Очень тихий городок
Все сочувственно слушали. И правда, не повезло Родиной с таким соседством. Мало того что в классе то и дело на инвалида натыкается, так теперь ещё и дома.
– Может, вам переехать оттуда? – не без ехидства спросила Тамара. – Раз такие дела, а, Танюсик?
Тане шутка не понравилась.
– Нет уж, пусть инвалид сваливает! – пробурчала она.
Павло же тем временем пытался поймать взгляд Светы Коноваловой, разговор Олега и Ромки сильно его вдохновил. Чего он теряется, в самом деле? Только дурью мается.
Действовать надо!
Так, как Дикарь! Чтоб потом можно было бы так же небрежно бросить: «Я ей засадил вчера по самые помидоры!»
Араму Асланяну не понравился пристальный взгляд Горошевича. Он решил, что Павло уставился на него, и отреагировал мгновенно.
– Ты чё пялишься? – с вызовом спросил он.
Говорил с заметным армянским акцентом.
Павло недоумённо посмотрел на Арама, не сразу понял, что тот хочет.
– Чего-о? – протянул он.
– Я спрашиваю, на чё ты пялишься, козёл?
На этот раз до Павло дошло. Он отвернулся, продолжил есть, раздумывал, стоит ли заводиться здесь, в буфете. Асланянов Павло не боялся, был уверен, что справится с обоими, но лишняя драка в школе не нужна, и так проблем хватает, лучше дождаться более подходящей ситуации.
– Остынь, – лениво отозвался он, – не парься. Не на твою чёрную жопу любуюсь, это уж точно!
Арам в бешенстве переглянулся со своим братом Геворком.
– Кочумай, – сказала ему Алина, – не бери в голову. Он думает, раз качок, так всё может. Он своё рано или поздно получит. На вот лучше, траванись!
Достала пузырёк, вытряхнула на ладонь несколько таблеток. Братья взяли по одной, она подумала, протянула раскрытую ладонь Рудику:
– Бери.
– Что это? – спросил он.
– Колёса, – спокойно ответила Алина. – Бери, не стремайся, по кайфу будет.
Рудик покачал головой:
– Спасибо, я не хочу.
Алина подозрительно взглянула на него, сунула в рот сразу две таблетки. Может, и прав Дикарь, мутноватый какой-то парень этот инвалид. Что он там себе думает, на что таращится из-под своих тёмных очков, никому не известно.
Прямо сыч лесной!
Вроде как ни в чём не участвует, сидит тихо, а по ходу всё сечёт, ничего не пропускает…
Тем временем за соседним столом Саня Колосков собрался с духом, предпринял очередную атаку на Тамару Станкевич:
– С-слушай, Т-тамар, ты ч-ч-чего д-делаешь в в-выходные? М-м-может, т-тусанёмся у оз-зера?
– Да охренела я уже от этой вашей тусовки, – небрежно отвечала Тамара. – И вообще у меня другие планы были…
Саня растерялся. Его неприятно резануло слово вашей. Оно словно ставило его на место, вровень со всеми остальными.
Тамара же перевела взгляд на Олега Дикого и вдруг передумала. В голове мгновенно выстроился план, как можно использовать этого, сильно запавшего на неё заику.
Она повернулась к Сане, растянула пышные губы в своей самой очаровательной (прекрасно это знала) улыбке.
– Хотя раз ты так хочешь, то почему бы и нет. Давай тусанёмся.
– Т-ты чё, реально? – не поверил своему счастью Саня.
Тамара повела плечиком, усмехнулась:
– Ну да. Беспонтово.
– А можно и я с вами? – как всегда неуклюже, влезла в разговор Таня Родина.
Все, включая Олега, рассмеялись, стали вставать из-за стола, собирать тарелки.
– Вы чего? – захлопала глазами Таня.
– Ты, Танюсик, всегда скажешь, как в лужу пёрнешь, – любезно объяснил ей Ромка Заблудший. – Ты чё, не знаешь, что третий – лишний?!
В конце концов закончился и этот невыносимо долгий школьный день. Рудик Новиков, наученный горьким опытом, дождался, пока все вышли, только потом выкатился из класса.
Коридор уже почти опустел, последние школьники тянулись к выходу. Он не спеша катился к входной двери, когда неожиданно перед ним возник чей-то высокий силуэт. Из-за полумрака, царившего в коридоре, тёмных очков, а также из-за того, что тот стоял на контровом свету, Рудик не сразу распознал Олега Дикого.
– Слышь ты, клешня! – грубо обратился к нему Дикий. – Хочешь спокойно жить, держись подальше от моей тёлки, понял?
Рудик оценивающе смотрел на него, молчал.
– Ты чё, не понял? – повысил голос Олег. – Мне насрать, что тебя с ней посадили. Я сказал, не клейся к Алине, а то я тебе последнюю руку оторву!
Опять повисла пауза.
Олег ждал.
Рудик наконец открыл рот, пожевал губами.
– Да, ты большой и сильный парень, – произнёс он без всякого выражения своим скрипучим, напоминавшим несмазанный механизм голосом.
После чего потянул за рычажок, дал задний ход, ловко объехал Олега и устремился к выходу.
Олег растерянно смотрел ему вслед, чувствовал себя абсолютно оплёванным. С этим уродом всё было как-то не так, сплошные непонятки.
Сзади подошла Тамара Станкевич. Нарисовалась почти беззвучно, незнамо откуда. То ли из туалета вышла, то ли сверху спустилась, из учительской.
Олег покосился на неё, надеялся, что она не слышала разговора.
– Чё ты ему брякнул? – спросила Тамара.
Он равнодушно пожал плечами:
– Да так, просто поздоровкался. Нужен он мне больно.
– А меня он чего-то пугает, – неожиданно призналась Тамара. – Я вообще калек не люблю. А с этим точно что-то не то. У меня прямо от него мурашки бегают.
– Да ты чё, – рассмеялся Олег, – нормальный парень, только безногий. И ещё руки нет, а так всё путём.
На самом деле прикрывал смехом смущение. Тамара сказала чистую правду, попала в десятку. Дело было вовсе не в Алине, а в том, что в присутствии Рудика он ощущал какую-то непонятную тревогу, смятение. Именно это его и раздражало предельно. Был бы чёртов Рудик здоров, он бы ему показал, а так что с ним сделаешь, с калекой, он и так на ладан дышит…
Вслух же сказал нарочито бодрым голосом:
– Не бзди, старуха! Тебе просто кажется. Не забивай голову.
– Да нет, – томно улыбнулась Тамара, – я с тобой, Олежек, ничего не боюсь.
Он отвёл глаза.
А чё, можно попробовать!
После вчерашнего успеха почему бы не рискнуть и с Тамаркой. Просто для сравнения.
Нащупал в кармане пачку освежающих таблеток «Холодок», достал её, небрежно сунул одну в рот, предложил Тамаре:
– Хочешь? Это мятные.
Та отказалась, мятные таблетки в её планы не входили, совсем других ощущений ей сейчас хотелось.
– Ой! – вдруг вскрикнула она. – Смотри, ты пуговицу потеряешь.
И, прежде чем он успел что-либо сказать, наклонилась, чтобы откусить нитку.
Рудик доехал до выхода, остановился.
Чуть развернул кресло, оглянулся, чтобы посмотреть, что делает Олег.
Тот был хорошо виден в глубине коридора, стоял, прислонившись к стенке, Тамара Станкевич (Рудик тут же узнал её) нагнулась, тесно прильнула к нему.
Тамара не спеша откусила нитку, снизу вверх посмотрела Олегу в глаза. Тот ответил долгим призывным взглядом. Больше она не раздумывала, выпрямилась, со вздохом облегчения впилась в его губы, закрыла глаза.
Олег ответил на поцелуй, был доволен, что успел пожевать таблетку, можно не опасаться, что она почувствует дурной запах.
Тамара, постанывая, целовала его всё сильнее, прижималась к нему всем телом, всё глубже засовывала ему в рот свой гибкий язык. Удивительно, что при этом она целовалась совсем по-другому, чем Алина, куда нежнее, мягче, не пыталась доминировать, наоборот, старалась сама раствориться в нём.
Олег тоже в истоме опустил веки, в паху у него всё напряглось, одеревенело.
Поцелуй становился всё более продолжительным и страстным.
Неожиданно он получил мощный удар в лицо, голова дёрнулась, сильно ударилась затылком о стену. Олег в изумлении открыл глаза.
Напротив, злобно оскалив зубы, стоял Саня Колосков, готовился врезать ему ещё раз. Но Олег уже опомнился, ответил резким хуком слева, потом тут же ударил справа, прямо в висок. Саня успел чуть отклониться, удар прошёл мимо. Они сцепились, повалились на пол.
Олег был выше, тяжелее, поначалу одолевал он, но затем Саня исхитрился как-то вывернуться, оказался сверху, безжалостно начал колошматить его, не разбирая куда бьёт.
Тамара стояла чуть в сторонке, с горящими глазами следила за дракой. На такой эффект она даже не рассчитывала, хотя и предполагала небольшую стычку. Знала, что Саня, не дождавшись её на стоянке, обязательно вернётся за ней в школу.
Олег всё-таки напрягся, сбросил Саню, вскочил, в бешенстве стал лупить его ногами.
Тот волчком вертелся на полу, прикрывая бритую голову.
Восхищённо следившая за дракой Тамара услышала чьи-то торопливые шаги, оглянулась. Подбежал Андрей Степанович Лаптев, сильным рывком отшвырнул Олега, поставил на ноги Саню.
Лицо у избитого превратилось в сплошное месиво. Он тяжело, порывисто дышал, не мог произнести ни слова.
Олег тоже был весь в крови, даже рубашка оказалась залита кровью. Один рукав почти оторвался, болтался на маленьком отрезке ткани. Он рванул его, оторвал окончательно, стал вытирать им лицо.
– Дикий, иди умойся! – приказал Лаптев.
– Он первый начал! – разбитыми губами проговорил Олег. – Я к нему не приставал!
– Иди, тебе говорят! – прикрикнул тренер. – Ты бы лучше на поле так выступал.
Саня нагнулся, выплюнул окровавленный зуб. Злобно повернулся к Олегу:
– Эт-т-о ещ-щё н-не к-конец!
Тамара подошла поближе, спросила невинным голосом:
– Чего ты хочешь, Саня? Ну чего ты завёлся?
– Я? – в бешенстве зыркнул глазами Колосков. – Ему ч-ч-ч-его, уже Ал-лины м-м-ало, д-да?
Тамара пожала плечами. Подумала про себя, что Саня с разбитой мордой и бешеными глазами выглядит сейчас очень даже интересно.
– Пусть тебя это не колышит, придурок! – проревел в ответ Олег. – И не зыркай тут на меня, а то я тебе глаз на жопу натяну! Идём, Тамара!
Он взял её за руку, она с удовольствием подчинилась:
– Пойдём, Олежек, я тебя умою!
Они пошли по коридору.
Это ещё больше взбесило Саню, он рванулся за ними, Лаптев еле успел перехватить его.
– С-сука! – выкатив глаза, орал им вслед Саня. – Коз-зёл упп-пакованный! Я теб-бя ещё сд-делаю!!!
Олег оглянулся, передразнил его.
Саня взвизгнул в истерике, забился в сильных руках тренера.
– Дикий! – на весь коридор закричал Лаптев. – Немедленно уходи! Иди, иди, не оглядывайся! И попробуй мне не появиться сегодня на тренировке! А ты, Колосков, пойдёшь со мной!
И, не отпуская Саню, потащил его в сторону лестницы.
Коридор окончательно опустел.
Рудик, наблюдавший всю эту красочную сцену, повернулся и выехал из дверей на залитую солнцем площадку.
7. Сумерки
На Приозёрск опустились сумерки. Дневное очарование ушло, городок наполнился таинственными тенями, серым маревом, тихими шорохами. С озера потянуло сыростью, бледный электрический свет стал то и дело вспыхивать в тёмных окнах.
Световая полоса пролегла и под гаражной дверью в доме Колосковых на улице Константина Скуратова, названной по имени когда-то родившегося в Приозёрске Героя Советского Союза. Что именно совершил Скуратов и когда, приозерчане толком не знали, никого это особо не заботило.
Гараж же Саня давным-давно переоборудовал в собственную студию, которая стала самым его любимым местом во всём доме. Разместил тут старый продавленный, не раз испытанный диван, повесил боксёрскую грушу. Здесь же стояли динамики, валялись две электрогитары, ударная установка, во всю стену красовался купленный за немалые деньги плакат из вестерна «Непрощённый» с любимым Саниным актёром Клинтом Иствудом.
Родители в очередной приезд повозмущались экспроприацией гаража, но в конце концов махнули рукой, Сане они ни в чём не отказывали. Тем более что в Приозёрске бывали редкими наездами, главным образом мотались по ближнему зарубежью, занимались бизнесом, о котором он имел весьма смутное понятие.
Саня сидел на диване, хмурый, раздражённый. Забинтованной рукой брал из миски лёд, прикладывал к разбитой, распухшей физиономии.
С улицы донёсся приближающийся звук мотоцикла, затих у самого гаража. В дверь кто-то постучал.
– Открыто! – крикнул Саня.
Одетая в чёрную куртку и кожаные штаны, вошла Алина Трушина, сняла шлем, беспокойно взглянула на Саню. Зрачки были сильно расширены, сама бледная, на верхней губе капельки пота.
– Привет!
Саня молча кивнул, отвёл глаза.
– Кто кого коцал, Санёк? Только без прогона!
Саня всё так же безмолвно пожал плечами, говорить был явно не расположен.
Алина нервно качнулась на каблуках, закусила губу. Была явно в сильно заведённом состоянии.
Саня это почувствовал, примиряюще предложил:
– К-курить б-будешь?
– Ты мне непонятки не гни! – разозлилась Алина. – Не хочу я курить! Я хочу знать, с чего у вас началось!
– У к-козла своего сп-проси! – огрызнулся Саня.
– Не напрягайся, я уже спросила.
Он вопросительно покосился на неё:
– Н-ну?
Она резко мотнула коротко стриженной головой:
– А ни хрена. Молчит. Не мечи икру, говорит. Говорит, я ему кайфолом устраиваю своими вопросами. А я чую, что-то не то… – Алина подошла поближе, тихим голосом попросила: – Чё было-то, Сань? Ну, колись!
Саня криво усмехнулся разбитыми губами:
– Н-ничё! С Т-т-тамаркой сосался, б-больше н-ничё. Я их засёк!
Голова у Алины мелко затряслась. Она была на грани истерики, еле сдерживалась.
– Я так и знала, – стуча зубами, как от озноба, заговорила она. – Вот блядун! А эту сучару я урою! Убью её! Сучка!
Алина повернулась к двери.
Саня тут же вскочил, преградил ей путь:
– Т-тамару не т-трогай! Она не п-при чём!
– Да пошёл ты!
Она сильно толкнула его, освобождая себе дорогу.
Саня пошатнулся, крепко схватил её за руку:
– П-п-прекрати! Я с н-ней с-сам разберусь! И с Дикарём т-тоже! Он мне з-зуб выбил! Вон!
Он отпустил её руку, открыл рот, ткнул пальцем в зиявшую в верхней челюсти дырку от выбитого зуба.
Алина оглядела дырку, почему-то вдруг резко успокоилась, удовлетворённо кивнула:
– Ничё, тебе твои золотые вставят!
– Я ей п-подлянку устрою! – пообещал Саня. – Но сначала с Д-дикарём п-перетру! Мало не п-покажется!
– Чего ты прибурел, Санёк? – тихо, почти шёпотом, сказала она. – Остынь, нужна мне больно твоя дура! А с этим козлом это уж мои дела, понял?
Он ничего не ответил.
Оба стояли молча, как борцы перед схваткой, оценивающе смотрели друг на друга.
Света Коновалова бежала вдоль озера. На ней был голубой спортивный костюм «Адидас», чёрные волосы завязаны в тугой хвост, ритмично болтавшийся при беге. Она очень любила эти свои пробежки, завела себе за правило непременно хоть полчаса, но только чтобы каждый день. Старалась делать это на закате, когда вода в озере золотилась, а на душе устанавливался удивительный покой, дневная накипь начисто сходила с неё.
Но сегодня Света припозднилась, пришлось бежать в сумерки, отчего какое-то неясное беспокойство владело ею. Возможно, потому, что вокруг никого не было, лес с каждой секундой всё темнел, птицы попрятались, смолкли насекомые. Опустившуюся тишину нарушали только готовившиеся к вечернему концерту лягушки, и какой-то одинокий собачий вой горестно доносился с того берега.
Света тяжело дышала, поглядывала по сторонам, невольно ускоряла бег. С озера тянулся туман, заволакивал тропинку, лез под куртку, холодил разгорячённое потное тело.
Она ещё прибавила ходу, с облегчением увидела на открывшейся полянке свой прислонённый к дереву велосипед. Выгнутый металлический руль тускло вырисовывался в серой мути.
Света заставила себя перейти на шаг, постаралась успокоить дыхание. Подошла к велосипеду, и как раз в это мгновение ожил, зазвонил мобильник. Она невольно вздрогнула, вытерла испарину на лице, достала из кармана телефон.
Срывающимся голосом сказала:
– Аллё, аллё!
Телефон молчал, дышал как затаившийся зверёк.
У Светы перехватило горло.
Туман сгущался, подкрадывался, клубился вокруг неё. Сердце стучало от страха и ненависти к этому неизвестному придурку, изводившему её бессмысленными звонками.
Она отключила телефон, сунула его в карман, села на велосипед и что было сил нажала на педали.
Вымотанные тренировкой, одетые в одинаковую, купленную родительским комитетом форму, футболисты тяжело передвигались по полю, над которым ядовитым светом засияли фонари, ярко высветив измождённые потные лица.
Тренер Андрей Степанович Лаптев с металлическим свистком во рту недовольно наблюдал за игрой.
– Эй, Дикарь, старайся больше пасовать, да? – раздражённо крикнул Арам Асланян Олегу.
Олег ничего не ответил – слишком устал.
Вместо него немедленно отреагировал Павло Горошевич.
– Слава богу, наконец-то у нас новый нефиговый тренер появился! – издевательским тоном объявил он. – А ко мне какие у тебя замечания, Арамчик?
– Греби отсюда, Горошевич! – запыхаясь, бросил подбежавший Геворк.
– Тебя забыть спросили! – задиристо ответил Павло. – Может, твой братан сам за себя скажет? Или ему слабо? Подбздеваешь, да, Арамчик?
– Не о чем мне с тобой говорить, – разозлился Арам. – Пословицу знаешь – не тронь говно, вонять не будет!
– Я тебе, сука черножопая, покажу говно! – мгновенно завёлся Павло. – У тебя сейчас между ног яичница будет!
– Ну, давай покажи, раз ты такой борзый!
Игра остановилась.
Арам сжал кулаки, напрягся, внимательно следил за каждым движением Горошевича. Тот пригнулся, легко, пружинисто двигался вокруг, переносил тяжесть с одной ноги на другую. Оба тяжело дышали – всё-таки тренировка шла уже полтора часа.
Остальные, включая Олега Дикого, подошли поближе, с удовольствием предвкушали драку, которой особую остроту придавала национальность обоих парней. Уж больно они были разные даже на вид: смуглый Арам с чёрными жгучими глазами и голубоглазый светловолосый Павло.
– Ну чё, очко играет? – осклабился Горошевич.
– Не гони мульку! Давай иди сюда! – отвечал Арам.
Павло сжал кулак и бросился вперёд.
Но ударить не успел – прямо перед ним вырос Лаптев, оглушительно засвистел в свой металлический свисток.
– Прекратить немедленно! – заорал он. – Дикий, это опять ты завёл?
– Я-то тут при чём, Андрей Степаныч! – возмутился Олег. – Я воще тут не при делах. Это эти придурки, а совсем не я!
– Сам ты придурок! – тут же огрызнулся Павло.
– Я сказал, прекратить! – окончательно взбеленился тренер. – Надоели вы мне все до смерти, идиоты! Тренировка закончена. Дикий, ты в игре в субботу не участвуешь!
– А я-то за что? – поразился Олег.
Но тренер уже шёл к раздевалке, не слушал.
– Чтоб не выступал много, – усмехнулся Горошевич.
– Заткнись, Павло!
Олег резко повернулся к нему. Тот стоял, нагло ухмылялся ему в лицо.
Нет, вторая драка за день – это будет слишком.
Олег выразительно сплюнул, развернулся и зашагал в раздевалку. Остальные, окончательно потеряв надежду на бесплатное развлечение, потянулись за ним.
Олег тщательно вымылся, обмотался полотенцем, вышел из душевой (новенькая душевая была очередным недавним достижением Погребного!). Сел на скамеечку, открыл свой шкафчик. Почти сразу же затрещал мобильник.
Он полез в карман джинсов, вытащил его наружу, посмотрел на определитель. Звонила Алина.
– Что, малыш? – коротко спросил Олег.
(Первый раз он так назвал её тогда, в тот вечер, после того как всё случилось, – так разговаривал крутой парень в одном французском фильме, – сейчас же как бы утверждал своё право на покровительственный тон.)
Она никак не отреагировала на это обращение, ответила так же лаконично:
– Поговорить надо.
Он взглянул на часы. Алина наверняка уже давно в кинотеатре, проверяет билеты вместе с Таней Родиной.
– Ты на работе?
– Ага.
– Ну и чего там?
– Ничего, я здесь долго базлать не могу. Последний сеанс сегодня в семь тридцать. Так что в десять могу запросто отсюда свалить. Подгребёшь?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги