Полное собрание стихотворений

Мне страшно, страшно как сумеюЦарицу сердца восхвалить?Как раб влюбленный, я пред неюБлаженно гасну, цепенею,И мысли лучшие не смеюСоткать в серебряную нить.Да не сочтет за дерзновеньеЦарица пышная, Луна,Что, веря в яркое мгновенье,В безумном сне самозабвенья,Поет ей раб свое хваленье,И да звенит его струна.О, души бледные, внемлите,Я стройный гимн пою Луне,Со мной душой своей сплетитеНепогасающие нити,Мечты влюбленные храните,Любовь любите в сладком сне.

3

Наша царица вечно меняется,Будем слагать переменные строки,Славя ее.Дух мой дрожащий любит, склоняется,В лунном сияньи мы грезы, намеки,Счастье мое.Наша царица, бледная, ясная,Светит сияньем зеленых очей.Как же люблю я тебя, о, прекрасная,Вечно нежданная, стройная, властная,В самом бесстрастии пламенно-страстная,Тайну познавшая лунных лучей.Как это чувство, как называется?Только тебя я везде замечаю,Только одну.Это лишь чувство не забывается,Взорами взоры твои я встречаю,Славя Луну.Наша царица, бледная, снежная,Гаснет, как ты, озаряется вновь,Как называется боль безнадежная,Сладкая пытка, мучительность нежная,Трепетность зыбкая, радость безбрежная?Милая! Милая! Это любовь!

4

Луна велит слагать ей восхваленья,Быть нежными, когда мы влюблены,Любить, желать, ласкать до исступленья,Итак восхвалим царствие Луны.Она глядит из светлой глубины,Из ласковой прохлады отдаленья,Она велит любить нам зыбь волны,И даже смерть, и даже преступленьеЕе лучи как змеи к нам скользят,Объятием своим завладевают,В них вкрадчивый неуловимый яд.От них безумным делается взгляд,Они, блестя, все мысли убивают,И нам о бесконечном говорят.

5

Она меняется опять,И нам так сладко повторятьСозвучно-стройные напевы.Она возникла над водой,Как призрак сказки золотой,Как бледный лик неверной девы.Она опальная мечта,Она печальна и чиста,Она один намек на нежностьНо вот сейчас, но вот сейчасОгнем своих зеленых глазОна разрушит безмятежность.Она холодный свет прольет,И волю чарами убьет,Она сибилла и колдуньяВ душе разъялась глубина,Душе судьба ее видна,В очарованьи новолунья.

6

О, вновь родясь, она пьянит сердца,Внушая мысль, что жизнь одна влюбленность,Когда же мы достигнем до конца,Погаснув, мы находим обновленность.Ущербная, устав лучом пленять,Она наводит ужас на поэта,И, сглазив душу, ей дает понять,Что можно все, что нет ни в чемзапрета.Когда же закруглится по краям,Она горит как чаша золотая,В которой боги пить дают богам,Там, где любовь бессмертно-молодая.Еще, и вот – она, как рдяный щит,Как полнота пылающего шара,К болотам, к топям, вниз, спешит,спешит,Горит за лесом заревом пожара.Волнует жаб, меняет вид живых,Их делает похожими на мертвых.И в омутах двоится роковых,В затонах, западнями распростертых.Пугает беспредельной тишиной,Вздымает безграничность океанов, —И вновь горит блистательной Луной,В одежде из серебряных туманов.

7

Итак, попавши в плен земной,Возлюбим, братья, мир иной,Следя за царственной – Луной.Внемлите вкрадчивой струне,И присягните молча мнеВ повиновении – Луне.Восславим, сестры, глубину,Любовь к любви, любовь-волну,Восхвалим ласки и – Луну.Она одна, она однаДля всех влюбленных нам дана,Непобедимая – Луна!

Влага

С лодки скользнуло весло.Ласково млеет прохлада.«Милый! Мой милый!» – Светло,Сладко от беглого взгляда.Лебедь уплыл в полумглу,Вдаль, под Луною белея.Ластятся волны к веслу,Ластится к влаге лилея.Слухом невольно ловлюЛепет зеркального лона.«Милый! Мой милый! Люблю!» —Полночь глядит с небосклона.

Воззванье к океану

Океан, мой древний прародитель,Ты хранишь тысячелетний сон.Светлый сумрак, жизнедатель, мститель,Водный, вглубь ушедший, небосклон!Зеркало предвечных начинаний,Видившее первую зарю,Знающее больше наших знаний,Я с тобой, с бессмертным, говорю!Ты никем не скованная цельность.Мир земли для сердца мертв и пуст,Ты же вечно дышишь в беспредельностьТысячами юно-жадных уст!Тихий, бурный, нежный, стройно-важный,Ты как жизнь: и правда, и обман.Дай мне быть твоей пылинкой влажной,Каплей в вечном... Вечность! Океан!

Белый пожар

Я стою на прибрежьи, в пожаре прибоя,И волна, проблистав белизной в вышине,Точно конь, распаленный от бега и боя,В напряженьи предсмертном домчалась ко мне.И за нею другие, как белые кони,Разметав свои гривы, несутся, бегут,Замирают от ужаса дикой погони,И себя торопливостью жадною жгут.Опрокинулись, вспыхнули, вправо и влево, —И, пред смертью вздохнув и блеснувши полней,На песке умирают в дрожании гневаЯзыки обессиленных белых огней.

Двойная жизнь

Мы унижаемся и споримС своею собственной душой.Я на год надышался Морем,И на год я для всех чужой.Своих я бросил в чуждых странах,Ушел туда, где гул волны,Тонул в серебряных туманах,И видел царственные сны.В прозрачном взоре отражаяВсю безграничность бледных вод,Моя душа, для всех чужая,Непостижимостью живет.Поняв подвижность легкой пены,Я создаю дрожащий стих,И так люблю свои измены,Как неизменность всех своих.Недели странствий миновали,Я к ним вернусь для тишины,Для нерассказанной печали,И для сверкания струны.В тот час, когда погаснет Солнце,Она забьется, запоет,Светлее звонкого червонца,И полнозвучней синих вод.

Льдины

На льдине холоднойПлыву я один.Угрюмый, свободный,Средь царственных льдинИ ветер чуть дышит,Как смолкнувший зов.Но сердце не слышитРодных голосов.Но сердце не хочетОтраду найти.И ветер пророчитО вечном пути.Плывут властелиныУгрюмых глубин,Свободные льдины,Я в море – один.Любил я когда-то,Но смех и печальУшли без возвратаВ туманную даль.Далеко, далекоСоздания сна.Как мертвое око,Мне светит Луна.Над водной равнинойЛишь ветер один.Да льдина за льдинойВстает из – за льдин.

Сон

Я спал. Я был свободен.Мой дух соткал мне сон.Он с жизнью был несходен,Но с жизнью сопряжен.В нем странны были светы,В нем было все – Луной.Знакомые предметыМанили новизной.Так лунно было, лунно,В моем застывшем сне,И что-то многострунноЗвучало в вышине.Небьющиеся водыМерцали неспеша.В бескровности ПриродыВезде была – душа.И в воздухе застыли,Захвачены Луной,Виденья давней были,Знакомые со мной.Обрывы и уклоны,И облака, и сны.Но снова пели звоныС воздушной вышины.И мир был беспределен,Пронзенный блеском льдин.Я был свободен, целен.Я спал. Я был один.

С морского дна

1

На темном влажном дне морском,Где царство бледных дев,Неясно носится кругомБезжизненный напев.В нем нет дрожания страстей,Ни стона прошлых лет.Здесь нет цветов и нет людей,Воспоминаний нет.На этом темном влажном днеНет волн и нет лучей.И песня дев звучит во сне,И тот напев ничей.Ничей, ничей, и вместе всех,Они во всем равны,Один у них беззвучный смехИ безразличны сны.На тихом дне, среди камней,И влажно-светлых рыб,Никто, в мельканьи ровных дней,Из бледных не погиб.У всех прозрачный взор красив,Поют они меж трав,Души страданьем не купив,Души не потеряв.Меж трав прозрачных и прямых,Бескровных, как они,Тот звук поет о снах немых:«Усни – усни – усни».Тот звук поет: «Прекрасно дноБесстрастной глубины.Прекрасно то, что все равно,Что здесь мы все равны».

2

Но тихо, так тихо, меж дев, задремавших вокруг,Послышался новый, дотоле неведомый, звук.И нежно, так нежно, как вздох неподводной травы,Шепнул он «Я с вами, но я не такая, как вы,О, бледные сестры, простите, что я не молчу,Но я не такая, и я не такого хочу.Я так же воздушна, я дева морской глубины,Но странное чувство мои затуманило сны.Я между прекрасных прекрасна, стройна, и бледна.Но хочется знать мне, одна ли нам правда дана.Мы дышим во влаге, среди самоцветных камней.Но что если в мире и любят и дышат полней!Но что если, выйдя до волн, где бегут корабли,Увижу я дали, и жгучее Солнце вдали!»И точно понявши, что понятым быть не должно,Все девы умолкли, и стало в их сердце темно.И вдруг побледневши, исчезли, дрожа и скользя,Как будто услышав, что слышать им было нельзя.

3

А та, которая осталась,Бледна и холодна?Ей стало страшно, сердце сжалось,Она была одна?Она любила хороводы,Меж искристых камней,Она любила эти воды,В мельканьи ровных дней.Она любила этих бледныхИсчезнувших сестер,Мечту их сказок заповедных,И призрачный их взорКуда она идет отсюда?Быть может, там темно?Быть может, нет прекрасней чуда,Как это – это дно?И как пробиться ей, воздушной.Сквозь безразличность вод?Но мысль ее, как друг послушный,Уже зовет, зовет

4

Ей вдруг припомнилось так ясно,Что место есть, где зыбко дно.Там все так странно, страшно, красно,И всем там быть запрещено.Там есть заветная пещера,И кто-то чудный там живетКолдун? Колдунья? Зверь? Химера?Владыка жизни? Гений вод?Она не знала, но хотелаНа запрещенье посягнуть.И вот у тайного пределаОна уж молит: «Где мой путь?»Из этой мглы, так странно краснойВ безлично-бледной глубине,Раздался чей-то голос властный:«Теперь и ты пришла ко мне!Их было много, пожелавшихПокинуть царство глубины,И в неизвестном мире ставших, —Чем все, кто в мире, стать должны.Сюда оттуда нет возврата,Вернуться может только труп,Чтоб рассказать свое «Когда-то» —Усмешкой горькой мертвых губ.И что в том мире неизвестном,Мне рассказать тебе нельзя.Но чрез меня, путем чудесным,Тебя ведет твоя стезя».И вот колдун, или колдунья,Вещает деве глубины:«Сегодня в мире новолунье,Сегодня царствие Луны.Есть в Море скрытые теченья,И ты войдешь в одно из них,Твое свершится назначенье,Ты прочь уйдешь от вод морских.Ты минешь море голубое,В моря зеленые войдешь,И в море алое, живое,И в вольном воздухе вздохнешь.Но, прежде чем в безвестностьглянешь,Ты будешь в образе другом.Не бледной девой ты предстанешь,А торжествующим цветком.И нежно-женственной богиней,С душою, полной глубины,Простишься с водною пустыней,Достигнув уровня волны.И после таинств лунной ночи,На этой вкрадчивой волне,Ты широко раскроешь очи,Увидев Солнце в вышине!»

5

Прекрасны воздушные ночи,Для тех, кто любил и погас,Кто знал, что короче, корочеЕдинственный сказочный час.Прекрасно влиянье чуть зримой,Едва нарожденной Луны,Для женских сердец ощутимойСильней, чем пышнейшие сны.Но то, что всего полновластней,Во мгле торжества своего, —Цветок нераскрытый, – прекрасней,Он лучше, нежнее всего.Да будет бессмертно отнынеБезумство души неземной,Явившейся в водной пустыне,С едва нарожденной Луной.Она выплывала к теченьюТой вкрадчивой зыбкой волны.Незримому веря влеченью,В безвестные веруя сны.И ночи себя предавая,Расцветший цветок на волне,Она засветилась, живая,Она возродилась вдвойне.И утро на небо вступило,Ей было так странно-теплоИ солнце ее ослепило,И Солнце ей очи сожгло.

6

И целый день, бурунами носимаПо плоскости стекла,Она была меж волн как призрак дыма,Бездушна и бела.По плоскости, изломанной волненьем,Носилась без конца.И не следил никто за измененьемСтрадавшего лица.Не видел ни один, что там живаяКак мертвая была, —И как она тонула, выплывая,И как она плыла.А к вечеру, когда в холодной далиСверкнули маяки,Ее совсем случайно подобрали,Всю в пене, рыбаки.Был мертвен свет в глазах ее застывших,Но сердце билось в ней.Был долог гул приливов, отступившихС береговых камней.

7

Весной, в новолунье, в прозрачный тот час,Что двойственно вечен и нов,И сладко волнует и радует нас,Колеблясь на грани миров,Я вздрогнул от взора двух призрачных глаз,В одном из больших городов.Глаза отражали застывшие сны,Под тенью безжизненных век,В них не было чар уходящей весны,Огней убегающих рек,Глаза были полны морской глубины,И были слепыми навек.У темного дома стояла она,Виденье тяжелых потерь,И я из высокого видел окна,Как замкнута черная дверь,Пред бледною девой с глубокого дна,Что нищею ходит теперь.В том сумрачном доме, большой вышины,Балладу о Море я пел,О деве, которую мучили сны,Что есть неподводный предел,Что, может быть, в мире две правды даныДля душ и для жаждущих тел.И с болью я медлил и ждал у окна,И явственно слышал в окноДва слова, что молвила дева со дна,Мне вам передать их дано:«Я видела Солнце», – сказала она, —«Что после, – не все ли равно!»

Дождь

В углу шуршали мыши,Весь дом застыл во сне.Шел дождь, и капли с крышиСтекали по стене.Шел дождь, ленивый, вялый,И маятник стучал.И я душой усталойСебя не различал.Я слился с этой соннойТяжелой тишиной.Забытый, обделенный,Я весь был тьмой ночной.А бодрый, как могильщик,Во мне тревожа мрак,В стене жучок-точильщикТвердил: «Тик-так. Тик-так».Равняя звуки точкам,Началу всех начал,Он тонким молоточкомСтучал, стучал, стучал.И атомы напева,Сплетаясь в тишине,Спокойно и без гнева«Умри» твердили мне.И мертвый, бездыханный,Как труп задутых свеч,Я слушал в скорби страннойВещательную речь.И тише кто-то, тише,Шептался обо мнеИ капли с темной крышиСтекали по стене.

Прерывистый шелест

Есть другие планеты, где ветры певучие тише,Где небо бледнее, травы тоньше и выше,Где прерывисто льютсяПеременные светы,Но своей переменою только ласкают, смеются.Есть иные планеты,Где мы были когда-то,Где мы будем потом,Не теперь, а когда, потеряв —Себя потеряв без возврата,Мы будем любить истомленные стебли седыхшелестящих трав,Без аромата,Топких, высоких, как звезды – печальных,Любящих сонный покой – мест погребальных,Над нашей могилою спящих,И тихо, так тихо, так сумрачно-тихо,под Луной шелестящих.

Безветрие

Я чувствую какие-то прозрачные пространства,Далеко в беспредельности, свободной от всего,В них нет ни нашей радуги, ни звездногоубранства,В них все хрустально-призрачно, воздушнои мертво.Безмерными провалами небесного ЭфираОни как бы оплотами от нас ограждены,И, в центре мироздания, они всегда вне мира,Светлей снегов нетающих нагорной вышины.Нежней, чем ночью лунною дрожанье паутины,Нежней, чем отражения перистых облаков,Чем в замысле художника рождение картины,Чем даль навек утраченных родимых берегов.И только те, что в сумраке скитания земногоОб этих странах помнили, всегда лишь их любя,Оттуда в мир пришедшие, туда вернутся снова,Чтоб в царствии Безветрия навек забыть себя.

Снежинки

Если, рея, пропадая,Цепенея, и блистая,Вьются хлопья снежные, —Если сонно, отдаленно,То с упреком, то влюбленно,Звуки плачут нежные, —Если рдеют, и блистают,И редеют, упадаютЛистья полумертвые, —В сердце – нежно, безнадежно,И горят в нем так безбрежноДали распростертые.Сердце хочет, упрекает,И пророчит, отвергаетГрани дум изведанных, —Просит странных, безымянных,В красоте своей нежданных,Светов заповеданных.Но блаженство только в вечном,Совершенство в безупречном,Смерть не пропасть черная.Вечно, всюду, только чудуЯ душой молиться буду, —Есть нерукотворное!О, мгновенье умиранья,Упоенье и прощанье,В море неизбежности!Мы страдаем, пропадаем,Но себя мы побеждаемНашим сном Безбрежности!

К ветру

Что мне осталось, кроме глубокой,Кроме бездонной печали?Ветер, о, Ветер, как я, одинокий,Все мы с тобою встречали.Что полюбить мне, кроме безбрежной,Вглубь ускользающей дали?Ветер, о. Ветер, как я, безнадежный,Быстро мы все увидали.Что же мы ищем в безднах неверных,Те же в конце, как в начале?Все мы постигли в пространствах безмерных,Только себя не узнали.

Ветер гор и морей

Ветер, вечный мой брат,Ветер гор и морей,Что такое есть в песне протяжной твоей,Что волнует меня, как ненайденный клад,И со мной говорит в полумраке ночей,И меня увлекает куда-то назад,К освежительным снам,И как дух я иду по прозрачным волнам,Надо мной в высоте сочетанья планет,И созвучной мечте окончания нет,Всюду сон, всюду свет,Всюду звон мировой,Глубина хороша красотой неживой,Там как будто бы льды из хрустальной воды,И чтоб тихо гореть, им не нужно звезды, —И горят предо мнойВысота с глубиной,В глубине высотыСвет иной красоты,И горит между двухМой блуждающий дух,Много дышит лучей,Много видит мой взгляд,И незримый летит над дорогой моей,То шепнет впереди, то умчится назад,Ветер, вечный мой брат,Ветер гор и морей.

Ветер

Ветер, Ветер, Ветер, Ветер,Что ты в ветках все шумишь?Вольный Ветер, Ветер, Ветер,Пред тобой дрожит камышВетер, Ветер, Ветер, Ветер,Что ты душу мне томишь?Ты вздыхаешь, полусонный,И спешишь скорей заснуть.Чуть уснул, и, пробужденный,Ты готов опять вспорхнуть.Стой! Куда, неугомонный?Вечно – прямо, снова – в путь.Все места тебе знакомы,Ты воздушно шелестишь,Рябью входишь в водоемы,Шаткой травкою блестишь.Носишь тучи, манишь громы,И опять уходишь в тишь.О, неверный! Ветер, Ветер,Ты не помнишь ничего.Дай и мне забвенья, Ветер,Дай стремленья твоегоВетер, Ветер, Ветер, Ветер,Ты прекраснее всего!

Завет бытия

Я спросил у свободного Ветра,Что мне сделать, чтоб быть молодым.Мне ответил играющий Ветер«Будь воздушным, как ветер, как дым!»Я спросил у могучего Моря,В чем великий завет бытия.Мне ответило звучное Море«Будь всегда полнозвучным, как я!»Я спросил у высокого Солнца,Как мне вспыхнуть светлее зариНичего не ответило Солнце,Но душа услыхала: «Гори!»

Вскрытие льда

Как льдины взгроможденныеОдна за другую,Весной освобожденные, —Я звонко ликую.И как вода, запевшаяЗа льдиною плотной,Дрожит душа, вскипевшаяВ тоске безотчетной.В тоске от нетерпения,Я жду поцелуя.Скорей, скорее – пения,Блаженствуй, ликуя.И плотные и тонкие,Расторгнуты льдины.Звучите, песни звонкие,Сверкайте, картины!Живут освобожденныеСоздания мысли.Их радуги сплетенныеКак ткани повисли.Весь мир – одно сверканиеУлыбки свободной,Блаженство набеганияВолны полноводной.Один поток разливистый,Под дымкою тонкой,Напев мечты, прерывистый,Неверный, но звонкий.

Север

Как пленительна веснаТам где снег – не сновиденье,Где полгода – тишина,Перед счастьем возрожденья.Там душа, волнуясь, ждет:Что ж, сегодня торжествуем?Что ж, река разрушит ледБурным влажным поцелуем?Там весна – как смерть врага,Все вдвойне от Солнца пьяны.Вас приветствую, снега,Вас, бессмертные туманы!

Испанский цветок

Я вижу Толедо,Я вижу Мадрид.О, белая Леда! Твой блеск и победаРазличным сияньем горит.Крылатым и смелымБыл тот, кто влюблен.И, белый нa белом, ликующим телом,Он бросил в столетья свой сон.Иные есть птицы,Иные есть сны,Я вижу бойницы, в них гордость орлицы,В них пышность седой старины.Застыли громадыОконченных снов.И сумрачно рады руины ГранадыГубительной силе веков.Здесь дерзость желаньяНе гаснет ни в чем.Везде изваянья былого влиянья,Крещенья огнем и мечом.О, строгие ликиУмевших любить!Вы смутно-велики, красивы и дики,Вы поняли слово – убить.Я вас не забуду,Я с вами везде.Жестокому чуду я верным пребуду,Я предан Испанской звезде!

Толедо

Город-крепость на горе,Город-храм,Где молились торжествующим богам, —Я тебя хотел бы видеть на заре!В час, когда поет свирель,И зовет, —В час, когда, как будто, ласковый апрельДышит в зеркале дремотствующих вод.В дни, когда ты был однимИз живых,И разбрасывал кругом огонь и дым,Вместе с криками призывов боевых.Город зримый в высоте,Между скал,Безупречный в завершенной красоте,Ты явил свой гордый лик и задремал.Ты, сказав свое, затих,Навсегда, —Но поют в тебе отшедшие года,Ты – иссеченный на камне мощный стих.

Paseo de las delicias в Севилье

Лиловые гроздья роскошных глициний,И пальмы с их правильной четкостью линий,И желто-оранжевый дремлющий хмель, —Как красочно ласков испанский апрель!А девственно-бледные дикие розы,А желтые шапочки нежной мимозы,А тень кипарисов, их темные сны, —Как сказочны лики испанской весны!И сад многоцветный, расцветший так пышно,Гармонией красок поет нам неслышноО стройном согласьи своей тишины,О блеске цветочном испанской весны!

К царице фей

О, царица светлых фей,Ты летаешь без усилийНад кустами орхидей,Над цветами белых лилий!Пролетаешь над водой, —Распускаются купавы,И росою, как звездой,Блещут ласковые травы.Ты везде роняешь след,И следы твои блистают,И тюльпан, и златоцветЗа тобою расцветают.Пролети в душе людской,О, властительная фея.Пусть гвоздика и левкойВ ней вздыхают пламенея.О, царица светлых фей,Мы – невольники усилий,Мы не видим орхидей,Мы не знаем белых лилий.

К юному схимнику

Схимник юный, узник бледный,Почему, за мглой страстей,Мир печали заповеднойТы отторгнул от людей?По своей ли ты охоте,Иль веленьем вражьих сил,Умерщвленье грешной плотиВыше счастья полюбил?Кто, властительный и смелый,Так жестоко восхотел,Чтоб, навеки онемелый,Перешел ты за предел?За предел миров, где струныТак узывчиво звенят,И смеются: «Схимник юный!»«Ты невольник!» – говорят.«Ты невольник, и жестокиИспытания твои.Mы свободны, мы глубоки,Как потоки и ручьи.«И в жестокости мы кротки,И расстались мы с тоской,И меняемся, как четки —Но под смелою рукой!»

Не лучше ли страдание

«Не лучше ли страдание,Глухое, одинокое,Как бездны мироздания,Непонято-глубокое?«Не лучше ли мучение,Чем ясный звонкий смех?Полюбим отречение,Разлюбим сладкий грех»– О, нет, мой брат единственный,Душа моя смущается,В ней вечен клич воинственный,Ей много обещается.Весь мир нам обещается,Когда его хотим,И всякий грех прощается,Когда простим другим.

Сумерки

Мерцают сумерки в лимонныхИ апельсиновых садах,И слышен лепет в листьях сонных,И дремлет ветер на цветах.Тот легкий ветер, что приноситБлагословение небесИ тайно души наши проситПоверить мудрости чудесЧудес ниспосланных нежданноДля исцеления души,Которой всюду, беспрестанно,Был только слышен крик «Спеши».Для исцеленья утомленных,Нашедших чары новых снов,Под тенью ласковой – лимонныхИ апельсиновых садов.

Успокоение

Вечернее тихое мореСливалось воздушною дымкойС грядою слегка-лиловатыхОхваченных сном облаков,И в этом безмерном простореДышали почти невидимкой,Как дышат мечты в ароматах,Бесплотные образы сновОни возникали как краски,Как чувства, зажженные взором,Как сладкий восторг аромата,Как блеск и прозрачность воды,Как светлые вымыслы сказки,Как тучи, что встали дозором,Чтоб вспыхнуть на миг без возврата,Пред ликом вечерней звезды

Сказать мгновенью: стой!

Быть может, вся Природа – мозаика цветов?Быть может, вся Природа – различность голосов?Быть может, вся Природа – лишь числа и черты?Быть может, вся Природа – желанье красоты?У мысли нет орудья измерить глубину,Нет сил, чтобы замедлить бегущую весну,Лишь есть одна возможность сказать мгновенью: «Стой»!Разбив оковы мысли, быть скованным – мечтой.Тогда нам вдруг понятна стозвучность голосов,Мы видим все богатство и музыку цветов,А если и мечтою не смерить глубину, —Мечтою в самых безднах мы создаем весну.

Вербы

Вербы овеяныВетром нагретым,Нежно взлелеяныУтренним светом.Ветви пасхальные,Нежно-печальные,Смотрят веселыми,Шепчутся с пчелами.Кладбище мирноеМлеет цветами,Пение клирноеЛьется волнами.Светло-печальные,Песни пасхальные,Сердцем взлелеяны,Вечным овеяны.

Цветок

Я цветок, и счастье аромата,Мне самой Судьбою суждено,От восхода Солнца до закатаМне дышать, любить и жить дано.А с закатом, в пышной чаще сада,Где я сказкой нежною цвету,Задрожит высокая ограда,И умолкнет ветер налету.Женщина воздушная, вся в белом,Медленно сквозь главный вход войдет,И движеньем ласковым, но смелым,Стебель мой цветущий оборвет.От восхода Солнца до закатаИзмененья тени и лучей.И растет дыханье аромата...До заката буду я – ничей!

Змеиный глаз

Праздник свободы

Я спал как воды моря,Как сумрак заключенья,Я спал как мертвый камень,И странно жил во сне, —С своей душой нс споря,Свое ожесточеньеЛюбя, как любит пламеньТаиться в тишине.Скрываться бесконечно,Мгновения и годы,В земле, в деревьях, в зданьях,И вдруг, в свой лучший миг, —Так быстро и беспечно,На празднике свободы,Возникнуть в трепетаньях,Как молния, как крик.Я спал как зимний холод,Змеиным сном, злорадным,И вот мне все подвластно,Как светлому царю, —О, как я нов и молод,В своем стремленьи жадном,Как пламенно и страстноЖиву, дышу, горю!

«Я – изысканность русской медлительной речи...»

Я – изысканность русской медлительной речи,Предо мною другие поэты – предтечи,Я впервые открыл в этой речи уклоны,Перепевные, гневные, нежные звоны.Я – внезапный излом,Я – играющий гром,Я – прозрачный ручей,Я – для всех и ничей.Переплеск многопенный, разорванно-слитный,Самоцветные камни земли самобытной,Переклички лесные зеленого мая,Все пойму, все возьму, у других отнимая.Вечно-юный, как сон,Сильный тем, что влюбленИ в себя и в других,Я – изысканный стих.

«Если в душу я взгляну...»

Если в душу я взгляну,В ней увижу я волну,Многопенную,Неба нежную эмаль,Убегающую даль,И безбрежность, и печаль,Неизменную.Если в душу я взгляну,Сам себя я обмануСкрытой мукою,И заплачет звонкий стих,Запоет о снах моих,И себя я силой ихЗабаюкаю.

Мои песнопенья

В моих песнопеньях журчанье ключей,Что звучат все звончей и звончей.В них женственно-страстные шепоты струй,И девический в них поцелуй.В моих песнопеньях застывшие льды,Беспредельность хрустальной воды.В них белая пышность пушистых снегов,Золотые края облаков.Я звучные песни не сам создавал,Мне забросил их горный обвал.И ветер влюбленный, дрожа по струне,Трепетания передал мне.Воздушные песни с мерцаньем страстейЯ подслушал у звонких дождей.Узорно-играющий тающий светПодглядел в сочетаньях планет.И я в человеческом нечеловек,Я захвачен разливами рек.И, в Море стремя полногласность свою,Я стозвучные песни пою.