Стальной излом. Остановить Гудериана!
Небель хорошо видел, как его пехотинцы по пояс в воде постепенно приближались к «Ворошилову». Ещё две-три минуты – и на мотор полетят связки гранат. Хоть одна, да пробьёт броню, подожжёт двигатель. И всё, дело сделано: сидеть в пылающей машине русские точно не захотят.
Но когда до цели оставалось не более пятидесяти метров, «Ворошилов» вдруг повернул башню и ударил вдоль реки – прямо по немецким солдатам. Один ДТ, курсовой, бил вправо, другой, кормовой, – влево, и оба – точно в цель. Свинцовый дождь легко косил пехотинцев, вода мгновенно сделалась красной, а уцелевшие кинулись в разные стороны, кто куда. Некоторые успели нырнуть, отплыть в сторону, но их всё равно доставали длинные очереди. Это было настоящее побоище, без всякой пощады. Из восьмерых человек не выжил никто…
Гауптман Небель сжал кулаки в бессильной ярости. Вся его броневая мощь оказалась бессильна против одного-единственного русского танка! Пушки КВ не берут, подобраться и взорвать его невозможно. Да этот «Ворошилов», похоже, просто заколдованный какой-то! Как же ему быть? Не выполнить приказ нельзя, но ещё терять людей и панцеры – тоже очень плохо, с чем тогда наступать? Война-то только началась.
И Клаус от отчаянья решился – нужно использовать русский опыт, танковый таран. Он уже видел такой – пару дней назад, под Радеховом. Надо разогнаться сильнее (благо, местность идёт под уклон), а потом на полной скорости врезаться в проклятый КВ. Тогда точно добьёт его! Конечно, при этом он сам наверняка погибнет, но что делать – такова, видимо, его судьба. И лучше уж умереть с честью в бою, чем попасть под суд за невыполнение приказа.
Разумеется, в танке он будет один, другим умирать ни к чему. На нём вся ответственность за операцию, значит, ему и делать… Небель поделился своей идеей с механиком-водителем Зигелем, тот с сомнением покачал головой: не получится, герр гауптман!
– Почему же? – удивился Клаус. – Я неплохо умею водить машину, не хуже тебя, а мимо такой громады уж точно не промахнусь.
– Дело не в этом, – поморщился Зигель, – во-первых, вас, господин гауптман, подобьют раньше, чем вы доберётесь до цели. Судя по результатам, – кивок на склон, где догорали подбитые панцеры, – русские умеют неплохо стрелять, одно точное попадание – и вам конец. Во-вторых, если даже вам удастся добраться до «Ворошилова», это мало что изменит. Вес нашей «тройки» – двадцать три тонны, у русского же, судя по габаритам, как минимум в два раза больше. Этот стальной колосс, полагаю, от удара даже не стронется с места.
А потом легко скинет вас с себя – словно котёнка. Вы же сами погибнете, а мы потеряем ещё один Pz.III. Бессмысленная жертва!
Небель почесал в затылке, но согласился: да, пожалуй, Зигель прав – превосходство в массе у русского колосса очевидно. Надо полагать, даже не в два, а как минимум в два с половиной раза. В «Ворошилове» пятьдесят с чем-то тонн, и его просто так с места не сдвинешь, не столкнёшь в реку.
Клаусом овладело отчаяние – решения вопроса не находилось. А солнце между тем уже клонилось к горизонту, ещё несколько часов – и станет совсем темно. А наступать ночью нельзя. Значит, он не успеет выполнить приказ, и это очень плохо. Однако «Ворошилов», как выяснилось, не собирался ждать до темноты: его двигатель внезапно взревел, и он начал медленно пятиться к мосту. А потом и пополз через него… Настил опасно заскрипел, затрещал, застонал под непомерной стальной тяжестью, даже, кажется, треснул, но всё-таки выдержал. И КВ успешно перебрался на тот берег.
Клаус Небель мысленно вознёс хвалу Богу – спасибо, услышал мои молитвы! Но радовался он рано: «Ворошилов» вдруг остановился и, прежде чем окончательно скрыться за лесом, сделал несколько выстрелов. Прямо по деревянным опорам моста. Фугасы легко разнесли их в клочья.
Гауптман Небель излил на головы проклятых большевиков весь свой запас ругательств, но это ничего не изменило: русские безнаказанно ушли, переправа через реку уничтожена, ближайший путь на Ровно закрыт.
* * *Клаус потряс головой, прогоняя неприятные воспоминания, и решил потихоньку, со всей осторожностью продолжить движение. Не стоять же ему здесь вечно! Неподвижный панцер – отличная мишень. К тому же требовалось скорее захватить мост, пока русские не взорвали его, и желательно – опять же до сумерек, чтобы потом не шарахаться в темноте. Можно легко сползти с дороги и попасть в грязевую ловушку, вытаскивай потом полночи свои машины!
И Клаус Небель отдал приказ – вперёд! Возглавил атаку он сам, за ним пошли «двойки», прикрывая друг друга, а замыкала строй «тройка» фельдфебеля Генриха Кюхта (как резерв). Если надо будет – тут же вступит в бой, поддержит атаку. Хотя, по идее, её следовало беречь – находилась уже не в лучшем состоянии: ремонтники только что заделали две дыры в её левом борту, да и двигатель сильно барахлил, тоже получил повреждение. Но иного резерва не было – приходилось воевать с тем, что осталось.
Гауптман, разумеется, знал, что против русских орудий (как полевых, так и танковых) у его «двоек» слишком слабая защита, но надеялся на их скорость и манёвренность: если что, сумеют вырваться из засады, уйти в сторону или же спрятаться за деревья. Они же проворные, вес меньше десяти тонн, легко обогнут опасный участок по обочине или же прямо по полю, а потом зайдут русским в тыл. А он тем временем примет весь огонь на себя – отвлечёт внимание, даст возможность Pz.II совершить манёвр.
Собственно, Клаус как бы специально подставлялся – в надежде на то, что русские, занятые им, не заметят, как его шустрые «двойки» прорвутся на фланги и подавят противотанковую артиллерию. У автоматических 20-мм Kwk.30 отличная точность и скорострельность (только успевай магазины менять!), без проблем справятся с русской пехотой и «сорокапятками». И тогда его панцеры ворвутся в деревню… А он завершит разгром: его Pz.III пройдёт стальными гусеницами по тому, что ещё будет шевелиться, вдавит людей в мягкую, податливую землю. Если те, конечно, не успеют убежать.
И вот его танки, разбрызгивая грязь, пошли в атаку – один за другим, натужно ревя моторами. И бдительно поводя из стороны в сторону стволами орудий. Но едва приблизились к крайней избе, как на дороге разверзся настоящий ад – слева и справа ударили русские пушки. Большевики, как выяснилось, устроили весьма серьёзную засаду: спрятали в кустах не только «сорокапятки», но и более сильные «трёхдюймовки».
Панцергренадёры, прямо скажем, не ожидали такого слаженного, умелого нападения – привыкли к тому, что русские отходят почти без боя. А тут настоящий огненный вал, причём с двух сторон и как минимум из восьми орудий. И практически в упор.
Основной удар пришёлся как раз по «двойкам»: вопреки хитрым расчётам гауптмана Небеля, русские артиллеристы, набравшись опыта, уже прекрасно знали, какие панцеры легче всего вывести из строя. Был и простой расчёт – сделать на узкой, неудобной дороге затор из горящих машин. Тогда и головной «тройке» некуда будет деваться, непременно попадёт в огненную ловушку. В общем, всё сделали по-военному умно и правильно.
Лёгкие немецкие машины получали снаряды и в лоб, и в бок – и слева, и справа. Пытались, конечно, маневрировать, уходить, прорываться по обочине, но не всегда успевали: советские снаряды одну за другой выводили их из строя. Не слишком прочная 14,5-мм броневая сталь «двоек» не выдерживала прямых попаданий 76,2-мм болванок, разлеталась от удара смертельными осколками, и они ранили и калечили экипажи.
Панцеры сталкивались, ударялись, сцеплялись, вставали намертво. Экипажи быстро полезли наружу – прочь из горящих машин! Но по ним тут же начали бить прятавшиеся в кустах красноармейцы – давно этого ждали. Стреляли, может быть, не так метко, как хотелось бы, но зато густо, обсыпая каждую машину буквально градом пуль. Панцергренадёры, разумеется, отвечали из табельного оружия, но это помогало мало, слишком уж большой перевес у противника. В общем, это оказался полный разгром.
* * *Сообщения Советского информбюро
Оперативная сводка за 2 октября 1941 года
Утреннее сообщение 2 октября
В течение ночи 2 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
Вечернее сообщение за 2 октября 1941 года
В течение 2 октября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте. На одном из участков западного направления фронта бойцы подразделения капитана Кондратенко уничтожили 12 немецких танков, 8 бронемашин и захватили много оружия.
* * *Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера
2 октября 1941 года, 103-й день войны
«Тайфун». 2-я, 4-я и 9-я армии переходят в наступление.
Обстановка на фронте:
Группа армий «Юг». Войска 11-й армии ведут контратаки на восточном участке фронта. Танковая группа Клейста, прикрывая свой восточный фланг, продолжает наступать в южном направлении. Командование группы армий «Юг» вмешалось в ход операции и развёртывает фронт наступления 17-й и 6-й армий, продвигающихся сейчас на северо-восток, в обратную сторону. Два северных корпуса Рейхенау (6-я армия) и два корпуса Штюльпнагеля (17-я армия) объединяются в новую 6-ю армию с задачей наступления на Харьков. Южный корпус Рейхенау развёртывается на восток и объединяется с двумя южными корпусами Штюльпнагеля в новую 17-ю армию с задачей наступления южнее Донца на юго-восток в направлении Донбасса. Эти изменения, вызванные требованиями ОКХ, следует всячески приветствовать. Можно надеяться, что удерживающаяся плохая погода не слишком замедлит темпы этой перегруппировки.
Группа армий «Центр». Сегодня в 5:30 войска, используя ясную осеннюю погоду, начали крупную операцию «Тайфун». Танковая группа Гудериана, несмотря на затруднения на своём отставшем правом фланге, продолжает продвигаться вперёд. Остальные наступающие армии и танковые группы к середине дня продвинулись только на 6–12 км. На отдельных участках фронта противник поспешно отходит.
Группа армий «Север». Существенных изменений не произошло. В полосу группы армий «Север» начали прибывать части испанской дивизии и 227-й пехотной дивизии из Франции.
Обстановка на фронте вечером:
Группа армий «Юг». В Крыму существенных изменений не произошло, так как силы для дальнейшего наступления ещё не прибыли. Кризис на восточном участке фронта 11-й армии преодолён. На фронте 17-й армии существенных изменений не произошло. Отмечены лишь небольшие успехи на левом фланге 17-й армии. Передовые отряды 6-й армии начали смену частей южного фланга танковой группы Гудериана.
Группа армий «Центр». Главные силы группы армий перешли в наступление («Тайфун») и успешно продвигаются. Гудериан считает, что его соединения прорвали оборону противника на всю глубину. Соединения группы Гудериана, действующие в центре, стремительно наступают на Орёл. 2-я армия вела упорные бои при форсировании Десны. Ей удалось форсировать реку и отбросить противника примерно на 5 км. 4-я танковая группа рассеяла сопротивлявшиеся группы противника и продвинулась на 15 км в глубину. Войска 4-й армии успешно наступают на всём фронте и продвинулись в среднем на 6–12 км. Танковая группа Гота и 9-я армия вполне успешно наступают, продвинувшись до 20 км в глубину.
Группа армий «Север». Противник предпринимает контратаки юго-восточнее озера Ильмень (на участке 30-й пехотной дивизии). На остальных участках фронта затишье. Пленные показывают, что на Ладожском участке фронта противник производит перегруппировку и пополняет свои соединения, готовясь к новому наступлению.
* * *Из Приказа германским войскам на Восточном фронте от 2 октября 1941 года
…Солдаты! Когда я призвал вас 22 июня, чтобы отразить ужасную опасность, нависшую над нашей Родиной, вам противостояла самая большая военная сила всех времён. Благодаря вашей храбрости, мои товарищи, в течение трёх месяцев мы одну за другой сокрушали танковые бригады противника, уничтожали бесчисленные дивизии, взяли невероятное количество пленных, оккупировали обширные области – не пустые, а те, на которых противник жил и из которых его гигантская военная промышленность снабжалась всеми видами сырья.
Через несколько недель его три наиболее важных индустриальных района будут полностью в наших руках. Ваши имена, солдаты германских вооружённых сил, и имена наших храбрых союзников, имена ваших дивизий и полков, танковых соединений и авиаэскадрилий будут навсегда связаны с наивеличайшими победами в истории. Вы взяли более чем 2 400 000 пленных, уничтожили и захватили более чем 17 500 танков и более чем 21 600 орудий. 14 200 самолётов были сбиты или уничтожены на земле.
Мир до сих времён не ведал подобного. Территория, захваченная германскими и союзными войсками, более чем в два раза больше территории Германской империи в границах 1933 года и более чем в четыре раза больше Британских островов…
…Позади вашего огромного фронта ведётся гигантская работа. Построено около 2000 мостов, 25 500 километров железных дорог снова функционируют; фактически более чем 15 000 километров железных дорог уже перешиты на европейскую колею. Строятся тысячи километров дорог. Обширные территории уже перешли под контроль гражданской администрации. Жизнь там быстро восстанавливается согласно разумным законам. Стали доступными огромные запасы пищевых продуктов, топлива и боеприпасов.
Эти выдающиеся достижения оплачены жертвами, что болезненно в каждом отдельном случае, но общее количество жертв не превысило ещё и пяти процентов от количества жертв Мировой войны. Никто не знает лучше, чего вы, мои товарищи, и ваши храбрые союзники добились за эти три с половиной месяца, чем один из солдат, полностью выполнивших свой долг в прошлую войну. За эти три с половиной месяца, мои солдаты, была по крайней мере создана предпосылка для окончательного мощнейшего удара, который должен сокрушить этого противника до наступления зимы.
Все приготовления – насколько люди способны предвидеть – сделаны. Систематически, шаг за шагом, мы поставили противника в такое положение, что можем теперь нанести ему смертельный удар. Сегодня начинается последнее, решающее сражение этого года. Этот враг будет полностью разбит, а вместе с ним и подстрекатель всей войны – сама Англия. Потому что, уничтожая этого противника, мы также уничтожаем последнего английского союзника на Континенте. Таким образом, мы освободим Германскую империю и всю Европу от опасности, страшней которой не было со времён гуннов и – позднее – монгольских племён.
Именно поэтому в течение следующих нескольких недель германский народ будет с вами – ближе, чем когда-либо до этого. Мы уже испытываем самую глубокую благодарность за то, чего вы и союзные солдаты уже добились. Затаив дыхание, вся германская Родина благословляет вас и будет с вами в грядущие трудные дни. С помощью Господа вы добьётесь не только победы, но и важнейшего условия для заключения мира.
Адольф Гитлер
Фюрер и Главнокомандующий Вооружёнными силами
Глава третья
По панцеру Клауса Небеля русские пушки тоже били, но, к счастью, водитель Зиберт был готов к этому – среагировал быстро. Ещё до приказа командира он резко повернул штурвал влево, уводя машину за какой-то старый сарай на обочине. За ним можно временно укрыться и ответить из танкового орудия.
Но, как выяснилось, русские только этого и хотели: выскочили откуда-то сзади и кинули на моторный отсек пару бутылок с зажигательной смесью, а следом ещё и гранату. И обратно в кусты. Раздался взрыв, затем по броне потёк огненный ручей, который грозил в скором времени превратиться в настоящую пылающую реку. Двигатель же бензиновый, займётся быстро.
– Все из машины! – крикнул Небель.
Два раза повторять не пришлось: все мгновенно выскочили на броню, скатились вниз, залегли у гусениц. По ним, разумеется, стали стрелять из винтовок, пули звонко защёлкали по стали. Пришлось вжаться в дорожную грязь – фонтанчики брызг возникали совсем рядом. Ни отбежать, ни даже отползти – вообще головы не поднять.
Гауптман Небель, спрятавшись за гусеницей, отдавал в ларингофон приказы, не заметив в горячке боя, что провод оборван и висит у него на уровне живота. Всё нажимал на тангету и повторял:
– Кюхт, давай сюда, прикрой нас!
Стрелок Юнгельт поднял обрывок провода, показал Клаусу, тот несколько секунд смотрел на него непонимающим взглядом, а потом громко выругался, сорвал с головы гарнитуру и бросил далеко в сторону. Как теперь вызывать Кюхта?
Но помощь всё же пришла: Кюхт, державшийся позади роты, сумел избежать серьёзных повреждений: несколько длинных, рваных полос на броне не в счёт, болванки лишь чиркнули по башне и ушли по касательной. Он прекрасно видел, что делается на дороге, как горит танк командира, а экипаж прячется за гусеницами, но подойти близко не мог: огонь русских пушек был слишком силен. К счастью, помогли свои же «двойки»: их густой, тяжёлый дым закрыл советским артиллеристам обзор, и тогда Кюхт смог наконец пойти вперёд. Конечно, это было очень опасно, в любой момент в горящих панцерах мог рвануть боекомплект, но нельзя же бросать своих товарищей на поле боя, а тем более – ротного!
«Тройка» Кюхта взревела и на полной скорости пошла на выручку к Небелю. Приходилось резко маневрировать, обходить пылающие Pz.II и в то же время прятаться за них, стараясь не подставлять свои слабые борта и корму. Чёрный смрадный дым, запах горячего машинного масла и тлеющей человеческой плоти – всё это наполняло воздух, дышать было совсем нечем, но Кюхт и его экипаж терпели – понимали, что от них зависит жизнь боевых товарищей.
Успели: подскочили к панцеру Небеля буквально в последнюю минуту, когда огненный ручей уже потёк внутрь мотора. Ещё немного – и полыхнёт со всей силы, а затем наверняка взорвётся боезапас. Кюхт закрыл своим боком «тройку» Небеля, давая возможность командиру и экипажу укрыться за ним. Клаус закинул раненого Зиберта на корму танка-спасителя, залез сам, туда же забрались стрелок Юнгельт и заряжающий Штассель. Наводчик Монке, к сожалению, был уже мёртв. Через секунду панцер Кюхта, тяжело лязгая гусеницами, пополз обратно. Огрызался, бил из пулемёта и орудия, но скорее наугад, чем по какой-то конкретной цели: из-за густого дыма почти ничего не было видно.
В башню по касательной попали ещё две русские болванки, удары отозвались звонким и оглушающим гулом в ушах, но, к счастью, стальные «чушки» броню не пробили. С большим трудом, едва не врезавшись в собственную горящую «двойку», «тройка» Кюхта ушла из-под обстрела и скрылась за небольшим холмом.
Отдышались, посчитали потери – они оказались просто ужасающими: из шести машин пять потеряно, причём две – безвозвратно: горят слишком сильно, починить не выйдет. Из людей – половина убиты и тяжело ранены, а остальные слишком потрясены, чтобы что-то делать. О том, чтобы идти дальше, теперь не могло быть и речи – не с кем, да и не на чем. Осталась одна «тройка» Кюхта, и её следовало поберечь на случай русской контратаки. Если сейчас большевики решат ударить – отвечать им будет почти нечем. Придётся быстро отступать, точнее, просто бежать.
Надо дождаться подкрепления, и прежде всего – тяжёлой артиллерии. Без неё, похоже, не пробиться: если даже подойдут новые машины, на узкой дороге они опять превратятся в удобные мишени.
* * *К счастью, русские не решились на контратаку, очевидно, предпочли тактику засад и активной обороны. Что было логично: местность вокруг сильно пересечённая, много ложбинок, оврагов, где легко спрятаться, а в высоких густых кустах можно укрыть противотанковую артиллерию. Ну а о русских дорогах всё уже было сказано: для наступающих крайне неудобно, зато для обороняющихся самое оно – узкие, извилистые, плохо проходимые для любой техники, даже гусеничной.
Гауптман Небель, взобравшись на пригорок, оглядел окрестности: слева и справа – картофельное поле, земля мокрая, липкая, сплошной суглинок. Конечно, сапёрный батальон смог бы проложить через него гати (лес-то рядом!), чтобы прошла бронетехника, но работать на виду у русских артиллеристов… Те уже доказали, что умеют стрелять быстро и весьма точно, а снарядов у них, судя по всему, достаточно. Интересно, как они их доставляют? Скорее всего, на лошадях – самый удобный вид транспорта в данных условиях.
Русские лошадки, как успел заметить гауптман, хотя и были неказисты на вид, зато крепки и выносливы и проходили практически всюду. Говорили, что их далекие предки прибыли на Русь вместе с ордами монголов, отсюда – их невысокий рост и некоторая «мохнатость». Зато безропотные, терпеливые, способные работать почти круглые сутки. Они оказались лучше и надёжней любых европейских машин: не нужно бензина, масла, обходятся подножным кормом. Клаус вздохнул:
к сожалению, его танкам без горючего никак нельзя, а гусеницы, как выяснилось, недостаточно широки, чтобы свободно идти по русскому бездорожью.
Единственным утешением было то, что сам он жив и даже не ранен. Увы, приказ выполнить не удалось, мост не взят, но на войне всякое случается. Приходится даже иногда временно отступать. Клаус забрался обратно в танк Кюхта и связался по рации с командиром батальона майором фон Лаухертом, доложил о русской засаде. Тот приказал ничего не предпринимать, просто ждать. Вот прибудет подмога, тогда и попробуем взять деревню снова, а вместе с ней и мост.
Через некоторое время помощь действительно прибыла – танковая рота обер-лейтенанта Вильгельма Вальшагера, шесть чешских Pz.35(t). Тоже лёгкие машины (броня лба – 25 мм, борт и корма – 16 мм, вооружение – 37-мм пушка и два 7,92-мм пулемёта), но других нет. Зато достаточно маневренные и быстрые. Может, удастся обойти русских по полю и выбить из деревни?
Вилли Вальшагер поговорил с Небелем, оценил обстановку и решил наступать не по шоссе, где их точно ждала артиллерия, а действительно прямо через картофельное поле. Танки лёгкие, вес, как у «двоек», чуть больше десяти тонн, моторы очень хорошие, мощные, вполне хватит, чтобы выбраться из липкой грязи. И в любом случае это гораздо безопаснее, чем переть прямо на русские пушки.
Панцергренадёры грамотно выстроили машины углом назад и пошли на деревню, Небель же остался наблюдать за атакой – поддержать он всё равно не смог бы, не на чем! Кроме того, следовало привести в порядок то, что ещё осталось от его роты.
Проворные «чехи», как и рассчитывал Вальшагер, без особого труда преодолели картофельное поле и пошли к деревне. Русские пока молчали – очевидно, не успели занять новые позиции. Можно атаковать! Единственное, что несколько смущало обер-лейтенанта, – какие-то кучи земли, тут и там видневшиеся среди пустых картофельных грядок. Не засада ли это? Как-то уж больно странно выглядят… Но он всё же решил наступать – время не ждёт, русские могут в любую минуту подтянуть артиллерию.
И он оказался прав – это действительно оказалась засада: среди грядок прятались истребители танков. Капитан Симонов, командир стрелкового батальона, защищавшего деревню и мост, правильно рассудил: немцы не дураки, получив один раз по зубам, второй раз в лоб не полезут, по шоссе не пойдут. Значит, попробуют в другом месте. Где удобнее всего? Правильно, в обход, через картофельное поле. Пусть оно и вязкое, мокрое, глинистое, но пройти, по идее, можно, особенно на лёгкой бронетехнике. Вот и надо прикрыть опасное направление.
Ещё рано утром он приказал бойцам вырыть стрелковые ячейки между грядками и хорошенько замаскироваться. Что они и сделали – закопались по самые уши. Во время первой немецкой атаки истребители сидели тихо, себя не выдавали – рано ещё. И вот наконец пришла пора.
Из противотанковых средств у красноармейцев были лишь бутылки с зажигательной смесью и тяжёлые, неудобные РПГ-40, но и этого вполне достаточно. Главное – правильно бросить: если «зажигалка» – сзади на моторный отсек, если же РПГ-40 – то в борт или в гусеницу. Но так, чтобы обязательно ударилась о сталь – взрыватель срабатывал лишь в этом случае. Не добросишь, промахнёшься – толку не будет, ничего не произойдёт. Вот и ждали бойцы до последнего, пропуская немецкие танки мимо себя, сидели, скрючившись, в тесных ячейках.
И дождались: панцеры прошли мимо, подставив борта и корму. И тут из-под земли, словно черти, стали выскакивать чёрные, перемазанные глиной люди и бросать в машины «зажигалки» и РПГ-40, а затем отпрыгивать в сторону и снова прятаться в земле.
Эффект неожиданности сработал: три «чеха» загорелись сразу же, в том числе и машина самого Вальшагера, остальные прекратили атаку, развернулись и начали стрелять. Но куда бить, было неясно: вокруг же одни картофельные грядки, противника не видно. Советские бойцы ловко, по-пластунски ускользали от панцеров, сливались с землёй, замирали в своих ячейках. И дым от горящих танков помогал им, закрывал экипажам обзор. Пулемёты густо били во все стороны, но толку от этого почти не было.