– Гномов часто считают суровым народом, скрытным, угрюмым. Люди говорят, что наугримы долго помнят обиды. Молот мне на ногу, это правда. Но и добро мы помним долго. Ты спас меня на корабле. Не дал мне погибнуть в бездонной пучине, хотя в этом для тебя не было никакой выгоды, а я был неучтив с тобой. Я пойду с тобой, Матиуш сын Стевариуса. Иначе и быть не может.
4. Франц Лидтке
Прошедшая ночь была совершенно сумасшедшей. А ведь была надежда, что потеряв свою артиллерию, орки хоть на время угомонятся, и у городского гарнизона наконец будет передышка. По крайней мере, Франц сильно на это надеялся…
Минувшим вечером за стеной со стороны Любцерштрассе дозорные заметили передвижение осадных орудий. Было очевидно, что узкоухие тащат свои катапульты на господствующую высоту: тот косогор, который сам собой выскочил в окрестностях Пархима, пока Франц с Анной Нойманн партизанили в лехордских лесах. На этом же холме, который отчего-то горожане прозвали «гора Кози», в битве с единорогами находилась ставка Стевариуса Сонетра. Так что место оказалось хорошо пристреленным. Врагу дали время подтянуть свои механизмы к вершине холма. Орков и гоблинов там собралась целая стая: были видны освещенные вечерним солнцем натянутые канаты, слышны крики, рёв каких-то животных. Затем, пока ещё было светло, пархимцы открыли южные ворота и выпустили оба «тигра». Переделанные из бульдозеров танки сделали только по несколько выстрелов. Этого оказалось достаточно. Взрывы смешали с землёй хитроумные механизмы орков. Хорошо им досталось: бревна, обрывки тросов, какие-то непонятные ошметки летели в воздух. Разбегались орки оттуда во все стороны. Кто мог, конечно. Звери их, ящеры, носились в панике по округе. Один ? с дохлым всадником в седле, подбежал совсем близко к крепостной стене. Его уложили точным выстрелом.
Поэтому-то и была надежда, что узкоухие снизят обороты. Будут зализывать раны. Но они не успокоились, прошедшей ночью орки атаковали там, где их не ждали: с озера Воккер. На его берегу стену возводить не стали. Ведь раньше думали, что вода для них надёжная преграда. Через Эльде они, по крайней мере, не лезли. И вот ведь черти, выходит, они умеют делать лодки, мастерить плоты; поняли, что в ночи для них главная опасность ? прожекторы, которые горожане перенесли с северного берега. Не такие уж они и тупые обезьяны оказались.
Атака была внезапная и страшная. Со стороны озёрной глади вдруг прилетели сотни тяжёлых стрел. Прожекторы на крепостной стене на Визенринг мгновенно погасли. Когда Франц по тревоге прискакал со своим подразделением, бой уже вовсю шел. Орки отвоевали берег и двигались между садовыми домиками, по грядкам и клумбам. Кажется, что они напирали отовсюду, и от берега, и со стороны городской больницы. В темноте слышны были звон стали, крики и верещание узкоухих. Стрелять никто не решался, можно было угодить в своих. Но впрочем, раньше это направление считалось безопасным, и размещали здесь ополченцев – у них-то и оружия огнестрельного почти ни у кого не было.
Со стороны кладбища (там стена шла к озеру от Любцерштрассе) одинокий уцелевший прожектор шарахался пятном света по берегу, высвечивая на миг ужасные головы орков и гоблинов, занесённые для удара тесаки в их руках. Наконечники копий, алебард поднимались над шлемами железным лесом. Обороняющихся было значительно меньше.
Позже Франц узнал, что орки атаковали берег и за больницей ? в общественном саду. Это была настоящая массированная атака. Поэтому караул со Шверинера и не пришел на помощь, им самим пришлось туго.
Подразделение Франца сходу врубилось в драку. Это было первое настоящее сраженье в городе, к горячке боя примешивалось паническое чувство, что если сейчас не остановить их прямо тут, на этом месте, то все пропало ? враг хлынет через отвоеванный плацдарм, непреодолимой саранчой расползется по городу, и будет поздно что-то делать. И бежать будет некуда. Ведь там за стеной Пархима все уже принадлежит им.
Франц всматривался в силуэты и рубил направо и налево, его лошадь топтала чьи-то тела. Снизу тянулись лапы, хватали его за ноги, пытались сдернуть вниз на землю. Франц пригибался к шее своего Буцефала, бил по пальцам клинком. Тыкал острием в блеклые морды. Затем загорелась больница, и пламя пожара осветило садовые участки. Картина была ужасающая: до самого озера все шевелилось, вскрикивало, взвизгивало, звенело сталью. Франц увидел, как рядом рухнула на живот лошадь кого-то из бойцов их подразделения ? из несельградевских всадников. Заверещали с удвоенной силой мелкие гоблины, прыгнули макаками на воина. Только по тому, что его клинок мелькал еще в этой свалке, можно было понять, что воин пока жив и сражается. Франц поспешил на помощь, но увяз в поединке с орком. Тот попытался сбить его с лошади рогатой железякой, насаженной на длинное древко. Франц увернулся от первого удара ? железо скользнуло по наплечнику возле самого уха, но при втором тычке крючья замысловатого оружия зацепились за ремни его доспеха. Он силился сбить копьё: ударил по древку раз, другой… но удары выходили слабые, без замаха, и клинок соскальзывал плашмя… Орк рявкнул и дернул алебарду на себя. В следующий момент Франц взлетел в воздух. Приземлился он на что-то мягкое и, кажется, шевелящееся. Рыцарь не сильно расшибся, но был оглушен и оказался беспомощным. Франц поднял руку, защищая голову стальным наручем от неминуемого удара врага, но его не последовало. Орк, булькая горлом, упал рядом. Из его шеи торчало яркое оперение арбалетной стрелы.
Франц встал на колени и тут же поднял меч. Вовремя. На него наскочил гоблин с полосой заострённого металла. Юноша неловко отбил удар и оттолкнул гоблина от себя гардой меча. Узкоухий упал на спину, заливая кровью рубаху. Острая гарда проткнула ему грудь.
Франц, вскочил с колен на ноги, завертел головой в тщетной попытке отыскать свою лошадь; в свете горящего здания больницы, блуждающего одинокого прожектора дело защитников города выглядело бесперспективным: врагов было несравнимо больше, и пархимцы отбивались от узкоухих уже на Ам Камп ? улице, ограничивающей садовые участки у озера. Всадники Франца были оттеснены на дорогу и прижаты к палисадникам домов. Те несельградцы, которые на свою беду остались в гуще схватки, были со всех сторон окружены «чертями». Отбивались с трудом.
Неизвестно, чем бы все дело закончилось, хорошо, что недалеко был фюргартовский лагерь. Эти ребята очень злые были. Прибежали, пешие. Кажется, без всякого строя. У каждого ? факел в одной руке, меч ? в другой, а у кого топор или клевец. (#1 клевец ? боевой молот с клювовидным выступом для нанесения точечного удара) Навалились, хек! Брызги крови полетели во все стороны. Перелом быстро наступил. Чертей обратно в озеро загнали. Франц с удовольствием расстрелял весь магазин, наконец-то можно было не бояться своих зацепить. Очухавшись, стали смотреть: наших совсем мало потрепали ? обошлось, а орков весь берег… ну, не весь. Но два десятка, или три ? порубленных и раненых… Недолго они были ранеными. В плен теперь никого не брали. Зачем? Прикончили их на месте…
Франц добрался домой на Даммер вег, когда небо над Драконьим хребтом посерело. Настроение было паршивое. Ему все вспоминался раненный гоблин, которого он добил на берегу своими руками. Узкоухий не мог встать, он отползал от идущего на него Франца, не сводя глаз и тонко вереща. Тварь знала, что ему осталось жить считанные секунды. Рыцарь поднимал оружие двумя руками: ручкой вверх ? клинком вниз, а вражина смотрела на него и блеяла. Меч легко пробил грудь гоблина. Францу показалось, что он услышал, как трещат его кости… Обрезая лапы об острую кромку, тварь схватилась за лезвие меча; пасть открылась в безмолвной агонии… А как он думал!? Сам приперся!
…Но было противно. Добивать ? это не то, что убивать в бою. С лошади Франц едва сполз, болело все тело; оруженосец ? олух, зазевался, нога в стремени застряла… Еще бесило, что в доме не горели окна. Хотя, казалось бы, сил ни на что уже не должно было остаться. Но ведь обидно, как же так! Он там, на берегу, со своими ребятами сражался, умирал, а его домашние спокойно лежат по коечкам… укрывшись одеялами, сопят в две дырочки.
Но никто не спал. Уже за воротами во дворе подскочил дядя Густав, вовсе не сонный, отобрал у растяпы Рукка коня и повел к стойлу. Ужин (или это уже был завтрак) стоял на столе, мать и сестры хлопотали, жаркое подогревали. Принялись помогать Рукку стягивать с Франца амуницию, охать над его синяками. Побежали за примочками. Тут сосед пришел… улица тоже не спала. Шума-то от сражения было на полгорода. Не расспрашивали ? терпеливо ждали пока рыцарь Франц Лидтке придет в себя, но видно было ? едва сдерживаются, хотят узнать известия из первых рук. Что там? Победа?
Победа. Но хорошего всё равно мало. Стало понятно, что врагов было несметное количество, и они не остановятся. И вот чего им неймется? Давно бы уже нашли себе цель попроще. Разве они уже завоевали весь Восточный Предел? Все крепости взяли? Хотя, может быть, к этому идёт, кто его знает…
Пробовали на зуб Пархим уже давно. Проблема была ещё в том, что город долгое время опасался нападения на северном берегу. Там были выстроены основные линии обороны, там были бетонные стены, дозорные башни. А на южной стороне капитальную стену успели соорудить только фрагментами: на востоке от Эльде до Воккерзее и от него же (от озера) до выезда на бывший Паарш. Ну а всего через сотню метров ужа шла стена из металлических листов. Хорошо что орки по какой-то причине стальную стену атаковать пока не пытались. Наверное, такое количество белого металла, выштампованного квадратными волнами, вызывало у них ощущение непреодолимой мощи.
Город пока держался. Но пригород по двум шоссе на восток (по Шверинеру и по Любцерштрассе) был в лапах врага. Дома там горели не переставая. Вонючий дым стелился над гладью Воккерзее и то и дело накрывал город. Ночью было видно, что пожары исчисляются десятками. Что чувствовали при этом жители, эвакуированные оттуда… Злость, наверное. Как и фюргартовские. Руки у всех в Пархиме чесались. У Франца первого. Но шеф Ренк ? лорд Векский, пока не позволял отвечать на наскоки врага рейдами.
Для лорда ещё памятен был прорыв, который устроили король Дерик и Эльгер. Отчаянная была попытка.
Франц вспомнил эту сцену возле Шверинеровских ворот ? тогда собралось много горожан. Было яркое солнечное утро, король Дерик и его сын сидели на своих прекрасных конях, бок о бок. За их спинами развевались красно-оранжевые знамена. Король произнес проникновенную речь, (Франц ничего не запомнил: эти их вечные средневековые штучки про честь и доблесть) и в конце яростно выкрикнул «Лев поднимает меч!». Его войск рявкнули этот девиз в ответ. Потом промаршировали через ворота; офицеры, проходя мимо Фюргартов, вскидывали над головой оружие.
Жена Эльгера протянула эрлу ребенка. Рыцарь склонился, подхватил младенца, тут же начавшего противно орать. В каком-то фильме Франц видел такую сцену, только там ребенок вел себя поприличнее. Но этого Эльгеру было мало: он поднял сына на вытянутых руках, чтобы его отпрыск увидел гремящую железом армию…
Фюргарты тогда бросили все свои силы, все что имели, на то, чтобы отбить Капертаум, но врагов оказалось слишком много. Убитыми тогда они потеряли десятки воинов. Раненых сколько было… Брат короля погиб. Как его звали… сэр Изгард. Эльгер Фюргарт сам поймал арбалетный болт в ногу. Хорошо, что наши фельдшеры успели спасти. Много крови потерял… Но кто мог знать, что это целое нашествие? Это теперь-то все понимают, как обстоят дела. Все Овечьи Холмы стонут под этой заразой. Все отбиваются из последних сил. А там где твердыни не выстояли ? как Капертаум, брошенный Стевариусом, как сгоревший Лехорд… там ? люди превратились в крыс. Прячутся в развалинах поселений, в лесах. Лишний раз боятся развести огонь. Беженцы рассказывали…
Ренк, наверное, правильно делает, что осторожничает. Самое лучшее, что могло бы с нами сейчас случиться, это если бы орки забыли о нас. Получили пару раз по зубам и оставили в покое. Разве им больше некем заняться? Ведь была после первой атаки на город целая неделя спокойной жизни.
Франц лежал на кровати в фамильном доме и смотрел в потолок. Нужно было бы ещё спать и спать: отсыпаться после вчерашней драки, но мысли лезли в голову, одна приводила другую, и все вызывали беспокойство.
Мать уже два раза тихонько заглядывала в дверь, проверяла, проснулся ли он. С завтраком хочет подгадать. Он закрывал глаза…
Навалилось всё. Ладно, если бы дело касалось только войны… Франц был вовсе не против жизни в этом сросшемся мире. Греческие боги! Что раньше было хорошего? Кроме мопеда. Что его ждало? В старшую школу ему не светило (и не хотелось), а поддержать на плаву, приспособить к хорошему месту ? некому. Батя в тюрьме, старший брат ? неизвестно где. Может в Берлине, а может в Мюнхене… если, конечно, тоже никуда не влип. Дома две сестры. Старшие. Обе не замужем. Клиа ? никогда и не была. Папин брат, Густав…, выкашливает лёгкие по утрам. Жили на социалку. Софи только где-то пыталась работать.
А теперь кто главный человек в семье?
Кто всех кормит? У кого зарплата, как у двух офицеров разом? К кому посыльные прибегают, кто сидит на совещаниях с мечом на поясе в замке лорда Векского на Линденштрассе? У кого ординарец? Соседи как стали всех Лидтке привечать. Скоро кланяться будут. И будут! В пояс.
Сюзанна только вот крутит хвостом: то подпустит, то шипит, как кошка. Ничего, он еще ее обломает ? никуда не денется от него…
Франц спустил ноги на пол и посмотрел на амуницию, развешенную по стене. Мать уже успела её почистить. На плечах были нашиты новенькие шевроны гауптмана и цифры «24». Номер подразделения графини Несельграде. Самое славное, легендарное подразделение ? нет в городе человека, который не смотрел бы с почтением на этот номер. На тумбочке желтела тяжёлая цепь с медальоном ордена Северного берега. Мать не решилась её тронуть.
Дверь снова приоткрылась
– Ты проснулся, сынок? Завтрак готовить? ? В голосе матери были такие заискивающие интонации, что ему стало неловко. Она стояла там ? в проёме, в заношенном халате, с узлом волос на затылке, словно старуха. На плече ? кухонное полотенце, руки в нерешительности вцепились в выцветший передник. Ну вот что она так одевается? И деньги же есть теперь в доме. Нужно прислугу нанять, самому побеспокоиться ? лучше брать из прежних людей, из беженцев. Эти готовы за еду работать, за крышу над головой, в гараже можно угол отгородить…
– Готовь, мать. Я сейчас встану.
Франц стал сдержаннее в словах. Слишком быстро в этом мире за крепкой фразой прилетала ответка. На своей шкуре испытал. И в том, что Анны не было в городе, он тоже чувствовал свою вину…
В том проклятом рейде, когда они должны были вызволить Барриона Фюргарта из лап Стевариуса, все пошло наперекосяк. А неплохо вроде начиналось. Единороги были здесь, у Пархима ? получали свои оплеухи. В Капертауме, конечно, оставался какой-то гарнизон, но городские посады были пусты. Они тогда удачно подобрались к крепости. Ну да, с ними же были Утес и этот парень… Хонг. Оруженосцы Барриона Фюргарта. Они в Капертауме каждый камень знали. Провели их к детинцу ? никто ухом не повел. Возле нужной стены саперы взрывчатку заложили, взрыв был… Наверное в Пархиме слышен. Они прятались за поворотом на соседней улице; когда рвануло, крыша дома над ними разлетелась во все стороны. Это им тогда повезло, что бревном никому по хребту не досталось.
Зато не повезло, что разгромленные единороги возвращались в крепость по этой улице. Начался бой, и они все в нем увязли. Сонетры видели, что их немного. И деваться было некуда: Анна сразу в пролом за Фюргартом полезла, по словам Утеса, там его должны были держать, а они все должны были прикрывать ей тыл и биться у этого пролома. Франц думал тогда, что они пропали. Сталь звенела, не переставая, лошади ржали. Его два раза хорошенько долбанули в щит и в доспех на спине. Он вертелся во все стороны. Не было времени снять крагу, вытащить пистолет. Как вырвались ? непонятно. Он все ждал, когда же можно будет драпать, когда графиня вновь между ними появится. Франц же помнил, что у Анны волшебный гребень. И вот, наконец, он увидел её гибкую фигуру в черном бронежилете, поднятый меч Биорков… Когда напор единорогов чуть ослаб, Франц сам выкрикнул команду, они дружно ударили в одном направлении, пробили в рядах атакующих прореху, опрокинули их, и понеслись на лошадях по узким улочкам посада. Стрелы летели сзади, навстречу. Пару раз было вскользь по кирасе ? цвинь, цвинь, ? но повезло… Но не всем. Они тогда четырёх бойцов потеряли: из старых, проверенных ? уроженцев Ченемгеда и Мульчи. Одноухого Гектора Шу тяжело ранили, рассекли ему голову. Кровь текла по его щекам, капала с вислых усов…
Франц на бешеном скаку пытался удержать его рукой от падения. Удержал…
Опомнились, когда ускакали далеко от Капертаума. За ними ведь долго гнались. Но ближе к Пархиму погоня сдалась. Видимо, не до того единорогам было, или страшились возвращаться к месту разгрома.
Франц пришел в себя, когда они уже на косогор Кози стали подниматься. Руки тряслись… Да нет же ? спускаться! Было такое чувство беспокойное, словно он самое главное забыл, упустил… Он еще раз, придерживая закатывающего глаза Гектора, оглянулся на свое поредевшее воинство и обомлел: Анны с ними не было! Нужно, наверное, было вернуться… Но как? Они же только с трудом вырвались. Франц же видел, сколько там солдат. Сотни. Они хорошенько это гнездо разворошили. Тут еще и Гектор стал отрубаться ? и ранение казалось было не очень серьезное: ну рассекли ему кожу на голове, но череп-то цел. Вот только перевязать некогда было. Поэтому много крови потерял ? все доспехи искровавил. Плохо. Довезти бы. Стена Пархима ? вот она. Не довезли… Потом оказалось ? ему пробили бок копьем. А Франц не видел.
Но эти двое: Хонг и Утес ? когда они поняли, что возвращаются домой без Фюргарта, да еще и без графини… Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, повернули своих лошадей обратно. Франц крикнул было им в спину что-то… что, мол, сделали, что могли ? не всегда победить можно, бывает, когда и отступить не позорно, но Утес не ответил, только пожал плечами. Ясно все: не могли они вновь вернуться к своему королю без его сына. В смертники себя записали.
В общем, вернулись они в Пархим раздолбанные, без командира, без оруженосцев Барриона и задание не выполнили. Картину разгрома дополнила Веспа ? кобыла графини, которая прискакала в Пархим без седока, пронесясь сквозь приоткрытые в башне ворота. На ее светлом крупе кровавила свежая рана.
Франц тогда впервые столкнулся нос к носу с королём Дериком.
Фюргарт спешился и молча смотрел на их разгромленное воинство. На окровавленные бинты, латы, разбросанные по траве. Хлопочущих над ними фельдшеров. Вытянувшееся тело Гектора Шу.
За спиной короля стоял мальчишка со знаменем. На его лице застыла гримаса отчаяния. Флаг свернут и висит оранжевым кулем.
– Ты видел Барриона? ? Франц обернулся. Два оруженосца пытались снять с него покорёженный доспех. Защелки на спине были смяты.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
