Заветные русские сказки
– Не пой, а то беда будет.
Куды! Медведь не утихает, а все громче заводит песню. Гости услыхали вой, похватали колья и давай бить медведя; он вырвался да бежать, еле-еле жив уплелся.
Была у мужика еще кошка; перестала ловить мышей и ну проказить: куда ни полезет, а что-нибудь разобьет или из кувшина прольет. Мужик прогнал кошку из дому, а собака видит, что она бедствует без еды, и начала потихоньку носить к ней хлеба да мяса и кормить ее. Хозяйка стала присматривать; как узнала про это, принялась кобеля бить; била, била, а сама приговаривала:
– Не таскай кошке говядины, не носи кошке хлеба!
Вот дня через три вышел кобель со двора и видит, что кошка совсем с голоду издыхает.
– Что с тобой?
– С голоду помираю; потуда и сыта была, покуда ты меня кормил.
– Пойдем со мною.
Вот и пошли. Приходит кобель к табуну и начал копать землю лапами, а сам спрашивает:
– Кошка, а кошка! Что – глаза красны?
– Ничего не красны!
– Говори, что красны!
Кошка и говорит:
– Красны.
– Кошка, а кошка! Что – шерсть ощетинилась?
– Нет, не ощетинилась.
– Говори, дура, что ощетинилась.
– Ну, ощетинилась.
– Кошка, а кошка! Что – хвост поднялся?
– Ничего не поднялся.
– Говори, дура, что поднялся!
– Ну, поднялся.
Кобель как бросится на кобылу, а кобыла как ударит его задом; у кобеля и дух вон! А кошка и говорит:
– Вот теперича и впрямь глаза кровью налились, шерсть взъерошилась и хвост завился. Прощай, брат кобель! И я пойду помирать.
Коза
Сидит козел да плачет: он послал козу за орехами; она пошла и пропала. Вот козел и запел:
Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, коза! Пошлю на тя волки.Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, волки! Пошлю на вас медведя.Медведь нейдет волков драть,Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, медведь! Пошлю на тя люд.Люди нейдут медведь стрелять,Медведь нейдет волков драть,Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, люди! Пошлю на вас дубье.Дубье нейдет людей бить,Люди нейдут медведь стрелять,Медведь нейдет волков драть,Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, дубье! Пошлю на тя топор.Топор нейдет дубье рубить,Дубье нейдет людей бить,Люди нейдут медведь стрелять,Медведь нейдет волков драть,Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, топор! Пошлю на тя камень.Камень нейдет топор тупить,Топор нейдет дубье рубить,Дубье нейдет людей бить,Люди нейдут медведь стрелять,Медведь нейдет волков драть,Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, камень! Пошлю на тя огонь.Огонь нейдет камень палить,Камень нейдет топор тупить,Топор нейдет дубье рубить,Дубье нейдет людей бить,Люди нейдут медведь стрелять,Медведь нейдет волков драть,Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, огонь! Пошлю на тя воду,Вода нейдет огонь лить,Огонь нейдет камень палить,Камень нейдет топор тупить,Топор нейдет дубье рубить,Дубье нейдет людей бить,Люди нейдут медведь стрелять,Медведь нейдет волков драть,Волки нейдут козы гнать:Нет козы с орехами,Нет козы с калеными!Добро же, вода! Пошлю на тя бурю.Буря пошла воду гнать,Вода пошла огонь лить,Огонь пошел камень палить,Камень пошел топор тупить,Топор пошел дубье рубить,Дубье пошло людей бить,Люди пошли медведь стрелять,Медведь пошел волков драть,Волки пошли козу гнать:Вот коза с орехами,Вот коза с калеными!Сказка о козе лупленой
Коза рухлена, половина бока луплена!.. Слушай, послушивай! Жил-был мужик, у него был зайчик. Вот и пошел мужик на́ поле; тут увидал он: лежит коза, половина бока луплена, а половина нет. Мужик сжалился над нею, взял ее, принес домой и положил под сарай. Пообедав и отдохнув немножко, вышел он на огород, и зайчик с ним. Тут коза из-под сарая в избу пробрала́сь и там крючком заперлась.
Вот зайчик захотел поесть и прибежал к дверям избы; хвать лапкой – дверь заперта!
– Кто там? – спрашивает зайчик.
Коза отвечает:
– Я – коза рухлена, половина бока луплена; выйду – все бока повыбью!
Зайчик с горем отошел от двери, вышел на улицу и плачет. Навстречу ему бирюк.
– Что ты плачешь? – спросил бирюк.
– У нас в избе кто-то, – сказал сквозь слезы зайчик.
А бирюк:
– Иди со мною, я выгоню!
Пришли к дверям.
– Кто здесь? – спросил бирюк.
Коза затопала ногами и сказала:
– Я – коза рухлена, половина бока луплена; выйду – все бока повыбью!
Вот они и ушли от двери. Зайчик опять заплакал и вышел на улицу, а бирюк убежал в лес. Навстречу зайцу идет кочет:
– Что ты плачешь?
Зайчик ему сказал.
Вот кочет и говорит:
– Иди со мною, я выгоню!
Подходя к двери, зайчик, чтобы устрашить козу, кричит:
– Идет кочет на пятах, несет саблю на плечах, идет душу губить – козе голову рубить.
Вот подошли; кочет и спрашивает:
– Кто там?
Коза по-прежнему:
– Я – коза рухлена, половина бока луплена; выйду – все бока повыбью!
Зайчик опять со слезами ушел на улицу. Тут подлетела к нему пчелка, суетится и спрашивает:
– Кто тебя? О чем ты плачешь?
Зайчик сказал ей, и пчелка полетела к избе. Тут она спросила:
– Кто там?
Коза отвечала по-прежнему. Пчелка рассердилась, начала летать круг стенок; вот жужжала, жужжала и нашла дырочку, влезла туда да за голый бок и жальнула козу рухлену и сделала на боку пухлину. Коза со всего маху в дверь – и была такова!
Тут зайчик вбег в избу, наелся-напился и спать повалился. Когда зайчик проснется, тогда и сказка начнется.
Зимовье зверей
Шел бык лесом; попадается ему навстречу баран.
– Куды, баран, идешь? – спросил бык.
– От зимы лета ищу, – говорит баран.
– Пойдем со мною!
Вот пошли вместе; попадается им навстречу свинья.
– Куды, свинья, идешь? – спросил бык.
– От зимы лета ищу, – отвечает свинья.
– Иди с нами!
Пошли втроем дальше; навстречу им попадается гусь.
– Куды, гусь, идешь? – спросил бык.
– От зимы лета ищу, – отвечает гусь.
– Ну, иди за нами!
Вот гусь и пошел за ними. Идут, а навстречу им петух.
– Куды, петух, идешь? – спросил бык.
– От зимы лета ищу, – отвечает петух.
– Иди за нами!
Вот идут они путем-дорогою и разговаривают промеж себя:
– Как же, братцы-товарищи? Время приходит холодное: где тепла искать?
Бык и сказывает:
– Ну, давайте избу строить, а то и впрямь зимою позамерзнем.
Баран говорит:
– У меня шуба тепла – вишь какая шерсть! Я и так прозимую.
Свинья говорит:
– А по мне хоть какие морозы – я не боюсь: зароюся в землю и без избы прозимую.
Гусь говорит:
– А я сяду в середину ели, одно крыло постелю, а другим оденуся, – меня никакой холод не возьмет; я и так прозимую.
Петух говорит:
– И я тож!
Бык видит – дело плохо, надо одному хлопотать.
– Ну, – говорит, – вы как хотите, а я стану избу строить.
Выстроил себе избушку и живет в ней.
Вот пришла зима холодная, стали пробирать морозы; баран – делать нечего – приходит к быку:
– Пусти, брат, погреться.
– Нет, баран, у тебя шуба тепла; ты и так перезимуешь. Не пущу!
– А коли не пустишь, то я разбегуся и вышибу из твоей избы бревно; тебе же будет холоднее.
Бык думал, думал:
«Дай пущу, а то, пожалуй, и меня заморозит», – и пустил барана.
Вот и свинья прозябла, пришла к быку:
– Пусти, брат, погреться.
– Нет, не пущу; ты в землю зароешься и так прозимуешь!
– А не пустишь, так я рылом все столбы подрою да твою избу уроню.
Делать нечего, надо пустить; пустил и свинью. Тут пришли к быку гусь и петух:
– Пусти, брат, к себе погреться.
– Нет, не пущу. У вас по два крыла: одно постелешь, другим оденешься; и так прозимуете!
– А не пустишь, – говорит гусь, – так я весь мох из твоих стен повыщиплю; тебе же холоднее будет.
– Не пустишь? – говорит петух. – Так я взлечу наверх, всю землю с потолка сгребу; тебе же холоднее будет.
Что делать быку? Пустил жить к себе и гуся и петуха.
Вот живут они себе да поживают в избушке. Отогрелся в тепле петух и зачал песенки распевать. Услышала лиса, что петух песенки распевает, захотелось петушком полакомиться, да как достать его? Лиса поднялась на хитрости, отправилась к медведю да волку и сказала:
– Ну, любезные куманьки, я нашла для всех поживу: для тебя, медведь, быка; для тебя, волк, барана, а для себя петуха.
– Хорошо, кумушка, – говорят медведь и волк, – мы твоих услуг никогда не забудем! Пойдем же, приколем да поедим!
Лиса привела их к избушке.
– Кум, – говорит она медведю, – отворяй дверь, я наперед пойду, петуха съем.
Медведь отворил дверь, а лисица вскочила в избушку. Бык увидал ее и тотчас прижал к стене рогами, а баран зачал осаживать по бокам; из лисы и дух вон.
– Что она там долго с петухом не может управиться? – говорит волк. – Отпирай, брат Михайло Иванович! Я пойду.
– Ну ступай.
Медведь отворил дверь, а волк вскочил в избушку. Бык и его прижал к стене рогами, а баран ну осаживать по бокам, и так его приняли, что волк и дышать перестал.
Вот медведь ждал, ждал:
– Что он до сих пор не может управиться с бараном! Дай я пойду.
Вошел в избушку, а бык да баран и его так же приняли. Насилу вон вырвался и пустился бежать без оглядки.
Кочет и курица
Жили курочка с кочетком, и пошли они в лес по орехи. Пришли к орешне; кочеток залез на орешню рвать орехи, а курочку оставил на земле подбирать орехи: кочеток кидает, а курочка подбирает.
Вот кинул кочеток орешек, и попал курочке в глазок, и вышиб глазок.
Курочка пошла – плачет. Вот едут бояре и спрашивают:
– Курочка, курочка! Что ты плачешь?
– Мне кочеток вышиб глазок.
– Кочеток, кочеток! На что ты курочке вышиб глазок?
– Мне орешня портки раздрала.
– Орешня, орешня! На что ты кочетку портки раздрала?
– Меня козы подглодали.
– Козы, козы! На что вы орешню подглодали?
– Нас пастухи не берегут.
– Пастухи, пастухи! Что вы коз не берегете?
– Нас хозяйка блинами не кормит.
– Хозяйка, хозяйка! Что ты пастухов блинами не кормишь?
– У меня свинья опару пролила.
– Свинья, свинья! На что ты у хозяйки опару пролила?
– У меня волк поросеночка унес.
– Волк, волк! На что ты у свиньи поросеночка унес?
– Я есть захотел, мне бог повелел.
Смерть петушка
Ходят курица с петухом на поповом гумне. Подавился петушок бобовым зе́рнятком. Курочка сжале́лась, пошла к речке просить воды.
Речка говорит:
– Поди к липке, проси листа, тогда и дам воды!
– Липка, липка! Дай листу: лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Липка сказала:
– Поди к девке, проси нитки: в те́ поры дам ли́ста!
– Девка, девка! Дай нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Девка говорит:
– Поди к корове, проси молока; в те́ поры дам нитки.
Пришла курочка к корове:
– Корова, корова! Дай молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Корова говорит:
– Поди, курочка, к сенокосам, попроси у них сена; в те́ поры дам молока.
Пришла курочка к сенокосам.
– Сенокосы, сенокосы! Дайте сена, сено нести к корове, корова даст молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком; ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Сенокосы говорят:
– Поди, курочка, к кузнецам, чтобы сковали косу.
Пришла курочка к кузнецам:
– Кузнецы, кузнецы! Скуйте мне косу, косу нести к сенокосам, сенокосы дадут сена, сено нести к корове, корова даст молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Кузнецы сказали:
– Иди, курочка, к лая́нам, проси у них уголья; в те́ поры скуем тебе косу.
Пришла курочка к лая́нам:
– Лая́на, лая́на! Дайте уголья, уголье нести к кузнецам, кузнецы скуют косу, косу нести к сенокосам, сенокосы дадут сена, сено нести к корове, корова даст молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Дали лая́на уголья; снесла курочка уголье к кузнецам, кузнецы сковали косу; снесла косу к сенокосам, сенокосы накосили сена; снесла сено к корове, корова дала молока; снесла молоко к девке, девка дала нитки; снесла нитки к липке, липка дала ли́сту; снесла лист к речке, речка дала воды; снесла воду к петушку: он лежит, ни спыши́т, ни сдыши́т, подавился на поповом гумне бобовым зернятком!
Курочка
Жил-был старик со старушкою, у них была курочка-татарушка, снесла яичко в куте под окошком: пестро, востро, костяно, мудрено! Положила на полочку; мышка шла, хвостиком тряхнула, полочка упала, яичко разбилось.
Старик плачет, старуха возрыдает, в печи пылает, верх на избе шатается, девочка-внучка с горя удавилась. Идет просвирня, спрашивает: что они так плачут?
Старики начали пересказывать:
– Как нам не плакать? Есть у нас курочка-татарушка, снесла яичко в куте под окошком: пестро, востро, костяно, мудрено! Положила на полочку; мышка шла, хвостиком тряхнула, полочка упала, яичко и разбилось! Я, старик, плачу, старуха возрыдает, в печи пылает, верх на избе шатается, девочка-внучка с горя удавилась.
Просвирня как услыхала – все просвиры изломала и побросала. Подходит дьячок и спрашивает у просвирни: зачем она просвиры побросала?
Она пересказала ему все горе; дьячок побежал на колокольню и перебил все колокола.
Идет поп, спрашивает у дьячка: зачем колокола перебил?
Дьячок пересказал все горе попу, а поп побежал, все книги изорвал.
Журавль и цапля
Летала сова – веселая голова; вот она летала, летала и села, да хвостиком повертела, да по сторонам посмотрела, и опять полетела; летала, летала и села, хвостиком повертела да по сторонам посмотрела... Это присказка, сказка вся впереди.
Жили-были на болоте журавль да цапля, построили себе по концам избушки. Журавлю показалось скучно жить одному, и задумал он жениться.
– Дай пойду посватаюсь на цапле!
Пошел журавль – тяп, тяп! Семь верст болото месил; приходит и говорит:
– Дома ли цапля?
– Дома.
– Выдь за меня замуж!
– Нет, журавль, нейду за тя замуж; у тебя ноги долги, платье коротко, сам худо летаешь, и кормить-то меня тебе нечем! Ступай прочь, долговязый!
Журавль, как не солоно похлебал, ушел домой.
Цапля после раздумалась и сказала:
– Чем жить одной, лучше пойду замуж за журавля.
Приходит к журавлю и говорит:
– Журавль, возьми меня замуж!
– Нет, цапля, мне тебя не надо! Не хочу жениться, не беру тебя замуж. Убирайся!
Цапля заплакала со стыда и воротилась назад. Журавль раздумался и сказал:
– Напрасно не́ взял за себя цаплю; ведь одному-то скучно. Пойду теперь и возьму ее замуж.
Приходит и говорит:
– Цапля! Я вздумал на тебе жениться: поди за меня.
– Нет, журавль, нейду за тя замуж!
Пошел журавль домой.
Тут цапля раздумалась:
– Зачем отказала? Что одной-то жить? Лучше за журавля пойду!
Приходит свататься, а журавль не хочет.
Вот так-то и ходят они по сю пору один на другом свататься, да никак не женятся.
Жадная старуха
Жил старик со старухою; пошел в лес дрова рубить. Сыскал старое дерево, поднял топор и стал рубить. Говорит ему дерево:
– Не руби меня, мужичок! Что тебе надо, все сделаю.
– Ну, сделай, чтобы я богат был.
– Ладно, ступай домой, всего у тебя вдоволь будет.
Воротился старик домой – изба новая, словно чаша полная, денег куры не клюют, хлеба на десятки лет хватит, а что коров, лошадей, овец – в три дня не сосчитать!
– Ах, старик, откуда все это? – спрашивает старуха.
– Да вот, жена, я такое дерево нашел – что ни пожелай, то и сделает.
Пожили с месяц; приелось старухе богатое житье, говорит старику:
– Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают! Захочет бурмистр, и тебя и меня на работу погонит; а придерется, так и палками накажет. Ступай к дереву, проси, чтоб ты бурмистром был.
Взял старик топор, пошел к дереву и хочет под самый корень рубить.
– Что тебе надо? – спрашивает дерево.
– Сделай, чтобы я бурмистром был.
– Хорошо, ступай с богом!
Воротился домой, а его уж давно солдаты дожидают:
– Где ты, – закричали, – старый черт, шатаешься? Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!
А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику:
– Что за корысть быть бурмистровой женою! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней.
Взял старик топор, пошел к дереву, хочет опять рубить; дерево спрашивает:
– Что тебе надо, старичок?
– Сделай меня барином, а старуху барыней.
– Хорошо, ступай с богом!
Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику:
– Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей – иное дело, все бы нам завидовали.
Погнала старика снова к дереву: взял он топор, пришел и собирается рубить. Спрашивает его дерево:
– Что тебе надобно?
– Сделай меня полковником, а старуху полковницей.
– Хорошо, ступай с богом!
Воротился старик домой, а его полковником пожаловали.
Прошло несколько времени, говорит ему старуха:
– Велико ли дело – полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя генералом, а меня генеральшею.
Пошел старик к дереву, хочет топором рубить.
– Что тебе надобно? – спрашивает дерево.
– Сделай меня генералом, а старуху генеральшею.
– Хорошо, иди с богом!
Воротился старик домой, а его в генералы произвели. Опять прошло несколько времени, наскучило старухе быть генеральшею, говорит она старику:
– Велико ли дело – генерал! Государь захочет, в Сибирь сошлет. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя царем, а меня царицею.
Пришел старик к дереву, хочет топором рубить.
– Что тебе надобно? – спрашивает дерево.
– Сделай меня царем, а старуху царицею.
– Хорошо, иди с богом!
Воротился старик домой, а за ним уж послы приехали:
– Государь-де помер, тебя на его место выбрали.
Не много пришлось старику со старухой нацарствовать; показалось старухе мало быть царицею, позвала старика и говорит ему:
– Велико ли дело – царь! Бог захочет, смерть нашлет, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтобы сделало нас богами.
Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило:
– Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей.
В ту ж минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей, и побежали в лес.
Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове
Ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко склался на дровнишки со своим маленьким ребятишкам; пошел он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку, из Трос-реки в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Ростовское озеро и в этом озере выпросился остаться одну ночку; от одной ночки две ночки, от двух ночек две недели, от двух недель два месяца, от двух месяцев два года, а от двух годов жил тридцать лет.
Стал он по всему озеру похаживать, мелкую и крупную рыбу под добало подкалывать. Тогда мелкая и крупная рыба собрались во един круг и стали выбирать себе судью праведную, рыбу-сом с большим усом:
– Будь ты, – говорят, – нашим судьей.
Сом послал за ершом – добрым человеком и говорит:
– Ерш, добрый человек! Почему ты нашим озером завладел?
– Потому, – говорит, – я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и доверху, с Петрова дня и до Ильина дня, выгорело оно снизу и доверху и запустело.
– Ни вовек, – говорит рыба-сом, – наше озеро не гарывало! Есть ли у тебя в том свидетели, московские крепости, письменные грамоты?
– Есть у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: соро́га-рыба на пожаре была, глаза запалила, и понынче у нее красны.
И посылает сом-рыба за сорогой-рыбой. Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых, зовут сорогу-рыбу:
– Сорога-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.
Сорога-рыба, не дошедчи рыбы-сом, кланялась. И говорит ей сом:
– Здравствуй, сорога-рыба, вдова честная! Гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?
– Ни вовек-то, – говорит сорога-рыба, – не гарывало наше озеро!
Говорит сом-рыба:
– Слышишь, ерш, добрый человек! Сорога-рыба в глаза обвинила.
А сорога тут же примолвила:
– Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!
Ерш не унывает, на бога уповает.
– Есть же у меня, – говорит, – в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: окунь-рыба на пожаре был, головешки носил, и понынче у него крылья красны.
Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят и говорят:
– Окунь-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.
И приходит окунь-рыба. Говорит ему сом-рыба:
– Скажи, окунь-рыба, гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?
– Ни вовек-то, – говорит, – наше озеро не гарывало! Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!
Ерш не унывает, на бога уповает, говорит сом-рыбе:
– Есть же у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: щука-рыба, вдова честная, притом не мотыга, скажет истинную правду. Она на пожаре была, головешки носила и понынче черна.
Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят и говорят:
– Щука-рыба! Зовет рыба-сом с большим усом пред свое величество.
Щука-рыба, не дошедчи рыбы-сом, кланялась:
– Здравствуй, ваше величество!
– Здравствуй, щука-рыба, вдова честная, притом же ты и не мотыга! – говорит сом. – Гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?
Щука-рыба отвечает:
– Ни вовек-то не гарывало наше озеро Ростовское! Кто ерша знает да ведает, тот всегда без хлеба обедает!
Ерш не унывает, а на бога уповает:
– Есть же, – говорит, – у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: налим-рыба на пожаре был, головешки носил, и понынче он черен.
Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят к налим-рыбе и говорят:
– Налим-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.
– Ах, братцы! Нате вам гривну на труды и на волокиту; у меня губы толстые, брюхо большое, в городе не бывал, пред судьям не стаивал, говорить не умею, кланяться, право, не могу.
Эти государские посыльщики пошли домой; тут поймали ерша и посадили его в петлю.
По ершовым-то молитвам бог дал дождь да слякоть. Ерш из петли-то да и выскочил; пошел он в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Трос-реку, из Трос-реки в Кам-реку. В Кам-реке идут щука да осетр.
– Куда вас черт понес? – говорит им ерш.
Услыхали рыбаки ершов голос тонкий и начали ерша ловить. Изловили ерша, ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко! Пришел Бродька – бросил ерша в лодку, пришел Петрушка – бросил ерша в плетушку.
– Наварю, – говорит, – ухи, да и скушаю.
Тут и смерть ершова!
Байка о щуке зубастой
В ночь на Иванов день родилась щука в Шексне, да такая зубастая, что боже упаси! Лещи, окуни, ерши – все собрались глазеть на нее и дивовались такому чуду.
Вода той порой в Шексне всколыхалася; шел паром через реку, да чуть не затопился, а красные девки гуляли по берегу, да все порассыпались.