Книга Полное собрание сочинений. Том 5 - читать онлайн бесплатно, автор Павел Александрович Новиков. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Полное собрание сочинений. Том 5
Полное собрание сочинений. Том 5
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Полное собрание сочинений. Том 5

Д – А Кириллу почему больше?

В – Очень они были связаны друг с другом, особенно последнее время. Прямо не разлей вода. Но вы не подумайте чего, на это никто не обижается. Кирилл, пока не уехал, от Марии Фёдоровны не отходил, часто вместе сидели, то за бога беседу вели, то ещё за что; любители были, знаете ли. Так бывало, что по полночи слышно…

Д – В общем, наследство у бабушки было.

Владимир снова пожимает плечами.

В – Ну как сказать? Не очень большие деньги, я вам говорил, но тем не менее…

Д – Давайте так. Вы мне сейчас напишите имена и телефоны всех домашних; всех, кто общался с бабулей последнее время…

В – Да с кем она общалась кроме нас? Уже сколько лет болела, никуда из дома не выходила, только что с семьёй…

Д – Тогда только телефоны семейства. Напишите?

В – Конечно, напишу (достаёт из кармана телефон, Даниил достаёт записную книжку). Вы в любое время звоните… Вам продиктовать?

Д – Диктуйте.

В – Так, прямо по алфавиту, Анна, служанка наша, она хоть и не родственница нам, но уже как член семьи. Давно у нас работает, всё знает, и поговорить с ней всегда можно. По-житейски, скажу я вам…

Д – Телефон…

В – А, ну да.

Владимир переводит взгляд на телефон и всматривается в экран.


Сцена 3


Обстановка: кабинет, утро.

Действующие лица: Даниил, Анна


Даниил собирает какие-то бумаги, разложенные на столе, в одну стопку. Смахивает рукой пыль. Анна молча сидит на том же стуле для посетителей, на котором до неё сидел Алексей; Анна молчит и с интересом наблюдает за уборкой Даниила.

Д – Ну всё. Так… Вы в курсе, по какому поводу я вас вызвал?

А – Да, я отпрашивалась у Владимира Ивановича и он мне рассказал.

Д – Хорошо.

Даниил берёт, лежащую на краю стала, записную книжку. Открывает её. Берёт ручку, готовясь записывать. Далее, на протяжении всего диалога, Даниил делает в книжке какие-то пометки.

Д – Расскажите мне о Смирновых.

А – Что рассказать?

Д – Как живут, кто к кому как относится и вообще, кто есть кто. Как к Марии Фёдоровне относились… Я же потому вас первой и вызвал; вы же наверняка всё про всех знаете и, при этом, не являясь Смирновой, можете судить более или менее непредвзято. Ведь можете, надеюсь?

А – Не знаю.

Д – Ну хотя бы постарайтесь.

А – Я попробую.

Д – Итак, Смирновы…

А – Смирновы… Семья такая, довольно состоятельная, ну…

Анна не знает, что именно рассказать.

Д – Нет, давайте проще.

Даниил перелистывает записную книжку на страницу назад.

Д – Владимир Иванович.

А – Владимир Иванович? Владимир Иванович – он… Он – глава семейства. У него свой бизнес, строительная фирма, денег хватает, так что никто больше не работает. Вернее, как, ещё Кирилл работает у того же Владимира Ивановича, то есть у отца, но он только год как институт окончил, так что работает так… Но вроде числится. Кирилл вообще-то…

Д – А Владимир Иванович – он какой?

Анна улыбается.

А – Он добрый. Никогда плохого слова от него не слышала, даже не слышала, чтобы он голос повышал, а я у Смирновых уже больше десяти лет работаю. Очень хороший человек и помочь, если что, всегда может. Ничего плохого не хочу сказать.

Д – Угу… А Елизавета Павловна – это кто?

А – Это жена Владимира Ивановича, дочь покойной Марии Фёдоровны.

Д – Чем занимается?

А – Да ничем, всё больше дома сидит, или гуляет, или по магазинам ходит. Правда, в последнее время выходила из дому не часто, за Марией Фёдоровной ухаживала. Мария Фёдоровна, она ж, знаете, уже давно болела; рак у неё был. Последнее время уже и обезболивающие почти не помогали, так мучилась… А Елизавета Павловна всё ухаживала. Целыми днями от неё не отходила. И врачей она искала… Правда, как искала, услышит где-нибудь или вычитает в интернете, а Владимир Иванович потом договаривается, возит, платит… Но всё равно, уже несколько лет, как кроме Марии Фёдоровны никаких дел у неё и не было. Елизавета Павловна и сама от этого занятия знаете, как страдала? Она и похудела последнее время сильно, почти не ела. Бывало, день с Марии Фёдоровной сидит, рассказывает ей, что всё хорошо будет, а ночами плачет; я же вижу, что плачет. Выматывало это всё её конечно, откуда только в человеке столько терпения? Даже удивительно, я на неё всегда поражалась: как можно видеть, как человек мучается, а Мария Фёдоровна очень от болезни своей страдала, но при этом ещё и приободрять её, ухаживать…

Д – Кстати, Мария Фёдоровна в больнице давно лежала?

А – Ну как сказать… Последнее время частенько, периодически полежит, потом дома, потом снова полежит… То, бывало, в сознание по несколько дней не приходила, то в сознании. Но лучше уж, скажу я вам, без сознания, тогда не больно. Ой, не дай бог так умирать, страшное дело. А в последний раз… Чуть больше недели пролежала. Она дома сознание потеряла, её отвезли, потом она пришла в себя, всё стонала целыми днями, никак обезболивающее не могли подобрать, потом, в последний день, кажется, опять без сознания была…

Д – А Елизавета Павловна и Владимир Иванович что делали в последнее время?

А – Да всё то же самое. Елизавета Павловна целыми днями у Марии Фёдоровны сидела, Владимир Иванович за ней заезжал вечером; тоже сидел; бывало, что и на несколько часов на ужин опаздывали, засиживались. А так… Да всё то же самое.

Д – Понятно. Ну, хорошо, а кто такой Кирилл и почему ему полнаследства досталось?

А – Кирилл – это средний сын Владимира Ивановича и Елизаветы Павловны, внук Марии Фёдоровны. Есть ещё старший сын Антон и младшенькая Настя, она в этом году в институт поступает. Кирилл – он… Философ что ли. Нет, не философ, конечно, и не сказать, что сильно верующий, но…Что-то такое. Он вообще к Марии Фёдоровне всегда привязан был, а последнее время всё они о вере, о Боге, ну и о смерти, конечно, поговорить любили. Кирилл всё Марию Фёдоровну успокаивал, что там хорошо будет и всё заставлял её причастица, что бы она в раю оказалась, очень он в это верил и желал Марии Фёдоровне счастья и в том мире тоже. А Мария Фёдоровна – она ж атеистка, никогда в жизни в церкви не была и всё отказывалась. Вот они и беседовали…

Д – Кирилл – он какой?

А – Ну какой… Обычный. Не знаю. Последние годы немного стал… Более замкнутым что ли; ещё больше в свою веру ударился, как в Англию уехал.

Д – В Англию?

А – Ну да, он там учится. Два года уже, третий пойдёт. Приезжает пару раз в год, на каникулы, вот изменения и заметны. Скажу я вам, слухи недавно ходили, но я не в курсе, честно сказать, от Антона слышала, что Кирилл как в Англию приехал, то ли свободу почуял, то ли ностальгия так сказалась, но пустился он там во все тяжкие; дел каких-то натворил, долгов понабрал… Только вы родителям не рассказывайте, он их очень расстраивать не хочет, даже не представляете, как очень.

Д – Не расскажу.

А – Вот он, в общем, покуролесил, да видать взялся за ум, в вере спасся, укрепился, так сказать. Последний раз, когда он приезжал, уже совсем другой человек. Уехал – открытый парень такой. Потом первый раз приехал, прямо повеселел как будто, понаглел что ли; потом приехал – грустный-грустный, молчаливей камня; потом смиренный какой-то приезжал, замученный, а потом, когда в последний раз был, возмужал прямо: уверенный такой, спокойный, всё о Боге рассказывает, да философствует. Всё меняется. Но не в курсе, что именно там было, не знаю. Я ещё удивлялась таким переменам, а как недавно о его делах там узнала, так мне всё и стало понятно.

Д – Так он сейчас ещё там, в Англии?

А – Ну да, теперь-то, наверное, приедет на похороны, на несколько дней, должен приехать обязательно.

Д – Ясно.

Пауза.

Д – А старший сын – Антон, да?

А – Да, Антон. Он такой… Довольно строгий, но тоже добрый; все добрые. В детстве, в юности точнее, тот ещё баловник был, не слушался, всё по-своему делал. Не сказать, что совсем оторви и брось, конечно, но шалопай, шалопай; его только Кирилл и сдерживал. Они вообще не разлей вода всегда были, всегда вместе. Хотя и разные. Кирилл однажды Антону буквально жизнь спас, натурально спас. Это ещё лет семь назад было. Гуляли они где-то, а Антон – он же неугомонный, вот и кинулся через дорогу, не глядя, а Кирилл видит, что он сейчас под машину попадёт, и бегом за ним, оттолкнул его, а сам попал, ногу ему тогда переехало, сильно раздробило, думали без ноги останется, но нет, собрали врачи, обошлось. С тех пор, кстати, Антон угомонился, смерть почуял что ли, или понял, что он близким своим плохо делает, в общем ответственней стал, повзрослел сразу. Они потом ещё ближе стали.

Даниил кивает.

Д – Остаётся Анастасия, да?

А – Настя – она такая… маменькина дочь что ли. Тут интересно. Никого не слушается, никто не авторитет, кроме матери, Елизаветы Павловны, тут у них самые нежные чувства друг к другу. Очень она мать любит. Уже сколько раз было, придёт с гулянки какой поздно, бывало, что и выпивши, и если видит меня, всегда просит «только маме не говори, пожалуйста, только не маме». А с братьями, с отцом, да и с той же Марией Фёдоровной… Нет, не близки, особнячком держится. Если бы не мать, даже не знаю… Но ради матери, скажу я вам… Несколько лет назад Елизавета Павловна заболела, сильно, грипп тяжёлый был, температура такая была… Даже бредила. Так Настя специально простудилась, чтобы ей больничный дали, и чтобы она могла с матерью посидеть, а та, значит, совестью не мучилась, что Настя из-за неё прогуливает.

Д – Откуда же вы знаете, что специально?

А – Так я смотрю, погода плохая, а она на улице сидит, вся одетая, но без шарфа и газировку из холодильника пьёт. Я подхожу к ней, говорю, мол, простудишься, горло застудишь, домой иди, а она с улыбкой так: «вот и хорошо, не мешай мне Анна и маме смотри не скажи». Вот как.

Д – Интересно.

А – Интересно? Может быть. Это, наверное, по женской линии любовь к родителю, заведено так.

Д – Кстати, по поводу интересного, ничего такого последнее время не наблюдали?

Анна пожимает плечами.

А – Нет, ничего. Грустно всё было, из-за Марии Фёдоровны, но как обычно.

Д – На днях, вчера в частности? Никто не нервничал, на часы не поглядывал?

А – Нет, не было такого.

Д – Может, кто дома отсутствовал или ночью мог уйти?

А – Нет, все дома были.

Д – Но уйти незаметно могли?

А – Могли, конечно. И Антон мог, и Настя, та вообще частенько уходит, а под утро возвращается. Елизавета Павловна или Владимир Иванович, конечно, незаметно друг для друга не уйдут, они в одной комнате спят и…

Д – А Владимир Иванович, он… (не знает, как продолжить мысль)

А – Неужто, на него думаете?

Д – Нет, на него я в последнюю очередь думаю, я с ним разговаривал и… Тяжело с ним, кстати, общаться (усмехается). Но не похож он на человека, который способен убить. Но всё равно, каким-то… Слишком спокойным он что ли показался.

А – Я вам так скажу, ожидали, что Мария Фёдоровна скоро преставится, так что неожиданности не было. А что горем не убит… Так это и Елизавета Павловна утром сказала, что слава богу, что Мария Фёдоровна отмучалась. Она же так страдала… Ужас, просто ужас.

Д – Вы говорили.

А – Вы просто не представляете. И вот эта атмосфера в доме… Я знаю, что вам надо найти убийцу, я всё понимаю, но кто бы это мог быть из семьи… Не знаю, ни про кого-бы ни подумала. Да, чего уж греха таить? В сущности, всем стало лучше. Но знаете, почему лучше? Потому что Марии Фёдоровне, наконец, стало хорошо.

Даниил на секунду задумывается.

Д – Ну может тогда кто-нибудь не из семьи? Может враги какие, обиду кто затаил?

А – Вот это я точно не знаю. Если по этому поводу, то вы лучше с Елизаветой Павловной пообщайтесь, она в курсе всех дел. Владимир Иванович – он больше в работе, домом мало занимается, дом на Елизавете Павловне, может она вам что и расскажет.

Д – С Елизаветой Павловной пообщаться, да?

Даниил откидывается на спинку стула и задумывается, глядя в потолок. Возвращение к разговору из данного положения есть начало сцены 4 (переход к следующей сцене без смены ракурса).


Сцена 4


Обстановка: кабинет, день.

Действующие лица: Даниил, Елизавета


Даниил продолжает задумчиво смотреть в потолок; снова облокачивается на стол.

Д – Так скажите всё-таки, были ли у Марии Фёдоровны какие-то тайны?

На стуле сидит Елизавета. Вид у неё довольно печальный, взгляд пустой, глаза заплаканы. Говорит она тихо, еле слышно и с явной неохотой; в диалоге много «затянутости» и пауз.

Елизавета пожимает плечами.

Е – Не знаю я никаких тайн, не припомню.

Д – Ну может у неё какие недоброжелатели были?

Е – Даниил Сергеевич, ей было 82 года, какие в этом возрасте могут быть враги?

Д – Согласен, но мало ли…

Е – Нет, право, не знаю.

Д – А в последнее время она ни с кем не встречалась?

Елизавета какое-то время вспоминает.

Е – Последний раз, месяца три или четыре назад, подруга её заходила. Как раз маме перед этим совсем плохо стало, и она приходила проведать. Но с тех пор… Нет, никого.

Д – И никаких подозрений?

Елизавета задумывается.

Е – Нет, пожалуй, что никаких.

Даниил откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди.

Д – Я на вас надеялся; я так понял, что вы всё про всех знаете.

Елизавета усмехается.

Е – Это вам Анна, должно быть, сказала? Нет, боюсь, я не смогу вам помочь.

Даниил некоторое время молчит.

Д – Как вы узнали, что… Мария Фёдоровна скончалась?

Е – Владимир сказал. Я проснулась, спустилась вниз, он меня ждал.

Д – А во сколько он домой приехал?

Е – Не знаю, я не спрашивала.

Д – А во сколько уехал, знаете?

Е – Ночью. Точно не знаю. Ему позвонили, он взял телефон и вышел из комнаты, сказал, что по работе, я тут же опять заснула.

Д – И не спросили, кто звонит?

Е – Ему часто звонят по работе, и вечером, и ранним утром, и ночью бывало, если на стройке что случается. Я не спрашиваю. Я не в курсе его работы.

Д – На часы не посмотрели, да?

Е – Нет, не смотрела.

Даниил кивает.

Е – Что ж вы думаете, это Владимир? (грустно улыбаясь) Или, быть может, я? Может для того я здесь, что вы меня подозреваете?

Д – Нет, я пока никого не подозреваю, просто хочу разобраться.

Е – Разберитесь, будьте любезны.

Пауза затянулась.

Даниил облокачивается на стол.

Д – А скажите, Елизавета Павловна, а что там за история с Кириллом?

Е – Какая история? (Елизавета не на шутку удивляется)

Д – Да вот ходят слухи, что Кирилл там, за бугром, дел каких-то натворил, может даже долгов каких набрал…

Елизавета машет рукой.

Е – Пустое. Это Анна рассказала, я так понимаю? Анна часто у нас слышит звон, да не знает где он.

Д – Но всё же, было что?

Е – Насколько мне известно, Кирилла действительно ещё с первого курса чуть было не отчислили, что-то плохо он там за учёбу взялся, но потом исправился и на этом дело кончилось.

Д – А почему его хотели отчислить?

Е – Первое время он очень переживал, что он там, в чужой стране, как он писал, даже поговорить не с кем, вот и… Загрустил. Но потом всё встало на круги своя.

Даниил всматривается в глаза Елизаветы, пытаясь понять, правда она ничего не знает, или обманывает его.

Д – Наверное, так оно и было; я, видимо, что-то не так понял.

Е – Видимо.

Д – А когда Кирилл приезжает?

Е – Сегодня ночью, скорее всего.

Д – И когда с ним можно будет поговорить?

Елизавета вздыхает.

Е – Даниил Сергеевич, я понимаю, что это ваша работа и, надо полагать, вам и самому не доставляет удовольствия расспрашивать измученных людей, но, будьте любезны, сжальтесь над нами; проявите сострадание. Дайте нам похоронить маму, а потом разговаривайте со всеми сколько хотите. Даю вам слово, мы никуда не сбежим.

Елизавета пытается изобразить улыбку, но у неё это плохо получается.

Д – Я понимаю, что вы не сбежите, и я не требую Кирилла прямо срочно, просто – когда?

Елизавета задумывается.

Е – Завтра похороны, завтра никак… А вы же, в конце концов, со всеми говорить будете?

Д – Хотелось бы.

Е – Вот и чудненько. Приходите, Даниил Сергеевич, к нам на ужин в субботу. Часам к шести. Все будут. Вот со всеми и поговорите.

Даниил удивлён.

Д – На ужин?

Е – А почему бы и нет? Нам скрывать нечего, а хорошим людям мы всегда рады.

Д – Так может я не хороший?

Е – Бросьте, я людей понимаю, вы хороший. Придёте?

Даниил усмехается и, приподняв брови, кивает.

Д – Да, а что? Приду.

Е – Но дайте мне слово, что не будете слишком жестоким.

Даниил не понимает.

Д – Э…

Е – Не будете?

Д – Не буду.

Е – Просто я должна знать наверняка, иначе мои дети меня не поймут. И это было бы кощунство по отношению к памяти мамы.

Д – Понимаю.

Даниил снова собирается с мыслями.

Д – Но всё-таки, когда Кирилл приезжал на каникулы…

Е – Даниил Сергеевич, всё в субботу. Извините, мне сейчас тяжело разговаривать; я, пожалуй, пойду.

Даниил не находит, что сказать. Елизавета встаёт.

Д – Подождите, я вам пропуск подпишу.

Даниил подписывает пропуск и протягивает его Елизавете.

Е – Вы уж простите, что я не знаю никаких тайн.

Д – Бывает (с улыбкой).

Е – С вашего позволения.

Даниил кивает; Елизавета уходит.

Д – Н-да.

Даниил усмехается и откидывается на стул; он потирает глаза руками.


Сцена 5


Обстановка: кабинет начальника, день.

Действующие лица: Даниил, Константин


Даниил открывает дверь кабинета.

Д – Вызывали, Константин Петрович?

К – Заходи, садись.

Константин отрывается от чтения какой-то бумаги и откладывает её в сторону.

Даниил садится за стол.

К – Ну что там за бабуля?

Д – Бабушка старенькая, давно болела раком, в очередной раз лежала в больнице, кто-то отключил аппарат искусственного дыхания. Медсестра отлучалась, первый этаж, окно всегда открыто.

К – Всё?

Д – Пока всё. Отпечатки пальцев везде только медперсонала, ничего стоящего. Только, что с причиной и временем смерти ясность есть, а так… Пока не очень понятно.

К – Что непонятно?

Даниил усмехается.

Д – Да всё. Никаких улик и никакого мотива путного. Только вот есть там некий Кирилл, у него как раз сейчас, вроде бы, остро стоит проблема с деньгами, так что для него бабулька померла как нельзя кстати. Но он за границей, так что алиби железное.

К – Ну это не проблема и нанять кого, если сильно денег надо.

Д – Так-то – да, не проблема, но я с ним ещё не общался, пока не знаю.

Константин откашливается.

К – А что, бабулька при деньгах была?

Д – Да там всё семейство богатенькое, миллионами ворочают. И у бабульки тоже заначка немаленькая была, говорят, цифра с семью нулями.

Константин кивает.

К – Да-а, красиво жить не запретишь. Значит, денег хватало.

Д – Да там тоже не совсем ясно. Вроде и хватало, и Кирилл этот сильно задолжал, вроде бы, правда ещё не знаю, сколько именно, и у отца он попросить не мог, так что…

К – Поговорить надо.

Д – Надо. Кирилл этот, вроде бы, на днях приезжает, а послезавтра меня на ужин зазывают.

К – Да ты что? Прямо-таки и на ужин?

Д – А то!

К – Интересно.

Д – Да там все какие-то… интересные.

Пауза.

К – Ну а ещё какие мысли?

Д – Не знаю… Я сегодня с их прислугой пообщался, с матерью семейства тоже поговорил, но… Служанка вроде и правда ничего не видела, не слышала, а из матери и трёх слов не вытянешь; сидит, зарёванная вся, а толку – ноль.

К – Это понятно. Понятно…

Д – Может дочь её вместе с мужем сговорились, потому как, я так предполагаю, доконала она их своей болезнью. Терпение, оно ж не железное. Но тоже… Так, догадка ни о чём.

К – Но тоже может быть.

Д – Может.

К – Ну ты поразнюхай пока.

Д – Конечно.

К – На ужин этот сходи, поглядишь, кто с кем как общается. Кирилла этого, опять же, увидишь… Тут ты прав, если есть деньги, то обычно всё из-за денег и происходит.

Д – Ну да. Я вот всё-таки к Кириллу склоняюсь, но с кем он договаривался и как провернул… Может брат замешан, или сестра… Хрен его знает.

К – Ну разбирайся, разбирайся.

Даниил кивает. Пауза.

К – Так, ладно, а с Фроловым что?

Д – С Фроловым? То, что он признался в убийстве – это вы в курсе, да?

К – В курсе.

Д – В общем, как дело было – понятно, всё сходится. А вот из-за чего он свою жену грохнул… Загадка.

К – Почему? Какая-такая загадка?

Даниил усмехается.

Д – Да вот непонятно, то ли дурак, то ли косит под дурака, может, прикрывает кого. Любовница у него была, оказывается, может её как компрометировать не хочет… Короче, разбираюсь с мотивом. А то, может, психиатрическую экспертизу надо назначать и на принудительное лечение…

Константин усмехается.

К – Случай мне вспомнился. Взяли мы одного товарища, за убийство. Вроде нормальный. Допрашиваем-допрашиваем, нет, не то что-то у него с головой. Назначили экспертизу. И правда, мысли такие… Не от мира сего, мягко говоря. Ладно, ведём дальше, как психа. Но опять что-то не то, путается он в своих убеждениях, забывается. Ага, думаем, косит под психа, уцепился за верёвочку. Опять признали его нормальным, уже и суд скоро. И тут он сокамернику оговаривается, что к нему какая-то Памма приходит, приказы ему выдаёт, о чём нам сокамерник и сообщает. Мы его опять на экспертизу. И что ты думаешь в итоге? Оказывается, он и правда псих, типичный шизофреник с глюками, но, разумеется, скрывает этот факт. А когда понял, что его раскусывать начинают, стал другим психом прикидываться, чтобы Памму эту выгородить. Во, как бывает.

Д – Интересно.

К – А то! Полгода мы в нём разобраться не могли; то нормальный, то псих. Так что, не торопись с экспертизой, сам попробуй разобраться. Экспертизу назначить мы всегда успеем.

Д – Это – да.

Константин потягивается.

К – Ладно, разбирайся, не торопись. Теперь давай до понедельника, там всё и расскажешь.

Даниил снова кивает.

Д – Пойду я?

К – Иди.

Даниил встаёт, направляется к двери.

Д – До свидания.

К – Давай.


Эпизод 2. Как обычно.


Сцена 1


Обстановка: дом, вечер.

Действующие лица: Даниил, Владимир, Елизавета, Кирилл, Антон, Настя, Анна


Сцена разделена на несколько частей (по тексту части выделены отступом). Части означают разное время вечера, но, при этом, диалог прерываться не должен; одна часть должна плавно перетекать в другую, незаметно. Признаком изменения времени должен являться фон – стол: сначала ужин только подан, потом почти всё съедено, потом убрано, стоит чай… И т.п. Таким образом, плавный, цельный диалог должен представлять собой как бы склейку «вырезок», на первый взгляд незаметную.

Фон (стол) далее по тексту указан не везде; на усмотрение режиссёра.

Атмосфера – «тягучая»; все, по большей части, молчат, кроме Владимира (любителя поговорить) и Елизаветы (из приличия). Заметно, что Даниилу не очень удобно, особенно в начале.


Владимир удручённо кивает.

В – Оно ж, знаете, в это безвременье, в девяностые, как было? Я же тогда только начинал, с Елизаветой вот работали, бывало, что и сутками дома не появлялись. И всё на Марии Фёдоровне. Всё. Понимаете? С Антоном она сидела, потом с Кириллом… С Настей уже нет, с нею Елизавета занималась. И ведь, скажу я вам, всякое бывало. Время-то такое было… А Мария Фёдоровна всегда поддержать могла; всё валится, а она улыбается и успокаивает. Золотой человек был, золотой.

Е – К слову сказать, ни разу в жизни не слышала, чтобы мама голос повысила или была так огорчена, что б плакать. Сильная была.

К – Даже на нас с Антоном не кричала, а это терпения надо…

В – Да, Мария Фёдоровна была удивительным оптимистом, просто удивительным. Это в последнее время, когда её болезнь совсем подкосила, она уже просить стала…

Елизавета поднимает взгляд на Владимира и тот осекается.

Д – А вы всегда все вместе в этом доме жили?

Е – Очень давно здесь живём. Это ещё моему отцу партия под временное жильё выдала, дача, а потом мы уже в собственность оформили.

В – Ох и побегал я тогда с оформлением, скажу я вам. Как раз Антон только родился. Честно сказать, столько на взятки ушло… Дешевле было бы новый дом построить.

Е – Ну не дешевле…

В – Конечно, я утрирую, Даниил Сергеевич понимает. Но сам факт.

Д – И Мария Фёдоровна здесь всегда жила?

В – Да, она очень давно, очень. Отдельно от нас она никогда не жила, если вы это хотите знать, всегда здесь, на виду. Впрочем, она отдавала себя семье без остатка и, не ошибусь, если скажу, что отдельно она жить и не смогла бы. Не нужно этой ей было, нисколько не нужно. Представляете, она, уже будучи немолодой женщиной, далеко не молодой, бегала с ребятами на улице на равных; всё, что бы им веселее играть было…