Марой и хранители

– Говорят, – Рене понизил голос, и в кухне установилась тишина, – своими участившимися приступами жёнушка измучила жреца так, что он исхудал, потерял интерес к жизни. В конце концов, он провёл обряд, через который передал муженьку свою изгоняющую шархала силу, и бежал из той деревни под покровом ночи, чтобы никто его не смог остановить7.

Мужики снова заржали. Ланза, чьи пальчики перебирали волосы на затылке Рене, игриво спросила:

– Что это был за обряд?

Рене привлёк свободной рукой голову девушки к своим губам и зашептал ей на ухо. Ланза прыснула и смущённо уткнулась лицом в плечо юноше, пряча стыд от гогочущих мужчин.

– Выпьем за здоровье верных жёнушек и терпеливых муженьков! – под гогот неслышно стукнулись друг о друга деревянные бока наполненных кружек.

Посиделки слуг начались с ленивого легажа и неспешной беседы, пока не пришёл Рене. Чем он больше пил, тем его истории становились скабрезнее и смешнее.

Шутил про магов и господ, жрецов и инквизиторов. Ланзу, самую молодую и симпатичную из присутствующих женщин, как только увидел, попросил сесть рядом, а вскоре она оказалась у него на коленях, чтобы «освободить место для Кассия».

Целовать не целовал, но руки то и дело смыкались на девичьем стане и щупали, всё ли сохранно и естественно на простушке. Мужики добродушно посмеивались: Тео красочно описал молитву Рене перед господами, от которой даже госпожа в обморок упала.

Тема болезни Элоизы была, разумеется, под запретом для обсуждения: двоих слуг-сплетников, на которых кто-то донёс хозяину, выгнали в тот же день. Но тонко завуалированный рассказ северянина позволил, наконец, посмеяться над господами от души.

Один Юрген, которого не успели ввести в особенность кухонных сплетен, но который уже знал от Ойлы о беспричинных истериках госпожи Делоне, бездумно прокомментировал:

– Вот бы и нашей госпоже такого жреца.

И сразу установилась тишина. Рене отвёл свой нос от шеи Ланзы, вперил свой взгляд, мутноватый от выпитой хмелёвки, на визави:

– Ещё раз так пошутишь, пойдёшь искать того, кто будет тебе жевать пищу до конца твоих дней. Доступно объяснил?

Юрген изменился в лице и пробормотал извинения. В воздухе моментально повис намёк, не пора ли заканчивать посиделки, пока градус остроумия не повысился до конфликтного. Но Рене внезапно весело сказал:

– Не пора ли сыграть в «верю – не верю» на желание? Есть смелые?

Ланза игриво потянулась к картам:

– Чур я тусую!

– Моя ты хорошая! – Рене с сожалением обозрел вид, открывающийся сверху в вырезе платья девушки, и повернул колени, чтобы вернуть девушку на освободившееся место, так как Кассий внезапно покинул его. – Будешь подглядывать мне в карты, отшлёпаю!

Согласился Тео и Юрген, сидящие напротив. Остальные, видимо, не настолько были азартными. Ланза раздала на троих. Игроки забрали карты и положили их рубашкой верх.

– Я бы тоже хотел поучаствовать, – флегматичный баритон развернул к себе и заставил слуг соскочить с лавки, что давно сделал Кассий, который первым заметил облокотившегося о дверной косяк инквизитора и наблюдающего за хохочущими лумерами.

Рене сделал приглашающий жест занять место:

– Но мы не обговорили желание. Ивес, осталась ли та прелестная рыбка?

– Осталась, чтоб её… – Ивес кивнул Филиси, – Кружку для господина инквизитора.

– Неси синявку сюда. Всю.

– Тьфу, я в таком случае пас! – Тео под общий смех неиграющих уступил место инквизитору и подвинул пальцем к нему свою раздачу. А Ланзе показал зажатый пальцами нос, мол, беги, пока не поздно.

– Кто забирает карты, тот ест кусок, кто скидывает – пьёт. Запивать рыбу просто так нельзя, – установил правила Рене.

Анри только усмехнулся, ответно с вызовом глядя Рене в глаза.

– У меня тесто стоит, – проворчала Филиси и пошла накрывать кадку чем-нибудь поплотнее: – Если завтра пироги будут пахнуть вашей рыбой, сами будете их есть вместо господ.

Чтобы пощадить обоняние зрителей, Ивес накрыл принесённую тарелку с порезанной рыбой и несколько остановил распространение «аромата». Ланза поначалу храбрилась, но не выдержала, ушла, как и трое слуг. Остались самые стойкие и любопытные.

– Все истории рассказал? – Анри осторожно заглянул под рубашку карт, садясь к Юргену боком.

– Я всего лишь размялся. Или, может быть, господин инквизитор сам желает поведать нечто особенное?

Хмелёвка сделала Мароя слишком смелым, хмыкнул про себя Анри. Что ж, тем лучше: глядишь, язык у подозрительного северянина развяжется до конца:

– Пока воздержусь, послушаю занимательные сплетни из нортоновского фольклора.

– А не будет ли вас, господин старший инквизитор, история отвлекать от игры? Промочили бы вы горло на всякий случай, вдруг не скоро придётся.

– Напьюсь во время игры, – правила дуэли были приняты, и Анри, собиравшийся попробовать лумерское пиво, демонстративно поставил кружку перед собой.

Юрген, являвшийся третьим игроком, по ощущениям присутствующих, превратился в дополнительный антураж дуэли, ибо уже полетели искры между Рене, завоевавшим симпатии, и суровым инквизитором, с утра нагнавшим неприязнь своими расспросами.

– Ну что ж, есть у меня одна свежая занимательная история… Двойка принцев, – Рене прикрыл ладонью две вытащенные карты и обратился к Юргену.

– Н-не верю, – тот, неуверенно моргнув, ответил на ход.

Рене вздохнул с сожалением и вернул карты в свой веер. Хальц, сидевший рядом и видевший своими глазами две одинаковые карты, с недоумением покосился на северянина, а когда дошло, улыбнулся в кружку.

– Два абитата, – Юрген положил перед Анри карты рубашкой вверх.

– Не верю, – Ленуар пальцем подвинул неправильную пару к хозяину и хлебнул из кружки. – О чём же история будет? Королева и девятка терры.

– Про инквизитора, потерявшего память… Верю.

Карты в руках Анри дрогнули, и зелёные глаза сузились, сверля рассказчика:

– Вот как!.. Твой ход, – две правильно угаданных карты перевернулись рисунком наружу и отправились «в утиль». Зрители вздохнули: счёт был открыт.

Некоторое время назад Антуан поделился открытием с Анри – якобы Марой умеет читать мысли. Ленуар поинтересовался, что именно прочитал святоша в двух пустых головах, и оба друга сконфузились.

– Погоди-ка, он имел в виду Люсиль? – брови Армана поднялись.

– Не твоё дело! – огрызнулся Антуан, за которого ясно ответили розовые пятна на щеках.

– Почему не моё? Именно моё, – Арман засмеялся и стукнул кулаком в плечо друга.– Вдруг уведёшь… Впрочем, я тебе доверяю.

– И зря! – Антуан сердито налил себе вина и сел в кресло подальше.

– Тоже мне секрет, для этого не нужно лезть в голову к будущему владельцу цитрусовых полей, – Анри параллельно разговору умудрялся просматривать книгу, взятую в библиотеке сира Марсия. – А у тебя, Ар, что прочитал юный повелитель аргириусов?

Делоне быстро показал глазами на Антуана, небрежно разглядывающего напиток через полупрозрачные стенки кубка, мол, не при нём:

– Не имею представления, о чём он говорил…

Но Антуан злорадно процитировал Рене, за что получил плеснувшейся струйкой вина в лицо.

Значит, северянин ко всем прочему имел ещё и ментальный дар. «Так-так», – сказал про себя Анри, чьи выводы относительно маг-сил загадочного Рене Мароя пока не обладали чёткими контурами. После ужина и посещения сирры Элоизы северянин то исчезал, то появлялся, делая вид, будто забыл о запланированном превизорстве для составления сертификата.

Но когда Марой намекнул (или наугад попал?) про потёртую память, Анри чуть не задохнулся от удивления, с трудом взял себя в руки и нацепил на лицо насмешливую маску.

На втором круге Юргена слили. Зрители погоготали, наблюдая, как он подносит ко рту полоску рыбы, кладёт в рот, выпучивает глаза, и милостиво разрешили сбегать на улицу, чтобы прополоскать рот.

– Только перевёл продукт, – посокрушался Рене, давая возможность Анри усесться поудобнее в отсутствие соперника. – Ваш ход, господин старший инквизитор.

– Где же история? Шестёрка-воздух и восьмёрка-огонь.

Рене помедлил, добирая карты в свой веер:

– Жил-был один мальчик. Получил он от нашей Матушки один уникальный дар, не скажу какой, знаю, что не такой, как у всех. Ну, там ментальность и дар воздуха, туда-сюда по мелочи считать не будем… Как и то, что, по легенде, состряпанной для олухов, происходил он из лумеров, – Рене взглянул на предложенную пару и пренебрежительно поморщился. – Брехня полная, одним словом, была бы. Но… Три принца.

– Брехня! – повторил Анри, берясь за кружку.

Рене поцокал неодобрительно и повернул карты. Зрители загалдели: инквизитор ошибся. В противовес ожиданию собравшихся он съел кусок рыбы и не поморщился, только попросил салфетку вытереть пальцы. Достал коробку с жевательными палочками и положил рядом. Тео подстегнул остановившуюся историю: «И что было дальше?»

Рене почесал щетинку на подбородке, вытащил две карты:

– Говорю же, легенда, состряпанная для этого юного мага, шита белыми нитками, когда там семейная порода на всё лицо. Наверняка, наложили защиту рода, пока папашенька прилюдно не признает сыночка… Что ж, в этом есть свой резон… Ибо доучился наш юный маг спокойно, получил степень инквизитора. Сначала, конечно, помощника, а вместе с этим практику при расследовании дел, от государственных до бытовых. Там убили мага, тут горги бегает неприкаянный, пугает честных люмерийцев… Не работа, а сплошные развлечения, – Рене внезапно поморщился, потёр грудную клетку и вдруг улыбнулся, словно боль в груди доставила ему радость. – Всё было хорошо, одним словом… и будет хорошо… с огненной сиррой и водяным королём.

Рене подвинул карты на столе и вопросительно уставился на бледного Ленуара.

– Верю, – сказал он и забрал карты себе, вставляя их в веер, усмехнулся, убеждаясь в своей ошибке. Без напоминаний потянулся к тарелке с рыбой.

Рене добрал карты и засмотрелся на свой набор:

– Хорошо, что веришь. Вера – дело святое. Нет веры – тьма пожирает, а без надежды жить можно, особенно когда знание есть. И без любви жить можно. Но пресно. И всё-таки странная эта штука – любовь. Бывает, что есть, кого любить, и можно было бы успокоиться. Но нет, сердце болит за этого и за другого, – северянин очнулся от своих дум, поднял глаза, обвёл притихших зрителей. – Скучная история. И почему я именно её вспомнил?.. Две семёрки…

– Верю.

Карты отправились на небрежную стопку, и ход перешёл к Анри. Тем временем Рене с наслаждением допил хмелёвку, стукнул пустой кружкой по столу. Тео встрепенулся, наполнил до краёв:

– Ты говорил что-то про потерянную память инквизитора.

– Точно! Забыл уже, – обрадовался Рене и подмигнул Ленуару, – рассказывать дальше?

– Для этого и сижу, – Анри сунул зубочистку в рот, – две сирры и два принца.

– Конечно, верю, господин старший инквизитор, – Рене пододвинул к нему кружку и убрал лишние карты со стола. – Забыл я упомянуть один момент, немаловажный… В бытность свою студентом, как и многие дурни-студиозусы, обратился этот инквизитор к оракулу, захотелось ему узнать своё предназначение. Чтобы, значит, лучше к нему приготовиться. И вот оракул ему предрекает, мол, судьба ему встретить Предвестника… Три короля и три абитата. Брехня или правда?

–…Брехня. К встрече с Предвестником невозможно подготовиться.

Рене медленно перевернул карты, и все увидели изображения королей и виердских кошек. Веер Ленуара увеличился на шесть карт, кто-то посмеялся, но в кухне, помимо запаха рыбы, к которому относительно привыкли, заметно начало сгущаться напряжение.

– Ваша правда, сир Ленуар! Наш инквизитор… про которого идёт речь… так и сказал оракулу, – Марой отхлебнул порядочно и с трудом, пьяно, набрал себе новых шесть карт. Кое-как расположил их ровно в своём веере, попереставил местами, пока рассказывал. – А ему оракул и говорит: «Ничего, время у тебя подумать будет, ибо Предвестник украдёт твоё сердце, и ты сам не заметишь, как».

Филиси ахнула:

– Влюбится в Предвестника?

– Значит, этот инквизитор встретил Предвестника и не сдал его ни инквизиции, ни пуританам? – спросил громко Юрген, сидевший справа от инквизитора, и тот вздрогнул, позабыв о существовании слуги-новичка, – … И даже не убил, чтобы самому стать Предвестником?

Рене посмеялся над бестолковым Юргеном:

– Мне нравится градация твоих мыслей: совсем ни во что поставил инквизицию. Забыл ещё сказать, этот инквизитор был крайне влюбчивым и азартным. А, учитывая то, что оракул не уточнил, какого пола будет Предвестник, могло статься, что инквизитор перебрал много вариантов… Полный градаж: шестёрка, семёрка, восьмёрка, девятка и десятка.

– Брехня полная! – смех, вызванный неожиданным финалом истории про инквизитора, разозлил Анри. – За такие намёки…

Вместо ответа Рене перевернул предложенные карты, из которых действительно собрался градаж:

– Потусовала милая Ланза на славу! – ухмыльнулся.

Набрал из тонкой стопки пять карт, дождался гастрономического наказания инквизитора и положил перед ним сразу четыре карты. Игра шла по-крупному, как будто хотелось её быстрее завершить:

– Ну а теперь вся соль истории. Встретил инквизитор Предвестника, поцеловал её… или его, но в самый ответственный момент прозрения получил сильнейший удар по голове. Кое-кто рядом подумал, будто наш инквизитор пристаёт к… невинной отрочице. Да вы запейте, господин старший инквизитор, а то лица на вас нет. Я разрешаю. Две десятки и две девятки.

Анри, на лице которого, и правда, разлилась зелень, отрицательно покачал головой.

– Верю.

– Надо говорить: «Верую». Ошиблись, господин инквизитор, – Марой вручил четвёрку неугаданных карт. – Шваль пошла, неинтересно стало играть.

Безжалостно наблюдал, как проигравший съедает рыбу, приоткрыл лежащую сверху тарелку посмотреть, сколько осталось, и, довольный, закончил историю:

– Тем всё и закончилось: остался наш принц со своим интересом, – подвинул к Анри свои две карты рубашкой вверх – принца и десятку.

Потянул к себе оставшиеся неразыгранные, снял сверху несколько и перевернул их рисунком вверх, провёл рукой, показывая набор с одной сиррой и несколькими малозначимыми:

– А Предвестник затерялся среди швали, и вряд ли теперь наш герой его найдёт… Грустная история.

Ленуар бросил свой набор на стол, давая понять, что согласен: игру можно заканчивать. Заглянул в кружку, но там оставалось на дне. Задумавшегося, подперевшего голову рукой Тео подменил Юрген. Налил инквизитору хмелёвки, спросил, нерешительно помедлив:

– Значит, пророчество неизбежно?

Ленуар, делавший жадно глоток, поперхнулся. Рене, который допил своё пиво и в этот момент протискивался к выходу на хоздвор, постучал подавившемуся по спине, так как никто из присутствующих не осмеливался этого сделать:

– Довольны ли вы игрой, господин старший инквизитор? – подмигнул Юргену: – То одной Матушке известно. Выйдем до ветра?

Анри прокашлялся, вылез из-за стола и хрипло, не избавившись до конца от першения в горле, сказал:

– Вполне. Благодарю за игру и забавную историю.

За спиной Филиси, перебирающей у тёплого очага овощи на завтра, вдруг взметнулось пламя, как будто в него вылили чашку растопленного жира, и женщина вскрикнула. К ней бросился Ивес, но огонь вернулся в своё спокойное состояние.

Анри перевёл слезящийся от кашля взгляд с камина на удаляющегося Рене, сжал кулаки и последовал за ним.

Повернувшись лицом к стене одной из хозстроений, Рене сопровождал блаженным комментированием удовлетворение потребности, настигавшей всех, кто много пьёт. Смешил Юргена, делавшего своё дело молчаливо.

– Ничего ты не понимаешь, глупый прыщ! – отреагировал на смех Рене. – Вы перестали ценить простые доступные удовольствия…

– Зато ты умеешь их ценишь, не так ли? – Анри дождался, когда парни заправятся, приблизился к Рене и прижал его к мёрзлой стене сарая, сквозь зубы процедив Юргену: «Пшёл отсюда!». Тот, скользя подошвами на мёрзлой тропинке, побежал звать на помощь. – А теперь поговорим без обиняков, как хорошие знакомые. Кто тебе, сволочь, это тело дал? И что ты делаешь у Делоне?

– Быстро, чётко, по существу и одной фразой? – засмеялся Рене, не сопротивляясь. – Ошибся ты снова, господин старший инквизитор, брехня!

– Я тебя здесь же придушу, чтобы ты вернулся в своё пекло и больше оттуда не вылезал!

– Нельзя, дорогой мой, душить то, что тебе не принадлежит. Договор есть договор. Матушка не возражала, а ты кто такой, чтобы её решение оспаривать?

Анри растерялся, опустил руки:

– Не может быть! Я не верю!

– Я тебе уже говорил, что веры у тебя мало? Прекрати копать под парня, пока он чужие ошибки разгребает.

Ленуар молчал. Последний, кому стоило доверять, был Чёрный. Но сейчас… Возможно, потому что был выведен из душевного равновесия ещё во время игры, Анри не знал, что сейчас сказать и что делать.

– Эх, хорош морозец! – весело поёжился Рене, зашептал инквизитору на ухо, обнимая его за торс. – Послушай, не мешай! Мне осталось всего ничего, до первых петухов. Договор у нас с северянином чистый, насчёт тебя тоже, кстати, уговор был, поэтому могу об этом говорить… Так что иди себе спать, отдохни от трудов инквизиторских. Видишь, я веду себя хорошо. А сердце чужое болит: волнуется…

– Сволочь! – только и смог выговорить Анри.

За углом хлопнула дверь. Приближались голоса и скрип нескольких пар ног по снегу. «Здесь они!» – тревожно показывал дорогу Юрген.

– Сделай хоть одну ошибку, глаз с тебя не спущу! – угрожающе процедил Анри стоящему перед ним, повернулся и пошёл навстречу Арману, чьё негодующее бормотание сложно было не узнать.

– Охотно, если ты просишь, – хохотнул Рене и побежал за ним, потирая замёршие бока.

*****

После того как Арман и Антуан нигде не нашли Рене для реализации своего плана, Ленуар, начавший зевать над книгой, предположил, что искать лумера надо среди лумеров – на кухне. Арман туда отправился и застал Мароя, рассказывающего историю, от которой слушатели покатывались со смеху. На фразу: «Мы тебя ждём!» – Рене кивнул и пообещал вскоре прийти.

«Скоро» растянулось минут на сорок, и тогда за Мароем отправили Анри. Его безуспешно ждали полчаса, наконец, не выдержали – сами отправились на кухню, по дороге обещая себе вытащить оттуда обоих: и северянина, и инквизитора – за ноги, если потребуется. И появились вовремя: один из слуг верещал, будто Анри собрался поколотить Рене за невинный анекдот про инквизиторов. Арман рявкнул на слуг, чтобы те расходились, и поспешил к дерущимся.

Но к моменту появления те, видимо, успели решить недоразумение мирным путём, хотя Ленуар по всем признакам был в бешенстве и только что бейлары не метал в сторону спокойного добродушного Рене. Последнего Арман и Антуан подхватили под руки и повели «кое-куда, повеселиться». Рене не возражал.

По дороге Арман ненадолго оставил процессию, ему зачем-то понадобилось отправить записку Люсиль, и вернулся, когда Рене стоял перед купальней:

– Нет, парни, я же сказал: не сегодня! Перебрал я, не могу маг-силой пользоваться.

– Первый раз про такое слышу! – Антуан раздевался, не обращая внимания на отговорки Рене. Оставшись в нижних штанах, подошёл к северянину, который, присев на корточки, проверял температуру холодной воды в купальне. – Раздевайся и показывай, что умеешь.

– Ты глухой? Выпил я хмелёвки – дар потух. Завтра нагрею вам воду.

Анри хмыкнул, вертя палочку во рту и догадываясь об истинной причине отсутствия маг-силы: значит, северянин не так уж и глуп, чтобы отдать своё тело с сумасшедшими бонусами. Антуан же расценил смешок Ленуара по-своему, оглянулся на него:

– В самом деле, чего церемониться? – перехватил одетого Рене поперёк торса и увлёк за собой в воду. Следом прыгнул Арман, которому купаться в холодной воде было не впервой. Отфыркиваясь от воды, попавшей в нос, крикнул Арману.– Сколько, говоришь, у него ушло времени, чтобы нагреть?

– Минут пять, но этот бассейн в два раза больше,– Делоне нырнул, проплыл под водой и, показавшись над поверхностью, тряхнул головой, сбрасывая излишки влаги.

Глубина купальни доходила до пояса, и де Венетт, стоявший в обнимку с Мароем, чтобы не дать ему вылезти, покосился в сторону Армана:

– У тебя внутренний жир, как у куля? – и ворчливо к Рене: – Что-то я не замечаю, чтобы вода теплела рядом с тобой, малыш.

Марой засмеялся:

– Это потому что я успел сходить до ветра, а так бы ты почувствовал. Отпусти, дурень, если не хочешь, чтобы о тебе плохо подумали! Дай одежду снять.

Покрасневший де Венетт под дружный смех Армана и Анри вынужденно отошёл к дальнему краю бассейна, ёжась и не решаясь окунуться целиком. Рене стянул с себя котту, отжал её и бросил на пол, туда же отправилась мокрая рубашка, обувь. Расстегнул штаны, но снимать, стоя в воде, их было неудобно – направился к бортику.

– Я тебе вылезу! – пообещал Антуан. – Анри, не дай ему сбежать!

– Раздеться хочу, идиот! – Рене схватился рукой за край бассейна и кое-как стянул верхние штаны, проклиная любителей купания. Ленуар мог бы помочь, но инквизитор ухмылялся: «Ничего, некоторым полезно помёрзнуть».

– Если вы меня сюда зря позвали, я буду злиться, – неожиданно для Рене в купальню вошла Люсиль. – Знаете же, что отец запретил уходить из дома. Показывайте свой сюрприз.

Увидела троих полураздетых парней в купальне и покраснела:

– Вы решили посмеяться надо мной? – развернулась, чтобы уйти.

– Благостного вечера, сирра Люсиль! Очевидно, под сюрпризом ваши друзья подразумевали меня. Требуют совершить чудо, на которое у меня сил. Помогите вылезти, ради Владычицы! – жалобно попросил Рене, протягивая руку.

Не обращая внимания на предупреждения парней, попытавшихся быстро преодолеть водное пространство, а также шагнувшего в её сторону Анри, девушка из чувства противоречия наклонилась, чтобы помочь Рене, единственному, казавшимся адекватным в этой компании шутников.

Рывок – и Люсиль в воде испуганно хватает ртом воздух, а мужские руки её крепко прижимают к себе.

– Простите, сирра Люсиль, камни слишком скользкие! Я оплошал! Мне нет прощения!

– О, Владычица, какая она ледяная! – Люсиль с изумлением прислушалась к ощущениям и перевела взгляд на превратившихся в статуи Армана и Антуана. – Я вас всех ненавижу!.. Если я вернусь домой в таком виде, отец поставит заглушку в каждый угол! Не подходите ко мне! И пусть только кто-нибудь из вас брызнет!

Рене вместе с ней добрался до ступеней, намокшее платье потяжелело, а волосы беспорядочно упали мокрыми прядями на лицо, плечи, спину. Помог отжать подол платья, ненароком касаясь ног девушки, дрожащей больше от шока и гнева, чем от холода. Заметил приготовленные простыни для сушки, собрал все и укрыл Люсиль, заботливо отирая ей лицо. Анри наблюдал с ироничной улыбкой, не делая попыток ни помочь, ни запретить Рене помогать.

– Я бы высушил вам платье, но, к сожалению, мой огонь ещё не восстановился, – сокрушался Рене, отжимая волосы Люсиль, которые, намокнув, потеряли свой золотистый блеск, оставив плёнку из сверкающей пудры в воде.

– Как вас угораздило связаться с этими дураками? – сердито вопрошала Люсиль, позволяя ухаживать за собой.

Арман вопреки её предупреждающим гневным взглядам выбрался из купальни и подошёл, ревниво отодвинул Рене:

– Будь добр, оставь её! Я сам помогу, – взялся вытирать полотенцами мокрые девичьи волосы.

Рене пожал плечами, подобрал свои мокрые вещи, обувь, заметил бутылку, приготовленную в углу, отсалютовал ею Антуану:

– Это за моральный ущерб, – а с девушкой попрощался лёгким поклоном. – Благостной ночи, сирра Люсиль!

Выйдя в коридорный лабиринт, Рене закашлялся и чихнул дважды так, что эхо откликнулось под сводами. Последовавший за ним Ленуар иронично пожелал:

– Белого здравия!

Позади остались звуки возмущённого голоса Люсиль и извиняющийся бубнёж двоих весельчаков, чей план потерпел крах.

– Охранять будешь? – Рене шлёпал босыми ногами в мокрых нижних штанах неторопливо, наслаждаясь гусиной кожей, покрывшей тело от холода.

– Нет, конечно. Схожу за необручницами и вернусь. Вино у тебя есть, что ещё надо для остатка тёплого вечера, не так ли?

– Читаешь мои мысли, – Рене усмехнулся.

Так и дошли вдвоём до комнаты, перед носом инквизитора дверь захлопнулась:

– Извини, у меня не прибрано.

Бросил на пол мокрые вещи, пробормотал вслух:

– Дала бы уже огонька подсушиться… – прислушался к себе, чихнул: – Сама завтра жалеть будешь. Ну и ладно, обойдусь.

В полумраке комнаты, освещаемой единственной настенной лампой, снял мокрые подштанники и бросил в общую кучу у камина, нашёл спальные туфли рядом с кроватью, обул их и отправился к шкафу, но его дверцы оказались запечатанными магией. Хмыкнул:

– Точно жалеть будешь!

Осмотрел шкаф со всех сторон, хмыкнул снова, налёг сбоку на него и отодвинул. У шкафа отсутствовала задняя часть, а за ним обнаружилась двухстворчатая дверь. Рене засмеялся, снимая с вешалки один из костюмов и подбирая сумку: