Месяц в деревне

Шпигельский. Да ведь это Вере Александровне здорово.

Наталья Петровна. Я не говорю… (Вере.) Ну, что вы в саду делали?

Вера. Играли-с; бегали-с. Сперва мы смотрели, как плотину копают, а потом Алексей Николаич за белкой на дерево полез, высоко-высоко, и начал верхушку качать… Нам всем даже страшно стало… Белка, наконец, упала, и Трезор чуть-чуть ее не поймал… Однако она ушла.

Наталья Петровна (с улыбкой взглянув на Шпигелъского). А потом?

Вера. А потом Алексей Николаич Коле лук сделал… да так скоро… а потом он к нашей корове на лугу подкрался и вдруг ей на спину вскочил… корова испугалась и побежала, забрыкала… а он смеется (смеется сама), а потом Алексей Николаич хотел нам змея сделать, вот мы и пришли сюда.

Наталья Петровна (треплет ее по щеке). Дитя, дитя, совершенное ты дитя… а? как вы думаете, Шпигельский?

Шпигельский (медленно и глядя на Наталью Петровну). Я с вами согласен.

Наталья Петровна. То-то же.

Шпигельский. Да ведь это ничему не мешает… Напротив…

Наталья Петровна. Вы думаете? (Вере.) Ну, и очень вы веселились?

Вера. Да-с… Алексей Николаич такой забавный.

Наталья Петровна. Вот как. (Помолчав немного.) Верочка, а сколько тебе лет? (Вера с некоторым изумлением глядит на нее.) Дитя… дитя… (Ракитин входит из залы.)

Шпигельский (хлопотливо). Ах, я и забыл… у вас кучер болен… а я его еще не видал…

Наталья Петровна. Что у него?

Шпигельский. Горячка; впрочем, опасности нет никакой.

Наталья Петровна (ему вслед). Вы у нас обедаете, доктор?

Шпигельский. Если позволите. (Уходит в залу.)

Наталья Петровна. Mon enfant, vous feriez bien de mettre une autre robe pour le diner…[12] (Вера встает.) Подойди ко мне… (Целует ее в лоб.) Дитя, дитя. (Вера целует у ней руку и идет в кабинет.)

Ракитин (тихонько Вере, мигая глазом). А я Алексею Николаичу послал всё, что нужно.

Вера (вполголоса). Благодарствуйте, Михайло Александрыч. (Уходит.)

Ракитин (подходит к Наталье Петровне. Она ему протягивает руку. Он тотчас ее пожимает). Наконец мы одни… Наталья Петровна, скажите мне, что с вами?

Наталья Петровна. Ничего, Michel, ничего. И если что было, теперь все прошло. Сядьте. (Ракитин садится подле нее.) С кем этого не случается? Ходят же по небу тучки. Что вы на меня так глядите?

Ракитин. Я гляжу на вас… Я счастлив.

Наталья Петровна (улыбается ему в ответ). Откройте окно, Michel. Как хорошо в саду! (Ракитин встает и открывает окно.) Здравствуй, ветер. (Смеется.) Он словно ждал случая ворваться… (Оглядываясь.) Как он завладел всей комнатой… Теперь его не выгонишь…

Ракитин. Вы сами теперь мягки и тихи, как вечер после грозы.

Наталья Петровна (задумчиво повторяя последние слова). После грозы… Да разве была гроза?

Ракитин (качая головой). Собиралась.

Наталья Петровна. В самом деле? (Глядя на него, после небольшого молчания.)А знаете ли что, Мишель, я не могу вообразить себе человека добрее вас. Право. (Ракитин хочет ее остановить.) Нет, не мешайте мне высказаться. Вы снисходительны, ласковы, постоянны. Вы не изменяетесь. Я вам многим обязана.

Ракитин. Наталья Петровна, зачем вы мне это говорите именно теперь?

Наталья Петровна. Не знаю; мне весело, я отдыхаю; не запрещайте мне болтать…

Ракитин (жмет ей руку). Вы добры, как ангел.

Наталья Петровна (смеясь). Сегодня поутру вы бы этого не сказали… Но послушайте, Michel, вы меня знаете, вы должны меня извинить. Наши отношения так чисты, так искренни… и всё-таки не совсем естественны. – Мы с вами имеем право не только Аркадию, но всем прямо в глаза глядеть… Да; но… (Задумывается.) Вот оттого-то мне иногда и тяжело бывает, и неловко, я злюсь, я готова, как дитя, выместить свою досаду на другом, особенно на вас… Вас это предпочтение не сердит?

Ракитин (с живостью). Напротив…

Наталья Петровна. Да, иногда весело помучить, кого любишь… кого любишь… Ведь я, как Татьяна, тоже могу сказать: «К чему лукавить?»{3}

Ракитин. Наталья Петровна, вы…

Наталья Петровна (перебивая его). Да… я вас люблю; но знаете ли что, Ракитин? Знаете ли, что мне иногда странным кажется: я вас люблю… и это чувство так ясно, так мирно… Оно меня не волнует… я им согрета, но… (С живостью.) Вы никогда не заставили меня плакать… а я бы, кажется, должна была… (Перерываясь.) Что это значит?

Ракитин (несколько печально). Такой вопрос не требует ответа.

Наталья Петровна (задумчиво). А ведь мы давно с вами знакомы.

Ракитин. Четыре года. Да, мы старые друзья.

Наталья Петровна. Друзья… Нет, вы мне более, чем друг…

Ракитин. Наталья Петровна, не касайтесь до этого вопроса… Я боюсь за мое счастье, как бы оно не исчезло у вас под руками.

Наталья Петровна. Нет… нет… нет. Всё дело в том, что вы слишком добры… Вы мне слишком потакаете… Вы меня избаловали… Вы слишком добры, слышите?

Ракитин (с улыбкою). Слушаю-с.

Наталья Петровна (глядя на него). Я не знаю, как вы… Я не желаю другого счастья… Многие могут мне позавидовать. (Протягивает ему обе руки.)Не правда ли?

Ракитин. Я в вашей власти… делайте из меня, что хотите… (В зале раздается голос Ислаева: «Так вы послали за ним?»).

Наталья Петровна (быстро приподнимаясь). Он! Я не могу теперь его видеть… Прощайте! (Уходит в кабинет.)

Ракитин (глядя ей вслед). Что это такое? Начало конца или просто конец? (Помолчав немного.) Или начало? (Входит Ислаев с озабоченным видом и снимает шляпу.)

Ислаев. Здравствуй, Michel.

Ракитин. Мы уже виделись сегодня.

Ислаев. А! Извини… Я совершенно захлопотался. (Ходит по комнате.) – Странное дело! Русский мужик очень смышлен, очень понятлив, я уважаю русского мужика… а между тем иногда говоришь ему, говоришь, толкуешь, толкуешь… Ясно, кажется, а пользы никакой. У русского мужика нет этого… этого…

Ракитин. Да ты всё еще над плотиной хлопочешь?

Ислаев Этого… так сказать… этой любви к работе нету… именно любви нет. Он тебе мненья твоего хорошо высказать не даст, – «Слушаю, батюшка…» А какое: слушаю – просто ничего не понял. Посмотри-ка на немца – то ли дело! Терпенья у русского нет. – Со всем тем, я его уважаю… А где Наташа? Не знаешь?

Ракитин. Она сейчас здесь была.

Ислаев. Да который час? Пора бы обедать. С утра на ногах – дела пропасть… А еще сегодня на постройке не был. Время так вот и уходит. Беда! – просто никуда не поспеваешь! (Ракитин улыбается.) Ты, я вижу, смеешься надо мной… Да что ж, брат, делать? Кому что. Я человек положительный, рожден быть хозяином – и больше ничем. Было время – я о другом мечтал; да осекся, брат! Пальцы себе обжег – во-как! – Что это Беляев не идет?

Ракитин. Кто такое Беляев?

Ислаев. А новый наш учитель, русский. Дичок еще порядочный; ну, да привыкнет. Малый неглупый. Я его попросил сегодня посмотреть, что постройка… (Входит Беляев.) А, да вот и он! Ну, что? Как там? Ничего не делают небось? А?

Беляев. Нет-с; работают.

Ислаев. Второй сруб кончили?

Беляев. Начали третий.

Ислаев. А насчет венцов – вы сказали?

Беляев. Сказал.

Ислаев. Ну – а они что?

Беляев. Они говорят, что иначе они и не делали никогда.

Ислаев. Гм. Ермил плотник там?

Беляев. Там.

Ислаев. А!.. Ну, благодарствуйте! (Входит Наталья.) А! Наташа! здравствуй!

Ракитин. Что ты это сегодня со всеми двадцать раз здороваешься?

Ислаев. Говорят тебе, захлопотался. Ах, кстати! Я тебе не показывал новую мою веялку? Пойдем, пожалуйста; это любопытно. Вообрази – ураган из нее, просто ураган. До обеда еще успеем… Хочешь?

Ракитин. Изволь.

Ислаев. А ты, Наташа, не идешь с нами?

Наталья Петровна. Будто я понимаю что в ваших веялках! – Ступайте вы одни – да смотрите, не замешкайтесь.

Ислаев (уходя с Ракитиным). Мы сейчас… (Беляев собирается за ними идти.)

Наталья Петровна (Беляеву). Куда же вы, Алексей Николаич?

Беляев. Я-с… я…

Наталья Петровна. Впрочем, если вы хотите гулять…

Беляев. Нет-с, я целое утро был на воздухе!

Наталья Петровна. А! ну в таком случае сядьте… Сядьте здесь. (Указывая на стул.) Мы с вами еще не поговорили как следует, Алексей Николаич. Мы еще не познакомились. (Беляев кланяется и садится.) А я желаю с вами познакомиться.

Беляев. Я-с… мне очень лестно.

Наталья Петровна (с улыбкой). Вы меня теперь боитесь, я это вижу… но погодите, вы меня узнаете, вы перестанете меня бояться. Скажите… Скажите, сколько вам лет?

Беляев. Двадцать один год-с.

Наталья Петровна. Ваши родители живы?

Беляев. Мать моя умерла. Отец жив.

Наталья Петровна. И давно ваша матушка скончалась?

Беляев. Давно-с.

Наталья Петровна. Но вы ее помните?

Беляев. Как же… помню-с.

Наталья Петровна. А батюшка ваш в Москве живет?

Беляев. Никак нет-с, в деревне.

Наталья Петровна. А! что, у вас есть братья… сестры?

Беляев. Одна сестра.

Наталья Петровна. Вы ее очень любите?

Беляев. Люблю-с. Она гораздо моложе меня.

Наталья Петровна. А как ее зовут?

Беляев. Натальей.

Наталья Петровна (с живостью). Натальей? Это странно. И меня также Натальей зовут… (Останавливается.) И вы очень ее любите?

Беляев. Да-с.

Наталья Петровна. Скажите, как вы находите моего Колю?

Беляев. Он очень милый мальчик.

Наталья Петровна. Не правда ли? И такой любящий! Он уже успел привязаться к вам.

Беляев. Я готов стараться… Я рад…

Наталья Петровна. Вот, видите ли, Алексей Николаич, конечно, я бы желала сделать из него дельного человека. Я не знаю, удастся ли это мне, но во всяком случае я хочу, чтобы он всегда с удовольствием вспоминал о времени своего детства. Пусть он растет себе на воле – это главное. Я сама была иначе воспитана, Алексей Николаич; мой отец был человек не злой, но раздражительный и строгий… все в доме, начиная с маменьки, его боялись. Мы с братом, бывало, всякий раз украдкой крестились, когда нас звали к нему. Иногда мой отец принимался меня ласкать, но даже в его объятиях я, помнится, вся замирала. Брат мой вырос, и вы, может быть, слыхали об его разрыве с отцом… Я никогда не забуду этого страшного дня… Я до самой кончины батюшки осталась покорною дочерью… он называл меня своим утешеньем, своей Антигоной…{4} (он ослеп в последние годы своей жизни); но самые его нежные ласки не могли изгладить во мне первые впечатления моей молодости… Я боялась его, слепого старика, и никогда в его присутствии не чувствовала себя свободной… Следы этой робости, этого долгого принужденья, может быть, до сих пор не исчезли совершенно… я знаю, я с первого взгляда кажусь… как это сказать?.. холодной, что ли… Но я замечаю, что я рассказываю вам о самой себе, вместо того чтобы говорить вам о Коле. Я только хотела сказать, что я по собственному опыту знаю, как хорошо ребенку расти на воле… Вот вас, я думаю, в детстве не стесняли, не правда ли?

Беляев. Как вам сказать-с… Меня, конечно, никто не стеснял… мной никто не занимался.

Наталья Петровна (робко). А ваш батюшка разве…

Беляев. Ему было не до того-с. Он всё больше по соседям ездил… по делам-с… Или хотя и не по делам, а… Он через них, можно сказать, хлеб свой добывал. Через свои услуги.

Наталья Петровна. А! И так-таки никто не занимался вашим воспитанием?

Беляев. По правде сказать, никто. Впрочем, оно, должно быть, заметно. Я слишком хорошо чувствую свои недостатки.

Наталья Петровна. Может быть… но зато… (Останавливается и продолжает с некоторым смущением.) Ах, кстати, Алексей Николаич, это вы вчера в саду пели?

Беляев. Когда-с?

Наталья Петровна. Вечером, возле пруда, вы?

Беляев. Я-с. (Поспешно.) Я не думал… пруд отсюда так далеко… Я не думал, чтобы здесь можно было слышать…

Наталья Петровна. Да вы как будто извиняетесь? У вас очень приятный звонкий голос, и вы так хорошо поете. Вы учились музыке?

Беляев. Никак нет-с. Я понаслышке пою-с… одне простые песни.

Наталья Петровна. Вы их прекрасно поете… Я вас когда-нибудь попрошу… не теперь, а вот когда мы с вами больше познакомимся, когда мы сблизимся с вами… ведь не правда ли, Алексей Николаич, мы с вами сблизимся? Я чувствую к вам доверие, моя болтовня вам это может доказать… (Она протягивает ему руку для того, чтобы, он ее пожал. Беляев нерешительно берет ее и после некоторого недоумения, не зная, что делать с этой рукой, целует ее. Наталья Петровна краснеет и отнимает у него руку. В это время входит из залы Шпигельскцй, останавливается и делает шаг назад. Наталья Петровна быстро встает, Беляев то же.)

Наталья Петровна (с смущением). А, это вы, доктор… а мы вот здесь с Алексеем Николаичем… (Останавливается.)

Шпигельский (громко и развязно). Вообразите себе, Наталья Петровна, какие дела у вас происходят. Вхожу я в людскую, спрашиваю больного кучера, глядь! а мой больной сидит за столом и в обе щеки уписывает блин с луком. Вот после этого и занимайся медициной, надейся на болезнь да на безобидные доходы!

Наталья Петровна (принужденно улыбаясь). А! В самом деле… (Беляев хочет уйти.) Алексей Николаич, я забыла вам сказать…

Вера (вбегая из залы). Алексей Николаич! Алексей Николаич! (Она вдруг останавливается при виде Натальи Петровны.)

Наталья Петровна (с некоторым удивлением). Что такое? Что тебе надобно?

Вера (краснея и потупя глаза, указывает на Беляева). Их зовут.

Наталья Петровна. Кто?

Вера. Коля… то есть Коля меня просил насчет змея…

Наталья Петровна. А! (Вполголоса Вере.) On n’entre pas comme cela dans une chambre… Cela ne convient pas.[13] (Обращаясь к Шпигелъскому.) Да который час, доктор? У вас всегда верные часы… Пора обедать.

Шпигельский. А вот, позвольте. (Вынимает часы из кармана.) Теперь-с… теперь-с, доложу вам – пятого двадцать минут.

Наталья Петровна. Вот видите. Пора! (Подходит к зеркалу и поправляет себе волосы. Между тем Вера шепчет что-то Беляеву. Оба смеются. Наталья Петровна их видит в зеркале. Шпигелъский сбоку поглядывает на нее.)

Беляев (смеясь, вполголоса). Неужели?

Вера (кивая головой, тоже вполголоса). Да, да, так и упала.

Наталья Петровна (с притворным равнодушием оборачиваясь к Вере). Что такое? Кто упал?

Вера (с смущением). Нет-с… там качели Алексей Николаич устроил, так нянюшка вот вздумала…

Наталья Петровна (не дожидаясь конца ответа, к Шпигелъскому). Ах, кстати, Шпигельский, подите-ка сюда… (Отводит его в сторону и обращается опять к Вере.) Она не ушиблась?

Вера. О нет-с!

Наталья Петровна. Да… а всё-таки, Алексей Николаич, это вы напрасно…

Матвей (входит из залы и докладывает). Кушанье готово-с.

Наталья Петровна. А! Да где ж Аркадий Сергеич? Вот они опять опоздают с Михаилом Александровичем.

Матвей. Они уж в столовой-с.

Наталья Петровна. А маменька?

Матвей. В столовой и онэ-с.

Наталья Петровна. А! ну, так пойдемте. (Указывая на Беляева.) Вера, allez en avant avec monsieur[14] (Матвей выходит, за ним идут Беляев и Вера.)

Шпигельский (Наталье Петровне). Вы мне что-то хотели сказать?

Наталья Петровна. Ах, да! Точно… Вот видите ли… Мы еще с вами поговорим о… о вашем предложенье.

Шпигельский. Насчет… Веры Александровны?

Наталья Петровна. Да. Я подумаю… я подумаю.

(Оба уходят в залу.)