотнее попкой к моему же паху, заставив член закаменеть. Вот тут резко стало «много».

Что она творит?

Из её губ вырвался тихий стон, и я совершенно точно ощутил… Да нет же. Я наверное перепутал. Это же… Со свистом втянул ноздрями воздух и попрощался со всеми имеющимися до тех пор в моей голове разумными мыслями. Потому что почуял аромат возбуждения.

Её возбуждения…

Даже не зная причину этого поведения, понимал, что мне бежать надо отсюда. Со всех ног. Сегодня быть рядом нельзя. Я не смогу. Просто не удержусь. Потому что удержаться от этого запаха, от её ёрзанья просто невозможно. Это всё умножает мою к ней тягу в сотни раз, в миллионы. Уже неосознанно выпустил когти и клыки, предвкушая… Блядь…

Да, теперь уходить было слишком поздно, зверь во мне ревел, требуя взять своё. Тем более, наша самочка, кажется, хочет того же.

Остатками разума твердил себе, что нельзя. Она же спит, и явно не в себе… я не должен… Но хватка на её талии усилилась, и если бы в реальности она рванула от меня со всех ног, то теперь… продолжила приподнимать и подставлять мне свою миниатюрную пятую точку и тихонько хныкать, срывая мою крышу окончательно и бесповоротно, заставляя забыть о том, что верно, а что не верно. Вообще обо всём забыть.

«Как же я так вляпался?» – думал, уже отодвигая тонкую ткань её пижамы в сторону, чтобы освободить себе доступ к такому нежному и желанному телу. Она попыталась перевернуться, отчего крошечный, твердый камешек соска упёрся в мою руку. Девочка чуть приоткрыла мутные от желания и сна глаза, снова жалобно всхлипнула, потянулась ближе, и я пропал…

А первое, что увидел на утро – была сама Элисса. Она выглядела немного уставшей, но расслабленной. Лямки пижамной майки спущены с обоих плеч и обнажают выступающие ключицы, ставшие моим личным фетишем. Такая безмятежная, сладкая. Привычно придвинулся, уложив ладонь ей на живот. Хотя обычно делал так по ночам, а утром бежал от неё как сайгак. Но мне казалось, что раз ещё слишком рано, то она довольно крепко спит, поэтому позволил себе эту малость.

Девочка сразу же схватилась за мои пальцы. Часто так делала во сне. Но когда резко вдруг открыла глаза, глядя на меня с недоумением, от неожиданности не сразу нашёлся, что сказать. Зато сонливость схлынула мигом. Сразу же привстал, зашипев сквозь сжатые зубы и пытаясь отодвинуться от неё.

– Не бойся только, – пришлось прочистить горло, чтобы речь была членораздельной.

Но она уже напряглась. Ещё бы, такой сюрприз с утра.

– Я просто пришёл пожелать тебе доброй ночи ещё раз и уснул… Случайно.

Услышал, как бешено стучит её сердце, а пальчики сжимают сильнее моё запястье. Неосознанно. Ну зато не отталкивают.

– Элисса, успокойся, прошу. Я уйду сейчас, если ты скажешь. Ведь прихожу днем и ничего. Ночью то же самое, просто солнца нет. Ничего не изменилось. Я не собирался причинять тебе вред. И вообще ничего делать не собирался, – и это была чистая правда.

Но моя крошка продолжала глубоко дышать и молчать, хотя паники в глазах не было заметно. Либо она её отлично скрывала (только зачем?), либо правда испугалась лишь из-за неожиданности, но сообразив, что это я, успокаивалась понемногу.

– Маленькая, скажи что-то…

Ожидал чего-то плохого, конечно. Не привыкла она видеть меня по утрам в своей постели. Но речь пошла не совсем об этом.

– Дверь же… я закрыла… – она закусила на пару секунд губу, думая, и лишь потом добавила: – Как Вы пришли тогда?

– У меня был ключ, – честно сознался.

А Элисса прищурилась подозрительно. Вот как. Кажется, меня сейчас будут отчитывать, а не пугаться.

– Только у Вас?

– Да. Только у меня.

– А вдруг нет?

– Но в этой части дома и нет никого кроме нас.

– В другой есть…

– Тебе ничего и никто не угрожает. Но я приходил иногда к твоей комнате проверить, всё ли хорошо.

– Приходили?

– Да.

– Каждый день?

– Ну… если честно, да.

Она покачала головой и чуть поджала губки.

– И… никто больше?

– Никто. Тебя же Эмин охраняет. Мне разрешил войти любезно.

Бросила на пса укоризненный взгляд. Тот и хотел бы ей сказать, что я нагло вру сейчас про разрешение (его мнение меня вообще не волновало, а если он и не кидался на меня с укусами, то только потому, что понимал, кто тут сильнее физически и чья это территория), но не мог. К моему счастью.

– Вы говорили, что не приходите, – обняла она себя руками, но уже совсем, ни капли не дрожала, даже скорее обвиняла во лжи.

И нужно отметить, что была почти во всём права, а я продолжал выворачиваться, как получалось.

– Я так думал сначала, а потом просто не стал говорить.

– Зачем?

– Чтобы тебя не пугать…

Элисса посмотрела на свою грудь в вырезе майки, заметив уже заживающие после сегодняшней ночи раны когтей. Но почему-то не накинулась на меня с обвинениями, а опустила глаза и покраснела. Она хоть что-то помнит? Или…

– Вы меня обманывали… А я знала, что это Вы.

Прозвучало с каким-то облегчением от доказательства своей правоты и немного осуждающе. Вроде как, ай-яй-яй, взрослый же оборотень, а так обманываете, нехорошо, Эрнард, нехорошо.

– Я не специально, – ЧТО, БЛЯДЬ, Я ЕЩЁ ЕЙ МОГ СКАЗАТЬ?!

Девочка снова подняла взгляд, рассматривая меня, будто пытаясь понять.

– Что ты хочешь спросить?

– Ничего, – едва различимо и очевидно смущаясь.

Ага, вот что значит это её ничего. Ей стыдно рассказывать мне, что её беспокоит. Я чуть приблизился снова, поправив на себе одеяло, и убрал кудряшку с щеки за ушко.

– Всё хорошо, Элисса?

Кивок.

– Ты уверена?

– Да…

– Хочешь, мы всё обсудим?

– Не-а.

Солгала. Она ХОЧЕТ поговорить об этом. Но не решается.

– Расскажи мне, пожалуйста.

– Что?

На меня смотрели огромные глаза, полные ожидания.

– Тебе понравилось то, что было сегодня ночью? – решился.

Её зрачки расширились, и Элисса сразу же отпрянула.

– Не бойся. Я не собираюсь настаивать на повторении. Просто скажи, понравилось или нет.

Пара отрицательно помотала головой, не глядя. А я вдруг чётко понял, почувствовал – ей понравилось! Но не желает признаваться. А ещё… не понимает, почему ночью ей нравилось, а сейчас она чувствует другое. И если я не хочу свести её с ума, то должен придумать логичное объяснение.

– Это из-за связи. То, что ты ощущаешь. Из-за неё. Я не заставлял тебя. И сам не собирался ничего делать. Но она влияет на нас. Это кажется странным, но избавиться от этого не выйдет. И ещё я совсем ничего не помню. Если ты расскажешь мне, то буду тебе благодарен, – ну одной ложью больше, одной меньше. Быть с ней совсем честным теперь не выйдет.

Её щёчки залились краской сильнее. И это было странно. Потому что только при упоминании физической близости она впадала в истерику, это что же тогда произошло в её варианте этой ночи, что может заставить её смутиться, но не испугаться? И помнила она о ней возможно не совсем то, что помнил я и что было на самом деле. Поэтому выяснить, что именно – для меня было очень важно. Очень.

– Вы правда всё забыли?

Мне же не кажется надежда в её голосе? Тогда вряд ли у меня выйдет что-то разведать.

– Так иногда случается от сильных эмоций.

Врать ей было неприятно. Но сказать правду – значило разрушить её новый, только начавший выстраиваться мирок. Как она воспримет то, что уже знаю я? Как поступит? И главное – смогу ли я в таком случае скрыть то, что решил, чтобы уберечь её от себя самой и остальных? Сам я провалился в этот водоворот, и уже ясно, что не выберусь.

– И раньше тоже не помните?

– Ничего. Совсем. – Потому что раньше я не приходил к тебе! Но, конечно, не скажу об этом. – Ты мне расскажешь?

– Нет…

– Почему, Элисса?

– Просто не расскажу.

– Это очень весомый аргумент, – мои губы сами сложились в спокойную улыбку, на которую она тут же перевела взгляд. – Хорошо, я не стану настаивать. Но тогда скажи хотя бы… я прав, что мне кажется, тебя это почти не пугает?

Вообще это и было самым главным. Если сравнивать ценность того, что именно происходит в её варианте развития событий, и того, какие эмоции это в ней вызывает, то, разумеется, важнее второе. Потому что если я прав, то мы сможем идти с ней дальше хоть куда-то, а если нет, то просто встану опять в ряд тех, кого она ненавидит всей душой.

– Правы, – робкий оправдательный приговор.

– Хорошо. Это не значит, что я стану делать так постоянно. Но мне важно было услышать от тебя, что прав.